❃ ❃ ❃
Я не могла насмотреться на него, почти не выпускала из рук. В голове билась лишь одна мысль «он мой, мой сын, моё сокровище». Я не знала, что кого-то можно было так сильно любить, до сладкой боли в сердце, до замирания дыхания. Он стал для меня целым миром, смыслом жизни. Ради него я готова была на всё. Боги, как я любила его! Его смех и улыбку. Его круглые щёчки и прекрасные глаза. Его маленькие пальчики на ручках и ножках. Его запах, которым я не могла надышаться.❃ ❃ ❃
Солнце уже почти село, а Наин так ещё и не вернулся из леса. Меня слегка потряхивало, но я пыталась успокоить себя тем, что он умный мальчик, что ещё рано бить тревогу и бежать к сторожам. Я взволнованно мерила шагами двор, пока вдалеке не показалось его тёмная макушка. Он низко опустил голову, понимая, что провинился. Я хотела его отругать, но задыхалась от облегчения. Он вытянул букетик цветов. — Прости, я припозднился, — произнёс он. — Это тебе. Извини меня, пожалуйста. — Я всхлипнула и притянула его к себе. После этого Наин всегда приносил цветы, когда хотел извиниться.❃ ❃ ❃
— Когда я вырасту, стану великим воином! — провозгласил Наин, поправляя шлем, который выковал его наставник. Он то и дело сползал ему на лицо, закрывая глаза. Я рассмеялась, сняла шлем и потрепала его по голове. — Надеюсь, это произойдёт не скоро, — улыбнулась я, целуя его в макушку. — Не надо, — заупрямился он, отворачиваясь. — Я не вырасту, пока ты не перестанешь меня целовать. Взрослых мужчин мамы не целуют! — А вот это наглая ложь! — рассмеялась я, притягивая его к себе. Наин расхохотался, когда я начала покрывать его щеки звонкими поцелуями.❃ ❃ ❃
— Что это? — спросила я, когда Наин поставил передо мной небольшую коробочку. — Открой, — улыбнулся он, садясь напротив меня. Я заинтриговано потянула за ленточку, и бумажная коробочка распалась, явив мне её содержимое — маленький кулон в виде солнца. — Ты сам его сделал? — Наин довольно кивнул. — Поможешь? — Он расстегнул застёжку, и кулон скользнул на цепочку, занимая своё постоянное место. — Оно прекрасно, дорогой. Спасибо. — Ты заслуживаешь большего, — грустно улыбнулся он. — Мне не нужны драгоценности, — поспешила заверить его я. — Этот кулон дороже всех драгоценностей в мире!❃ ❃ ❃
Существовало два мира. Один находился за безликой плотной тканью шатра. Там гулял ветер, лечили раненых, хоронили погибших. Тихие голоса перемежались стонами и просьбами о помощи пострадавших. Иногда кто-то начинал раздавать указы, и не услышать его было трудно. Звучный голос мужчины резонировал с тишиной, царившей в шатре, где существовал другой мир — мой мир, с воспоминаниями, терзающими воспалённый разум. Здесь ничего не было, кроме стула, на котором я сидела, и плоского стола, на котором лежало тело моего сына. Следы битвы уже давно стёрли с его лица. Его омыли, переодели и аккуратно уложили на это неудобное ложе. Легко было представить, что он всего лишь спит. Нужно было лишь закрыть глаза, чтобы не замечать отсутствие дыхания и неестественную серость кожи. Я потеряла счёт времени. Секунды складывались в минуты, а те в часы. Возможно, солнце уже двигалось к западу, лицезрея со своего небосвода на последствия ужасной бойни. Я завидовала солнцу, оно могло спрятаться за дымом от погребальных костров, а я бессильно взирала на сына, и откровенно не понимала, чем заслужила такую немилость Богов. Чем прогневала их, раз они решили удостоить моего сына такой участи. Но все мои немые вопросы оставались без ответов. Несколько раз в шатёр заглядывал незнакомый эльф, должно быть, лекарь. Он прикладывал к моему разгорячённому лбу прохладную ладонь, и жар отступал. В этот краткий миг сознание прояснялось, заполнялось светом, и боль отступала. Но стоило эльфу убрать руку, как всё возвращалось. Физические раны затягивались, но душевные зияли чёрными провалами. В самый первый раз с этим эльфом пришёл и Трандуил. Он что-то говорил, отводя взгляд, но слух всё же уловил одну фразу, которая до сих пор набатом била в голове. Я потеряла ребёнка. Где-то в глубине души я это знала. Поняла это ещё на Вороньей Высоте. Просто теперь это понимание обрело звук, и как скорбная песня продолжала гудеть в голове. Иногда мои мысли обращались к Торину. Я знала, что он был жив. Знала, что он был не один, что вокруг него собрались все целители. Я убеждала себя, что не нужна ему, что ему помогут и без меня. Я не могла оставить Наина совсем одного. Он нуждался во мне… В шатёр снова кто-то вошёл. Точно не Сигрид, которая недавно со вздохом разочарования унесла поднос с нетронутой едой. И точно не лекарь-эльф. Он не медлил, сразу же подходил ко мне, прикасаясь к мокрому от лихорадки лбу. — Анариэль, — тихо начал Бард, опустившись рядом со мной на колени. — Не знаю, слышишь ли ты меня, но через полчаса я прикажу отнести тело Наина в Ратушу, в наш семейный склеп. — Я судорожно втянула в лёгкие воздух. Так скоро? — Не знаю, сможешь ли ты выстоять процессию, но тебе следует проститься с ним сейчас. — Я схватила его за руку и встретилась с ним взглядом. — Хорошо, я попрошу Баина сопровождать тебя. Я часто закивала, из-за чего закружилась голова. Бард слабо улыбнулся и легонько похлопал по моему запястью свободной рукой. Я пригляделась к нему. Горе и траур не обошли его стороной. Наин был его лучшим другом. Глаза Барда покраснели, и в них таилась глубокая скорбь. — Есть кое-что ещё. Перед битвой, Наин попросил кое-что сделать, если он… — Бард запнулся, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. — Если он погибнет, то я должен буду от его имени… Боги, это всё неправильно! — Бард вскочил на ноги и заметался по шатру. Он сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. Вернувшись ко мне, он что-то поднял с пола за стулом и наконец произнёс: — Он просит у тебя прощения. В его руках подрагивал маленький чахлый букетик цветов. Стебли флоксов были тонкими и почти уже не держали бутоны, а нежно-кремовые лепестки потеряли свой яркий розовый окрас, после ударивших морозов. Как и где Бард смог их найти, оставалось для меня загадкой. Я грустно улыбнулась и забрала цветы, благодарно кивнув. Наин всегда дарил цветы, когда просил прощения. И это было его последнее извинение. Он позаботился о том, чтобы я их получила, даже после его смерти. По щекам потекли слёзы и из горла вырвался предательский болезненный стон. Грудь сдавило тисками, и я, больше не выдержав натиска горя, взвыла, как раненый зверь, схватившись за холодную руку сына. Истина била в самое сердце, отрезвляя рассудок. «Наин не спит, он мёртв. Мой мальчик мёртв».❃ ❃ ❃
На улице стоял зверский холод. Вокруг суетились люди и эльфы. Многие были ранены. Кто-то хромал, кто-то сидел, склонив перебинтованную голову, и тихо оплакивал смерть друзей, а кто-то лежал и не мог подняться. Горизонт застилал чёрный дым. Слишком знакомая картина. Такое не забыть, даже по прошествии ста лет. Удивительно, но в нашей небольшой процессии присутствовал и Трандуил. Что им двигало? Он хотел почтить память Наина как знатного принца или как маленького мальчика, который иногда отваживался взбираться к королю на колени? Иногда я забывала, что Трандуил присутствовал в жизни Наина намного больше, чем Торин. Леголаса нигде не было видно, как и Ниэллона. Должно быть, они оба оплакивали смерть Тауриэль. Известия об её кончине поразили меня. Как и где это произошло, я не знала. Ещё утром по Долгому озеру пустили лодочки с павшими воинами, но как бы я их не высматривала, водная гладь была чиста. Отполированное зеркало, в котором отражались низко проплывающие облака. Возможно, лодки уже унесло течением к Быстротечной, а там, павшие найдут свой последний приют в море Рун. Двери Ратуши, ведущие к подземным склепам, были распахнуты. Внутри пахло сыростью и окутывало пронизывающим могильным холодом. Здесь ничего не изменилось. Всё те же ниши с мраморными гробами, в которых покоился прах усопших правителей. Всё те же статуи, изображающие умерших в зените их славы. Последние две статуи принадлежали Анель и Вилену, но захоронения ими не кончались. Чуть дальше расположились шесть грубо обточенных гранитных гроба. Четыре из них были закрыты. Тело же Наина несли к пятому, вокруг которого горели масляные лампы, освещая ему последний путь. Я подошла к первому и, смахнув рукой пыль с металлической дощечки, прочла: «Гирион, сын Вилена, король Дейла». Значит, Арий смог найти останки отца и похоронил его в семейном склепе. Второй принадлежал Мирре. К горлу подступил ком, когда на третьей табличке прочла имя матери, а на последней — Хильды. — Мой дед однажды привёл меня сюда, чтобы рассказать историю нашей семьи, — тихо произнёс Бард. — Арий и его друг, не помню имени, трудились над этими гробами несколько лет, чтобы потом перенести останки Гириона, Мирры и Лиэн. К тому времени умерла и Хильда. Она сразу же была похоронена здесь. Но ты не найдёшь здесь имени Ария. Помнишь, я уже рассказывал о перевороте? Когда Арий умер, люди посчитали, что он не достоин здесь лежать. Они забрали тело и сожгли на площади перед его молодой женой и маленьким сыном. Сестра Ария и его жена покинули Эсгарот, но жить в лесной глуши было сложно. В конце концов, мой дед вернулся инкогнито в Эсгарот. Лишь своей жене, сыну, а потом и мне он поведал о нашем наследии. Но как бы хорошо он не скрывал это, некоторые люди видели в нём покойных правителей. И слухи всегда витали вокруг нас. Жизнь Ария была ужасна, и в этом я убеждалась не первый раз. Посмотрев на занятые гробы, я грустно улыбнулась, понимая, что мой сын будет лежать рядом с своей бабушкой. Какая ирония, они не были знакомы при жизни, но будут похоронены в одном месте. Может, в загробном мире, если таковой существовал, они найдут друг друга и будут вместе. Тело Наина опустили в гроб. Через несколько минут его закроют тяжёлой гранитной крышкой, и я больше никогда не увижу лицо своего сына. Перегнувшись через край, я поцеловала его холодный лоб. На его лицо упали слёзы, и я дрожащей рукой стёрла их. — Я люблю тебя. — Тихое признание предназначалось только ему, и вряд ли даже эльфы смогли услышать колебание воздуха. — Есть одна традиция, — произнесла Сигрид, протягивая мне безликую соломенную куклу. — Когда мать теряет ребёнка, она делает такую куклу и хоронит её рядом с почившими членами семьи. Так ребёнок отчасти обретает тело, которое мать может оплакать. Потому что по-другому это сделать почти невозможно. Трудно оплакать того, кто не смог родиться. Я благодарно кивнула. Кукла дрожала в моих руках, когда я бережно положила её на дно, рядом с Наином. Сигрид была права. У моего ребёнка не было ни имени, ни тела, но от этого боль не становилась меньше. Да, она затмевалась болью от потери Наина, но она была. Притаилась где-то глубоко-глубоко и медленно разъедала внутренности, напоминала неприятным ощущением потери. Несколько крепких мужчин подняли крышку и тяжело опустили на гроб, отрезая моих детей от меня. Ноги задрожали, и я опустилась на колени, молча давясь горькими слезами. Руки слабо царапали безучастный камень, пытаясь дотянутся до Наина. Этот мир потемнел без него, без них… Они ушли туда, куда дорога мне была закрыта. Бард помог подняться, и я, почти не сопротивляясь, покинула склеп, лишь бросая прощальный взгляд на тёмный провал. Воздух на улице был теплее, чем в склепе, хоть и был пропитан гарью. За спиной заскрипели ворота и щёлкнул замок, окончательно отрезая нас от мира мёртвых. — Мои соболезнования, — произнёс Трандуил, внезапно появившись передо мной. Рядом с ним стоял всё тот же лекарь, который несколько раз наведывался ко мне в шатёр. Возможно, стоило его поблагодарить за то, что спас мою жизнь. Остановил кровь, ослабил жар. Но хотела ли я жить? Лучше бы оставили истекать кровью… — Сейчас не время, — продолжил король, — но тебе следует знать. Только что приходил мой соглядатай. Он сказал, что Торин при смерти. Жить ему осталось недолго. Если желаешь проститься с ним, сейчас самое время. — Разве вы ему не помогли? — озвучил мои мысли Бард. Он всё также крепко держал меня за плечи. И я была рада, что он не отпускал меня, иначе бы рухнула, как тряпичная кукла. — Мы обработали рану и наложили повязку с мазями, но сделать что-то ещё, нам не позволил его народ. Это их вина, что их король умирает. Если бы нам дали шанс, то он бы выжил, — ответил лекарь. Он должен жить… Жизнь за жизнь. Я заплатила цену. Он не может умереть. Боги пытались забрать то, что им больше не принадлежало. Я скинула руки Барда с плеч и нетвёрдым шагом направилась к лошади. — Остановитесь, — произнёс эльф, догоняя меня. — Вы не можете ехать верхом. Ещё вчера вы сами находилась на грани жизни и смерти. Если снова откроется кровотечение, я не смогу вас спасти, вы понимаете? — Я отвязала поводья. — Вы слышите меня, миледи? Вы рискуете собственной жизнью! — Я поеду с ней, — вызвался Бард. Он забрал поводья, усадил меня в седло и сам быстро сел сзади. — Как знаете, — нахмурился лекарь, отступая. Королевский шатёр оказался далеко. Или мне так показалось оттого, что Бард ехал чересчур медленно. На самом деле, я думала, что Торин находился в Эреборе, а не на равнине. Отчего становилось ясным, как эльфы могли следить за гномами. Возле входа стоял Гэндальф и Бильбо. Хоббит шмыгал носом и вытирал слёзы, которые всё катились и катились по его грязному лицу. Сердце зашлось тревогой, предчувствуя беду. Откуда-то появились силы спрыгнуть с лошади до того, как Бард помог бы спуститься. — Анариэль, не стоит, — произнёс Гэндальф, преграждая мне путь. В это время из шатра вышел Кили. Его взгляд был опустошённым и смотрел куда-то вдаль. Я обошла Гэндальфа и проскользнула в шатёр. Внутри было темно, и я не сразу обнаружила Торина. Он тоже лежал на столе, но в отличие от Наина, его окружали одеяла и подушки. Я взяла его холодную руку в свои и крепко сжала, надеясь передать своё тепло. Слишком много холода за последний день. Я провела ладонью по его неестественно бледному лбу, где алел ужасный шрам, тянущийся по диагонали от корней волос к правой брови, не доходя до переносицы. Провела кончиками пальцев по впалой щеке. Слегка коснулась его потрескавшихся губ. — Кто это? — спросил незнакомый голос. — Гэндальф, кто её сюда впустил? — Даин, это супруга Торина, — ответил волшебник. — Супруга? Не смеши меня, она человек. Торин не мог жениться на человеке. Я прикажу страже вывести её, — произнёс Даин. — При всём моём уважении к тебе, Даин, прошу тебя, дай ей проститься с ним. — Если Торин и правда на ней женился, тогда он ещё безумнее, чем я. Хотя, мы не вправе осуждать покойников. — Послышалась тяжёлая поступь, и Даин покинул шатёр, причитая, что его народ лишился великого короля. — Он умер, Анариэль, — осторожно произнёс Гэндальф, подходя ко мне. Я покачала головой, отказываясь верить его словам. — Мне жаль. Жаль, что тебе приходится проходить через это. Не такой конец я видел для тебя. Прости. — Он жив! — зло и со скрежетом в голосе выкрикнула я. Гэндальф вздрогнул и с сочувствием посмотрел на меня. — Нет, Анариэль, — покачал головой Гэндальф. — Нет, это ты заблуждаешься. — Я снова посмотрела на Торина. Лицо его было расслабленным, и он стал выглядеть моложе своих лет. — Торин очнись! — Я схватила его за плечи и легонько тряхнула. — Анариэль, прекрати, — Гэндальф попытался разжать мои пальцы, которые мёртвой хваткой вцепились в одежду мужа. — Его сердце не бьётся. Нет дыхания. Он мёртв. — Он не мог умереть, — прошептала я. — Я заплатила за него жизнью. — Что ты такое говоришь? — Я заплатила за него жизнью, — повторила я еле слышно. Рука легла ему на перебинтованную грудь, где под белоснежными бинтами зияла страшная рана, но я не почувствовала сердцебиения. — Нет, — тихие всхлипы превратились в рыдания. Мои попытки спасти его были тщетны. Боги не приняли плату. Случайной жертвы наших детей было недостаточно. Я закрыла глаза, признавая поражение и позволяя упасть себе на самое дно чёрной бездны. Я не смогу жить без них. Я потеряла всех, и мне нет больше места на земле. Я хотела пойти за ними. Обрести покой, где не было больше боли и страданий. Мой взгляд упал на нож, лежащий на столе. Я отпустила руку Торина и схватилась за рукоятку, направляя лезвие себе в грудь. — Не смей, глупое дитя, — прокричал Гэндальф, выбивая из моих рук нож. Он гулко звякнул, ударившись о край стола, и упал на пол. Я потянулась за ним, но Гэндальф потеснил меня. Я стала вырываться, била его кулаками, пыталась даже укусить, но он крепко держал меня в своих руках и абсолютно не обращал внимания на мою слабую борьбу. В конце концов я обессиленно завизжала и обмякла в его руках, свесив голову и руки, как безжизненные плети. — Пожалуйста, Гэндальф, дай мне умереть, — прошептала я. — Прошу, молю тебя. Пожалуйста. Я не хочу больше жить. — Не думаю, чтобы он хотел тебе такой кончины, милая, — прошептал Гэндальф, покачивая меня в своих объятиях. — Я пойду за ним, — ответила я на грани сознания. — Не сейчас, так потом, но я пойду за ним. — Гэндальф что-то зашептал, коснувшись пальцами моего лба. Я не могла разобрать слов, но с каждой секундой на душе становилось легче, разум прояснялся, а боль отступала. — Надеюсь, это поможет, но тебе придётся научиться жить с этой потерей, потому что она никуда не ушла. Я лишь на время оградил её от тебя. Он был прав. Стало легче дышать, мысли перестали нестись вскачь, исчезла пелена, застилающая глаза. Чувства, терзающие мою душу, ослабли. Их словно оттеснили прозрачной стеной. Они перестали быть ослепляющими, притупились, но по-прежнему оставались на месте.❃ ❃ ❃
Процессия двигалась медленно. Всё было так же, как в том сне, приснившемся мне полгода назад. Тот же коридор, та же тяжёлая, давящая на сердце песнь. Кили шёл рядом, понурив голову. С его лица исчезла былая беспечность и весёлость. Я знала этот серьёзный взгляд. Взгляд того, кто был вынужден быстро повзрослеть. Фили не было. По словам Балина, он был тяжело травмирован. Выходит, Бильбо был прав, он выжил после падения. Однако, я слышала слухи, что наследник вряд ли сможет выкарабкаться, а если и сможет, до конца жизни останется калекой. Мы вышли в амфитеатр и остановились у помоста. Нам разрешат подняться, когда слуги уложат тело Торина на специально приготовленный стол и подготовят к церемонии прощания. — Почему коронуют Даина, а не тебя? — тихо спросила я, посмотрев на возвышение, где стоял Даин. Перед ним на церемониальной подушке покоилась корона. Эта расстановка позиций даже в какой-то мере всколыхнула в моей смирившейся душе любопытство. — На этом королевстве лежит проклятье, — глухо ответил Кили. — Торин погиб, Фили калека, и его никогда не признают королём. — Он ненадолго замолчал, а потом поднял голову. — Я отказался от короны. Знаю, нужно было сначала поговорить с тобой. Ты жена Торина и тебя это тоже коснётся… — Не переживай. Никто не признает меня, как его супругу. Но мне жаль, что ты отказался от своего наследия. Это твоя родина. — Нет, моя родина — Синие горы. Как только Фили поправится, мы вернёмся туда. Ты можешь поехать с нами. — Песнь закончилась, и нам позволили подняться наверх. Кили пошёл первым, я же осталась стоять, пригвождённая к полу страхом. — Идём. — Балин мягко подтолкнул меня вперёд. Я поднялась по ступенькам и увидела бледное лицо мужа. Еле сдерживая слёзы, я медленно подошла к нему и провела рукой по его лицу. — Анариэль, нельзя, — предостерегающе произнёс гном, но я отдёрнула руку, когда он попытался убрать её, а потом снова вернула на место. — Где стоит супруга почившего короля? — Слева, — ответил Двалин. Я обошла постамент и встала с другой стороны, чтобы позволить другим проститься с Торином. Никто не сдвинет меня с места, пока сама не решу, что пора. Положив ладонь на его грудь, я закрыла глаза и дала волю тихим безмолвным слезам. — Я люблю тебя, — беззвучно прошептала я. — Я всегда любила тебя. Ты был моим сердцем, моей душой. Я всё прощала тебе, потому что безудержно любила. И я надеюсь, ты тоже простишь мой поступок, который собираюсь соверш… — Я остановилась, почувствовав под рукой слабый удар, и в испуге отдёрнула руку. Аркенстон, покоившийся на его груди, слегка покачнулся от резкого движения. В нерешительности я вернула руку на место. — Я так сильно хочу, чтобы ты жил, что мне начинает мерещиться, — скривилась я, но сразу же нахмурилась, ощутив ещё один удар. — Или ты действительно жив, — прошептала я. В груди затеплилась надежда, которая переросла в настоящий пожар, когда после недолгого ожидания я почувствовала очередной удар сердца. Оно билось! Медленно, редко и слабо, но билось! — Он жив! — Я насчитала пять ударов, прежде чем сказать это вслух. Я сама себе не верила, но каждый последующий удар убеждал признать, что Торин жив. — Король жив! — прокричала я, улыбаясь и выкидывая из его рук меч и Аркенстон. Все сразу же замолчали и обратили на меня внимание. — Торин жив, — радостно повторила я, ощущая боль в щеках от улыбки. — Он мёртв, — звучно произнёс Даин, обращаясь к гномам. — А эта женщина потеряла во время битвы сына и теперь лишилась рассудка, раз считает, что мертвец может быть жив. — К щекам прилил жар. Возможно, я и была вне себя, но мой рассудок, благодаря Гэндальфу, был ясен и трезв. Я точно знала, что Торин жив, что это не плод моего воображения, потому что под ладонью я ощутила седьмой удар сердца. — Может быть, хватит терзать себя и других пустыми надеждами? — вздохнул Даин. — Мы все скорбим по Торину, но нужно знать меру. Позвольте его душе спокойно покинуть этот мир. — Если вы будете бездействовать, то так оно и случится, — бросила я. Под сводами высокого потолка пронёсся осуждающий шёпот. — Он правда жив! Его сердце бьётся, не так быстро, как у всех нас, но оно бьётся! — Выведите её отсюда. Эта женщина не знает, что говорит. — Ко мне двинулись несколько стражников. Балин и Двалин в растерянности отступили. — Нет, — закричала я, когда меня подхватили под руки. — Я не сошла с ума! Прошу вас, поверьте мне! Он жив. Позвольте ему помочь. — Я извивалась и вырывалась как могла, но была слишком слаба против двух гномов, которые уводили меня прочь из зала. — Прошу, поверьте, — всхлипнула я, прежде чем мои конвоиры повернули в другой коридор.