Трудное решение Тома Риддла

«Прописали» нас в ту же ночь. Да, по минимуму – благодаря Мариусу. Всего-навсего нам надо было простоять всю ночь посреди нашей комнаты, заучивая наизусть правила скаутов, историю скаутов и прочие брошюры. И сжульничать бы не удалось. Наши соседи честно отдежурили всю ночь, сменяя друг друга попарно. Судорожно зевая утром, они любовались на наши цветущие физиономии и слушали бойкую очередь наших ответов на каверзные вопросы. Головы у них плохо соображали и на уроках в тот день. А мы? А мы – ничего. Ставя нас в центр комнаты, Мариус по очереди хлопнул Аргуса и меня по правому плечу, чтобы приободрить. Так это выглядело со стороны. На деле же этот хлопок сопровождался лёгким мимолётным уколом в мышцу. Я скосил глаза на Аргуса. Он был совершенно безмятежен. Только шевельнул слегка губами. - Зелье бодрости. Это очень помогло выстоять целую ночь. А потом и весь день продержаться. До вечера. После очередного хлопка – теперь уже по левому плечу. Теперь я присматривался к рукам Мариуса и приметил на его указательном пальце тонкое кольцо с небольшим выступом. Словно коготь. Этим когтем он и касался наших плеч. Любопытный артефакт. Интересно, а как отмерялась доза? И там только одно зелье можно поместить? Или могут быть разные – с разными функциями. Но это подождёт. Сейчас – только учёба. Надо создать задел и на Хогвартс, да и здесь не скатиться в последние ученики. Иначе вылечу из льготников. А мне бы этого не хотелось. Как только начались занятия – в ближайшие выходные - вся школа принимала у себя почётных гостей. В этот день город был наводнен молодежью в самых разнообразных формах скаутов, с ленточками и массами украшений. Все наши ученики были выстроены на плацу. Мы – как новички-волчата, пока не удостоенные звания скаутов, образовали отдельную группу. Оказалось, что в этот раз прибыл не только основатель скаутского движения, куратор нашей школы – сам генерал-майор Би-Пи. Нет, сегодня он сопровождал почётного скаута, а им был Его Королевское Высочество Эдуард, принц Уэльский, наследник британского престола! Все скауты с восторгом наблюдали за тем, как принц, одетый в скаутскую форму, проходил мимо наших рядов, беседуя о чём-то с Баден-Пауэлом. Это был не просто скаутский школьный сбор. Нет, это был грандиозный смотр бойскаутов Великобритании, по случаю которого были закрыты магазины и не работали организации. После визита в нашу школу принц Уэльский провёл смотр и у всех остальных, приехавших в этот день в Бедфорд. В общей сложности прибыло около семнадцати тысяч волчат и около сорока пяти тысяч скаутов. Принц осматривал волчат и морских скаутов, наблюдал за показательными гимнастическими упражнениями, слушал грандиозный хор уэльских скаутов, которые пели очень недурно «Господь, храни короля» и другие в том же духе. Затем был устроен карнавал, изображавший древне-исторические времена англо-саксонской расы. Почему бы и не вспомнить славную историю наших предков? И найти в их жизни какие-то образцы для подражания? По парку, окружающему школу, ходили грандиозных размеров звери, которых изображали группами скауты, покрытые разрисованными полотнами (бегемоты, жирафы, слоны, волки и пр.). Это напомнило мне знаменитые бразильские карнавалы и шествия по случаю китайского нового года. Но скауты не подозревали о таких корнях этих маскарадов. По окончании официальной церемонии принц произнес речь. Речь его была передана по беспроволочному телефону по всей стране и через рупоры во все группы скаутов, расположившихся по нашему городу. По окончании речи была произведена атака палатки принца. Вся масса скаутов с флагами и палками ринулась к палатке. Остановившись, скауты приветствовали принца громким «ура». Это были не человеческие голоса, а сплошной рев морских волн. Потом были торжественные награждения особо отличившихся отрядов. И отдельных командиров. И как апофеоз - орден Почетного легиона самому старому скауту - Баден-Пауэлу, который ему торжественно вручил какой-то французский генерал, специально прибывший на смотр. Было еще интересное зрелище, когда всех скаутов стали рассаживать на двухэтажные лондонские бусы, чтобы развезти их по домам. Но некоторые группы прибывших из провинции отправились в Лондон, пользуясь удобным случаем для осмотра города, музеев, галерей, театров и прочих достопримечательностей. И только потом вернуться к себе. Грузили участников смотра, как селедок, и сотни бусов с гиком, пением и грохотом катились один за другим. Около шестидесяти поездов ожидали участников смотра в Лондоне для доставления на места. Но, конечно, еще тысячи скаутов маршировали пешком. В эти дни даже в самом захолустном районе можно было наблюдать торжественное шествие скаутов с оркестрами, барабанами и другими. Их барабанщики - настоящие артисты. Они несли громадных размеров барабан, который ударялся двусторонней палкой - с обеих сторон, причем барабанщик делал поистине виртуозные движения. У меня тоже в душе всё пело и радовалось. Хоть я и знал, как можно воздействовать на юные умы, но тут позволил себе расслабиться. Но потом мы всё подробно разобрали с мистером и миссис Хитченс, с Мариусом и Аргусом. Да, мистер Хитченс сделал несколько фотографий во время этого смотра. И я вслух пожалел, что никак нельзя получить на них автограф почётных гостей. - Это совсем нетрудно, - рассмеялась миссис Хитченс, легко взмахнула палочкой. И на каждой фотографии появились аккуратные дарственные надписи, свидетельствующие, что запечатлённые на них лица желают успехов юным скаутам, попросивших их об автографе. Я только хмыкнул, представив себе, как мы сможем объяснить такую переписку с принцем Уэльским или генералом Баден-Пауэлом. - Так пока они полежат у нас, - успокоил меня мистер Хитченс. – Тебе же они не нужны срочно? Дождавшись моего кивка, продолжил: - А через пару лет никто уже не поинтересуется, как именно ты получил эти фотографии. Будет достаточно самого факта, что они у тебя есть. - Ага, - буркнул я тихонько, - особенно, когда королём станет брат Эдуарда. Недостаточно тихо, ибо мне был устроен настоящий допрос. Пришлось слегка приоткрыть карты, рассказав, что в момент того удара по голове, который в итоге и привёл меня в школу, мне привиделись некоторые возможные события будущего. Например, такие, как смерть нынешнего короля Георга Пятого в январе тридцать шестого. Больше рассказывать ничего не стал, упирая на то, что вначале надо проверить, сбудется ли это событие. Насколько можно верить тому, что я «видел». С Аргусом за это время у нас наладилось тесное сотрудничество. У него не было той базы, что находилась в моей памяти. Поэтому у него возникли определённые трудности с новым материалом здесь в школе. Ведь дома его воспитывали совсем по-другому. Всё же он был старшим ребёнком в семье, поэтому и получал соответствующее образование. Этикет, генеалогия, родовые умения и навыки, иностранные языки, верховая езда – и не только на пони. Там ещё и гиппогрифы оказались замешаны. Жизнь, полная любви и радостей. Но вот незадача – магических выбросов так и не было. Оказалось, что в семью Хитченс он попал всего полгода назад. После рождения в его истинной семье ребёнка с сильным магическим потенциалом. И юный сквиб стал совсем не нужен. Он не сказал мне свою настоящую фамилию, только горестно отвернулся, когда я между делом поинтересовался. Мне быстро удалось загладить эту неловкость, задав вопрос уже по теме домашних заданий. И он немного оживился. И я постарался взять от него всё, что он только мог вспомнить. А вспоминал он немало – для меня. Особенно из жизни магического мира. Я жадно впитывал всё, что он мне рассказывал – в те недолгие моменты, когда мы оставались одни, когда выполняли домашние задания, или - когда устраивали длинные пробежки вокруг корпуса. В любую погоду. Для поддержания физической формы. На что окружающие смотрели с пониманием – ведь физкультура и спорт были очень важным предметом в этой школе. А ещё – оказывается, Аргус мог дать мне фору в каллиграфии. Если красивый почерк смог помочь мне в налаживании хороших отношений с травницей в общине, то теперь – после уроков Аргуса – я мог бы поступить даже в какую-нибудь китайскую школу каллиграфии. Насколько я знаю, именно там возводят чистописание в ранг искусства. Так и у магов. За предыдущие годы моему товарищу пришлось освоить около полудюжины разных вариантов письма – с завитушками и без, так называемый «женский» почерк и соответственно «мужской» вариант. К ним же относились три варианта скорописи, которые вполне могли заменить собой стенографию. И должны были весьма облегчить жизнь при записывании лекций, когда нельзя воспользоваться каким-нибудь Скоропишущим Пером. И теперь Филч щедро поделился со мной своим бесценным опытом. В обмен на помощь с обычными уроками. Мне же приходилось сдерживаться, чтобы на уроках не выложить ненароком те знания, что я когда-то получил шестьдесят с лишним лет тому вперёд. Пока получалось неплохо. Можно сказать, что я легко вышел в лучшие ученики своего потока. А ведь среди прочих учеников были и те, кто занимался дома, с нанятыми учителями. Вот только диалектный выговор меня подводил. На первых порах. И я усердно взялся за дело. Часто после уроков я просил Аргуса почитать мне что-нибудь вслух. А сам повторял фразы, добиваясь такого же произношения. Потихоньку стало получаться. Это выбило почву из-под ног некоторых учеников, что кривили губы, услышав мой простонародный выговор. Да, я учился говорить чисто и правильно. Вспомнил незабвенный опыт профессора Хиггинса из «Пигмалиона» Бернарда Шоу. Да и опыт Демосфена тоже помог. Пара камешков за щёки – и декламировать стихи перед зеркалом, отрабатывая не только чистоту звука, но и правильную артикуляцию. Ибо припомнилось ещё и возможное чтение по губам – практика шпионов третьего Рейха. И пусть я не мог быть по малолетству объектом пристального внимания органов разведки и контрразведки, но кто знает, что будет в будущем? Сейчас у меня есть время и возможность. Не использовать её, упустить этот шанс? Да никогда! Да, я не спешил избавиться от навыка в «кокни», сохранил базу где-то в мозгу. И это могло пригодиться. Когда-нибудь. Наши упражнения в декламации не остались незамеченными. Пару раз застав нас за томиком Шекспира и разными сборниками пьес, руководитель театрального кружка решил и нас привлечь к этой творческой деятельности. Аргус пытался возражать, но я легко пресек его возражения, просто показав все выгоды от не магического преображения личности. - Умеешь наложить грим. И тебя уже никто не узнает в толпе – маги или маглы, - шептал я ему, показывая на примере разрисовывания физиономий артистов, участвующих в сценке к Хэллоуину. Да, уже прошло два месяца нашей учёбы. С гордостью могу сказать, что и мне, и Аргусу удалось пробиться в ряды первых учеников школы. Нет, самыми лучшими мы пока не были, но оба вошли в первую пятёрку, что не могло не радовать. В этом представлении, в котором мы дебютировали, была обыграна история о том, какие суеверия имелись у британцев на тот момент по поводу ведьм и их кошек. Эта сценка немало повеселила нас, ведь мы-то знали, что в ней истинно, а что – нет. Впрочем, это не помешало нам получить свою порцию оваций. Я играл юного кота Тома, Аргусу досталась роль совы. Он был самым субтильным из артистов и с лёгкостью вспорхнул на изгородь, под которой проходило действие. Ведьм, которые выбирали себе котов-«навигаторов» для полётов этой ночью, изображали девочки из старших классов той самой женской школы, о которой мне рассказывал Эдмунд. Успех был оглушительный, особенно, когда я в роли кота, «улетая» вместе с молодой ведьмой в ночь, затянул «Only you» - с классическим «завыванием» и дрожью в голосе. «Только ты Можешь исправить этот несправедливый мир Только ты Можешь осветить темноту Ты и только ты Можешь заворожить, И наполнить моё сердце любовью Только к тебе»