Мне с тобой хорошо

Хочется чего-нибудь светлого и наивного — … Ну и… в общем… Джон ненавидит себя за волнение — такое неуклюжее и смешное. Но не волноваться не может. Шерлок сосредоточен на его не в меру раскрасневшемся лице, смотрит внимательно и выжидающе, но явно не понимает сути этой смятенности. — И что? Говори, Джон, — подталкивает он мягко и слегка раздражённо. — Ты уже четверть часа ведёшь себя странно: ходишь вокруг да около, кашляешь, потираешь руки, сжимаешь кулаки, смотришь мимо меня… Ты сплошная загадка, и для меня это дико звучит, учитывая, как давно мы вместе, и как досконально я тебя изучил — все твои гримасы и жесты. — В смысле — гримасы? — вскидывается Джон, остро реагируя на обидное слово. — По-твоему, я гримасничаю? По-твоему, я… — Не отвлекайся, — всё так же мягко перебивает Шерлок, — у тебя явно какая-то очень важная миссия, а я по-прежнему не понимаю какая. Смелее, Джон. Я готов тебя выслушать. «Веду себя как дурак», — обреченно думает Джон. — Я хочу… хотел бы… — начинает он снова и снова мнётся, но на этот раз Шерлок молчит и терпеливо ждёт продолжения. — Одним словом, я хотел бы… я долго над этим думал… размышлял… и решил отдать тебе… вернее, предложить… вернее… собственно, у тебя давно уже это есть, с самого первого дня… и, наверное, это лишнее… и не в нашем случае… да и вряд ли ты… — Он со стоном закрывает глаза: — Боже, Шерлок, я сам не знаю, что говорю! — Думаю, я мог бы тебе помочь… — Шерлок с осторожностью подбирает слова, — … но боюсь ошибиться, и в таком случае оба мы окажемся в неловком и, возможно, безвыходном положении. Джон недоверчиво смотрит в лицо, на котором его собственные мучения отражаются едва заметными волнами… даже не волнами, а серебристой искрящейся рябью. Шерлок смущён, хотя стоит признать, лишь самую малость. Его выдержка всегда восхищала Джона и, бывало, служила предметом мимолетной невинной зависти. Умеют Холмсы собой управлять, это факт. Не то что он сам — всё всегда на лице написано. Вот и сейчас… — В безвыходном? Почему? — Он всё больше ощущает себя дураком. Но Шерлок как будто не слышит. — Итак, Джон, ты хотел предложить мне… что? Преподнести мне — что? Скорее всего, с учётом времени и обстоятельств, речь идёт о… — О подарке, чёрт бы меня побрал, — насупившись, произносит Джон. Всё это абсолютно ужасно. Пошлость! Детский лепет! Какого чёрта его понесло в эти сентиментальные дебри? Как вообще он мог придумать… такое? Хорош бы он был, не сработай в нужную минуту спасительные внутренние барьеры. Он так и видит Шерлока: стоит, смотрит, хлопает глазами и ничерта не понимает. — Я хотел отдать тебе свой чёртов подарок. Всего лишь. Шерлок вздыхает: — Я догадался. И что это? — Ничего. Глаза Шерлока округляются и буквально лезут на лоб. — То есть? Ты решил подарить мне… ничего? Как это мило, Джон! Но теперь я хотя бы могу объяснить твоё нервное состояние. «Я решил подарить тебе всё, долбаный ты придурок, всё, что у меня есть. Но, слава богу, не до такой степени чокнулся. И конечно же пожалею об этом, и буду жалеть всю жизнь, но… нет. Совершенно и абсолютно нет». Джон разворачивается и быстро уходит к себе. Сбегает, попросту говоря, чтобы каждая его мысль не была прочитана Шерлоком в ту же секунду, как это бывало всегда. — Я сейчас! — бросает он на ходу, поднимается в свою комнату и возвращается с большой тёмно-синей кружкой. — Вот. — Что это? — Ему кажется, или Шерлок в самом деле разочарован? — Кружка. А ты полагал, я преподнесу тебе что-то вроде… гм… дурацкого фарфорового сердца с крылышками? — Какой я осёл! Джон пытается усмехнуться, но получается кривовато. — Это кружка. Кружка, — повторяет он, словно пытается убедить себя в очевидном. Шерлок берёт подарок, рассматривая его как заморскую диковинку. — Кружка, — произносит он медленно. — С моим именем… Довольно тривиально. — Да, понимаю, — соглашается Джон. — Наверное, изображение свежего трупа показалось бы тебе аппетитнее, но, боюсь, меня бы не поняли. Так что… вот. — Ну что ж… Отличный подарок, Джон! — восклицает Шерлок с преувеличенным пафосом. — Мне очень приятно! — И мне приятно, — вяло откликается Джон. — С днём рождения, Шерлок. Извини за глупую сцену. Я растерялся и… Не знаю, что на меня нашло. — Всё хорошо, Джон. Ты даже не представляешь насколько. — Шерлок смотрит очень тепло — то на Джона, то на тёмно-синюю кружку. А потом в его глазах вспыхивает решимость, и он говорит с едва уловимой заминкой: — Кстати, от фарфорового сердца я бы не отказался. Почему нет? Симпатично и неожиданно. Но, с другой стороны, зачем оно мне? Зачем мне фарфоровое сердце, если у меня есть живое? И ты абсолютно прав — оно у меня давно, с первого дня, я знаю точно. Дыхание перехватывает.  «О чём это он? О каком из… наших сердец?» — испуганно думает Джон и на вопрос: «У нас сегодня намечается праздничный ужин?» отвечает бессмысленной, глуповатой улыбкой.