❃ ❃ ❃
Дис была верна себе. Она гордо прошествовала по городу и только во дворце позволила эмоциям взять над собой верх. В её глазах стояли слёзы, когда она проходила мимо знакомых комнат, в которых более никто не жил. Она задержалась в комнате Фрерина, тихо плача в его любимом кресле, а потом, наконец, добралась и до покоев сыновей, где уже разрыдалась не на шутку, увидев, в каком состоянии был её старший сын. Фили смущённо отводил глаза от матери, но та и слышать не желала насчёт его травмы. Крепко обнимала его и шептала, что всё наладится, и он непременно поправится. Позже вечером состоялся небольшой праздник, посвящённый прибытию гостей. Элин держалась рядом со мной, предлагая руку для опоры. Я и не подозревал, как соскучился по ней, по нашим беседам до позднего вечера и по её проницательному взгляду. Она должна была понравиться Анариэль. У них двоих был чрезвычайно схожий взгляд на жизнь. Через несколько часов я откланялся. Снотворное, что дал Балин Анариэль скоро должно было закончить своё действие. Почему-то после такого крепко сна у Анариэль начинались настоящие истерики. В её глазах стоял необъятный ужас. К таким методам я прибегал редко, только когда она не могла заснуть самостоятельно несколько суток подряд. Анариэль ещё спала, когда я вернулся, но ночь была бессонной. Сквозь невнятные завывания и всхлипы, иногда удавалось расслышать имя сына. Я укачивал её, как маленького ребёнка, прижимал к себе, шептал успокаивающие слова, но всё было бесполезно. В такие моменты я боялся, что Анариэль действительно сошла с ума, и я потерял её навсегда. Под утро она наконец-то смогла успокоиться и заснуть у меня на руках, но лишь только к вечеру я смог поговорить с Дис. Как и предсказывал Фили, Дис была непреклонна. — Категорически, нет, — отрезала она. Мы расположились в её старых покоях. Слуги растопили камин и принесли вина, которое Дис везла с самих Синих гор. — Не проси меня об этом. Она разрушила нашу семью. Мне абсолютно всё равно, что с ней происходит. К тому же, Кили мне рассказал, что ты намереваешься сделать, если она не придёт в себя. Снова. И как твоя любящая сестра, прошу тебя, одумайся. Неужели она стоит стольких проблем? Неужели она мало принесла нам горя и страданий? — Она стоит всего, — ответил я. Дис покачала головой и отвернулась. В последние годы с сестрой было тяжело общаться. Характер становился жестче и твёрже. Она редко шла на уступки. Её заботило только будущее семьи, и другое её не волновало. В каком-то смысле Фили был прав, предложив кандидатуру матери на роль голоса разума для Анариэль. Она могла понять её не только как женщина, но и как человек, готовый отдать жизнь за семью. Её крутой нрав был непоколебим, и она могла пробить заслон выстроенный Анариэль. — Прошу тебя, поговори с ней. Один раз, и мы больше не поднимем разговор об отречении. Если она придёт в себя, этого не понадобится. — Дис прикусила губу и задумчиво посмотрела на меня. Я лгал. Если Анариэль не захочет остаться, я в любом случае уйду вместе с ней. Бесспорно, меня тяготила мысль об отречении, но я прожил без Эребора сто лет, проживу ещё столько же. В конце концов, свет клином не сошёлся на этом месте, жаль только понял я это так поздно. — Что в ней такого, что ты до сих пор не можешь отпустить её? — Я не знаю, — честно ответил я. Я не любил Анариэль за какие-то отдельные качества. Я просто любил в ней всё. — Я хочу, чтобы она ушла, — категорично заявила она. — Эта женщина разрушила нашу семью. — Эта семья прогнила задолго до появления Анариэль. Она здесь не причём. Трор давил на всех, он обезумел, и я был близок к пропасти, но Анариэль спасла меня. Только с ней я по-настоящему ощутил вкус жизни и свободы, любви и нежности, горести и печали. — Я слышала слухи в городе о твоей жене, которую до сих пор никто не видел толком. Только на твоих… — Дис запнулась, но, прочистив горло, продолжила. — похоронах. Её увёл конвой. Она кричала и брыкалась, словно в неё вселилась нечисть. — Прекрати! Не верь этим грязным слухам. Анариэль пала духом, но не в тот вечер. Она спасла мне жизнь. Буквально! Она единственная боролась за меня, когда все думали, что я мёртв. Невзирая ни на что, она была рядом. И теперь, когда она нуждается в помощи, ты отказываешь мне в этом. — Я не хочу помогать той, которая может лишить моего брата великого наследия, если не захочет здесь оставаться. — Да что за глупое упрямство?! Она ни слова не сказала за два с лишним месяца. Отречься от престола — полностью моё решение. Как и в прошлый раз. Она никогда не просила меня об этом. Да и вообще, никто в конце концов ещё не отрёкся, а ты ставишь на мне жирный крест! — Дис недовольно поджала губы. Я сделал глубокий вдох, успокаиваясь. — Дис, ты не знаешь её. Анариэль не такая, как её расписывал Трор. Она нравилась Фрерину. Хильда ей покровительствовала. — Нет, — твёрдо произнесла Дис, поднимаясь и расправляя юбки. Если она сейчас уйдёт, то потом я вряд ли смогу её уговорить. — Кили сказал, из-за чего она в таком состоянии? — тихо спросил я. — Её сын погиб, — ответила сестра. — Мне жаль её, но такова жизнь. — А Кили сказал, что Наин был и моим сыном? — Боюсь, это он опустил — севшим голосом произнесла Дис. — Он погиб прямо на глазах у Анариэль, потому что я не успел. — Бокал в руке дрогнул. — Я слышал её душераздирающий крик. Знаешь, вместе с ним умерла и часть моей души. Да, я знал его недостаточно хорошо, но его потеря не становится от этого легче. Что ты на это скажешь, дорогая сестра? Жаль, такова жизнь? Согласен, чужое горе не имеет значения, но он был твоим племянником. — Я не знала. — Дис медленно вернулась на своё место и залпом выпила недопитое вино в бокале. — Прости, я не знала. — Есть кое-что ещё, — продолжил я, сощурив глаза и внимательно следя за реакцией сестры. — Я прошу тебя поговорить с ней не потому, что ты женщина. А потому, что ты знаешь, через какую боль она проходит. — Нет, не знаю, — покачала Дис головой. — Да Фили стал калекой, но он, слава Махалу, жив. И Кили тоже. Вряд ли я смогу ей помочь. — Анариэль была беременна. В тот день погиб не только Наин, мы потеряли и второго ребёнка. — О Боже, — прошептала Дис, вжавшись в спинку кресла. — Ты поговоришь с ней? — Да…❃ ❃ ❃
POV Анариэль
Тик-так, тик-так, тик-так. Этот звук раздражал. Он стучал в своей непринуждённой манере по воспалённому разуму. Каждый удар отдавался ноющей болью во всей голове. Зачем только Торин починил эти проклятые часы? Как же они раздражали своей простотой, обыденностью. Они отсчитывали секунды, бежали вперёд и вперёд, унося прочь от прошлого. Я ненавидела время. Ненавидела эти стрелки, ненавидела перезвон, отмечающий очередной час. Почему они были такими громкими? Неужели Торин не слышит их? Взять бы эту трость и разбить этот стеклянный корпус, добраться до щёлкающего механизма… Дверь тихо скрипнула. Вот и Торин. Сейчас послышатся громкие шаги и тяжёлое дыхание. Он думал, что без трости выглядел сильно и мужественно, хромая на одну ногу, но, пожалуй, всё было только хуже. Нужно ему об этом сказать, но стоило мне только взглянуть на него, я начинала тонуть в собственном горе. Я видела лицо Наина. Торин был живым напоминанием о сыне. И я переоценила себя, решив, что смогу справится с этой болезненной схожестью. Шаги были лёгкими. Я открыла глаза и встретилась взглядом с пронзительными голубыми глазами, но они не принадлежали Торину. В них не было бескрайней любви ко мне, лишь жалость и, пожалуй, злость. Что-то новенькое. Что я успела сделать этой женщине? В голове медленно заработали шестерёнки, подобные тем, что заставляли работать ненавистные часы. Я видела её. В далёком прошлом. Дис. — Здравствуй, Анариэль, — произнесла она. — Ты помнишь меня? — Я ничего не ответила, оставив вопрос повиснуть в воздухе. — Молчание — знак согласия. — Недовольно произнесла она. — Торин попросил с тобой поговорить. Я не горю желанием это делать, но он был убедителен. — Я подняла голову и удивлённо выгнула бровь. Что ж, Дис явно за что-то меня ненавидела… Только вот за что? Дис сделала глубокий вдох, заложила за спину руки и медленно прошлась по комнате. — Давно я была в этих покоях. Обычно мы всегда собирались у Торина. Как-то само собой получалось. Фрерин вечно вламывался без стука. Они всегда были не разлей вода, и я знала, где они оба будут. Иногда я даже завидовала их дружбе. Той части, где не было места мне. Я знаю, что они любили меня, но всё же чего-то всегда не хватало. — Я откинулась на спинку кресла, следя за ней. — У тебя есть брат или сестра? — К своему удивлению, я кивнула. — Значит, ты меня понимаешь. Я отвернулась, откровенно не понимая, к чему она завела этот разговор. Мимолётный интерес улетучился. — У меня была большая семья, но по большей части я всегда была одна. Представляешь, каково это расти в дом, где одни мужчины? У меня не было ни матери, ни сестры. Но моя семья была крепкой. Пока всё не рухнуло, как плохо склеенный карточный домик. — Я сощурила глаза, выжидая. Когда же она уйдёт? — Но я пришла поговорить не об этом. Слишком долгое вступление получилось. — Я снова отвернулась, надеясь, что она теперь уйдёт, не обнаружив здесь Торина. — Отрадно видеть, что ты внимательно слушаешь меня, — съязвила Дис, а я закатила глаза. — Я знаю, что произошло. Знаю, что ты потеряла детей. Мои соболезнования. — Глаза наполнились слезами, а из груди вырвался всхлип. — Ну уж нет! Меня слезами не разжалобишь. Возьми себя в руки немедленно, — жёстко произнесла Дис. — Слёзы будешь лить перед моим братом. У тебя хорошо получается водить его за нос. — Я облизнула пересохшие губы и удивлённо посмотрела на неё. Впервые кто-то говорил со мной в подобном тоне. Я привыкла к жалости и потакала этой жалости, но Дис была жестока. Я собралась было ответить на её жестокость, но она продолжила. — Мне жаль тебя. Твоя потеря невосполнима, и я прекрасно это понимаю. Дис обошла моё кресло и села в соседнее. Когда она потянулась к графину с вином, я заметила, как мелко подрагивали её руки. Она это тоже заметила и сжала руки в кулаки. Успокоившись, она всё-таки налила себе вина. — Об этом знают немногие. Единицы. До Фили у меня был ребёнок. Девочка, моя Алесса. Она прожила всего пару недель. — Голос Дис стал резче и звонче. — Времена были нелегкие. Мы скитались, ища себе пристанище. Дети часто тогда умирали, и моя дочь не стала исключением. Зима в том году выдалась суровая, и ткань шатра не смогла уберечь её. — Она залпом выпила вино. — Я любила её. Всем сердцем любила. Первый ребёнок, да ещё и девочка. Это было настоящим благословением. Она была для меня всем, а когда её не стало, я потеряла себя. Это было ужасное время. — Как вы справились? — хрипло спросила я. Дис дёрнулась от моего голоса, но постаралась скрыть удивление. — Фрар всегда был рядом, но этого было мало. Я хотела умереть. Даже думала об этом. Но ещё меня переполнял гнев на несправедливость жизни. Он бурлил во мне, как клубок угрей в воде. И я решила ухватиться за этот гнев, потому что только тогда мир прояснялся. Я взяла топор и отправилась в лес, — горько рассмеялась Дис. — Рубила всё, что попадалось под руку, пока не упала на колени и не закричала во всю глотку. Так громко, что спугнула птиц с веток. — Что ж, рядом топора и леса не было. — Я вижу в тебе злость. Выплесни её, и тебе станет легче. Она съедает тебя изнутри. Ты злишься на себя за то, что не спасла их, за жалость к самой себе, на Торина, на всех, кто пытается тебя пожалеть. Прекрати это. Возьми себя в руки. Я потупилась, обдумывая её предложение. Возможно, она была права. Попробовать стоило. Может, из этого что-то и выйдет. Леса и правда не было рядом, но здесь было кое-что похуже несчастных деревьев. Я с трудом поднялась. Ноги заныли от долгого сидения, и, хромая, я подошла к столу, где стояла трость мужа. Набалдашник был тяжёлым, с инкрустированным в него алмазом. Перехватив трость, я подошла к часам. Примерившись, я со всего размаху обрушила набалдашник на стеклянный купол. Звон бьющегося стекла удивительным образом утихомирил боль в голове. Я ударила ещё раз, ломая механизм. Из груди вырвался рык, и я позволила злости захлестнуть себя, раз за разом опуская трость на часы. Дверь ударилась о стену, и в комнату, прихрамывая, вбежал Торин. Должно быть, поджидал у двери, боясь всё-таки оставлять меня одну с сестрой. Он озадаченно посмотрел сначала на меня с занесённой для очередного удара тростью, потом на часы и на битое стекло на полу. — Дис, я просил с ней поговорить, а не злить, — недовольно произнёс он. Дис напротив радостно улыбалась, попивая вино. — Я ненавижу эти часы, — прошипела я, а потом бросила трость к его ногам. — И ненавижу твоё упрямство. Возьми эту проклятую трость и прекрати строить из себя невесть кого!