Трудное решение Тома Риддла

Да уж – хорошо, что я был новичком-первогодкой. На мою выходку на празднике посмотрели сквозь пальцы. Наказания розгами не последовало. А песенку с должным завыванием распевали на переменах все. Понравилось. Надо сказать, что Аргусу и мне удалось попасть в десятку учеников первого года обучения, которых ни разу не пороли розгами. Нет, другие наказания были – и после занятий оставляли, и строчки писали, и работы по уборке выполняли. Но мне это было не так уж и непривычно. Наоборот, помогало не забыть нужные навыки. И приобрести новые. Особенно трудно было привыкать Аргусу. Всё же он недавно переехал из волшебного мира к маглам. Потому и трудно вживался. А тут я помогаю. Он вначале косился на меня подозрительно, не верил в моё бескорыстие. Я и не разочаровал – в ближайшую же отработку по уборке попросил его рассказать мне что-нибудь о магах. Тут-то он и расцвёл. Ему было приятно вспоминать домашнее обучение. Хотя я и не настаивал. Но в разговорах часто проскальзывало его сожаление о том, что было. Тогда я тут же старался отвлечь Аргуса, напоминая ему о тех преимуществах, которые мы с ним имеем и пользуемся. Те же зелья – пусть не самые сильные, но они действовали. Улучшение памяти, бодрость на целый день, если ночью за книгами засиделся, отвлечение внимания. Это не раз уже выручало нас обоих, спасая от… м-м… слишком назойливого внимания некоторых старшекурсников. Не всегда ведь Мариус мог нам помочь. А на следующий год и его не будет. Надо научиться рассчитывать действия без него. Как всегда, вспоминая о Мариусе, помрачнел. Он собирался пойти по стопам дядюшки и стать медиком. Военным медиком. Что в свете грядущей войны настраивало на грустный лад. Да и мобилизацию никто не отменял. Если уж даже дети из приютов работали на уборке города после бомбёжек, что же тогда говорить о студентах-медиках? Надо как-то уговорить его выбрать изучение медицины за пределами острова – лучше в Штатах. Пока ещё есть время. Но разговоры о будущем Мариуса решил отложить до рождественских каникул. Да, миссис Хитченс настаивала именно на таком названии праздников. - Когда ты в Риме, поступай так, как поступают римляне, - часто повторяла она. – Особенно сейчас не стоит выделяться из общей массы. Я послушно кивал головой. И внушал то же самое Аргусу. Всё же я постепенно стал для него авторитетом по магловскому житью-бытью. Именно воспоминания Тома Риддла о жизни в приюте заставили меня в своё время активно помогать священнику рыбацкой общины, кидаться выполнять всё, что потребуется старой Амели. Всё, что угодно, лишь бы не возвращаться в приют. Э-м-м... почти всё, что угодно. И ведь сработало. Хоть и немного не так, как я ожидал. Всё же я остался числиться за приютом. Пока что. Мистер Хитченс разъяснил мне, что это такой короткий поводок для меня от общины. Чтобы я учился с должным энтузиазмом. Под угрозой возвращения назад в приют, если вдруг не смогу соответствовать их надеждам и чаяниям. И как пряник - помощь в получении наследства от блудного папеньки Томаса Риддла. В будущем. Опять же - если я оправдаю их надежды. Для мальчика-сироты из приюта - это была заманчивая перспектива, не спорю. Конечно, я и сам бы занимался с увлечением, чтобы выбраться из того болота, в котором находился первые восемь лет жизни. Я прекрасно понимал, что бонусы надо отработать рано или поздно и не собирался пренебрегать любой возможностью увеличить свои знания. Фразу «scientia potentia est» я даже собрался выбрать своим девизом в этой жизни, но миссис Хитченс намекнула мне, что есть немного другой вариант этого изречения, приписываемого Фрэнсису Бэкону, а именно: «sapientia est potentia» (мудрость — это сила). Долго колебался, что выбрать: знания или мудрость, пока в одной из газет, которые я тщательно изучал в библиотеке, чтобы иметь точное представление о жизни в Британии и Германии. Так вот - в одной из газет наткнулся на материал о том, что в послевоенной Германии, жаждущей реванша за поражение в Мировой войне, широко распространён похожий лозунг Wissen ist Macht, geographisches Wissen ist Weltmacht («Знание — сила, географическое знание — мировая держава»). Хоть этот лозунг часто использовался именно в немецкой географии и общественных дискуссиях в поддержку создания немецкой колониальной империи, я всё же решил дистанцироваться от любой связи с национал-социалистами. Потому и выбрал – мудрость. Ну да – на мудрого старца я совершенно не тяну, знаю. Но ведь мудрецами не с рождения становятся. Какие наши годы! Да, я с удовольствием участвовал во всех культурных мероприятиях, которые проводились в рамках внеклассных занятий. Хоть мне и было бы интереснее позаниматься с супругами Хитченс, но они настаивали на соблюдении некоторой тайны в наших отношениях. Нет, не полной – ведь скрыть то, что они мне покровительствуют, было бы трудновато. Не секрет, что со мной учились два их воспитанника, которые дружили со мной. Так что основания для подобного патронажа были. И никого не удивляли. А вот экскурсии по Бедфорду – пока ещё погода не испортилась, в октябре тут выпадало наибольшее количество осадков, бррр! И потом – по субботам. Знакомиться с историей этого старинного городка было необыкновенно интересно. Аргус вначале сопротивлялся таким прогулкам по историческим местам, но потом услышал пару местных легенд о рыцарях и проникся. Чуть ли не в первых рядах стал записываться на экскурсии. И вправду история городка – классическая. Первое поселение здесь было основано на реке Большая Уза ещё в восьмисотых годах от Рождества Христова. История основания города связана с именем короля Мерсии Оффы, который, по легендам, здесь и был похоронен. А вот название города предположительно произошло от имени саксонского вождя Беда (Beda) и названия брода (Ford) через реку Уз (Ouse). И с тех пор Бедфорд был центром торговли для окружающих сельских районов и резиденцией баронов Бедфорд. Крепость в Бедфорде разрушалась и восстанавливалась несколько раз. Последний раз замок был разрушен в двадцать четвёртом году тринадцатого века. К тому времени, когда я попал в школу, от него осталась только насыпь. Жаль. - Было бы интересно полазить по тем развалинам. Там могло сохраниться и что-нибудь магическое – ведь тогда ещё не было Статута Секретности. – Рассуждал я, размахивая руками. Но говорил негромко – только, чтобы Аргус меня услышал, тщательно вымеряя мечтательность в голосе. - И маги вполне себе жили среди простых людей, иногда нанимаясь к сильным баронам или графам. А может – как раз из-за отсутствия мага в штате и был в последний раз разрушен замок? - Кто теперь скажет? - Вздыхал Аргус. – Всё равно – красиво. С 1165 года – то есть уже после норманнского завоевания - Бедфорд был признан городом и с тех пор представлен в Парламенте. Собор Святого Павла - визитная карточка Бедфорда, украшен высоким шпилем. Церковь построена на месте старинного собора одиннадцатого века – как раз тогда, когда началась история Бедфорда как города. Собор был полностью перестроен в девятнадцатом веке. Но у супругов Хитченс сохранились литографии его прежнего вида. Всё же они уже давно живут в этом городе. Центральный парк Бедфорда – крупнейший парк города, основан тоже в девятнадцатом веке и сохранил в себе черты викторианской планировки. Можно было себе представить - как по дорожкам этого парка чинно прогуливались семейные пары, матери или няни с детьми, по специальным дорожкам скакали всадники, приветствуя знакомых небрежным жестом. У входа в этот парк стоял памятник Джону Баньяну – английскому писателю и протестантскому проповеднику, которого называли «Шекспиром среди проповедников». Он родился неподалёку от Бедфорда и прожил весьма бурную жизнь, даже был в местной тюрьме. Побывали наши ученики и в Художественной галерее и музее Хиггинса. Там хранятся потрясающие коллекции акварелей, гравюр и рисунков, керамики, стекла и кружева. Расположен в отреставрированном викторианском доме семьи пивоваров Хиггинс. Аргуса было трудно оттащить от витрин с искусными работами старых мастеров. У него ТАК горели глаза. - Мне это по душе. Я тоже хочу научиться так рисовать. – Всё твердил он после посещения этого музея. И всё ходил хвостиком за нашим преподавателем живописи. Пока ему не разрешили посещать занятия вместе со старшими учениками. При условии, что первая неудовлетворительная оценка по основным предметам – и он вылетает из кружка. Аргус истово кивал головой и клятвенно обещал, что не забросит учёбу в угоду этому увлечению. Кто знает – а вдруг он прославит школу Бедфорд как живописец? А вот в бывшем здании зерновой биржи Бедфорда расположилось крупнейшее развлекательное заведение в городе, где проводились спектакли, встречи, конференции и концерты. Каждый учебный год заканчивался представлением или концертом силами учеников. Для родителей. Для этого зал как раз и снимался на весь день. Но до такого праздника оставалось ещё много времени. Среди достопримечательностей города нужно обязательно упомянуть ещё один Бедфордский парк, который тянулся вдоль набережной реки Узы. А на площади, что лежала недалеко от главного входа в этот парк стоял мемориал в память павших в Первой мировой войне, открытый практически недавно - в 1921 году. Памятник изображал рыцаря в белоснежных доспехах, победившего дракона, остатки которого лежали у его ног. На другой стороне площади, на которой стоял этот памятник, находился дом четы Хитченс, куда пригласили и меня на рождественские праздники. Когда-то в этом доме жили преподаватели нашей Школы, пока сама Школа в конце девятнадцатого века не переехала в новые корпуса, подальше от центра города. А вот супруги остались жить здесь. Точнее - они приобрели квартиру у бывших владельцев. И вот совпадение - это были их дальние родственники, тоже носившие фамилию Хитченс. - Получается, - смеялся я, прихлёбывая душистый чай, - что вы купили дом у самих себя? - Разумеется, - ласково гладила меня по волосам миссис Хитченс. - Тогда было проще с документами. Накинешь иллюзию, превратившись в старуху, и передашь права на дом отставному военному медику. А там - куда уехала эта старуха - кому какое дело? Кстати, и сама английская традиция знаменитого Five o’clock Tea - пятичасового чаепития – была введена в моду с лёгкой руки леди Анны Рассел, седьмой герцогини Бедфорд. И тут наш город отметился, хоть теперь и немногие знают, откуда возникла эта традиция. Так уж случилось, что в течение восемнадцатого века главный приём пищи в Англии отодвигался на всё более позднее время, пока не закрепился на отметке в девятнадцать-двадцать часов. Соответственно временной промежуток между обедом и ужином составлял около 7 часов. И поэтому слово dinner, которое исторически означало «обед», нам привычнее переводить как «ужин». Вместо «динера» в дневное время англичане стали употреблять «ланч», но он был слишком лёгким и не утолял чувство голода до вечера. И вот леди Рассел пожаловалась своему доктору на «неприятные ощущения» в конце дня: истинные или выдуманные, не мне судить. Поразмышляв, доктор посоветовал герцогине для улучшения самочувствия в этот период времени принимать легкую пищу. Со временем Анна стала приглашать друзей в свой загородный дом с просьбой разделить с ней эту лёгкую трапезу. Такой способ проводить время ей и её друзьям пришёлся по душе, и, вернувшись в Лондон, она продолжила эту традицию. Из её дома традиция пятичасового чаепития распространилась по всей Англии. Многим хозяйкам понравилась эта идея и вскоре всё светское общество пило чай и жевало бутерброды в середине дня. И теперь мало кто видит Британию без этой традиции.