Однажды на Рождество

      Пройдя по длинным коридорам Центральной Больницы Бостона, Генри и Реджина наконец добрались до морга. - Меня вызывали на опознание, куда мне пройти? – поинтересовалась Реджина у проходящего мимо врача. - Когда к нам поступило тело? – рука Реджины сжалась в кулак, и она бы уже сожгла этого наглого врача, если бы у неё была тут магия. Генри обнял мать, призывая её не совершать ничего безумного, и Миллс оставалось лишь обречённо произнести: «сегодня». – Тогда вам нужно во вторую дверь справа. - Спасибо.       Генри с матерью вошли в помещение. Повсюду стояли каталки, на которых лежали тела, прикрытые простынями, из-под которых было видно лишь ноги с биркой на большом пальце. - За кем вы приехали? – женщина лет сорока подошла к Реджине со списком в руке. - Эмма. За Эммой Свон. - Пройдите сюда. – Женщина подошла к одной из каталок и откинула простынь с головы.       На столе лежала она. Эмма. Она выглядела умиротворённо, лишь бледно-серый цвет кожи и посиневшие губы говорили о том, что она уже не проснётся. - Думаю, что мальчику стоит выйти, попросила женщина. - Генри, подожди снаружи, пожалуйста, - парень беспрекословно повиновался матери, слегка сжав её ладонь напоследок.       Врач откинула простынь полностью. От увиденного Реджина пришла в ужас. Правая нога была почти полностью раздроблена, осколки костей торчали в нескольких местах. В голове бился только один вопрос: «Чего натерпелась Эмма перед тем, как умереть?» - Ногу придавило огромной глыбой бетона, но умерла она от удушья. Ей просто не хватило кислорода… Мне очень жаль. - Какие документы мне нужно подписать? - Вы будете бальзамировать тело? - Нет, я заберу её сегодня же. Мне нужен катафалк. - Хорошо. – Женщина протянула Миллс какие-то бумаги, отметив галочкой места, где нужно поставить подпись. – Отнесите бумаги на стойку администрации, они вызовут катафалк и отдадут вещи покойной. - Спасибо.       Всё было оформлено достаточно быстро, и уже через час Реджина и Генри ехали обратно в Сторибрук, а за ними следовал катафалк с телом Эммы.       Мерседес Реджины остановился около городской ратуши, куда и занесли гроб. Рассчитавшись с водителем и его помощниками, Миллс вернулась в ратушу. Гроб поставили на сцену, где однажды выступала Эмма, борясь за место нового Шерифа. Сын стоял рядом, приобняв мать. Миллс отодвинула крышку гроба. Там лежала Эмма в своей старой кожанке и тёплом коричневом свитере, который не так давно был куплен Реджиной. На ногах были тёмно-синие джинсы, а обута она была в чёрные кеды.       Миллс провела ладонью над повреждённой ногой Эммы, приводя её в нормальное состояние, затем провела рукой над всем телом, возвращая ему естественный оттенок. Тело Свон окутал густой фиолетовый туман, и вот она уже лежит в чёрном брючном костюме и белой рубашке, на ногах были туфли на небольшом каблуке. Реджина наклонилась к Эмме и поцеловала её в лоб: «Всё для тебя, любимая». Буквально через пятнадцать секунд весь зал был украшен любимыми цветами Эммы – белыми пионами, все сидения стояли идеально ровно, а над гробом висела большая фотография Эммы, где она стояла в своей любимой кожанке возле стойки в кафе «У Бабушки». Похороны было решено провести завтра, и Генри с матерью отправились домой - нужно было отдохнуть.       После того, как парень отправился в свою комнату, Реджина решила тоже лечь спать. Заснуть не получалось. Миллс прокручивала в голове разные моменты с Эммой, корила себя за какие-то бытовые ссоры и споры «по поводу и без», жалела о тех моментах, когда долго могла не разговаривать с любимой. Реджина бы многое сейчас отдала, чтобы просто попрощаться, обнять хотя бы один раз. Из глаз женщины уже давно текли слёзы, которые промочили подушку почти полностью, но Миллс не было дела до какого бы то ни было дискомфорта, она была полностью погружена в свои мысли. Её размышления прервал тихий стук в дверь и последовавший за ним вопрос сына: «Я войду?». Реджина быстро села на кровати и постаралась стереть слёзы, глаза всё равно были опухшие, но в темноте это не было сильно заметно. Генри вошёл в комнату матери и сел рядом. - Мам, я посмотрел сумку Эммы… - Генри протянул Реджине серебряную шкатулку. – Думаю, что это было для тебя. - Что это? - Открой, - Реджина включила ночник, что стоял на прикроватной тумбочке, и открыла шкатулку, в которой на небесно-голубом бархате лежали два обручальных кольца. - Генри… - прошептала Реджина и обняла сына уже не в силах сдерживать слёзы.