Королевская школа Уизли

Близнецы — это всегда непросто. Нам всем без изъятия пришлось закатать рукава. Даже крошке Персивалю матушка в сердцах выговаривала, чтоб не вёл себя, как младенец, а уж мы с Чарли и вовсе были старшими. Как ни странно, некоторую несобранность и инфантилизм Молли извиняла в собственном супруге. И даже не то чтобы извиняла — поддерживала. Но тут уж не зевал я. Ещё младенцем я обещал себе воспитать своего папашу, так вот и старался. Уж если дал слово, надо его сдержать, хоть ты наизнанку вывернись. Бабушка в тот год больше не пыталась с нами связаться. Да и я ограничился самодельными открытками к праздникам. Хозяйственные хлопоты только поначалу кажутся несложными. Можно занять руки механической работой, а тем временем что-то обдумать, порешать задачки, прикинуть планы… Но чем дольше такого механического труда, тем сильнее засасывает, отупляет, пережёвывает и перемалывает. Отдушиной были тренировки и переписка с Барти. В семьдесят восьмом году мой юный знакомец сдавал экзамен СОВ и переходил в старшие ученики. Письма поровну делились между жалобами на учителей, выписками из заумных трактатов и намёками на большую тайну, к которой причастна Цедрелла Уизли. Ближе к лету мальчишка настойчиво попросился в гости, и отказать не смогла даже Молли, которая помимо разговоров о гостеприимстве и любви к готовке отличалась так же нелюбовью к гостям. Оно и понятно — с детьми хлопот много, тут не до себя, не то что до друзей-приятелей. Но вот помнится Сахаи Нену наличие детей не мешало привечать у себя всех младших учеников, сколько их ни было в нашей школе. Эх, матушка, и когда же твой непутёвый сын разберётся в окружающем его мире, так непохожем своей глубинной сутью на тот, прежний — не всегда добрый, но понятный и уютный?! Сколько тут интриг запутанных! С такими впору Тхиа разбираться. Или Ларрану, но уж никак не мне, хоть бы меня даже десять раз называли князем. Периодически мелькали в рассказах Барти истории о четырёх старших учениках, задирающих всех, кого видели, не делая различий на сильного и слабого. Их клички всегда всплывали в самых злых шутках, о которых я только слышал, порой доходя до откровенной подлости, ударов в спину, нападения на одного всей шайкой. Барти особенно возмущался позицией учителей, сам же ничего сделать не мог и только грозился, что вот достигнет желанного и очень тайного, чего достиг друг Регулус в прошлом году, и обязательно сделает так, чтобы в мире не было несправедливости. Я только вздыхал, замачивая пергамент в маленькой бочке на заднем дворе. Крохоборская привычка, но нынче не лишняя: денег в семье не густо, а пергамент совсем новенький. Соскоблить — и пиши письма, сколько нужно. А нужно было много. Бедолага Бартемиус совершенно запутался в себе, мире, отношениях с родителями и представлении о справедливости. Я ждал его приезда, чтобы наконец-то поговорить с глазу на глаз. В письмах всего не обсудишь. Да и повалять его по траве было бы неплохо — выбить из головы излишнюю заумь. Мою бочку обнаружил отец и тут же нещадно высмеял. Оказалось, что пергамент непростой, специально обработанный, и для того чтобы стереть прежние чернила нет нужды вымачивать и скоблить, достаточно взмаха палочкой… Возникла неловкая пауза, после которой батюшка быстро прибавил, что по этому вопросу я в любой момент могу обратиться к взрослому. Как всегда, когда разговор заходил о магии, Артур начал речь на подъёме, острил и размахивал руками, но к середине смутился и в конце уже мямлил и запинался, не зная, куда девать глаза. Ну да, угораздило меня уродиться без таланта к магии — на моё счастье и к родительскому огромному огорчению. Дядя Фабиан даже предложил как-то свозить меня к их какому-то двоюродному брату-сквибу, обосновавшемуся в мире магглов, но едва не разругался с Молли. А тут ещё заметили меня… С той поры в доме вовсе не говорили о сквибах. В том числе и о дядюшке Патрике. Поверить в то, что кто-то может обо всех этих штучках не страдать, волшебники не могли. В июле, прямо со школьного поезда, к нам примчался Бартемиус, волоча за руку приятеля, о котором так много писал. Регулус Блэк. Еще один из Блэков, только очень, очень зелёный. Их высокородие нос драл едва ли не до потолка, осматривался по сторонам с неописуемым любопытством и при всём том чувствовалось, что он ужасающе, жесточайше наивен. Да, только очень вельможный юнец, притом только при совершенно беспечальной жизни, может быть такой наивной деточкой. Но, разумеется, взрослым он себя осознавал — вровень с Дамблдором. Ещё бы, ведь он был на целый год старше Бартемиуса Крауча. Матушка Молли гостей приняла не очень любезно, чему причиной было родство Регулуса с чистокровной Вальбургой, но комнаты выделила, даже не подумав прислушаться, о чём мы там говорим. — Я видел леди Цедреллу, — возбуждённым шёпотом сообщил Барти, едва мы сбежали после обеда на семейный выпас. Регулус с недоумением рассматривал семейных овечек. Да, появилась у нас овчарня и десяток овечек — маленькое белое стадо. Вспомнил я деревню, рядом с которой обосновалась Королевская школа, живность, которая там бродила, подумалось, что овечка — скотина неприхотливая, а пользы от неё немало. Да и выпасу не пустовать же. Артур попытался возразить, что с братьями они гоняли тут на метлах в квиддич, но я быстро заметил, что Чарли с Перси овцы внизу совершенно не помешают абсолютно так же перебрасываться квоффлом. Зато в семье будет пряжа, молоко и даже изредка мясо. Тут ему сказать было нечего. Да и вообще, он опять смутился, забормотал, что ещё и меня научит гонять на метле — дескать, давно мечтал. Потом как-то ни с чем не связанно, но «кстати» вспомнил про бабушку Цедреллу и как она замечательно умела прясть и ткать. И согласился на овечек, взявшись убеждать Молли. Да, бабушка, если верить отцу, даже козла чёрного постригла и мантию себе сшила. А вот прочие Блэки, судя по поведению Регулуса, отродясь не видывали шерсть на ножках. Уж очень странное у него было выражение. — Мы видели, — поджал губы юный Блэк, отворачиваясь от пасущихся овец и подчёркивая, что видел Цедреллу не только Барти. — И, Билли, прости, но я тебя представлял совершенно иначе. Барти… много о тебе рассказывал… Но раз ты… эм… оказался таким юным, думаю, что стоит тебе напомнить… это всё тайна. Никому нельзя рассказывать о леди Уизли и о нашей… эм… организации. — Регулус демонстративно поправил левый рукав мантии, Барти посмотрел на приятеля и вздохнул с глубокой завистью: — Рег сдал СОВ в прошлом году и сразу… — Барти! — одёрнул друга Регулус. — Лучше расскажи о леди Уизли. — Да. Мы видели ее на Рождественские каникулы на приеме у… — Гм! — Да ладно тебе, Рег! Билли свой парень. И вообще, речь идёт о его бабушке. И, между прочим, это была наша с ним тайна, когда я даже не слышал о твоём существовании, так-то. — Пока я не очень доволен, как ты хранишь тайны. — Регулус развернулся ко мне. — Мы видели леди, она расспрашивала о семье. Ей всё ещё нездоровится после Азкабана, так что встреча не продлилась долго. Но я торжественно обещал ей и своему Лорду, что поговорю с тобой. Ты, Билли, должен понимать оказанную тебе честь. Конечно, обряд Очищения — явление уникальное, я о таком читал только в трактатах доктора Мариуса… Но задаваться не стоит. Понять, что ты за маг, можно будет не раньше первого курса Хогвартса. — Я туда, может, вообще не попаду. Но за весточку от бабушки Цедреллы — спасибо, — напыщенное мальчишеское высокомерие забавляло, но с той же стороны и огорчало. Барти уже давно стал для меня одним из учеников, а тут отчётливо виделось, как тащат ученика за уши во всякие глупости, вроде как Артура во времена оны тащили в иной лагерь. — А как тётя Чарис относится к «эм-организации»? — насмешливо спросил я старого друга. Барти залился краской: — Мама не в курсе. Зато тётя Вальбурга всецело одобряет, — торопливо прибавил он, но я только покачал головой. «Тётю Вальбургу» моя матушка не жаловала. И это ещё мягко сказано. — Почему ты не попадёшь в Хогвартс? — приподнял красиво очерченную бровь Регулус. — Родители полагают, что я сквиб. Выбросов не было. Этих. Магических. Мальчишки ахнули и качнулись. Барти ко мне, его приятель — в сторону, словно я заразный или вдруг оборотился в гигантского червеца. — Ты же говорил, что он тебя учит? — растягивая гласные протянул Блэк, пытаясь что-то разглядеть во мне с болезненным любопытством. — Билли, ерунда это всё, до одиннадцатилетия ещё полно времени, — не слушая его, залопотал Барти. Мне только усмехнуться и оставалось. Вот и все их организации, а друзей и родственников оценивают, как барана на ярмарке: хороши ли родители, да какое на нём руно. Как ни кричит эта братия о крови, именно что родство для них не значит ровным счётом ничего. То и следовало доказать: что с одной стороны, что с другой — пирожки с враками равно друг друга не слаще. Осталось Барти насовать носом в очевидную истину, что судят по делам и только по делам. А всяким таким верить, так они на темечко сядут да в рот ноги свесят. — Учил, — ровным голосом ответил я старшекурснику, снова теревшему запястье левой руки. Видно уж у него это привычный жест, как тот, от которого меня мастер Дайр отучал в своё время — пряди у виска дёргать в задумчивости. — Так я его не магии учил, а бою. — Какому бою ты научить можешь? Да ещё без магии, — фыркнул мальчишка, вновь обведя надменным взглядом наших овечек. — Чему вы учились? — Дышать, стоять и падать, — растерянно выдохнул Барти, припоминая. — А ходить вот в скором времени собирались учиться. Регулус, самую чуточку красуясь, расхохотался: — Ты, верно, с ума сошёл, Бартемиус? Или перечитал сказок Боунс на ночь. Я, признаться, тоже увлёкся этими легендами про особые умения подвергшихся очищению. Но Лорд прав, как и всегда. Скорее надо ждать свершений от детей Билли. Или от его младшего брата, родившегося уже чистым. Или хоть от Молли ждать чудес. А этот молокосос… — Регулус снова фыркнул. Ишь, как его пробрало, как старый ёж фырчит. Мальчишка — мальчишка и есть, одни картинные позы на уме да листы старых рукописей. — Да кто не умеет дышать или стоять?! Ты как хочешь, а я ухожу. Картинно взмахнув мантией, Регулус направился к дому. Матушка отговаривать не станет. А вот Барти, я надеюсь, что задержится. Но решение он должен принять только сам. Как сам должен вспомнить, умел ли он раньше наших уроков стоять, дышать и падать. Барти ещё чуть помялся, виновато поглядывая на меня, а потом сорвался с места: — Стой! Стой, Рег! Погоди! Я огорчённо повздыхал, потрепал подобравшуюся к нам любопытную овцу по макушке и, загребая ногами, поплелся к дому. С гостями надлежит попрощаться как следует. Но Регулус, как выяснилось, дожидаться меня не собирался. Схватил чемодан, вызвал эльфа домового и усвистал. Барти сконфуженно извинялся перед Молли. Завидев меня, махнул рукой и поспешил в сад. Было там у нас с ним укромное местечко в ветвях старой яблони. И не передать, как я был счастлив, что он решил остаться. — Ты не злись на Рега, — первым делом заявил Крауч, поерзав на отполированной уже ветке. — Он вообще-то славный малый. Отличник, хороший друг, настоящий слизеринец. Я сперва думал — как они с Сириусом могут быть родными братьями? А вот в такие моменты хорошо видно, как. Р-раз — и его срывает. И вместо рассудительного умницы псих-самоубийца. — Когда б самоубийца — плохо, но терпимо. Каждый сам решает, где ему голову свернуть. Так ведь ты за ним идёшь! И ведёт он тебя в болото. Об этом всегда помнить надо — о том, за кого отвечаешь. — Да я не знаю, видит он меня или ему брат с Лордом глаза светом застят. Он только на них и смотрит, а я… Я вообще такой… невидимый, — парень горько усмехнулся и опять заёрзал на своей ветке. Н-да, видно, не просто так я сдружился с Барти. Волей-неволей вспоминались три Иглы Вызова в воротник Майона Хелойя*. По счастью, Крауч-младший никогда не считал, что родной дом — это такая хоромина, в которой много-много комнат. И в любой момент мог через каминную сеть связаться со мной. — Ты сам, главное, не забывай, что не один. Или тебе тоже свет всяких лордов глаза застит? — Да кто там за мной идти-то может? Если только ты… Но… Рег прав — это очень странно, что я не столько тебя учу полезному, сколько учусь у тебя. А так разве бывает, чтобы учитель учился у ученика? — Поверь мне, только так оно и должно быть.

***

Барти приезжал ещё раз на Рождественские каникулы. В те каникулы многие побывали у нас в гостях, а уж на Рождество и вовсе собралась целая компания. Пришли леди Тагвуд с доктором Прюэттом, тетушка Чарис, Андромеда с мужем и дочерью, Фабиан и Гидеон, даже братьев Артура удалось пригласить на общий праздник, пусть мне и пришлось прибегнуть к хитрости и помощи младшего брата. Кстати, едва всё не сорвалось: я и не замечал, сколько внимания мамы уходит близнецам, минуя Чарли и Перси. Спасибо Артуру, тот быстрее заметил, что сын внезапно замкнулся и перестал общаться с братьями и даже к родителям обращался только в том случае, если без этого никак обойтись было нельзя. — Чарли, ты здоров? — обеспокоенно спросил отец, отвлекаясь от зачарования венчика для взбивания. Малыш кивнул, взглянув исподлобья. — А что случилось? — руки сами опустились. Чары сбоили, волшебство не давалось так же просто, как прежде, он уже подумывал, а не взбить ли вручную — сколько там тех сливок? Тут был тонкий момент. Главное, чтобы брат не ляпнул: «Билли говорит…» А не то мне нагорит, а Артур и Молли так ни о чём и не задумаются. Чарли помотал головой в отрицательном жесте. Отец отложил палочку и венчик и подошёл к Чарльзу, присев на корточки, чтобы глядеть в глаза. Молодец, Артур! Давай, почувствуй себя на месте сына. Сперва на расспросы брат отмалчивался. Даже сбежать пытался, но пойманный крепкими отцовскими руками и прижатый к груди — позорно разревелся: — Да-а… мы подружимся, а мне потом жена скажет, чтобы не общались. Надо уж сразу, чтобы ни с мамой, ни с братьями! Ты же так же, да? Ы-ы-ы! Моего имени не прозвучало, так что, пока озадаченный Артур гладил его по голове и что-то лепетал, я тихонько, на цыпочках, ушёл гонять Нимфадору. А на Рождество пригласили даже дядюшку Биллиуса. Только Цедреллу не позвали. От бабушки прилетела сова. Но конверт уничтожили едва отвязав от лапки, а детям про птицу вовсе ничего не сказали. Написать мне лично бабушка почему-то не догадывалась. Барти же… Эх, Барти словно задался целью опорочить ту сторону, что помогала сейчас бабушке. Ну, то есть он-то как раз даже наоборот думал, а вот получалась ерунда. Взбрыкнувший этим летом его приятель Рег, который, к своему удивлению, увидел сопляка, вместо былинного мага с седой бородой, народившегося на свет в конце тысяча девятьсот семидесятого года, своё жестокое разочарование мне не простил и не чаял, как нас с Краучем поссорить. Был бы я действительно мальчишкой восьмилетним, у него бы даже получилось, наверное. А так… — Смотри, Билли! Мне Рег показал приёмчики, каким их обучают… Ну, ты понял где, да? — восторженно вопил парень, размахивая палочкой и прыгая по вытоптанной среди сугробов площадке на выпасе. Приёмчики. И что же это за проклятие такое, что сквозь года и страны меня преследует? Приёмчики. И ничего кроме мальчишкам не надобно. Мнится им в приёмчиках и безопасность, и сила, и власть над прочими, приёмчиков не знающими. И кто им сказал, кто уверил их, что сила решает всё? Ни сила, ни власть, ни право — уж мне ли не знать! А вот Тёмный Лорд, если Барти все правильно понял, Темный Лорд и его союзники верят только в могущество силы, верят истово, исступлённо. Зачем таиться? Набрать побольше силы — и смять, сломать, растоптать, раздавить, уничтожить! И давно уже прежние, условно-безобидные стычки превратились в кровь и грязь. И вот в это-то болото лезет драгоценный мой ученик, только-только научившийся ходить и падать, как должно воину Королевской школы! Порою хочется взять ремень да так выпороть, как мастер Дайр меня когда-то. Чтобы вся дурь из головы вылетела, а мозги вернулись на предназначенное им природой место. — Билли! Ты не смотришь! А если вот так довернуть руку, смотри чего получается, — снеговик у куста терновника разлетелся на куски. — Правда, здорово? И не понимает ведь, не видит за крошевом снега, что на том месте по планам его дружков должен был стоять человек. И что гнуснее всего — не просто человек. Маггл или сквиб, навроде меня. Не равный. Неспособный защищаться. — Балда ты, Барти. Чего же хорошего, когда человека так развалит? Учи тогда хоть что-то, от чего кишки с потолка смывать не надо, — подошёл я, пытаясь выстроить хоть какой-то план, который не даст втянуть в мятеж хорошего и в общем-то доброго мальчишку. — Какие кишки? — У снеговика кишок нет, это конечно. Это ты правильно заметил. Но не против же снеговиков вы там воюете? А уже даже у пикси кишки на месте. И у гриндилоу… — я качнулся с носка на пятку и решительно добавил, — и у магглов со сквибами. Барти отшагнул назад, видно, почуяв досаду в моём голосе: — Ты чего, Билли? Ты зачем? Это же для защиты… Вспомнился мистер Дирборн, часто бывавший у нас в первый год моей жизни Вильямом Уизли. Как он тряс погремушкой, пытаясь утишить мой ор. Как оной погремушкой получил в глаз и более не рисковал подходить к нервному ребёнку. Как объявил о его не то смерти, не то побеге мистер Моуди. И такая, знаете, досада взяла. — Для защиты? Хорошо же. Вот представь, что и пригодилось, — и залепил ему по уху. — Билли! — он покатился по снегу, выронив палочку. Я скинул шубу и, зло прищурившись, подпнул деревяшку в его сторону: — Защищайся. Чтобы наколдовать чары, нужны жест и слово. Иногда — несколько слов. Пока все проговоришь да помашешь. А ещё луч — видимый, и от него можно уклониться, как от стрелы или арбалетного болта. Да мы и тренировались иногда: Барти пытался попасть в меня чарами щекотки, я уворачивался. Только тогда мне его выпороть не хотелось. А теперь — хочется. На ужин, к которому нас выкликала Молли, мальчишка приполз, охая и постанывая. После всю ночь вертелся на своей кровати, наутро подошёл ко мне и тихо сказал: — Я тут подумал… ерунда все эти приёмчики, — и не успел я довольно усмехнуться, прибавил. — А научишь меня так же скакать?