***
Snow Ghosts - Lied
Сумерки стремительно сгущаются вокруг них, и первые капли дождя разбиваются о лобовое стекло. Фонари по краям дороги разгораются, четко указывают направление. Только возвращаться в город нет никакого желания. Хочется сохранить то чувство эйфории, удовлетворенности, блаженства. Но оно исчезает с той же скоростью, с которой город приближается. С той же скоростью, с которой запах крови и разложения выветривается из машины. Перед глазами появляются красные пятна, словно кровь все еще заливает его лицо, а в ушах шумит, словно она еще кричит, словно еще не умолкла навсегда. Руки, лежащие на руле, слегка подрагивают, только сейчас Гарри начинает чувствовать усталость, накопленную после бессонной, насыщенной ночи и физически тяжелого дня. Но эта усталость не раздражает, не ломит костей, она мягким теплом разливается по телу. В машине стоит привычная тишина, дорога под колесами мягко шуршит, и лишь тихое посапывание Луи напоминает Гарри о том, как все изменилось. Он на секунду отрывает глаза от дороги, смотрит на свернувшуюся в калачик фигуру Томлинсона и чуть заметно улыбается. Вслушиваясь в пронзительные крики, в отчаянные стоны, ощущая дрожащую плоть, горячую кровь, Гарри понял, насколько он сильно нуждался в Луи, насколько сильно он хочет, чтобы Луи был рядом. То, что Гарри видел в его глазах, то, что он испытал этой ночью сам, превращая невесту в кровавое совершенство, не поддается объяснению. Гарри не может придумать название этому режущему внутренности чувству, каждое слово кажется незначительным, мелким. И хочется повторить это, снова почувствовать, как сердце почти останавливается, не способное выдержать такой экстаз, увидеть жар желания в голубых глазах. Увидеть, как Луи убивает. Но пора возвращать маски на места. Яркую улыбку, послушные кивки, любознательный взгляд, университетские будни, с растраченным на ненастоящую жизнь временем. Пора возвращать ложь. Город встречает их яркими огнями, гудением множества автомобилей, грязью. Луи трет глаза, пытаясь их открыть. И когда Гарри останавливается на светофоре, невидящим взглядом провожая пешеходов, он чувствует его взгляд на себе. Жарко. Открывая окно он впускает шум и пыль города в машину, прячет непривычное волнение. — Гарри, Гарри, Гарри… Голос Луи хриплый после сна, и Гарри кажется, что он слышит усмешку, но не спешит проверить. Не отрывая глаз от дороги, он медленно нажимает на газ, когда загорается зеленый. А Луи придвигается ближе, он чувствует это, чувствует прикосновение влажного пальца к своей шее. — Оставил на себе частичку нашей прекрасной невесты. Костяшки пальцев белеют, когда Гарри сильнее сжимает руками руль, и ухмылка появляется на тонких губах. Луи нежно стирает застывшую кровь, слизывает ее со своего пальца, со смехом возвращаясь на сиденье. Появляющийся румянец на щеках Гарри забавляет, Луи прикусывает палец и, закинув ноги на приборную панель, наблюдает за нахмурившим брови парнем, который хладнокровно, мучительно убивает, но смущается от одного прикосновения. — Убери ноги, пожалуйста, — голос Гарри тверд, а улыбка Луи становится еще шире. — Да ладно, — Томлинсон кладет руки за голову и прикрывает глаза, наслаждается мягким движением машины по дорогам вечернего города. — Тебе все равно придется хорошенько отмыть машину. Стереть все следы ее пребывания здесь. — Луи, — тихий, нетерпящий дальнейших споров шепот возвращает улыбку на лицо Луи. — Хорошо, хорошо, — он опускает ноги на пол и поворачивается к Гарри всем телом. — Будешь учить меня хорошим манерам в перерывах между убийствами? — Если придется, — Гарри останавливает машину и смотрит в насмешливые голубые глаза чуть прищурившись. — Ты бываешь ужасно раздражающим, знаешь? — Слышал это пару раз, — пожимает плечами Луи. — А ты всегда такой зануда? — Почти всегда. Это позволяет ограничить круг знакомых. — Не сомневаюсь в этом. Машина вновь погружается в тишину, нарушаемую лишь звуками внешнего мира. Разговоры людей, шум машин — город живет своей спокойной жизнью, быстро позабыв о его творениях. Но все вернется, Гарри уверен, что невесту найдут совсем скоро, может даже к утру. Эта новость быстро разлетится, вернет в сердца людей ужас, и может на секунду они задумаются о своих жалких, лживых жизнях. — Спасибо. Луи говорит тихо, но Гарри вздрагивает, возвращаясь из своих мыслей в реальность. Голубые глаза сейчас не безумны — спокойны. — За что? — За то, что нашел меня, — Гарри не отвечает, только кивает головой. — Надеюсь, это не единственная наша поездка. — Не думаю, что смогу теперь от тебя избавиться, — улыбается Гарри и видит ответную улыбку, не саркастичную, не хищную, а яркую и открытую. — Только мне нужно время разобраться со своими делами. Я слишком увлекся поисками, забыл о своих обязанностях. — Ты знаешь, где меня найти, — Луи открывает дверь, но медлит, сжимает губы, словно раздумывает, озвучивать ли свои опасения, и тихо добавляет, — Только не слишком задерживайся. Контролировать себя иногда очень сложно. Луи закрывает дверь машины, накидывает капюшон на голову и один раз оглядывается, довольно улыбаясь вслед удаляющимся огням фар.***
Входная дверь бесшумно открывается и в нос бьет родной запах дома: мамины духи, полироль для мебели и алкоголь. Гарри плотнее сжимает губы и, перекинув рюкзак на другое плечо, тихо идет к лестнице. Из столовой доносятся громкие голоса, и он старается быть еще тише, еще незаметней, хочет хотя бы ненадолго оставить с собой ощущение свободы. Замок звонко щелкает, Гарри садится на кровать, глазами растерянно блуждая по комнате. Туман одержимости, в котором он провел последние недели, окончательно рассеивается, и теперь он чувствует себя потерянным. Не знает, как жить в реальности, где есть Луи, где жажда крови удваивается, а чувство одиночества ощущается острее. Он достает из рюкзака свой телефон и грустно ухмыляется. Пропущенные звонки и сообщения от Шона, и ничего от мамы. Интересно, если он исчезнет, через сколько времени она заметит? Заметит ли вообще? Вряд ли. Усталость теперь наваливается тяжелым грузом, и даже струи теплой воды не помогают расслабиться, лишь смывают с кожи остатки красного и запах ее боли. А в животе все громче и громче урчит от голода. Гарри быстро надевает чистую одежду и идёт на кухню. Тишина и темнота приятно окутывают дом, позволяя ему оставаться невидимым, завершить этот день без лживых улыбок. Но спят еще не все. Свет, льющийся из кухни, освещает коридор, а звук воды кажется слишком громким для этой спокойной тишины. Мария, напевая себе под нос песню, моет посуду. А Гарри застывает в дверях. От этого желания не избавиться, оно пустило корни слишком глубоко, слишком сильно завладело его разумом. Грациозные движения рук, изгиб шеи, тихий голос, — в ней прекрасно все, и Гарри подходит ближе, тихо, незаметно, вдыхает ее запах. А тарелка выскальзывает из ее рук, с громким стуком падает в раковину и чудом остается целой. — Мистер Стайлс, как вы меня напугали, — она тяжело дышит и смеется над своим, как ей кажется глупым страхом. — Прости, — Гарри улыбается в ответ на ее смех, наслаждается его приятным звоном, представляет, насколько приятнее звучал бы ее крик. — Ты пела так красиво, я хотел послушать. Щеки вспыхивают румянцем, и она отворачивается, споласкивает мыльные руки и выключает воду. — Вы выглядите очень уставшим. Все хорошо? — Да, все отлично, — Гарри может смотреть на нее вечно, вечно может желать ее крови. И никогда не получить. — Тяжелая учеба. — Тяжело в ученье, легко в бою. — Точно. Скромно улыбаясь, Мария вытирает стол, а Гарри жадно ловит взглядом каждое ее движение. — Хотите, я сделаю вам сэндвич? — Я был бы очень благодарен тебе. Он пытается отвлечься, наливает себе стакан воды, залпом выпивает, а желание сломать ее хрупкие пальчики усиливается с каждым их движением, с каждым его вздохом. Включенный телевизор не помогает, Гарри то и дело отрывается от сменяющихся картинок, чтобы взглянуть на девушку. То, как она берет тарелку, как держит нож, как убирает за ухо волосы, забирает последние остатки его сил. И только одно слово заставляет забыть про Марию. Монстр! — На его счету уже одиннадцать жертв, а мы не знаем ничего, кроме ужасающих способов убийства. Полиция пряталась от журналистов до сегодняшнего утра. Наконец, они заговорили! После долгого молчания, после миллионов оставшихся без ответов вопросов, была созвана пресс-конференция, в ходе которой детектив Фрэнк Стивенс, возглавляющий расследование жестоких убийств Монстра, дал нам, испуганным жителям Лондона, немного информации. Гарри не замечает поставленную перед ним тарелку с сэндвичем и стакан сока, он внимательно смотрит на мелькающие кадры повтора утренней пресс-конференции, на потертые костюмы детективов, выделяя из них одного. Он видел его раньше, в нескольких выпусках новостей, посвященных его творениям. Темноволосый мужчина с вечно уставшим выражением лица и спичкой, зажатой между зубов. Фрэнк Стивенс. Вот, кто ищет Гарри, вот, кто называет его монстром. — Детектив Стивенс был, как всегда, немногословен. И та информация, которой он поделился, оказалась неутешительной. Ни одной зацепки, ни одного подозреваемого. — Так страшно, — вздрогнув, Гарри оборачивается к Марии и натянуто ей улыбается, скрывая внутри нетерпеливый интерес. — Тебе не стоит боятся, — шепчет он, и не может удержаться от прикосновения. Ободряюще сжимает её руку в своей, еле сдерживаясь от того, чтобы поцеловать каждый ее пальчик. И когда в глазах темнеет, а в висках начинает стучать, он отпускает ее. — Лучше иди спать, я помою за собой посуду. — Спокойной ночи, мистер Стайлс. Гарри кивает и возвращает свое внимание на экран. Глаза загораются жадным блеском. Как же хочется знать все, что у них есть, чувствовать их страх, наблюдать за их беспомощными попытками отыскать его. — Давайте еще раз послушаем заключительные слова детектива, — продолжает ведущая. — На них действительно стоит обратить внимание. Гарри делает звук громче, а на экране миловидная брюнетка сменяется хмурым детективом. — Мне вам нечего сказать, кроме того, что мы работаем, мы ищем. И мы.., — в глазах детектива отчаяние, еле уловимое, хорошо спрятанное, и такое приятное. — Мы нуждаемся в вашей помощи. Будьте внимательны друг к другу, заботьтесь друг о друге, встречайте жен с работы, не оставляйте без присмотра своих дочерей. И будьте осторожны. Не ходите в одиночку в темное время суток, не доверяйте незнакомым. Не упрощайте этому чудовищу жизнь, — сердце стучит чуть чаще обычного, а кулаки сжимаются крепче. — Я не хочу сеять панику, я хочу, чтобы больше не было этих ужасных смертей. И простите, что не можем обеспечить полную безопасность. Пресс-конференция окончена. Спасибо за внимание. Страшная улыбка искривляет красивое лицо, когда губы шепчут имя детектива, запоминая. Гарри еще долго сидит на кухне, растворяясь в темноте и тишине, а самые разные мысли роятся у него в голове. И только в одном он уверен. У них ничего не получится. Они никогда не найдут его.***
Черно-белые дрожащие кадры мельтешат перед глазами не первый час. На столе стоят уже две кружки из-под кофе, а на открытой странице блокнота лишь одна запись, и она вряд ли чем-то поможет. Уорд по второму кругу пересматривает видео с камер наблюдения бара и всех близко расположенных мест. А Кристин словно испарилась. Вот она, немного пошатываясь, выходит на улицу, зажав между плечом и ухом телефон. Уходит все дальше и дальше в темноту, погруженная в разговор. И все. Она исчезает. — Уорд, нам снова нужна твоя помощь. Бреггинс пугает громким криком. Тихо выругавшись, Уорд выключает видеозапись и откидывается на спинку стула. Том подбегает к нему, слишком бледный даже для лондонца, и протягивает блокнот. — Белая женщина, двадцать — двадцать пять, волосы каштановые, — читает он, а Том лишь устало вздыхает. Дыхание застревает в горле, а по телу пробегает холодок. Плохое предчувствие возвращается и, словно опухоль, растет, убивает. Уорд поднимает на Бреггинса глаза — задавать вопрос нет необходимости. — Да. Он вернулся. Сегодня утром нашли двенадцатую у заброшенной церкви. Я не знаю каким чудовищем надо быть, чтобы.., — лицо Тома зеленеет и глубокие вдохи не помогают справится с очередным приступом тошноты. Он бежит к автомату с напитками, берет бутылку воды и возвращается к столу, на ходу выпивая половину. — Все так плохо? — Медики сказали, что она была жива, когда он срезал с нее кожу. — Боже… — Я никогда не видел такого ужаса. Чем-то вроде молотка он разбил ей лицо, сломал челюсть… — Хватит, — Уорду хватило пары снимков одной из Его жертв, случайно замеченных на столе Бреггинса, чтобы не спать несколько ночей. — Прости, — Том делает глоток и задумчиво разглядывает горлышко бутылки. — Просто понятия не имею, как мы ее распознаем. Лица не осталось совсем. — Никаких особенностей? Шрам, татуировка... — Есть маленький шрам. И фата. — Фата? — еле выдавливает из себя вопрос Уорд. — Как у невесты? — Только разноцветная. Он надел на ее голову. Уорд прячет голову в ладонях. Перед глазами стоит испуганное лицо Колина Фостера, в ушах звучит собственное глупое обещание. "Все будет хорошо". А внутренности выворачиваются наизнанку. — Ты знаешь кто она? Уорд не отвечает, протягивает лежащую на столе фотографию. На ней молодая девушка с разноцветной фатой на голове, окруженная подругами она ярко улыбается, светится счастьем, и в поднятой вверх руке держит бутылку шампанского. — Думаю, это она. Конечно, необходимо опознание, — начинает тошнить при одной мысли, что бедный жених увидит свою девушку, истерзанную, замученную до смерти. — Отнесу сейчас же Стивенсу. Том уже отходит, когда Уорд, вырвав из блокнота лист с одной единственной записью, останавливает его. — Может это пригодится. Ни номеров, ни точного цвета, только марка машины, — Том пораженно глазеет на листок и очень аккуратно берет его в руку. — Машина выехала из переулка, расположенного рядом с баром, через семь минут после того, как Кристин пропала с камер. Понимание, что у них впервые есть зацепка, хотя бы такая мелочь, почти сбивает с ног. У Тома впервые появляется надежда, что они поймают Монстра.