***
— Мио… Мио, успокойся. Он ничего не успел сделать, Мио! — Драко оттаскивал меня от сжавшегося на полу Забини. Сейчас его вряд ли кто-нибудь узнал — разбитое в месиво лицо, сломанная рука, три треснутых ребра, несколько укусов. — Мио… Мио, посмотри, я тут. Мио, бля! — звук пощёчины. Мою щёку жжёт. Что это? Хотя разве важно? Куда важнее то, что этот сук-кин ублюдок посягал на МОЕГО Дрррако! Он мой! Мой раб, моя собственность, моё тело, моя душа! Мой! Только мой! — Ррррр, — горло болит от очередного рыка, а щёку обжигает новая пощёчина. — Поттер! Сейчас же очнись, Архонт недоделанный! У… у тебя же живот вспорот… Миооо… Голос. Знакомый, желанный. Драко. Тот, кого я должен люто ненавидеть, но нежу. Мой раб, которого хочется любить. Он просит меня очнуться. А разве я сплю? Но он зовёт меня. Значит надо идти… — Драко… — Мио! Моё сознание словно всплывает со дна, хотя что-то давит, утягивает обратно. Но я рывком встряхиваюсь, открываю глаза, хотя вроде не закрывал их. Обвожу взглядом вокруг. Кровь. Такое чувство, что здесь взорвали изнутри множество напившихся крови комаров-мутантов. Сам я тоже весь в крови, а живот распорот настолько, что видны внутренности. Регенерация работает медленно, но только она и спасает меня. Рядом со мной сидит Драко. С его блондинистых волос капают тяжёлые красные капли, на руках всё ещё висят верёвки, ремень разорван, и брюки держаться на честном слове. Про мантию вообще не стоит говорить. Лицо у Драко бледное, губы дрожат, а из глаз текут слёзы, дорожками перечерчивая щёки и падая с подбородка на пол. — Драако, хе-хе-кхе, всё… нормально? Он не успел?.. — я прикрыл рану руками, сползая на пол класса, находящегося в пустом крыле замка. — Нет. Не успел. Ты лучше о себе беспокойся, — Драко быстро вытер слёзы, попытавшись сделать вид, что это не он только что плакал над моей тушкой. — Да что я, регенерация хорошая, заживёт. Но шрам, видимо, останется. Эх, такое тело портить, — стягиваю с себя лохмотья мантии, осматривая живот. Кровотечение остановилось, кровь корками засохла на теле, стягивая кожу. Чешется. Сама рана стала потихоньку заживать, но кроветворное мне бы сейчас не помешало. — Драко, сможешь достать мне и… этому кроветворного? — приоткрыв глаза, смотрю, как парень обрывками мантии подвязывает штаны, используя ткань вместо ремня. Умный. И мой. — Да, смогу. Все сейчас разбрелись по Хогвартсу, но я думаю, что пройду незаметно, — сказал и выскользнул из класса. А я смотрю на тело тёмнокожего. — Живой? — Ммм… — тянут в ответ. Ну да, со сломанным носом говорить трудно. Зло усмехаюсь и, несмотря на головокружение, ставлю на душу Блейза Метку. Когда окрепну и я, и он, можно будет ставить Печать, а пока обойдёмся полу-мерами.***
К ужину я успел. Драко напоил нас с Забини кроветворным и пошёл на обед, а мы отлёживались в том классе. Через два часа Блейз окончательно очнулся и смог сесть, прислонившись к стене спиной. Лицо я ему поправил, руку и рёбра тоже, хотя так хотелось сломать их потом ещё раз. — Ты… — выдохнул он, зло щурясь. — Почему ты жив? — Потому что ты ещё не умер, — прорычал я. — Жду благодарности за это, кстати. — Пошёл ты, Поттер. — Я-то пойду. А вот тебе ещё отлёживаться и отлёживаться. До ужина, примерно. За это время много чего произойти может. — Не сомневаюсь. Чем ты опоил Драко? — Опоил? — я рассмеялся, закинув голову кверху. Опоил. Как только додумался до этого, слизняк. — Неет, у нас всё с обоюдного согласия. А вот у вас… — Я люблю его! — выкрикнул тёмнокожий, а на глазах его появились слёзы. Но мне было плевать. Этот смертный посягнул на мою собственность. Нет, даже не собственность, а на МОЕГО Драко. — Скорее ты одержим им, — прикрываю глаза. Я не боюсь уснуть или ещё что-то подобное. Блейз сейчас слишком ослаблен, чтобы двигаться. Да и моя Метка не даст ему убить меня. — Даже если так! Он должен стать моим! Моим, понимаешь! Ты не достоин Драко, мерзкий полукровка! Герой! Ну и что, что ты герой?! Я, может, тоже им стану! Я тоже хочу, чтобы меня любили, наконец! Чтобы меня заметили! — закричал в потолок парень, мотая головой и бья кулаком в пол, дёргаясь, брызжа слюной и поливаясь слезами. Я молча наблюдал за ним, пытаясь понять, когда вроде бы нормальный парень стал таким. Когда его душа покрылась червоточинами, словно свежее яблоко, которое на неделю забыли на земле. Сейчас, сидя за столом Гриффиндора, я пасмурно смотрел на мясо в моей тарелке и рефлекторно трогал живот, где появился белый росчерк шрама. Зал был как всегда полон шума, в углах стояли тыквы со свечами, словно напоминая, что скоро День Всех Святых. На тарелках, как и вчера, были разномастные блюда, которые сегодня не вызывали у меня аппетита. Я лишь хмуро цедил чай, изредка отправляя в рот кусочек лимона. Рядом, наблюдая за моими действиями, морщилась Гермиона. — Даже на вид кисло, — пробубнела она. Зал шумел, гудел и вдруг смолк — Дамблдор поднялся с места. Сидящие по обе стороны от него профессор Каркаров и мадам Максим замерли в напряженном ожидании. Людо Бэгмен, как всегда, сиял, подмигивая то тому, то другому в зале. У Крауча, напротив, вид был безучастный, почти скучающий. — Кубок огня вот-вот примет решение, — начал Дамблдор. — Думаю, ему требуется еще минута. Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к столу и проследовать в комнату, примыкающую к залу. — Он указал на дверь позади профессорского стола. — Там они получат инструкции к первому туру состязаний. Он вынул волшебную палочку и широко ей взмахнул; тотчас все свечи в зале, кроме тех, что горели в тыквах, погасли. Зал погрузился в полутьму. Кубок огня засиял ярче, искрящиеся синеватые языки пламени ослепительно били по глазам. Но взгляды всех все равно прикованы к Кубку, кое-кто поглядывает на часы… — Сейчас, — сказал Ли Джордан. Пламя вдруг налилось красным, взметнулся столп искр, и из Кубка выскочил обгоревший кусок пергамента. Зал замер. Видимо один я не проникся всей торжественностью момента. Дамблдор, протянув руку, подхватил пергамент, освещенный огнем, опять синевато-белым, и громким, отчетливым голосом прочитал: — «Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам». Зал содрогнулся от грохота аплодисментов и восторженных криков. Сидящие рядом с парнем слизеринцы старались пожать Чемпиону руку. Виктор Крам поднялся с места и, ссутулив плечи, вразвалку двинулся к Дамблдору, повернул направо и, миновав профессорский стол, исчез в соседней комнате. — Браво, Виктор! Браво! — перекричал аплодисменты Каркаров, так что его услышал весь зал. — Я знал, в тебе есть дерзание! Постепенно шум в зале стих, внимание всех опять приковано к Кубку. Пламя вновь покраснело, и Кубок выстрелил еще одним куском пергамента. — «Чемпион Шармбатона — Флер Делакур!» — возвестил Дамблдор. Девушка, что так понравилась Рону, встала, принимая поздравления своих подруг, и, покраснев, поспешила туда же, куда ушёл Крам. Все опять повторилось. Огонь покраснел, посыпались искры. Из Кубка вылетел третий кусок пергамента. Дамблдор поймал его и прочитал: — «Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори». — Ну почему он?! Почему? — возопил Рон. — По моему у него есть шансы, — заметила Гермиона. Кроме меня с Роном её никто не услышал — взорвался криками стол Пуффендуя. Все до единого пуффендуйцы вскочили на ноги, топали, вопили до хрипоты, приветствуя идущего к профессорскому столу Седрика. Аплодисменты не смолкали долго. Дамблдор стоял и ждал; вот наконец зал угомонился, и он, довольно улыбаясь, начал вступительную речь: — Превосходно! Мы теперь знаем имена чемпионов. Я уверен, что могу положиться на всех вас, включая учеников Шармбатона и Дурмстранга. Ваш долг — оказать всемерную поддержку друзьям, которым выпало защищать честь ваших школ. Поддерживая своих чемпионов, вы внесете поистине неоценимый вклад… Дамблдор внезапно остановился, и все сразу поняли почему. А я горестно вздохнул. Забыл. Забыл я, что кое-кто вредный кинул моё имя в Кубок. Вот вроде ещё недавно собирался придумать, как не участвовать в этом Турнире, а теперь забыл. Кубок огня вдруг покраснел. Посыпались искры. В воздух взметнулось пламя и выбросило еще один пергамент. Дамблдор не раздумывая протянул руку и схватил его. Поднес к огню и воззрился на имя. Повисла длинная пауза. Дамблдор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него, я смотрел на Каркарова, Каркаров смотрел на меня. Идилия. Наконец старик кашлянул и прочитал: — «Гарри Поттер». Никаких аплодисментов, только жужжание, как будто в зал залетел рой рассерженных пчел. А я что? Я поднимаюсь и бреду в ту же комнатку, слыша за спиной Гермионино «Как же так?». Я б тебе ответил, но не при всех же. И ведь не оспоришь же — моей душе семнадцать уже исполнилось, телу магически тоже. А на «юридически» Кубок внимание не обращает. Прохожу мимо преподавательского стола и захожу в небольшую комнатку с портретами на всех стенах. У камина стоят Крам и Диггори, а Делакур сидит на стуле. Как только я вошёл, она посмотрела на меня. — Что-то случилось? Надо вернуться в зал? — Нет, — ну и как им объяснить? Позади меня послышался дробный стук шагов, и в комнату вбежал Людо Бэгмен. — Невероятно! — воскликнул он, схватив меня за руку. — Необычайное происшествие! Джентльмены… леди, — обратился он к чемпионам, таща мою ругающуюся сквозь зубы тушку к камину. — Позвольте представить вам, как бы удивительно ни звучало, четвертого чемпиона, участника Турнира! Виктор Крам расправил плечи, оглядел меня с головы до ног, и его хмурое лицо потемнело. Ой, а раньше таким довольным был. Всё же не до конца я перестал ревновать Драко к этому бугаю. Седрик вопросительно переводил взгляд с Бэгмена на опять же меня, как будто ослышался. Что до Флер, она взмахнула блестящей волной волос и с улыбкой промолвила: — О-ля-ля! Очень веселая шутка, мсье Бэгмен! — Шутка! — Бэгмен еще не пришел в себя. — Да нет же! Какая шутка! Имя Гарри только что выскочило из Кубка. Крам чуть сдвинул густые брови. Седрик пребывал… в вежливом недоумении. А Флер нахмурилась. — Это ошибка. — В голосе ее звучало презрение. — Он не может соревноваться. Он ошшень маленький. Не понял, это меня только что оскорбили? Всё, принципиально выиграю! — Прошу прощения, — выдёргиваю руку из захвата мужчины и смотрю прямо в глаза девушке. — Но не стоит быть настолько высокомерной. Как говорил наш директор — «Кубок выберет достойнейших из достойнейших». Попрошу это учитывать. Дверь позади опять отворилась. Вошли профессор Дамблдор, мистер Крауч, профессор Каркаров, мадам Максим, профессор МакГонагалл и профессор Снейп, в открытую дверь на какую-то секунду из зала ворвался гул возбужденных голосов. — Мадам Максим! — негодующе воскликнула Флер. — Они говорят, что этот пти гарсон* тоже примет участие! Забудьте, что я там раньше говорил. Герм — единственная девушка в этом мире, которую я выдерживаю. Мадам Максим выпрямилась во весь исполинский рост. Макушка красивой головы задела канделябр со свечами, обтянутый атласом внушительный бюст заколыхался. — Дамблёдорр! Кес-кёсе? Что сие означает? — властно промолвила она. — Я тоже хотел бы это знать! — поддержал французов профессор Каркаров. На лице его застыла каменная улыбка, синие глаза превратились в льдинки. — Два чемпиона от Хогвартса? Что-то не припомню, чтобы школа — хозяйка Турнира — когда-нибудь выставляла двух чемпионов. Может, я плохо знаком с правилами? — С его губ слетел ехидный смешок. — Импоссибль. — Мадам Максим опустила огромную, унизанную прекрасными опалами руку на плечо Флер. — 'Огваʼгтс нельзя выставить двух чемпионов, это не есть спʼгаведливо. — Мы были уверены, Дамблдор, что запретная линия допустит к участию в конкурсе только учеников старших курсов. — Каменная улыбка не сходила с лица Каркарова. — Иначе мы привезли бы сюда куда больше претендентов. — Каркаров, это все проделки Поттера, — вкрадчиво произнес Снейп, его черные глаза зло поблескивали. — Вины Дамблдора нет в том, что Поттер нарушил правила Турнира. Этот негодный мальчишка с первого дня появления в школе только и делает, что нарушает правила. — Такое чувство, что Вы завидуете, профессор Снейп, — не сдержался я, когда мне надоело молчать. — Мистер Поттер, а Вам бы следовало помолчать. Это из-за Вас нарушены правила. Впрочем, в который раз. — Ваши упрёки я слушать не намерен, как и чьи бы то другие. В Кубок я своё имя не бросал, а то, что его смог бросить другой человек — так это уже ваш недочёт, взрослые. — Мистер Крауч, мистер Бэгмен. — В голосе у Каркарова появились льстивые нотки. — Вы — наши беспристрастные судьи. И вы, конечно, согласны, что происшедшее противоречит правилам Турнира? Бэгмен вытер носовым платком круглое мальчишеское лицо и глянул на Крауча. Тот стоял в тени, в нескольких шагах от камина. Полумрак старил его, делал похожим на призрака. Но заговорил Крауч обычным брюзгливым тоном. — Мы должны строго следовать правилам. А в них написано черным по белому: тот, чье имя выпало из Кубка, обязан безоговорочно участвовать в турнире. — Ну, конечно! Барти знает правила как свои пять пальцев! — просиял Бэгмен и взглянул на протестующих гостей, как бы говоря: спор завершен. — Я настаиваю на том, чтобы увеличить число моих подопечных, получивших доступ к Кубку огня… Не желая больше слушать их пререкательства, я заговорил: — Маг сумел обмануть предмет, обладающий исключительными магическими свойствами. Только мощнейшее заклятие Конфундус могло заставить Кубок забыть, что в Турнире должны участвовать три школы. Ведь чтобы Кубку не из кого было выбирать, надо иметь в школе всего одного претендента. И скорее всего, моё имя подложили от некой четвертой школы. — Ты очень долго об этом думал, я смотрю, — холодно заметил Каркаров. — Нет. За минут пять управился, — вернул я. — Нам неизвестно, как это могло произойти, — обратился Дамблдор к присутствующим. — Но иного выхода нет. Кубок выбрал двоих: Седрика и Гарри. И им ничего не остается… — Но Дамблёдорр… — Дорогая мадам Максим, а вам иной выход известен? Буду рад выслушать. Но мадам Максим не проронила больше ни слова, она просто клокотала от гнева. И не только она. Снейп был готов лопнуть от ярости, Каркаров злился не меньше. Один только Бэгмен был охвачен радостным спортивным волнением. — Ну что ж, — потер он руки и улыбнулся. — Пора дать чемпионам соответствующие инструкции. Эта честь, Барти, представлена тебе. Не возражаешь? — Да, да… Инструкции, — очнулся Крауч от своих мыслей. — Первый тур проверит вашу смекалку. Мы не посвящаем вас в то, какое испытание вам предстоит. Для волшебника крайне важно действовать смело и находчиво в неожиданных обстоятельствах. Первый тур состоится двадцать четвертого ноября в присутствии зрителей и судейской бригады. Участникам Турнира воспрещается принимать от учителей хоть какую-то помощь. Единственное оружие чемпиона — волшебная палочка. По окончании первого тура вы получите инструкцию для второго. Учитывая затраты сил и времени для подготовки к Турниру, чемпионы освобождаются от годовых экзаменов. По-моему, это все, Альбус? — повернулся Крауч к Дамблдору. — Да, все.***
В гостиную я не пошёл — я знал, что меня там ждёт. Шум, расспросы, обиды, доставания. А мне хотелось спокойствия и одиночества. Впервые за долгое время не хотелось никого видеть. Мной завладели раздумья. Зачем кому-то бросать моё имя в Кубок? Это и так ясно — для возрождения Волдика. Кто этот «кто-то»? Тоже понятно. Какие испытания? Даже думать смешно. Но как мне выпутаться из всего этого? Нужно почитать про чары телепортации. Не хочу на кладбище, рано мне ещё. Сам того не заметив, я притопал к Выручай комнате, но она была занята. Я понял это, когда войдя в открытую дверь, увидел спящего на кровати Драко. А я и не общался с ним после того, как чуть не убил Блейза. Вздохнув, стаскиваю с себя одежду и ложусь под одеяло, притягивая к себе под бок блондина. Выпустив крылья и хвост, засыпаю, вдыхая запах вишен.