БЕЛЫЕ ПЛЯЖИ (СЭР МАКС НА КУРОРТЕ)

— Ты посмотри какой перстенёк! — я буквально прилипла к витрине. Меламори только утомлённо закатила глаза — опять!       Но внезапно по моей спине прокатилась волна холода, словно тысяча мелких ледяных иголок скатилось с затылка и вонзилось между лопаток, а так как предчувствия меня обычно не обманывали, я не обращала внимания на сердитое выражение лица Меламори… — Зайдём? — я старательно изображала глупенькую богатую барышню, которая и не задумывается откуда деньги берутся, но зато привыкла к тому, что любой её каприз удовлетворяется немедленно. А рука в это время судорожно нащупывала рукоять кинжала с индикатором, меня уже чуть ли не озноб бил!       Мне удалось обмануть даже свою спутницу, она последовала за мной, сумрачная, как небо перед дождём. Хозяин лавки согнулся перед нами в поклоне и любезно осклабился, а у меня уже разве что шерсть на затылке не стояла дыбом… — И сколько вы хотите за этот прекрасный перстенёк? — прощебетала я, старательно тараща сияющие от вожделения и восторга глазки. На моём личике было крупными буквами написано: «Хочу! Хочу!! ХОЧУ!!!» Я едва не подпрыгивала от нетерпения и отчётливо услышала, как Меламори скрипнула зубами. Отлично, если уж она ничего не заметила и решила, что я просто собираюсь приобрести очередную дорогую безделушку, хозяин лавки тоже ничего не почуял. Спектакль удался!       Лавочник осторожно снял с витрины коробочку с «вожделенным» украшением и протянул её мне. Руки у него дрожали и он старался не дотрагиваться до перстня. Так осторожно с полки снимают колбу с нитроглицерином, а не шкатулку с драгоценностью. Но я, вместо того, чтобы взять перстень в руки, примерить и, вероятно, попасться в смертельную ловушку, достала из кармана кинжал и поднесла его к драгоценности, которая была ещё у лавочника. Стрелка индикатора дошла почти до упора. — Тайный Сыск! — я была сама любезность и не моя вина…       Старик-лавочник, с неожиданной для его возраста прытью, отскочил от меня и… он уже не улыбался.       Я так и не поняла во что он там начал превращаться, но не стала дожидаться окончания процесса и плюнула в него… Смертным Шаром.       Видимо, это у меня вышло с перепугу. Ну не привыкла я к тому, чтобы любезные старички-лавочники в моём присутствии начинали вдруг превращаться в какую-то странную помесь осьминога и жука-навозника: щупальца, фасеточные глаза, серебристо-бронзовые надкрылья и суставчатые лапы…       Когда эта туша, после моего плевка осела осклизлой грудой мёртвой плоти на пол, мне и Меламори пришлось спешно покидать лавку. Тут-то я и вспомнила, что никаких лавок здесь отродясь не было.       Мы оказались сидящими на тротуаре, а за нашими спинами была сплошная каменная стена и никаких признаков, что тут только что была пыльная витрина, в которой поблёскивали перстни и ожерелья, а в глубине лавки суетился сам ювелир, невысокий человечек в тёплом лоохи.       Леди Меламори протянула руку и помогла мне подняться: — Я живу в Ехо с рождения и должна была бы сразу почуять неладное! — проворчала она. — Где была моя голова?! — Может, эта тварь тебе глаза отвела? — я пожала плечами. — Что это за чудище такое, интересно? — Может… — задумчиво протянула Меламори и решительно кивнула. — Скорее всего. Хорошо, что ты так метко плюёшься, леди!       Мой Смертный Шар тоже выглядел необычно: мутно зелёный с лёгкой примесью синевы.       Тётя Мавет даже припахала хронически занятого сэра Шурфа к нашему расследованию, но что за тварь решила заняться в Ехо торговлей ювелирными изделиями, мы так и не выяснили. Нумминорих только нахмурился и сказал, что запахи, оставшиеся на месте исчезновения лавки и на нашей одежде после её посещения, ему абсолютно незнакомы. Даже в библиотеке Ордена Семилистника не нашлось ничего о подобных тварях.       Перстень сгинул вместе с лавкой и её хозяином. Драгоценность, конечно, была могущественной приманкой, но что должно было случиться с тем, кто рискнул бы взять кольцо в руки так и осталось загадкой. А я, не будь дурой, потребовала дополнительного похода по лавкам в качестве моральной компенсации и ради успокоения нервов.       Леди Мавет была заранее в ужасе, Меламори грозилась сбежать назад к буривухам до окончания «отпуска», но я, к собственному удивлению, ограничилась парой не самых дорогих колец и в основном «принюхивалась» к драгоценностям, мало ли что, и почти не таясь проверяла нет ли и тут запредельных степеней магии.       А ведь леди Меламори клятвенно обещала, что отведёт меня к своим, давно знакомым ювелирам. Никаких вновь открывшихся лавок, только старые и проверенные. Паранойя сделала меня крайне осторожной и жутко экономной. А приглянувшееся лоохи даже не решилась примерить.       Так что Меламори пришлось в утешение испуганную и расстроенную меня кормить мороженым.       Моё новое обличье будило иногда в остальных Тайных Сыщиках отцовско-материнские инстинкты. Только Леди Мавет насчёт меня не обольщалась. Она видела меня в деле и уверяла, что такого холодного, змеиного взгляда, в сочетании с кривой, как у карточного Джокера, ухмылкой, не наблюдала даже в своём собственном зеркале. А сэр Шурф, собственно, никогда не сомневался в моём могуществе, какую бы мордашку я не носила.       Леди Сотофа зря упомянула про моё прошлое. Что-то начало всплывать из тёмных омутов памяти и лучше бы оно так и покоилось там на дне. В глубоком иле.       Дожевав бутерброд, я незаметно для себя задремала и внезапно проснулась, как от толчка. Наш амобилер стоял около невысокого зданьица, надо понимать трактира. Леди Мавет о чём-то оживлённо беседовала с неким важным господином в пёстром лоохи. Хозяин трактира?       Как бы то ни было, следовало бы размять ноги и… не только это. Наш возница любезно распахнул передо мной дверцу амобилера и помог спуститься на дорожку, покрытую мелкими камушками, что вела к входу. Через короткое время мы уже сидели в своём номере, он был немногим больше обычного гостиничного номера на моей бывшей родине.       Леди Мавет серьёзно улыбнулась: — Можешь ещё немного подремать, леди. Ночь, я очень на это надеюсь, будет насыщенной. Мы с тобой наведаемся в соседний номер, там жил убитый.       Я широко зевнула: — Я всё-таки не пойму, почему мы занимаемся этим делом.       Леди Мавет ухмыльнулась: — Потому что примерно половину пути в амобилере, с комфортом, останавливаясь в придорожных трактирах, кушая с аппетитом, разговаривая с другими путешествующими и собственным возницей о том, о сём, провёл… труп.       Я была удивлена, но не шокирована, что я, живых мертвецов не видела? — Это как? Оживший мертвец едет на курорт и никто ничего не замечает? Никто из его попутчиков не забил тревогу? Ничего себе!       Леди Мавет улыбнулась ещё шире: — Не просто оживший мертвец. Тут поработал выдающийся мастер. Когда тело нашли, это была настоящая мумия и в таком состоянии оно было достаточно долго: ело, пило, трепалось, сплетничало, флиртовало. И при этом жизни в нём было даже меньше, чем в куклах покойного Джубы Чебобарго. — Даже так? — я уже вытянулась во весь рост на кровати. — «Мумия возвращается-4». Любимый сюжет у некоторых кинематографистов.       И я задремала. Я вообще-то послушная девушка. Временами. Если хорошо попросить. И накормить. Бутербродами. А потом сытным обедом.       Кто-то ласково, но решительно потряс меня за плечо. Я открыла глаза. Леди Мавет с самым таинственным видом поднесла палец к губам. Просто пионерлагерь и мы затеваем какую-то каверзу посередь ночи, пока спят вожатые.       Я тихо фыркнула от смеха. Леди Мавет сердито нахмурилась. Она воспользовалась Безмолвной речью: «Тихо, леди. С этого момента используем только Безмолвную речь».       «Почему?»       «Мы осмотрим комнату убитого бедолаги. Она за нашей стеной, так уж удачно сложилось».       Я направилась к входной двери.       «Вы куда, леди?» – Леди Мавет насмешливо посмотрела на меня. – «Выйти в коридор и нарваться на кого-нибудь из попутчиков?» – тётушка сделала приглашающий жест в сторону стены. – «Помнится, вы уже проходили сквозь стены?»       Я поморщилась — это воспоминание не назовёшь приятным, но … тётушка из меня верёвки вьёт. Так что мы взялись за руки, как две маленькие девочки, и сделали шаг.       Всё оказалось не так страшно, может, потому что это была стена не древней, построенной ещё эхлами старой башни, а относительно тонкая стенка, отделяющая наш номер от соседнего в провинциальной гостинице.       Этот гостиничный номер не отличался от нашего. Но всю обстановку номера мы видели одно лишь мгновенье, не успели даже пальцы расцепить, как всё, что было в номере, обратилось в пепел, практически в мелкую и серую пыль, что покрыла пол тончайшим слоем. Голые стены и серый пол. — Вот так так… — вслух пробормотала леди Мавет. — Кто-то заметает следы. — И что это за хрень была? — спросила я шёпотом.       «Один, незнакомый пока для тебя «фокус», – Леди Мавет перешла на Безмолвную речь. – «И как мы будем допрашивать мебель и прочие предметы обстановки? Пепел даже я допрашивать не умею…»       «Я могу допросить даже стену!» – похвасталась я.       В результате я стала «киномехаником» в нашем «кинотеатре». Мы увидели нашего покойника, который принимал странного визитёра — исхудалого, до полного истощения, молодого человека, который передал нашей будущей мумии странную коробочку и… осел грудой костей и праха на пол.       Я поморщилась, а Мавет сердито нахмурилась. Странно, но содержимое коробочки показалось мне смутно знакомым. Это был небольшой обработанный кусочек золота, который наш визави очень осторожно взял в руки в толстых перчатках. Чем-то они мне напомнили рукавицы нашего Лонли Локли.       В который раз я подумала, что без Шурфа в нашей половине Дома у моста стало пустовато. Так не хватало его длинной белой фигуры за столом. И Мелифаро, который всё никак не мог отказать себе в удовольствии так или иначе задеть сэра Шурфа — невозмутимость Лонли Локли выводила из себя Девятый Том. Всё-таки в Мелифаро было много детского. При всей его загадочной природе Стража, розыгрыш с грёмом, все эти цветные тряпки и непреодолимое желание поддразнить какого-нибудь опасного парня вроде сэра Шурфа или Макса. А ведь изводить нашего Шурфа немногим безопасней дёрганья живого тигра за усы. Мне-то было хорошо известно, Безумный Рыбник никуда не делся. Он всегда рядом. — Ты, конечно, не почувствовала, леди … — Мавет стала мрачней грозовой тучи. — Но это что-то довольно мощное только часть целого.       Наше «кино» внезапно оборвалось на самом интересном месте. — Это пламя способно сжечь даже память вещей. — Пояснила Мавет. — Можно сказать, что у нашей стены память отшибло. — Это маленькая золотая штучка мне чем-то знакома, — проворчала я. — Только вот чем? Что-то вроде детали от большой головоломки.       Мы уже сидели в нашем номере и пили камру из «Обжоры». Мавет рассеянно, небрежным жестом прямо из воздуха достала поднос с кувшином и парой кружек. Я улыбнулась. — Я, кажется, начала понимать, что это такое — «Щель между Мирами». — И что же? — настроение Мавет трудно было назвать радужным. Она продолжала озабоченно хмуриться. — Фактически, вы сейчас достали кувшин с камрой прямо из моей головы! Я только подумала о камре из нашего любимого трактира и ты… То есть никакая камра и посуда с кухни не пропадала. Пропала моя мечта о камре. Архетип! Моя мечта материализовалась. То есть, когда я шарю в этой Щели, я таскаю чьи-то идеи, прообразы и делаю их реальными. Кто-то думал о том, чтобы выпить кофе или покурить, а у меня в руках чашка или пачка любимых сигарет.       Разве у тебя так не бывает: думала пообедать в ближайшем трактире, а потом почему-то забыла об этом, хотя с полчаса назад просто грезила о любимых пирожках с грульвой. — Редко. — Хмыкнула Мавет. — Но ты права, леди. На самом деле ты таскаешь чужие сладкие мечты, которые, благодаря магии, у тебя в руках овеществляются.       И всё-таки попробуй припомнить, где ты могла видеть эту вещичку. Судя по тому, во что превратился этот несчастный парень, её охраняла мощная магия. Кажется, кто-то добрался до одного из наших тайников. — Тайников?       Леди Мавет уселась поудобнее и пустилась в объяснения: — Бывают такие могущественные артефакты, что их нельзя хранить даже в Холоми, Дух Холоми не потерпит такого соседства. А уничтожить невозможно или нежелательно. Тогда ребята из Ордена Семилистника прячут его где-нибудь подальше от Сердца Мира. Например, в руинах фамильного замка посреди Пустых земель или в заброшенном доме. Тайник полностью изолирован от Мира, защищён мощными заклятьями и даже просто подойти к этому месту ни у кого желания не возникает.       А это было что-то очень могущественное, раз его разобрали на части и сокрыли в нескольких местах. И теперь кто-то хочет это собрать воедино.       Я решила уточнить: — То есть парень открыл тайник и с ним произошло примерно тоже самое, что и с беднягой Шихолой, когда он открыл нашу маленькую камеру с Джиффой Саланха? — Ага. И у кого-то хватило могущества заставить мертвеца прийти с добычей в гостиницу и отдать её посреднику. Сам этот, неизвестный нам тип, предпочитает действовать на расстоянии.       Леди Мавет задумчиво уставилась в одну точку. Я уже думала, что моя начальница спит с открытыми глазами, но она заговорила: — Этот несчастный, превратившийся в мумию, Ияр Ябэш, был медиумом. Не как наш Шихола. Он чувствовал местонахождения артефактов. Знал, что перед ним не обычные развалины, а место, где что-то скрыто от посторонних глаз и это что-то может быть крайне опасным.       Таких ребят один на миллион. Хотя похожих ему много, одни легко находят потерянные вещи, другие могут помочь в поиске кладов, тайников. На любом пиратском корабле есть такой парень, в бою он участия не принимает, но на борту захваченного судна незаменим, учует все заначки, все нычки, всё самое ценное. Даже в брюхе у капитана. Один незадачливый капитан попытался так спрятать от загребущих пиратских лап несколько особо ценных драгоценных камней. — И что? — спросила я, уже зная ответ и заранее содрогаясь от отвращения.       Собственно, я всегда считала, что такие слова как «благородный» и «разбойник» могут стоять рядом только в детских книжках и глупых «женских» романах. Все эти розовые сопли и романтический ореол…       Сэр Анчифа был единственным пиратом, которого я знала лично, но он вроде как был мальчиком из хорошей семьи, который связался с плохой компанией да ещё под воздействием укумбийской магии и единственная пиратская вылазка, при которой я присутствовала, прошла практически бескровно. Подозреваю, что сэр Анчифа тогда только вздохнул с облегчением. — Выпотрошили. — Леди Мавет была невозмутима. И равнодушно уточнила. — Выпотрошили, как ташерскую селёдку. А труп отправили на корм рыбам. Извините, леди, если я немного… развеяла ваши розовые иллюзии.       Думаю, что и ваш добрый приятель Анчифа, ради этих камешков повспарывал бы животы всем пленникам, а не только капитану. Сэр Анчифа не рискнул бы изображать излишнюю впечатлительность и благородство за счёт своей команды. Ребята головами рискуют не ради спортивного интереса и собственного удовольствия, их дома семьи ждут.       Это для тебя вся эта история с налётом на корабль несчастного ташерского купца стала довольно скучным приключением, а для нашего великого гурмана, сэра Кофы, ещё и обернулась немалой выгодой. На самом деле всё могло закончиться большой кровавой дракой, но тебе везёт. Как и сэру Анчифе. — А наш Нумминорих? — заинтересовалась я. — Он тоже чует, когда ему в руки попадает что-то ценное?       Леди Мавет как-то рассеяно пожала плечами: — Насчёт него не знаю. Он же нюхач. А вот его дражайшая супруга наверняка. И делает это не специально, как ты там часто говоришь, леди? Сердце ёкнуло? У хорошего антиквара ёкает, как только он в руки берёт с виду неприметную, невзрачную вазочку или потускневшее от времени кольцо, которые на самом деле настоящие сокровища.       Заснули мы под утро. Что мне снилось я потом не могла вспомнить, но проснулась с такой тяжёлой головой, что её можно было использовать вместо молотка, орехи колоть. Кокосовые. О чем я и оповестила леди Мавет.       Она с тяжёлым вздохом вытащила из сумки бутылку с бальзамом Кахара. Я продолжала расхищать запасы шефа. Это уже стало доброй традицией.       Бальзам мне мало помог, поэтому я, наплевав на прекрасные ландшафты, накрылась одеялом с головой и «предалась отдохновению»... до следующей остановки.       Голова ещё гудела, но полегче, как камертон. Я встряхнулась и пока несли наш заказ, старательно дышала, как учил меня Великий и Ужасный Лонли Локли. А его научил мой шеф, которая смотрела на меня с благосклонным одобрением.       Очередного своего визитёра Ияр принимал прямо за столиком. Сделать так, чтобы никто не обращал на тебя и твоих гостей никакого внимания не очень сложно, начальные ступени магии. После этого хоть голышом на столе пляши, если приспичит, никто головы не повернёт.       Ияр получил очередную золотую детальку, а тот, что её принес, превратился в горстку пепла. Коробочка… просто исчезла. То есть я так думала, но леди Мавет потом сказала, что неведомый заказчик появился на какую-то долю секунды, забрал, что хотел и ушёл Тёмным Путём.       Это был самый странный трактир, который я видела в своей жизни. Больше всего это напоминало пикник: мы сидели на одеялах, которые были брошены прямо на траву, на которой лежали скатерти, а между группками едоков сновали официанты.       Я и Мавет устроились в некотором отдалении от остальных путешественников и я задала вопрос, который давно занимал меня: — Но почему Ияр превратился в мумию? Это такое специальное заклятие?       Мавет задумчиво улыбнулась и откусила от своего пирожка микроскопический кусочек: — Ты заметила, что очень много ешь?       Я положила свой, слегка надкушенный, пирожок назад на тарелку и надулась. Просто была готова заплакать: — Ты хочешь сказать, что я толстая?!       Леди Мавет ухмыльнулась: — Нет. Как раз наоборот. Я это и хочу сказать. Ты ешь заметно больше и регулярней, чем в своей прошлой жизни. Сама же пугала окружающих историями, как растягивала один пирожок чуть ли не на три дня! И ты не бегаешь по утрам, не тягаешь тяжести, как те смешные толстяки, помнишь? — я кивнула. — Я хочу сказать…       Я перебила Мавет: — Хочешь сказать, что каждодневные занятия магией заменяют физзарядку? И из-за этого мы столько едим, восполняем потраченную на магию энергию? И потому я при этом не превратилась в слона?       Леди Мавет была чрезвычайно довольна: — Молодец. Можешь взять себе за это ещё пирожок. В награду за сообразительность. Сэр Кофа кажется самым толстым из нашей компании, но ты сама знаешь, леди, что его внешний вид – это всего лишь иллюзия. На самом деле он довольно высок и худ.       Я сжевала один пирожок и потянулась за премиальным: — То есть в качестве защиты используется такая сильная магия, что буквально высушивает незадачливого вора?       Леди Мавет кивнула: — Ага. Помнишь, как тебя чуть не «съел» фэтан и зачарованные города тоже были не прочь тобой отобедать. И отец нашего сэра Кофы подобным образом оградил целую улицу, достаточно могущественный человек смог бы поселиться рядом, но ему бы просто надоело тратить свои силы на оборону от заклятий Хумхи. Остальные бы просто сбежали: головные боли, ночные кошмары, хроническая усталость в качестве платы за сомнительную радость жить по соседству со старым ворчуном, мизантропом и затворником сэром Хумхой Йох.       Я недоумённо нахмурилась: — Но он же посылал за артефактами каких-то неудачливых ребят, а почему он сам?..       Леди Мавет вздохнула: — Ну, а как ты думаешь? Пошли слухи, ни один из этих парней не вернулся. У остальных как-то энтузиазма поубавилось. Все исчезнувшие были опытными взломщиками и на всякую дешёвку своих сил не тратили. А прознавшие про исчезновение таких авторитетных ребят, решили, что жизнь им самим дороже и отказывались. Несмотря на щедрые обещания и посулы. Пришлось ему самому. — Но как? Почему? Он же знал, чем это для него кончится?       Леди Мавет заметно помрачнела: — У Ияра заболел любимый младший сын. Знахари ничего сделать не могли. Но ему временами становилось то лучше, то хуже. Сам сэр Абилат Парас долго не мог ничего понять. Простенькая хворь, но стала почему-то трудно излечимой. Но на Тёмной Стороне всё стало ясно, кто-то, и я, кажется, знаю кто, словно паук засел в отдалении и дёргал за ниточки. Как только в руках у этого гада оказывалась очередная часть, пока неизвестного нам артефакта, сыну Ияра становилось чуть лучше, а стоило бы Ияру заупрямиться…       Я от любопытства забыла откусить от очередного пирожка. Известие, что магические упражнения действуют на меня не хуже физических здорово прибавили мне аппетита. Подумаешь, лишний жирок на талии! Пара походов на Тёмную Сторону, пара-тройка убитых Мятежных Магистров и проблема с лишними килограммами решена. — И кто же он?       Леди Мавет так скривило, словно на её тарелке внезапно появилась дохлая крыса, которую переехал амобилер дня два назад. — Лаздей Махикала. Что и следовало ожидать. Он всегда был скользким типом. То, как он вынуждал беднягу Ияра на себя работать, в духе Лаздея. Он вполне мог заставить Ияра исполнять все свои прихоти, сэр Махикала способен и не на такое. Но ему нравится мучить, а ещё жизнь сына была гарантией, что Ияр не попытается сбежать или позвать на помощь. — Получается, Лаздей никуда так и не исчез. То есть, конечно, исчез, но при этом умудрился уцелеть.       Леди Мавет поморщилась: — Получается, что так. В очередной раз ускользнул. Каким-то чудом.       Леди Мавет становилась всё угрюмей. Теперь она посещала «места встречи» в одиночку, предпочитая держать меня как козырную карту в рукаве. Ияр всё больше напоминал марионетку, которую дёргают за ниточки. Пустые стеклянные глаза, как у дешёвой куклы. Но его спутники ничего не замечали. Лаздей отводил им глаза. Он исчезал куда-то с добычей. — А почему Лаздея просто не прикончить? — спросила я леди Мавет. — Испепелить и дело с концом. Чего мы ждём? — Какая ты стала агрессивная, племяшка! — ухмыльнулась Мавет. — Но у меня странное предчувствие, мы должны подождать.       Дождались…       Заброшенный дом на окраине этого проклятого курорта, сущая халупа. Тут случайно и нашли тело. Местный старшина нищих увидел, как кто-то вошёл в дом, а назад не вышел. Пошёл проверить… и вышел бледнее неба над Ехо в пасмурную погоду. Старшину нищих трудно назвать слабонервным человеком, но даже его проняло.       Теперь я примерно представляю, что ощущает муха, попавшая в мёд.       Лаздей выглядел плохо: серая кожа, запавшие глаза. Его заметно лихорадило, на лбу проступили капли пота. Отставного властелина Морморы бил озноб. Он кутался в какую-то драную шкуру, которая была ему вместо тёплого лоохи.       Там, где парализованные неведомой магией, сидели я и леди Мавет, на камнях, что когда-то были каменными тронами, а Лаздей с куском пергамента на большом валуне в самом центре, было довольно холодно.       Сюда мы попали прямо из этой чёртовой халупы, Лаздей устроил нам засаду именно там. А его дрянной вид объяснялся просто — заклятия, предназначенные для защиты от загребущих ручек таких, как он, плюс магия, исходящая от артефакта. Всё это действовало как радиация, а Лаздей не догадался приодеться в свинцовое лоохи.       Ему наконец удалось собрать артефакт. Больше всего это странное сооружение напоминало головоломку, Рубик бы обзавидовался. Эта странная пирамидальная конструкция висела над серой поверхностью камня — это был очень древний, разрушенный временем, а может и людьми, алтарь какого-то неведомого божества. Тут приносили жертвы — серые кости хрустели под ногами у Лаздея. Они были такие древние, что рассыпались в пыль. — Вы работаете на Чиффу? — осведомился Лаздей. Он продолжал, близоруко прищурившись, вглядываться в странные знаки, изображённые на пергаменте свитка. — Кеттариец решил обзавестись гаремом? Он стал так стар и ленив, что не рискнул встретиться со мной сам и прислал своих учениц — младших служащих Дома у Моста? Кем вы там служите, уборщиками или курьерами?       Ответить мы не могли, а во мне стал подниматься холодный гнев. Тёмная волна набирала силу и мощь. Бывает, что ярость слепит, а бывает, что наоборот — проясняет ум, очищает мозг, как хороший чих. И Лаздею предстояло стать понюшкой табака.       Ничего не подозревая, он вещал о том, что чудом спасся, в долю секунды ускользнул и оказался неведомо где; о легендах древних и тёмных; о том, как узнал, что Ключ от Врат попал куда бы вы подумали? в наш Мир; как долго искал забытые свитки, расшифровывал, штудировал их и вот остался последний шаг и он сможет открыть себе путь к Бездне безграничного могущества, получит Ключ от всех Дверей между Мирами, в том числе и к Миру Мёртвых.       А тем временем я дала, наконец, воспоминаниям подняться из самых глубин памяти, с самого дна. Позволила ожить всем призракам и духам прошлого. Я всё вспомнила. И улыбнулась самой себе как старой, очень старой знакомой. Мир ещё не видел такой кривой ухмылки. Даже обглоданный крысами человеческий череп улыбается жизнерадостней. Теперь я чувствовала парализующую магию Лаздея как липкие нити паутины, что опутала меня с ног до головы. Нити рвались с тихим, почти неслышным потрескиванием. Я с отвращением понемногу освобождалась от них сама и освобождала свою спутницу. — Представляете, как Чиффу обрадует встреча с кем-то из старых приятелей? Из тех, кого он отправил в Царство мёртвых. С тем же Угурбадо. Или с Лойсо. А я смогу открыть им Врата, вернуть их в Мир, наделить могуществом и силой. Я ещё не до конца расшифровал этот свиток, — Лаздей продемонстрировал его, — но, когда я… — Я могу помочь. — Лаздей вздрогнул и уставился на меня в полном шоке. Я стояла в полный рост, магия Лаздея уже не действовала на меня. На леди Мавет тоже, но она молча ждала развития событий, её взгляд щекотал мне спину между лопаток. — Ты, конечно, искал Врата? Ключ у тебя, но ты искал тот самый замок, что он должен будет отпереть. — Лаздей зачарованно кивнул. Я улыбнулась. — Они перед тобой. Я Врата. Только… Тысячелетия назад могучие мужи приносили мне жертвы, они проходили тяжкие испытания  только для того, чтобы доказать мне, что достойны той Силы, что я могла даровать им. Сильные и благородные, гордые люди. Не чета тебе, Властелин Морморы.       Они приносили мне в жертву коней и быков, стада овец и рабов. Но они были готовы принести в жертву и самоё себя или то, что было им дорого, то, ради чего они жили на этом свете. Не ради власти и силы. У них была Великая Цель. А что есть у тебя, Лаздей? Кроме зуда в заднице, неудовлетворённых амбиций, зависти, затаённой злобы и мстительности? Кроме мелких страстишек? Я открою тебе Вход, так уж и быть. Но в одну сторону.       Лаздей не успел и пикнуть. Это была уже другая пещера. Из густого мрака появилась тёмная высокая фигура: мускулистая рука сжимала посох, один глаз был полон чёрной вязкой тьмы, а другой горел пронзительно зелёным светом. Тело было человеческим, а голова шакальей.       Лаздей издал какой-то придушенный писк и попытался сбежать, но только споткнулся о камень, врезался в почти невидимую в темноте каменную стену и тихо взвыл от боли. — Тебе некуда бежать, Лаздей Махикала, — мой голос звучал ровно и равнодушно, с лёгкой ноткой презрения. — Магия тут не действует. Твоя, во всяком случае. Даже не пытайся сбежать.       Лаздей опять жалобно пискнул, словно покойный Дорот. Бывший ученик Джуффина от ужаса потерял голос. Анубис взял сэра Махикалу, словно малого, беспомощного ребёнка за руку и повёл куда-то назад, в абсолютно беспросветный мрак. Они растворились в нём, как пара крупинок сахара в большой чашке чёрного кофе.       Я поёжилась и поняла, что хочу… жрать. Всё-таки я так примитивно устроена…