❃ ❃ ❃
Я отошла от камина и села в кресло у кровати. Прошло уже три дня, как мы вызволили Торина из склепа. Мало-помалу он приходил в себя. Температура повысилась, но я с замиранием сердца прикасалась к нему, боясь почувствовать холод. Но и не было того жара, который был свойственен гномам. Сердце билось быстрее, дыхание стало более глубоким. Он медленно шёл на поправку. Каждое утро начиналось с растираний и массажа, потом приходил Балин и помогал сделать перевязку. По моей просьбе Гэндальфу удалось привести в Эребор эльфа, который передал мне настойки и мази. Больше всего нас беспокоила рана на груди Торина. Только сегодня утром мы отважились наложить на неё швы, удостоверившись, что она чиста. Нога тоже была в относительном порядке, но не было сомнений в том, что Торин до конца жизни теперь будет хромать. Порез на лбу тоже зашили, но такой шрам вряд ли спрячешь за аккуратными стежками. Я устало потёрла виски. Казалось, события трёхдневной давности, были такими далёкими. Битва, похороны Наина, мысли о самоубийстве и попытки доказать, что Торин жив, стали отголосками далёкого прошлого. Но стеклянный пузырь постепенно начал истончаться. Чем больше я думала о смерти сына, тем тоньше становилась преграда. И с каждым днём отмахнуться от этих мыслей становилось всё сложнее и сложнее. Ещё немного и я вернусь к тому, с чего начала тот злополучный день, когда похоронила Наина. Что тогда будет с Торином? Смогу ли я сквозь всю ту боль, удержать его в этом мире, если сама стремилась оказаться по другую сторону жизни? — Он не приходил в себя? — тихо спросил Кили. Я покачала головой. Он сидел в кресле по другую сторону кровати. В последнее время он почти не спал, посменно дежуря то у постели брата, то у Торина. И когда час назад он наконец-то уснул, вымотанный переживаниями, я не стала его будить. Он нуждался в отдыхе. — Пойду проверю Фили. Моя рука скользнула в ладонь Торина, и я удивлённо охнула. Она была горячей, не прохладной или тёплой, а такой как раньше. Вторая рука легла ему на грудь, где сердце отбивало свой быстрый ритм. Я пересела на край кровати и погладила его щеку. — Торин, — позвала я, наклонившись к его уху, — ты слышишь меня? — Но ответом была тишина. Я поцеловала его руку, а потом прижала к груди. — Вернись ко мне, прошу.❃ ❃ ❃
Я проснулась от лёгкого движения. Кто-то несильно сжимал мои пальцы в своей руке. Я подняла голову и заглянула в затуманенные от сна глаза. Из груди вырвался радостный возглас, а из глаз брызнули слёзы. — Не плачь, — севшим голосом, произнёс он. Я подскочила и налила в стакан воды. Вернувшись, я села у изголовья и, как смогла, посадила Торина, облокотив его на себя. Он сделал несколько глотков и закашлялся. Я вытерла его рот салфеткой, а потом, уткнувшись в его макушку, сделала глубокий вдох. — Всё будет хорошо, — прошептала я, раскачиваясь вместе с ним. Я крепко крепко обняла его, обвив руками его плечи. — Теперь всё будет хорошо. — Как скажешь, любимая, — еле слышно ответил он. Но хорошо не было. Ночью началась лихорадка. Он весь горел, а тело выгибалось в судорожных конвульсиях. Он то и дело хватался за грудь, царапая бинты, словно пытался добраться до сердца. Испугавшись, я позвала Балина, и мы оба не сомкнули глаз, вытирая пот с его лица и пытаясь успокоить, когда он снова начинал бредить и метаться в кровати. — Жар — это хорошо, — произнёс Балин в момент затишья. — Он борется с невидимой для нас болезнью. Но если к утру жар не спадёт, то мы потеряем его. Я молилась Богам, сжимая в руках его руку. Просила не забирать его у меня. Просила, вымаливала его жизнь, которую с такой неохотой мне вернули. — Анариэль, Анариэль, — шептал Торин, мечась в бреду и снова пытаясь разодрать на груди бинты. Мы боялись, что такими темпами скоро разойдутся швы. — Анариэль! — выл Торин, выгибаясь дугой. — Я здесь, я здесь, — шептала я, склонившись над его головой. — Я здесь, всё хорошо. Я рядом. — На какое-то время он успокаивался, но всё снова повторялось спустя полчаса или час. Балин насильно вливал ему в рот отвары, которые Торин либо выплёвывал, либо выбивал чашу из рук гнома. Силы Торину всё же было не занимать, даже в столь ослабленном состоянии. Балин лишь отправлялся готовить ещё одну порцию, и всё начиналось сначала. Я проснулась от звона колокола, возвещающего о начале нового дня. Балин тоже поднял голову и осоловевшим взглядом посмотрел на Торина. Он крепко спал, на лбу блестели бисеринки пота, дыхание выровнялось, а жар спал. — Торин, — позвал Балин, слегка сдавливая его плечо. Тот что-то простонал, но глаза всё-таки открыл. — Как ты себя чувствуешь? — Грудь, — прохрипел он, — давит. Балин кивнул, и помог Торину чуть приподняться на подушках. Я с готовностью разбинтовала его, как делала уже, наверное, десятки раз. Швы были целы, но кожа покраснела под впивающейся в кожу нитью. Зрелище было ужасным. Шрам был огромным и безобразным. И я была рада, когда Балин снова скрыл его под белоснежной повязкой. — Его сердце бьётся слишком быстро, — произнесла я, когда моя ладонь легла чуть выше бинтов. Всю перевязку Торин провёл в полубессознательном состоянии, то вскрикивая от боли, когда Балин обрабатывал ранки от нити, то теряя сознание и вновь приходя в себя от очередной вспышки. — Ты права, раньше билось медленнее, — задумчиво протянул Балин, проверив мои слова. — Значит, он восстанавливается. Ещё немного и снова начнёт всех гонять в поисках Аркенстона. — Не начну, — прохрипел Торин. Балин, воспользовавшись моментом, заставил его выпить отвар. — Правильно, потому что он уже найден, — ухмыльнулся гном, убирая стакан. Торин скривился, но ничего не сказал. — Отставлю-ка я вас, — подытожил гном, заметив, как Торин смотрит на меня сквозь полуопущенные ресницы. — Ты меня напугал, — прошептала я, целуя его руку, когда Балин покинул комнату. — Прости, — прошептал он и попытался приподняться, но рухнул обратно и протяжно застонал. От былой силы, с какой он вырывался из наших рук ночью, не осталось и следа. — Не спеши. Ты слишком слаб. Лучше поспи. Я буду охранять твой сон. — Это моя обязанность. — Торин закрыл глаза, и мне показалось, что он уснул под действием отвара, но он снова зашевелился и открыл их. — Ты в порядке? — Да. — Глаза Торина снова начали закрываться, но он снова заворочался, борясь со сном. — Фили… Я помню, как… Наин. — Голос Торина задрожал. — Он мёртв? — Я кивнула, проглотив ком горечи от этого вопроса. Из уголка его правого глаза скатилась одинокая слеза. — Кровь, Анариэль. Я помню кровь. Твою кровь, — уже почти засыпая шептал он. — Анариэль. — Засыпай, мы обязательно поговорим, когда ты проснёшься, — произнесла я, целуя его в лоб. Выпустив его руку, я устремляюсь в соседнюю комнату и плотно закрываю дверь, чтобы Торин ничего не услышал и не проснулся. Закусив кулак, я тихо взывала и упала на колени, больно ударившись о каменный пол. То, что держало мой разум ясным, исчезло. Ослепительная надежда на то, что всё будет хорошо, мгновенно обернулась ложью.❃ ❃ ❃
Где-то в глубине Эребора снова ударили в колокол, возвещая о закате. Я до сих пор не могла привыкнуть к его звону. За столь долгое время, проведенное в пустующем городе, звук колоколов казался неправильным. Торин до сих пор спал. Заглянувший несколько часов назад в комнату Балин развеял мои опасения. По его словам, теперь это был крепкий здоровый сон, но он был отнюдь не спокойным. Торин то и дело что-то шептал себе под нос и хмурился. Я не могла спокойно на него смотреть. Что-то во мне изменилось, сломалось, испортилось. Руки тряслись от злости из-за того, что он выжил, а наши дети нет. Я собственноручно вытащила его чуть ли не с того света. Что если бы я не зажимала тогда рану? Позволила бы ему истечь кровью. Что тогда? Чью бы жизнь оставили мне Боги? Они вернули бы мне Наина? Глупости, мёртвые есть мёртвые. Возможно, не пойди я мстить Азогу, то я бы смогла сохранить другого ребёнка, но тогда бы умер Торин. Палка о двух концах, какой бы стороной её не поверни — кто-то должен был умереть. Винить нужно было только себя, это всё был мой выбор, мои действия, но Торин жив, а они мертвы, и ненавидеть его было так легко и просто. Но если бы он действительно умер? Винила бы я себя и ребёнка? — Боже, я схожу с ума, — прошептала я в пустоту, сидя на полу у кровати мужа и вцепившись мёртвой хваткой в волосы. Мысли метались, как пчёлы у разорённого улья. Рядом лежал холщовый мешок с вещами и небольшое письмо, в котором просила Торина не искать меня. — Анариэль, ты здесь? — Я спрятала письмо в карман юбки и быстро вытерла слёзы. — Что ты делаешь на полу? — удивился Кили. Я незаметно пихнула мешок под кровать. — Уронила… — я запнулась, судорожно придумывая оправдание, — кольцо. Вертела его в руках, а оно выпало. — Я проворно сняла его с безымянного пальца и показала его Кили. — Нашла. — Мне нужна твоя помощь, — тихо произнёс он, глядя на спящего Торина. Казалось ему и дела нет до моего невнятного бормотания. — Можешь оставить дядю на несколько минут? — Я кивнула. Минутой больше, минутой меньше, всё равно я скоро уйду. Соседние покои были погружены во мрак. Одинокая свеча горела на прикроватном столике, а в камине уже почти догорали поленья. В кресле у кровати сидела светловолосая девушка. Заметив нас, она поспешила встать. — Вы Анариэль? — тихо спросила она. Я кивнула. — Моё имя Тиана. Я одна из королевских лекарей короля Даина. Меня приставили к принцу, но боюсь, мне достался строптивый пациент. Возможно, вам удастся вразумить его. Я слышала, вы вернули к жизни короля. — Торин был жив! — отрезала я. Тиана пристыжено кивнула, и я поняла, что погорячилась. — Простите, но слухи, что летают по Эребору — неправда. Мой муж был и остаётся жив. Я лишь пытаюсь помочь ему выздороветь. — Тиана склонила голову. В её серых глазах сверкнуло понимание. — Что с Фили? — В целом, он в порядке, но он не хочет принимать лекарства. Ничего не хочет делать. Он не ест и не пьёт. Возможно, он просто не хочет жить, — заключила она. — Может, ты попробуешь с ним поговорить? — спросил Кили. — Может, он прислушается к тебе. Ты ведь тоже лекарь. Возможно, сможешь заставить принимать лекарства. — Если этого не смог сделать ты, почему смогу я? — сухо спросила я. — Я в отчаянье, — просто ответил он. — Я бы хотел, чтобы это сделал Торин, но он сам не в лучшей форме. А ты, ты всегда находишь нужные слова. — Оставьте нас, — произнесла я. Кили вымученно улыбнулся, но открыл дверь, пропуская вперёд Тиану. Девушка ненадолго задержалась в дверях, бросив взгляд на больного, но вздохнув, всё же вышла из комнаты. Фили не спал. Он просто смотрел на потолок, не обращая внимания на происходящее в его покоях. Не знаю, на что надеялся Кили, когда попросил меня о помощи. Мы не были с Фили близкими друзьями, хоть и прошли бок о бок большой путь. Наше общение было сведено к минимуму, но почему это случилось, я не знала. Может, потому что он был наследником Торина? Он был заменой Наина. Был тем, в ком Торин видел сына. Но почему-то на Кили это не распространялась. Может, молодой гном был более открытым и добродушным, а серьёзность Фили мне напоминала о сыне. Это открытие больно резануло по сердцу. Фили жив, а Наин нет. Почему я вообще должна что-либо делать? Что я должна сказать? Чем я могу облегчить его страдания? А кто облегчит мои? — Фили, — тихо позвала я, облизнув губы. — Возможно, я не тот человек, с которым бы ты хотел поговорить, но всё же, выслушай меня. Я знаю, тебе тяжело. Всем тяжело. Битва была жестокой. Одни погибли, другие были тяжело ранены, — голос натянулся до предела, но я попробовала его смягчить. — Понимаю, тебе больно, но вся твоя семья жива, и из-за того, что ты пострадал в битве, они никогда не откажутся от тебя. Кили любит тебя, Торин тоже. Дис скоро тоже будет здесь, и её отношение к тебе нисколечко не изменится, потому что ты её сын. — Но моё отношение к себе изменилось, — глухо произнёс он, посмотрев на меня. В его глазах сквозила злоба и гнев, но не ко мне, а к самому себе. Вдруг он резко подался вперёд, облокотившись на локти. — Я калека! Я не чувствую ног. Кому нужен такой урод? Ты думаешь, я не слышал, как шептались гномы, когда несли мои носилки в Эребор? Меня уже не воспринимают серьёзно! Я жалкий калека, которого все презирают. — Это не так, — попыталась переубедить его я. — Это так! И ты не переубедишь меня! Уходи! Оставьте меня в покое! Дайте мне умереть! — Я отшатнулась, но в его крике звучали мои слова, мои тайные помыслы. Фили был подавлен. Стать калекой для гнома было ужасной карой. Клан мог отказаться от него. Ни одна женщина не обратит на него никогда внимания. Да и трон ему теперь был заказан. Никто не примет такого короля. Я встала, но не сдвинулась с места. Фили пытался испепелить меня взглядом. — Хочешь умереть? — горько спросила я. — Дерзай. Но прежде подумай о тех, кто тебя любит. О матери и дяде, о сестре и брате. Сколько боли им принесёт твоя смерть? Ты об этом подумал? — Я стану им обузой. — Нет, — покачала я головой. — Не станешь. Как ты думаешь, чтобы я выбрала: сына калеку или мёртвого сына? — Голос дрогнул, и я сжала дрожащие руки в кулаки. — Я бы всё отдала за то, чтобы он был жив. Не важно здоровый или больной — он был бы жив. Но Наин мёртв. Он больше не улыбнётся мне, не назовёт мамой, не обнимет на прощание. — Гнев в глазах гнома потух. — Дис будет тебя любить не взирая ни на что. Ты думаешь, она будет счастлива приехать и увидеть бездыханное тело сына? Не думаю. Так что прекрати жалеть себя. Ты заплатил за жизнь не так уж много. В конце концов, может быть, когда-нибудь ты встанешь на ноги. Я направилась к двери. — Мне жаль, — произнёс Фили. — Мне жаль Наина. Он не должен был умереть. На его месте должен был быть я. Он должен был уйти, привести помощь. — Не вини себя. Наин был своеволен, и он… Он хотел умереть. — Я не знала были ли мои слова правдой или ложью. Возможно, я лишь хотела облегчить жизнь Фили. Я выскользнула из комнаты. Кили подался навстречу, но я проскочила мимо, боясь расклеиться прямо на его глазах. Торин всё ещё спал. Одеяло сползло, оголив его перевязанную грудь. Жара как ни бывало, он был абсолютно в порядке, не считая раны в груди. Скоро и она затянется. Его жизнь больше не была в опасности. Его ждала прекрасная долгая жизнь, которую я ему когда-то обещала. Он забудет об этой битве, как о страшном сне. Возможно, он когда-нибудь забудет и меня. Я закрыла глаза, борясь с желанием остаться. Нет, я не останусь. Этот брак был обманом. Всё было обманом. Никто никогда не примет меня. По гномьим законам он до сих пор свободен. Когда-нибудь он женится. И та, другая, даст ему то, чего никогда не дам я. — Прощай, любимый, — прошептала я, снимая кольцо и кладя его на тумбочку поверх короткого письма. Торину нужна другая. Та, у которой не запятнано прошлое и нет ненависти в сердце. Собравшись с духом, я выскользнула из комнаты. В Эреборе было тихо. Все давно уже легли спать. Я легко добралась до Главных Ворот, где меня настиг голос Двалина. Он сидел у разрушенной стены и курил трубку. — Далеко собралась? — тихо спросил он, покосившись на караульного, но тот даже не обратил на нас внимания. Я перехватила поудобнее мешок с вещами. — Не знаю, — честно ответила я, всё ещё не решив, что будет правильнее: умереть и получить свободу, или жить и мучить себя болью в наказание. — Но так будет лучше. — Я с тобой не согласен, Анариэль. Я во многом был не прав насчёт тебя. Ты делаешь его счастливым. Легче не станет, если ты уйдёшь, ни тебе, ни ему. — Он поймёт, — ответила я. — Позаботься о нём, Двалин. — Сделаю всё, чтобы ему стало лучше, — улыбнулся он, а потом затянулся. — До скорой встречи, Анариэль. Я не прощаюсь. Я открыла рот, чтобы возразить, но Двалин уже поднялся и медленно побрёл обратно в Эребор. Я посмотрела на горящие вдалеке костры Дейла и приняла решение. Пока я буду жива, Торин не перестанет меня искать. Но он ещё не скоро сможет встать на ноги, а когда этот день настанет, возвращать уже будет некого.