I'm so sorry

Горящий Эсгарот ещё долго будет сниться мне в кошмарах. Приглушённые расстоянием крики едва долетали до Одинокой горы, но не услышать их было невозможно. Это были крики ужаса и страха. Где-то в том огненном вихре был Наин. Он сражался за свою жизнь и проклинал отца за неуёмные амбиции. Во всём виноваты были только мы: мать, которая не смогла защитить собственного ребёнка, и отец, которого тянула на дно алчная болезнь. Торина даже не было рядом. Я судорожно цеплялась за Бофура, жалобно воя при очередном огненном залпе чудовища. Смауг не поленился уничтожить нашу лодку, лишая нас возможности вернуться в город. Я могла лишь смотреть на то, как он кружил над Озёрным городом. Огненная фигура то взмывала вверх, то падала вниз, нанося очередной сокрушительный удар. Когда-то он так же уничтожил первый Эсгарот. Только в этот раз не останется даже каменных свай, только обугленные деревяшки. Мы понимали, что нужно уходить, пока не стало поздно. Закончив с городом, Смауг вернётся и уничтожит нас. Но мы продолжали стоять, замерев от ужаса, который сами же и сотворили. Я отвернулась, не в силах больше смотреть. Сердце разрывалось от страха, но я верила… Нет, я чувствовала, что мой мальчик был ещё жив. Это чувство никогда меня не подводило. Земля задрожала, и я клацнула зубами, прикусив язык. Эсгарот всё так же ярко озарял округу, полыхая, как огромный костёр, посвящённый Богам. — Он упал, я видел, — произнёс Бильбо. Я силилась разглядеть Смауга, но его действительно нигде не было видно. Шли минуты, но из Эсгарота доносились только крики людей и приглушённый треск огня. Не было больше новых вспышек света. От Эсгарота поднимался лишь дым в рассветное небо. — Он мёртв, — уверенно произнёс хоббит. Я осела на холодный камень, прижимая к дрожащим губам руки. Смауг мёртв. Чудовище, из-за которого погибла мама, Эйнар, Гирион, Мирра, Дарго и многие другие, мертво! Я всхлипнула и заплакала от нахлынувшего облегчения. Неважно, кто оборвал жизнь этого чудовища. Я буду благодарна ему всю свою оставшуюся жизнь. Вытерев слёзы, я проводила взглядом удаляющуюся фигуру Торина, которую с каждым его шагом к Одинокой горе поглощала тьма. Он не присоединился к радостным крикам. Его внимание было сосредоточено лишь на Эреборе, и я буквально ощущала, как он отдалялся. Уходил туда, куда не могла последовать я. — Мы пошлём кого-нибудь к озеру, чтобы узнать, кто убил дракона и жив ли Наин, — произнёс Балин, присаживаясь на корточки рядом со мной. Я беззвучно поблагодарила его. — Не стоит сидеть здесь. — Он помог мне подняться. Удивительно, но в этом старичке было больше силы, чем во мне. Он крепко держал меня, не давая упасть. — Пойдём, тебе стоит прилечь. — Я не сопротивлялась. Бурлившие во мне эмоции разом испарились, оставив меня ни с чем. Я знала, что мой мальчик был в порядке. Я чувствовала это.

❃ ❃ ❃

Постель была холодной, как и в прошлое утро, и позапрошлое. Она постоянно была холодной. Я заворачивалась в одеяло, сотрясаясь всем телом в холодных покоях. Торин здесь почти не появлялся, предпочтя золото мягким перинам. Старые поленья почти все превратились в труху и быстро прогорали, а подбросить в камин ещё я не могла, потому что старалась не шевелиться, боясь потерять нагретое место. Хорошо хоть гномам удалось починить водопровод, и теперь у нас имелась горячая вода. Прошло девять дней, как Смауг испустил свой последний вздох. Отряд, посланный Балином в Эсгарот, принёс хорошие новости, но не без нотки горечи. Наин был жив, но погибла Ава. Мне было скверно от того, что не могла нормально оплакать её, радуясь, что мой сын был в порядке. Человеком, убившим Смауга, оказался Бард, которого народ теперь величал Лучником и прочил в короли. Как быстро всё же менялось мнение людей. Вчера они его презирали, а сегодня восхваляли и пели оды. Выжившим потребовалось полторы недели, чтобы добраться до развалин Дейла. Насколько я знала, с ними были и эльфы. И теперь, впервые за сто лет, город стал обитаем. Вчера вечером зажглись первые костры, и послышалось далёкое пение. Торин метался, как разъярённый зверь, у Главных ворот. — Они слишком близко. Сначала Дейл, потом они решат, что можно занять и Эребор, — говорил он себе под нос. — Этому не бывать! — Торин, они тебе не враги, — произнесла я, вставая перед ним. Торин остановился и зорко посмотрел на меня. Я поёжилась от его свирепого взгляда. Словно я пыталась отнять у него дом вместе с теми несчастными, что грелись у костра в Дейле. — Неужели ты забыл, каково это, когда у тебя отнимают кров? — собравшись с духом, спросила я. — Им нужна крыша над головой и теплый очаг! И ты знаешь, что в Дейле они этого не найдут. Пусти их, не прячься за каменной стеной! — Я всплеснула руками, указывая на гномов, которые трудились в поте лица, чтобы забаррикадировать проход. — Люди в Эреборе? Этому не бывать. Им здесь не место! — Тогда, может, и мне здесь нет места? — Не говори глупостей. Ты мать моих детей! — И только? — горько хмыкнула я. — Между прочим, один твой ребёнок греется у костра среди людей, которых ты не пускаешь в Эребор. Хорош отец! — выплюнула я и развернулась, стремясь как можно быстрее покинуть его общество. Торин изменился до неузнаваемости. Я пыталась вразумить его. Каждый божий день я пыталась достучаться до него, но он был глух к моим мольбам. Он не пускал меня к Наину, заперев в Эреборе, как пленницу. Даже к золоту он проявлял куда больше любви и заботы, чем ко мне. Я боялась алчной пелены в его глазах. Боялась внезапных вспышек гнева, которые с каждым днём случались всё чаще. Гэндальф зря надеялся, что я смогу побороть эту болезнь. Чтобы её победить, нужно было желание Торина. Как оказалось, моей любви и веры, к сожалению, было недостаточно. Трудно было излечить того, кто лечиться не хотел. Единственной моей отрадой было то, что в этот раз беременность протекала легче, чем тогда, когда я ждала Наина. Я не знала, чем это было обусловлено, но мне определённо было лучше, чем в прошлый раз. По крайней мере, тошнило меня не весь день. — То ли ещё будет, да милый? — хмыкнула я, положив руку на живот. — Любите вы меня голодом морить. — В животе заурчало. — И всё-таки мы с тобой попробуем сегодня поесть. Понимаю, вяленое мясо не самая вкусная еда, но выбора-то у нас с тобой нет. Твой отец крайне агрессивно относится к тому, что бы сходить на охоту. Думает, если мы выйдем, то люди сразу же захватят насиженное место. Приведя себя в порядок, я спустилась в столовую. Дворец был огромен, но я уже хорошо ориентировалась в нём, в отличие от самого города. Эребор пугал своей пустотой и мёртвой тишиной, поэтому я редко покидала безопасные стены дворца, методично убирая комнату за комнатой. Не самое весёлое времяпрепровождение, но лучше так, чем умирать со скуки или наблюдать бесконечные метания мужа в сокровищнице. Я даже не знала радоваться мне или плакать от того, что Торин до сих пор не нашёл Аркенстон. — Где все? — спросила я, подходя к очагу. В столовой был только Бильбо, лениво катавший по тарелке сморщенную картофелину. — В сокровищнице. — Я налила себе чай и села рядом. — Хочу домой, — выпалил он. Я понимающе кивнула и уткнулась в кружку. Ему было куда бежать, тогда как я застряла здесь, кажется, навечно. Впервые со дня нашей с Торином свадьбы я пожалела, что согласилась выйти за него. Нет, я всё так же любила его. Всем сердцем любила. Я хотела быть рядом. Даже тогда, когда он бродил в этой проклятой сокровищнице. Но я стала для него пустым местом. Он не видел и не слышал меня. И не было былой нежности в его взгляде, словах, действиях. — Я ожидал чего-то другого, — задумчиво продолжил Бильбо. — Ожидал радости до небес, счастья. А на самом деле всё просто ужасно. Торин ужасен. Прости, если я… — Ничего, ты прав, — ответила я. — Он ужасен, отвратителен и куча других нелестных эпитетов. На твоём месте, я бы уже давно сбежала отсюда. — Я не брошу тебя, — грустно улыбнулся он. — Бильбо, я ценю нашу дружбу, но не жертвуй собой ради меня. Уходи, пока есть возможность. Возможно, я тоже здесь надолго не задержусь. — Что ты имеешь ввиду? — спросил он, заметив, как заблестели мои глаза. — Не бери в голову, — бросила я, шмыгнув носом. — Восточное или западное крыло? — Западное, — без раздумий ответил Бильбо. — Ана, у меня кое-что есть… Бильбо замолчал, когда услышал шаги в коридоре. — Бард много себе позволяет. Ещё и эльфов привёл, — голосил Глоин. — Бард? — спросил Бильбо, когда гномы вошли в столовую. — Да, приехал и давай выставлять свои условия, — ответил Нори. — Бард был здесь? — озадаченно спросила я, поднимаясь. — Да, и сынок твой. — Я выскочила из-за стола. — Да постой же ты, уехали они уже. Незачем спешить так. — Я закипела от негодования, но всё же покинула столовую, направляясь в сокровищницу. Торин, как и ожидалось, был уже там. — Анариэль, — улыбнулся он, заметив меня. Я удивлённо выгнула бровь. Тот факт, что он меня заметил, остудил гнев. Возможно, он собирался сказать, что виделся с сыном, а не позвал меня только потому что не хотел будить. Вряд ли, но дать шанс стоило. — Подойди, я кое-что нашёл. Я нехотя приблизилась к нему. Его улыбка стала шире, из-за чего я затаила дыхание, боясь почувствовать подвох. Он зашёл мне за спину и перекинул волосы через плечо. Моей шеи коснулось что-то холодное и тяжёлое. «Ошейник», — подкинуло мысль сознание. Я поморщилась от этой ассоциации. Опустив взгляд, я увидела изумрудное колье. — Семейная реликвия правителей Дейла. Пять сотен изумрудов, — гордо произнёс Торин, вставая передо мной. — Гирион обменял его на мифриловую кольчугу для Ария. — Я кивнула, вспоминая, как Гирион хвастался им. — Оно по праву принадлежит тебе. — Оно прекрасно, — миролюбиво ответила я, идя ему навстречу. — Но оно принадлежит не мне, а Барду. Он прямой наследник. — Улыбка сошла с его лица. — Почему ты не позвал меня, Торин? Наин был здесь, и ты не позвал меня! — Он пришёл с плохими намерениями, — отчеканил он. — Неважно с какими намерениями он пришёл! Он мой сын! — Я ткнула пальцем ему в грудь и зашипела от боли. Проклятье, зачем он только нацепил на себя эти доспехи?! — Он и твой сын. — Я покачала головой, так и не дождавшись никакой реакции. В самом начале этот разговор вселял надежду, потому что Торин впервые за полторы недели сказал мне больше десяти слов. Но, возможно, я переоценила момент. — Мне страшно, Торин. — Тебе нечего бояться, — ответил он, наконец оторвавшись от созерцания своего золота и недоуменно посмотрев на меня. — Чего ты боишься, Анариэль? Ты в безопасности. Тебя никто не тронет. Я защищу тебя! — Я боюсь за тебя, — выдохнула я, погладив его по щеке. Торин прикрыл глаза, наслаждаясь теплом моей руки. — Сними эту корону, любимый. Сними эту королевскую сбрую, — взмолилась я. Торин открыл глаза, и я поняла, что момент снова упущен. Алчный зверь вернулся, но я не собиралась сдаваться. — Когда в последний раз ты делил со мной постель? Когда в последний раз просыпался рядом и осыпал моё лицо поцелуями? Скажи мне. Скажи мне, потому что я начинаю забывать. Неужели это, — я схватила огромный алмаз, — важнее меня? Лучше меня? Ответь мне! Ответь мне, Торин! — закричала я. — Ты женился на мне, а не на этом бездушном куске камня. — Я кинула алмаз ему под ноги, и тот звонко отлетел в сторону. — Я не вещь, которую можно спрятать от чужих глаз, а потом доставать, когда потребуется. У меня есть чувства! И мне больно. Ты делаешь мне больно! — Прекрати! — Его крик прокатился под сводами зала, и я отшатнулась, испугавшись его гнева. Проглотив ком обиды и вытерев дрожащими руками слёзы, я нетвёрдым шагом пошла в сторону дворца. — Я тебя не отпускал. — Я остановилась, поражённая тем, как он со мной говорил. — Ты моя жена, — прошипел он. Я поморщилась от этого звука. Торин заметил это, и его самого перекосило. Что это было? Отвращение к самому себе? Борьба? — Я люблю тебя. — Словно эхо, донеслись до меня его слова. — И я не хочу делать тебе больно, — еле выговорил он, сжимая руки в кулаки. — Но делаешь, — выдохнула я. Покинув сокровищницу, я направилась в единственное тихое и мною любимое место — библиотеку. Туда никто не заходил, кроме меня и Балина. Пыли здесь было больше, чем во всём Эреборе вместе взятом, но зато здесь не пахло драконом. Это было место, куда не добралась разруха. Да, на полу валялись погрызенные мышами свитки и книги, но в остальном здесь было так же, как и сто лет назад. Высокие стеллажи уходили ввысь, диванчики стояли полукругом, перемежаемые креслами, на столе громоздились книги. Казалось, вот-вот кто-нибудь зайдёт и заберёт эту стопку. Но никто не приходил. Здесь царила гробовая тишина. Это была моя сокровищница, где я могла выплакаться вдали от посторонних глаз. — Анариэль, ты в порядке? — осторожно спросил Двалин. Я выпрямилась и посмотрела на дверной проём. В порыве жалости к самой себе я забыла закрыть дверь. — Да, — ответила я, отворачиваясь. — Люблю здесь посидеть. Ты умеешь читать? — ляпнула я. — Прости, конечно, умеешь. Глупый вопрос. Я хотела спросить совершенно другое. Ты любишь читать? — Я умею и люблю читать, — ответил он, садясь рядом со мной. — Когда-то в детстве у меня была мечта прочесть все книги в этой библиотеке, но боюсь, одной жизни будет мало. Хотя я думаю, что мой брат уже близок к осуществлению этой цели. — улыбнулся он. — Я слышал ваш разговор. — Я скривилась от его слов и почувствовала, как слёзы снова обожгли глаза. Проклятье, почему, когда я была беременной, ревела в три ручья? — Торин запутался. — Я знаю, но не хочу об этом говорить, — срывающимся голосом произнесла я. — Поплачь, — миролюбиво предложил Двалин. Я вопросительно посмотрела на него. — Всем нужно плакать. Даже я иногда плачу. — Не верю, — рассмеялась я сквозь слёзы. — Такие, как ты, не плачут! — Спроси у Балина. Это он вытирал мне сопли в детстве, — заверил меня он. — Поплачь, в этом нет ничего постыдного. — И меня прорвало. Двалин притянул меня к себе, и я, уткнувшись в его широкую грудь, разревелась, выплёскивая всю боль, которая накопилась в душе. — Если бы мне кто-то полгода назад сказал, что я буду плакать, а ты меня утешать, я бы его высмеяла, — охрипшим голосом произнесла я. — Я бы присоединился, — ответил он. Я кивнула и отстранилась от него. Воцарилась приятная тишина. Никогда бы не подумала, что мне понравится с кем-то молчать. Двалин не расспрашивал, а мне не хотелось говорить. Он просто молча поддерживал меня, сидя рядом. Тишину прервала моя икота. Двалин прыснул в кулак. — Смейся. Кажется, это надолго, — добавила я, тоже рассмеявшись. — Пойдём на кухню, выпьешь воды. — Спасибо за всё, Двалин, — искренне произнесла я, когда икота утихла. — Я поговорю с Торином, — произнёс он. — Он не должен себя так вести. — Я кивнула, принимая его помощь, но была абсолютно уверена, что Торин вряд ли его услышит. Мне не хотелось оставаться одной и запираться в своих покоях. Лучше заняться делом, чем сидеть и жалеть себя. Все нужные книги были перечитаны, и в них не было ответа на то, как излечить Торина. Он должен был сам побороть это в себе. Я могла лишь быть рядом, но и тут оплошала, потому что упустила его ещё в самом начале, когда металась у Главных врат в ожидании новостей из Эсгарота, а болезнь тем временем затягивала Торина всё глубже и глубже. Западное крыло было не таким большим, как восточное. Здесь находились гостевые покои. Те, в которых я жила, когда мы посетили Осенний пир сто лет назад. Бильбо нравилось здесь убираться, потому что комнаты были безлики. Здесь никто не жил, у этих стен не было истории. Тогда как восточное крыло принадлежало королевской семье. Покои Торина я быстро привела в порядок. Как-никак я в них жила. А вот с остальными я работала долго. — Прости, что убежала, — произнесла я, когда нашла Бильбо в одной из комнат. Он понимающе кивнул, но не стал расспрашивать, заметив мои покрасневшие глаза. — Много работы? — Пыль, пыль и ещё раз пыль. Такое чувство, что я уже сам состою из пыли. — Вполне возможно, — рассмеялась я, сдергивая занавески. В воздухе сразу же закружилась пыль. Зажав нос, я отступила назад, выжидая, когда всё осядет. — Ты не проверял, есть ли здесь вода? — Есть, но только холодная. Бифур смог починить только три котельные из пятидесяти шести. — Придётся тащить в западное крыло, — скривилась я, посмотрев на шторы. — Ана, я хотел поговорить, — тихо произнёс Бильбо и, выглянув в коридор, плотно закрыл за собой дверь. Потом хоббит поманил меня за собой в купальню, и тоже плотно закрыл за нами дверь. — К чему такая секретность? — также тихо спросила я, проникнувшись его осторожностью. — Я нашёл его, — прошептал Бильбо. Я вопросительно выгнула бровь. — Я нашёл Аркенстон. Ещё в первый день, когда Смауг бушевал. — Я удивлённо посмотрела на него. Бильбо полез в нагрудный карман и извлёк камень, завёрнутый в грязную тряпицу. Трора бы приступ хватил, узнай он, в какой тряпке Бильбо хранит его сокровище. — Ты его собой носишь? — ахнула я. — Я боюсь оставлять его. Вдруг Торин найдёт. — Я открыла рот, надеясь, что в Бильбо говорила не алчность, а что-то другое. — Торин изменился. Боюсь представить, что с ним будет, если он получит желаемое. Ты заметила, как он начал говорить? Как Смауг! — Что ты собираешься с ним делать? — ответила я, беря в руки камень. Самоцвет действительно был прекрасен, но отдавать за него душу я не собиралась.   — Хотел посоветоваться с тобой. — Спасибо, что считаешься с моим мнением. — Я захлопнула рот, растроганная доверием Бильбо. — Что я точно могу тебе сказать, так это то, что Торин не должен его получить. — Я хочу спрятать его где-нибудь в Эреборе. — Найдёт, — покачала я головой. — Гору перевернёт, но найдёт. — Что же тогда делать? Отдать людям? Как думаешь, Аркенстона хватит покрыть ущерб? — весело спросил он. — Думаю, да, — улыбнулась я. — Трандуил будет в восторге. — Ты серьёзно? Я же пошутил! — Это хорошая идея, Бильбо, — заверила я его, заворачивая самоцвет обратно в тряпку и возвращая хоббиту. — Только дай мне время. Неделю, может, две. Я должна попытаться достучаться до Торина, и, если ничего не изменится, ты сбежишь в Дейл и отдашь Аркенстон людям. — Торин будет в бешенстве, — заключил Бильбо. — Ещё в каком!