Однажды на Рождество

      Проснувшись на следующее утро от звука противного будильника, Реджина обнаружила себя, лежащей в объятиях сына. Посмотрев на него, она сразу вспомнила про события вчерашнего дня. Слёзы вновь подступили к глазам, но сейчас не время плакать. Миллс осторожно встала с кровати, пытаясь не разбудить Генри, но что-то с грохотом упало к её ногам. Наклонившись, она подняла два обручальных кольца.  — Они прекрасны, Свон… — в пустоту прошептала Реджина. — Я согласна. — Произнесла Миллс и надела одно из колец на безымянный палец.       До прощания оставалось пару часов, но Миллс направилась в квартиру Прекрасных, чтобы уладить один вопрос.  — Снежка, Дэвид, — кивнула Реджина в знак приветствия.  — Как ты? — поинтересовался Чарминг, на что получил уставший взгляд Миллс.  — У меня к вам дело.  — Что угодно. Ты и так всё сама организовала.  — Я хочу, чтобы Эмма лежала в моём фамильном склепе. — Реджина была готова защищаться, ожидая, что на неё начнут кричать или что-то в этом роде, но Белоснежка, видимо, была слишком измотана, чтобы кричать на мачеху.  — Но, почему? Реджина… — Мэри Маргарет остановилась, подбирая слова. — Я понимаю, что вы с Эммой были парой и даже жили вместе, но всё-таки…  — Это было в её сумке, она, видимо, купила это в Бостоне, — Миллс протянула одно из обручальных колец Снежке. — Второе здесь, — сказала Реджина, показывая кольцо на своей руке.  — Вот как… — протянула Мэри Маргарет, отдавая кольцо Миллс. — Тогда, я думаю, мы не будем против. Дэвид?  — Конечно. Может вы и не были женаты, вы всё равно были семьёй, и мы не вправе отказать тебе в этом.  — Спасибо, — благодарно улыбнулась Реджина.       Вернувшись домой, Реджина застала Генри, наряжающим ёлку, которую он сам принёс и установил. Услышав шаги позади, парень обернулся. Было видно, что он плакал, но, посмотрев на мать, он улыбнулся.  — Думаю, она хотела бы, чтобы мы всё-таки отметили Рождество, — Генри повесил очередную игрушку на ёлку. — Как думаешь?  — Конечно, милый. Могу я тебе помочь? — спросила Миллс, подходя к сыну.  — Конечно, — улыбнулся парень.       За пол часа Реджина и Генри украсили ёлку и даже успели выставить снеговиков и оленя на улицу перед домом.  — Пора, мам, — позвал Генри Реджину, заходя в дом. Через двадцать минут они уже были в ратуше, где и проходило прощание.       В здании, наверное, присутствовал почти весь город. На первых рядах сидели Реджина, Генри и Чарминги с Нилом, следом шли Румпельштильцхен, Белль, Руби, Арчибальд и Август, далее все остальные. В зале было тихо. Все ждали. Генри поцеловал Реджину в щёку и поднялся на сцену, вставая рядом с гробом.  — Привет. Я думаю, что меня все знают. Я Генри. Генри Миллс. Я — сын Эммы. Честно сказать, понятия не имею, что принято говорить, стоя здесь. Мы с мамой были вместе не так много, как хотелось бы, но я очень любил её, как и она меня… — Генри немного поднял голову, пытаясь прогнать подступающие слёзы. — Я рад, что я смог найти Эмму, что она была в моей жизни. Она была очень смелая и сильная. Мама многому научила меня, иногда это было немного опасно, но я всегда знал, что с ней я в безопасности. Помню, как однажды она посадила меня за руль, и нас тогда увидела мама Реджина… Ох, как нам тогда влетело, — по залу прошёл лёгкий смешок. — Мне будет очень не хватать её. — Генри подошёл к Эмме и поцеловал её в лоб, положив один пион в гроб, затем он сел на место, и на сцену поднялась Реджина.  — Эмма была разрушителем. Нет, ну правда. Вы когда-нибудь видели, что она ест? Она разрушала своё здоровье, — присутствующие улыбнулись. — Ну и, конечно, она разрушила моё проклятье. Она была Спасительницей. Эмма спасла весь этот город и меня в том числе. Наше с ней общение началось со взаимной ненависти. Так я думала тогда. На самом деле, я нападала на неё, а она лишь оборонялась. Мне было страшно, что она заберёт у меня самое дорогое в моей жизни — Генри, но она и не думала об этом. К сожалению, я поняла это намного позже. Эмма смогла увидеть во мне добро тогда, когда я сама не видела его в себе, она смогла вытащить меня из тьмы. Эмма всегда была рядом и защищала меня, когда все от меня отворачивались. А потом… — Реджина поджала губы, сдерживая слёзы. — Потом мы полюбили друг друга. Мы были так счастливы... Я обожаю её улыбку, её смех. Я была готова разделить всю жизнь с этой взбалмошной непоседливой блондинкой… Как оказалось, Эмма кое-что не успела сделать до своей смерти. В её вещах, что были обнаружены при ней, были два кольца. Обручальных. — Среди присутствующих послышались несколько удивлённых вздохов. — Эмма хотела сделать мне предложение. Это послужило причиной тому, что мы не будем хоронить её. Эмма будет покоиться в моём фамильном склепе. — По залу пронеслись тихие перешёптывания. — Она часть моей семьи. Она ею была, и она ею останется. Я безумно люблю её и, честно говоря, не представляю как сейчас буду жить. — Реджина надела на безымянный палец Эммы кольцо и поцеловала её, пару слезинок упали на лицо Спасительницы, так, что, казалось, словно она сама плакала.       Ещё около полутора часа проходила прощальная церемония. Большая часть присутствующих выразили свои соболезнования близким родственникам и рассказали какую-нибудь историю об Эмме или о том, как и чем она помогла им. Для всего города смерть девушки стала большой трагедией. Не потому что она была Спасительницей или Шерифом, а потому что она была Другом. Эмма была героем не потому что смогла победить дракона или взобраться на бобовый стебель, а потому что она смогла увидеть свет во тьме, потому что она была верна тому, кому считала нужно верить, потому что, не смотря на всё, Эмма смогла остаться собой — сильной девушкой с характером бойца.       После церемонии прощания, гроб поместили в катафалк. Реджина с Генри поехали на мерседесе, Дэвид и Снежка — на пикапе, остальные пошли на кладбище пешком. После того, как все подошли, гроб выкатили из катафалка. Несли гроб Август, Арчибальд, Румпель, Виктор, Робин и Ворчун, за ними двинулась и вся процессия. Когда все подошли к склепу, то удивлённо взглянули на Реджину — он стал больше. Справа от старого склепа появилась пристройка. Миллс взмахом руки открыла дверь, что вела прямиком внутрь нового помещения, там по центру стояла платформа для гроба с табличкой «Эмма Свон — любящая жена и лучшая мать».