***
Спешащий паренек в темной мантии неосторожно налетел на полувеликана, чуть толкнув в бок, извинился и поспешил дальше, постепенно переходя на бег. Хагрид несколько секунд недоуменно таращился ему вслед, а потом суетливо захлопал себя по карману, в который спрятал таинственный сверток. — Ах ты, паскуда! Держи вора!!! — завопил он и сорвался с места. «Судя по скорости, паренек до «Дырявого котла» уже добежал», — прикинул Гарри, тихонько вздохнул и поминутно оглядываясь, не покусится ли кто на его мешочек галлеонов, поспешил в ближайший магазин — лавку готового платья мадам Малкин.***
Я мчался, не чуя ног. Хагрида только дурак может счесть за неповоротливого увальня, такой дурак и медведя принимает за плюшевую игрушку. Но раздразни мишку, и улепетнуть от когтистой лапы будет ой как непросто. В лесу или там в поле мне бы от Хагрида вовсе не скрыться, да и в Лютном он поболе моего времени проводит, так что и там отыскал бы. Я уж не говорю о Дамблдоровых шестерках, которые за милую душу и подножку поставят, и укрытие мое укажут. Оставалось одно: через стену и в мир алхимиков. Плохо, что и тут нервно реагируют на крики вроде: «Держи вора!», особенно констебли. По счастью, бежал я не абы куда, а в надежное место. Аппарация, еще одна и самая последняя — на площадку крошечной квартирки в Хакни — одного из самых непривилегированных и при этом самых живых, артистичных и необыкновенных районов Лондона.* Не успел я толком отдышаться, в дверь вломился Хагрид и по-звериному повел носом. Бессмысленное дело — квартирка была буквально пропитана магией, а уж накурено тут как! — Эге! Какие люди! Хагрид! — Эй! Хай! У тебя такой вид, будто мы опять в Запретный лес влезли всей толпой. — Эт… Здрасти… — полувеликан обвел тяжелым взглядом толпу подростков. — Никто мимо не пробегал? — Пробегал?! — ехидно переспросил Дюк, со всех сторон послышались смешки. — У нас тут вроде как не стадион легкой атлетики. Это квартира, Хагрид. Суматошная, конечно… — Уж вижу, — зло процедил великан, продолжая буравить взглядом всех, кому не посчастливилось сегодня выйти из дома в темной мантии (я-то отменил трансфигурацию, как только захлопнулась за мной входная дверь). — А… Эт… Последний у вас кто входил, э? — спросил он, понимая, что на глаз определить воришку не получится. Реакция последовала незамедлительно, но вовсе не та, какую он ждал. — Черт, Хагрид, ты перековался в авроры?! Мы, вообще-то, свалили к магглам жить как раз потому, что задолбали проверки. Питти и Сэм ввалились, пива принесли и Огденского. Что, застучишь? Уж от тебя не ожидали, чувак. — А больше… эт… никого? Чернявый такой, в тюрбане?.. Питти мгновенно трансфигурировал подушку в высоченный тюрбан, упирающийся в потолок вершиной и попытался натянуть на голову, подростки грохнули смехом. Смеялся и я вместе со всеми, весело так, задорно. А по спине стекала струйка ледяного пота: в тюрбане у нас ходит один-единственный гриб — Квиринус Квиррелл, будущий учитель ЗоТИ моего младшего брата, и с этим срочно нужно что-то делать. Хагрид ушел, пришли МуГель и Мэри. У «Вредных Сестричек» вечно газ, квас и дым коромыслом. Музыканты. И как же хорошо, когда есть такие друзья, которые ни о чем не спрашивая и не ставя условий будут уверять хоть лесника, хоть Министра Магии, хоть самого до сих пор безгрешного в глазах общественности директора Дамблдора, что Вильям сидит тут с самой ночи и никуда не отлучался. Даже нужду справлял под их присмотром, именно так.***
— Очень приятно, Драко. Меня зовут Гарри. Да, я тоже в Хогвартс в этом году. В ателье, среди мирных швей и продавщиц, Поттер почувствовал себя гораздо увереннее. Хагрид, признаться, подавлял — борода эта нечесаная, мыши по карманам, рукоделие его удивительного цвета и непонятного предназначения, внезапное и совершенно неожиданное рассуждение о политике Министерства, уверенное пользование метрополитеном, электричкой и закусочными и тут же застревание в турникетах и нарочито громкое «Эти маглы чаво удумали»! Все это по отдельности могло существовать в человеке, а вот смешавшись в кучу напрягало. Билли-Вилли уж если чему обучает, так навсегда. Скажет правой пяткой левое ухо чесать, так и придется. И если вспоминать его науку, то жесткие густые космы Хагрида, которые вроде бы должны свидетельствовать о дикости и неухоженности, забьют пасть любому медведю, не дадут дотянуться клыками до и без того надежно укрытой покатыми плечами крепкой короткой шеи. Кротовье пальто тоже не каждый зверь прокусит, да и, пожалуй что, ни один нож не проткнет — тут алебарда нужна или пика специальная, какую они с Билли в музее видели. А уж вязание… Гарри знал, что такое моторика, и зачем воину-магу ее развивать. А еще знал, что и само вязание — наука изначально воинская. И это вот знание напрочь разбивало картину неуклюжего добродушного дикаря. С таким, как Хагрид, можно себя чувствовать спокойно, если он тебя охраняет, но уж если решится напасть — только и надежды, что на спасительный порт-ключ в дом тетушки Вальбурги. Вот только Гарри, если честно, ее побаивался и надеялся, что до таких крайних мер не дойдет. Вилли-Билли — ярко-рыжий парень в вязаном малиновом свитере, объявившийся вдруг на Тисовой улице серым и тусклым днем был для Гарри Поттера другом, наставником и самой главной тайной. Стоит представить только, что не пришел бы на Тисовую этот гибкий как ивовый прут конопатый мальчишка с серьезными синими глазами — до того жуть берет, что впору с криком просыпаться. Он защитил от кошек миссис Фигг, которых Гарри боялся сильнее, чем бульдогов тетушки Мардж, он рассказал о родителях и магии, он воспитал Дадли так, что теперь с тем можно было если не дружить, так хотя бы нормально общаться. Вилли-Билли стал для Гарри целым миром. Он дал сироте не просто защиту и знание — он подарил семью. Удивительную, ни на что не похожую семью с не менее удивительной фамилией Слайтли-Блэк. Немножко Блэки — и все они, и сам Гарри. И это было тем, ради чего хотелось жить дальше, даже если засыпаешь в холодном чулане после тетушкиных тумаков. Иногда Билли бывал строг, но Гарри не променял бы эту строгость на все конфеты мира. Свет из окна вдруг перегородило что-то громоздкое — это вернулся хранитель ключей и угодий. Маячит в окне, улыбается всей бородой и черными своими глазами-жуками, показывает зажатое в громадной ручище мороженое с орешками. Да уж, с мороженым мадам Малкин в лавку не пустит. На соседнем стульчике фыркнул Драко, Гарри тяжело вздохнул. Почему не отправили к тетушке Петунии кого-то из Блэков? Ладно, кузина Белла, по мнению школьной администрации, может быть опасна, дядюшки Крауч — старший и младший, слишком заняты политикой и всяким таким (кстати, совершенно неясно, зачем Хагрид врал, что с директором Дамблдором Министр Магии по любой мелочи советуется? Гарри дядюшку Крауча как-то видел мельком, такой сам кому хочешь растолкует все законы и правила), но вот с дядей Артуром и тетей Молли было бы очень интересно познакомиться. А с тетей Нарциссой они знакомы уже — сейчас не приходилось бы делать вид, что они с Драконом друг друга первый раз видят. До чего ж неловко — аж шея зудит, так хочется повернуться и показать язык этому зазнайке. Теперь можно никого не таясь купить себе и волшебный волчок, и всяких книжек, игрушечный алый Хогвартс-экспресс и шоколадных лягушек. А что карточек в коллекции будет на пару сотен больше — ну, мало ли. Не слиплось вот. — Ну ты только посмотри на этого! — внезапно раздалось справа. Не выдержал Драко, заговорил первым, хотя им и нельзя никому показывать, что знакомы и дружат. Гарри с затаенным превосходством поджал губы. Потом вспомнил, что с таким выражением лица делается похожим на тетушку Петунию, и немедленно губы выпучил. Драко всхрюкнул, безуспешно пытаясь скрыть смех за кашлем. — Это Хагрид, он работает в Хогвартсе, — поспешил сказать Гарри, массируя щеки и в смятении ощущая, что они просто пылают. И ничего у него не выразительное лицо, и вовсе ничего на лбу не написано. Ну, кроме шрама. Гарри считал, что уж конечно бы сумел сохранить тайну Вилли-Билли, даже если бы тот сразу представился своим настоящим именем, честно-пречестно! Хагрид этот вот даже не прознал, что Гарри уже все-все известно про магический мир и про никак не заканчивающуюся войну между магглолюбцами и темными. А ведь лесника этого не абы кто послал, а лидер одной из воюющих сторон. Да вот не справился верзила с заданием. — А-а-а, — протянул Драко с наигранным безразличием, взапой разглядывая полувеликана. Наследника Малфоев тщательно охраняли, и бойца из Ордена Феникса вживую он видел в первый раз. — Я о нем слышал. Он там вроде домового эльфа. Прислужник. — Хранитель ключей и угодий, — наставительно поправил Гарри, снова поджимая губы. — Может даже глава службы безопасности. Это, между прочим, круче, чем аврор. — Звучит очень по-маггловски, — о том, можно ли хвалить магглов и их мир вредный Малфой спорил даже с Билли, что просто-таки выводило Гарри из себя. — А я, может, из магглолюбцев, — дерзко заявил Гарри, заставив ахнуть портниху, которая крутилась рядом с булавками и мерной лентой. — Но родители-то у тебя из наших? — спохватился Драко. И то верно, если бы он этого не спросил, было бы очень подозрительно. И так уже странно, что наследник Рода вот так запанибрата общается с каким-то мальчишкой в маггловских обносках. — Да-э, да-э, — протянул Гарри, вовремя прикусывая язык, чтобы не повторить довольно известную в магическом мире присказку про НемножкоБлэки. — А почему с тобой он? — кивок за окно вышел довольно изящным, словно Малфой не на огроменного воина кивал, а на какую-то козявку, не достойную упоминания наследником Рода. — Они умерли. Я живу с тетей. — Очень жаль, — сочувствие кому-то показалось бы фальшивым, но Гарри преотлично знал родственника: в этот момент Драко представил себя сиротой и отчаянно давит в себе эмоции. Вообще-то, Малфой даже разрыдался однажды, когда представил, что папа Люциус погиб во время какой-нибудь стычки с магглолюбцами, и теперь придется переселяться в чулан без игрушек и книжек с живыми картинками. Поттер не на шутку испугался буйного воображения приятеля, решил сперва, что у того с головой не в порядке, а потом тетя Нарцисса разъяснила про людей искусства. Оказывается, бабушка Дракона создавала известные шедевры… эти... ну, как мультики, но только в виртуальном мире тазика-думосбора. И Драко вот тоже такой талант имеет — вспоминать то, чего не было, создавать целые истории и самому в них верить. Потому что без веры магия не сработает. Гарри посмотрел, как Драко давит в себе низменное побуждение шмыгнуть носом, и демонстративно вытер руку о штаны. Про плебейские замашки они тоже часто спорили. Штаны Поттера — это отдельная тема. Драко даже забыл про собственные растрепанные чувства, разглядывая это воплощение магглянства: потертые, бахромящиеся понизу, порванные на коленке и изгвазданные в пыли заброшенного маяка и каминной саже, они были на пару размеров больше и без пуговицы — на булавочке. Хагрид жизнерадостно потряс мороженым — мол, выходи скорее. Малфой вздохнул и отвернулся. Гарри посмотрел на свои перемотанные скотчем и синей изолентой кеды. Вот не дай клобкопух заявится к мадам Малкин легилимент — выдержат ли в таком случае амулеты, зачарованные Блэками? И если нет, то директор возьмет и узнает, откуда эти кеды взялись. «Имидж рулит! — фыркал Билли, перетряхивая майки с монстрами и героями комиксов. — Забитый сирота может ходить в брендовых шмотках, ты скажи?» И все пояснения Гарри, что Дадли не успевает заносить вдрызг вещи, потому что тетушка Петуния покупает их в немыслимом количестве (некоторые свитера и вовсе отправляются в чулан под лестницей с неоторванной биркой), разбивались о невозмутимое: «Растряси шкаф дядюшки». Но и у дядюшки из подходящего нашлись разве что пара растянутых носков. Гарри берег их, как главное сокровище. Такого ужаса точно не было больше ни у кого, даже у самого-пресамого забитого сироты в Школе Чародейства и Волшебства. Чтобы поддержать легенду о маленьком беззащитном ребенке, у которого никого на свете, кроме первого настоящего друга-Хагрида, пришлось рыться на помойке и по коробкам Армии спасения, разыскивая вот такие прикольные штуки. Прошлый владелец кед старательно лепил полоски скотча, но не преуспел в починке, а вот синяя изолента — это уже нововведение самого Гарри, которым он безмерно гордился. — Все готово, — наконец произнесла портниха, прерывая неловкое молчание. Гарри радостно спрыгнул с лавки, а вслед донеслось тоскливое: — Увидимся в школе. Да уж, это Поттера фениксовцы «подготовили», вручив перед учебным годом пару мантий и теплое пальто, а Малфою любящая мамочка не позволит с места сойти, пока тот не перемеряет сто штанов и миллион рубашек. А ведь существуют еще всякие костюмы для верховой езды, для полетов на метле, парадные мантии на случай торжеств и полуофициальные, если кто-то из однокурсников пригласит на празднование Дня рождения. — Бедолага, — притворно вздохнул Поттер, неимоверно счастливый, что в его жизни тоже есть люди, которые не ограничились парой мантий, подобрали все необходимое и еще один чемодан совершенно ненужного, «но, Гарри, ведь так сидит на тебе хорошо». Перебираясь за Хагридом из магазина в магазин, мальчик старательно запоминал ощущения, придумывал смешные комментарии, пытался рассуждать, как взрослый воин, чтобы потом пересказать это Билли-Вилли и увидеть его одобрение, может даже посмеяться вместе над пугающим моментом, когда полувеликан сорвался за воришкой из Лютного. Вот ведь какой — все, что поручил ему глава Ордена, все завалил. Но Билли вечером не пришел. И сову не прислал, напрасно Гарри ждал всю ночь у открытого окна. Поттер пытался читать учебники, складывать вещи — все валилось из рук. Билли-Вилли придет еще? С ним же ничего не случилось?