***
«Вот санитарный день в Кейране — это хорошо», — подумал Лето, сидя на веранде своего дома на Большой Вызимской, попивая чай и щурясь на утреннее яркое солнышко обещающего быть погожим дня. — Внеплановый выходной. Можно спокойно посидеть, отдохнуть, попинать балду. Не надо никуда спешить, подхватываться и плестись через весь Флотзам на работу. — Лето отхлебнул горячий чай и вздохнул от счастья. — Что-то подустал я от сверхурочных выходов, — продолжил размышлять ведьмак. — Эредин в плане профессиональном напарник, конечно, хороший. Когда он на воротах, к Кейрану и муха не подлетит. Но уж больно он все-таки шебутной. Хотя, с Лютей-оборотнем разобрался грамотно. Я бы сам не справился лучше. И кандидата в спасатели как удачно нашел. И главное, уговорил…» Размышления Лето прервал сигнал сотового. — Это еще кто? — ведьмак с недовольным видом поставил чашку на стол и протянул руку к телефону. — Только, пожалуйста, не говорите мне, что вы закончили санобработку досрочно и ждете меня на работу, потому что Эредин уже вновь недоступен. Однако, посмотрев на номер, высветившийся на экране, Лето вздохнул с облегчением — звонил Элихаль. — Здравствуйте. Я очень извиняюсь, — лепетала трубка голосом модельера. — Мне очень неловко, что я звоню с утра и причиняю вам неудобства… — Элихаль, что у вас случилось? — прервал поток нескончаемых словесных реверансов Лето. — Я даже не знаю, с чего начать, — голос в трубке звучал неуверенно. — То есть… — Петрушка закончилась? — Нет. Случилось иного рода несчастье. Мне, конечно, жутко неудобно вас обременять… Но… Вы не могли бы заглянуть ко мне в ателье по пути на работу. У меня под окном нечто странное… Может, вы бы глянули своим опытным глазом профессионала. Разумеется, я заплачу за беспокойство и за визит. — А вы уверены, что это ваше «странное» именно по ведьмачьей части? — спросил Лето, с тоской чувствуя прямо-таки спинным мозгом, что ответ будет утвердительным и, хуже того, подоплека вызова не окажется надуманной. Он и сам не знал, откуда взялась эта уверенность — наверное сказывался богатый опыт и срабатывало то самое легендарное ведьмачье чутье, что всякий раз безошибочно сигналило об опасности, спасая ему жизнь в тяжелых ситуациях. Разумеется, в силу профессии раньше Лето попадал в них часто, но теперь, когда после серьезной травмы при встрече с ослизгом, он решил сменить работу на более спокойную и осел во Флотзамской глуши, его жизнь больше не изобиловала травмоопасными свиданиями с враждебно настроенными представителями диаспоры чудищ, нежити и нечисти, однако привычка быть вечно в тонусе и настороже — осталась, ведь профессиональные навыки, как не уставал повторять при всяком удобном случае местный психиатр Эльтибальд Эльтибальдович Черносолнцев, забываются в последнюю очередь. Именно поэтому Лето точно знал, что сейчас встанет из-за стола, соберется и отправится на встречу с Элихалем, который продолжать бормотать извинения и оправдываться, уверяя, что он бы, конечно, обратился к Геральту или Весемиру, но первый, как известно сейчас гоняет пиявок и утопцев по болотам под Вызимой, а второй не отвечает на звонки, вероятно, потому что очень занят. Путь до ателье занял у Лето совсем немного времени, и вскорости он под благоговейным взглядом Элихаля уже задумчиво чесал бритую макушку, пристально разглядывая приличного размера звериные следы, которыми были истоптаны и лужайка под окнами дома модельера, и газон, ведущий к ратуше. — Ну что? — не выдержал Элихаль. — Это ведь собачьи вроде бы следы, да? Только таких огромных собак у нас во Флотзаме нет. — Не поручусь за то, что знаю в городе всех собак наперечет, — с кислой миной произнес Лето. — Но, пожалуй, вы правы. Не собака это. К сожалению. — Чудище? Об… Оборо… — Элихаль начал запинаться, боясь озвучить очевидное. Вероятно, ему казалось, что если он произнесет страшное слово, то зверь тут же явится пред ними во всем своем ужасе и безобразии. — Он, — кивнул Лето. — Неужели это Лютик? — ахнул Элихаль. — Возможно, он каким-то образом узнал про то, что я все-таки занялся плетением рубашки, несмотря на его категорическое нежелание доверить эту работу мне, и теперь он полон решимости мне помешать. Ведь своими действиями я ставлю под угрозу его репутацию дамского угодника, которой он очень дорожит. — Хм, настолько, что решился вновь подвергнуть себя болезненной процедуре превращения и опять побыть оборотнем, учитывая что это очень травмирует его тонкую душевную организацию? — Лето с сомнением покачал головой. — Насколько я успел узнать Лютика, такие «подвиги» не в его характере. Он скорее как раз наплюет на репутацию, чем на свой телесный и душевный комфорт. Да и вел он себя как-то тихо. Совершенно нетипично для оборотня-Лютика. Ведь в прошлый раз он своими воплями переполошил весь Флотзам. — Может быть, он научился себя контролировать? — предположил Элихаль. — Лютик и «себя контролировать» — несовместимые понятия, — наставительно сказал Лето. — Тогда придется признать, что во Флотзаме завелся еще один монстр, — дрожа от тщательно сдерживаемого страха предположил Элихаль. — Может, Лютик все-таки успел кого-то слеганца тяпнуть? — Лето вновь поскреб макушку. — Это похоже уже на начало эпидемии ликантропии. Паршиво. — А почему чудище решило бродить именно под моими окнами? — обеспокоенно задал вопрос Элихаль. — Вероятно, его привлек запах петрушки, — ответил Лето. — Видите ли, на оборотней ее сок оказывает примерно такое же действие как на кошек — валериана. Он их неодолимо притягивает и даже успокаивает на время, то есть под его воздействием оборотни становятся менее агрессивными, некоторые, наименее отбитые, даже доступны контакту. Так что, появление монстра у вашего дома как раз объяснимо. Но, к сожалению, не дает нам ни малейшего намека на то, кем этот превратившийся мог бы быть. Надо бы все-таки в полицию позвонить, сообщить о происшествии. Не откладывая дела в долгий ящик, он набрал номер дежурной части и стал ожидать ответа. — Алло, дежурка? Бьянка? — начал он, услышав голос на другом конце линии. — Это Лето. Я от ателье Элихаля звоню. Надо бы сюда наряд прислать, мы с модельером нашим тут кое-что обнаружили… Что? Элихаль с тревогой проследил, как Лето изменился в лице. — Нет, Элихаль в порядке. И я сам тоже. Нет, все живы. И здоровы. Никаких жертв и пострадавших. Тут просто странные следы… Что? А в Биндюге кто? Бьянка, я насчет Биндюги вообще не в курсе. Просто с утра Элихаль позвонил… Сам Мейс придет? Да можно бы кого и попроще. Не, сам так сам, так даже лучше. В смысле, ему-то, может, виднее и сподручнее по таким делам… Видимо, Бьянка повесила трубку, потому что Лето отнял соту от уха и уставился на Элихаля. По виду ведьмака эльф понял, что известие Бьянки насчет Биндюги не сулило ничего хорошего. Слова Лето догадку Элихаля с блеском же и подтвердили. — Похоже, наш знакомец в Биндюге натворил дел, — мрачно сообщил Лето. — Там жертва нападения неизвестного. Предположительно, монстра. А сложив два и два… — Но значит это точно не Лютик, — почти шепотом сказал Элихаль. — Он же мирный. И скорее сам себя покусает, чем на кого-то нападет. — Определенно, — согласился с Элихалем Лето. — А раз так, то хреновые наши дела.***
Биндюга. Тот же день. Несколькими часами ранее. — Каря, сегодня, кровь из всех носов, надо закончить побелку, чтобы завтра уже заняться стенами, — сказал Имлерих младшему брату. — Так закончим, не вопрос, — пожал плечами Карантир. — Да, если после обеда ты будешь работать, а не щебетать с Эурнейд. Вы с ней только с утра на полдня расстаетесь, а все наговориться не можете. Вечера и ночи вам мало? — Ночь у нас не для разговоров, — усмехнулся Карантир. — Сам понимать должен. — Не, я, конечно, вхожу в ваше положение, но всему свое время — и для любви, и для работы, и для болтовни. — Да мы вроде в графике, — беспечно ответил Карантир, не придавая большого значения ворчанию брата. — Пока да. Но если так пойдет, недолго и выбиться. А мне хочется к свадьбе с этим объектом развязаться. Но времени остается-то всего ничего. — Сыграем твою, а через месяц — мы с Эурнейд распишемся, — мечтательно вздохнул Карантир. — Так вы что, тоже заявление подали? — несколько удивился известию Имлерих. — Ну да. А чего ждать? Пока эльфята пойдут? Дело-то не улучшится, если его затягивать. — Да, с эльфятами — это как раз Эрединка наш мастак. Это у него секс, эльфята, а потом все это — не повод даже для знакомства, — усмехнулся Имлерих. — Погоди-ка, — неожиданно внимание Карантира привлекло что-то в траве на обочине, и эльф остановился, присматриваясь. — Что еще? — обернулся к брату Имлерих, тоже замедляя шаг. — Глянь, кровища. Или кто-то краску разлил? — Карантир указал на яркие свежие капли, пятнающие зеленую траву и цепочкой уходящие вбок. — Нет, тут сначала бежали, а потом — вон там, подальше, дрались. И — слышишь, — Имлерих встал, настороженно поворачивая голову то влево, то вправо, пытаясь определить, откуда доносится шум. — Возня какая-то. — Вроде за кустами, — кивнул Карантир. — Бежим! Оба брата рванули на источник звука, теперь уже отчетливо различая громкое сопение и приглушенное урчание — как будто за кустами находился какой-то зверь. Однако, выбежав на открытое место, они лишь успели увидеть, как за угол метнулось что-то темное. — Каря, пошли в погоню! — Имлей овладел охотничий азарт. — Там точно кто-то прячется. Надо его поймать и допросить с пристрастием: кто, что тут делает и почему скрывается и убегает. — Имля, погодь, — остановил брата более спокойный и наблюдательный Каря. — Глянь-ка вон туда. Лежит вроде кто-то. Или что это там такое? — Пойдем посмотрим, — предусмотрительный Имля вытащил из тачки лом и взял так, чтобы тот удобно лежал в ладони на случай драки. Каря, следуя примеру брата, вооружился лопатой. Затем, встав плечом к плечу, братья двинулись вперед, взяв свое оружие наизготовку. Подойдя ближе, они наконец смогли лучше разглядеть, что за предмет привлек их внимание. Собственно, это был вовсе не предмет, а некто, лежащий на земле лицом вниз и одетый в длинный коричневый плащ. — Ёпа ма-ать, — протянул Имлерих, присаживаясь на корточки и осторожно протягивая руку к неподвижному телу. — Покойник что ля? — Ты это, — Каря легонько ткнул носком башмака ногу незнакомца. — Имля, аккуратно с ним. Вдруг он живой и притворяется. Вскочит и укусит. Может, он псих или бешеный. — Пусть только попробует, — Имля красноречиво погрозил зажатым в кулачище ломиком. — Огребет сразу. — Переверни его, — посоветовал Каря. — Надо для начала посмотреть, кто это вообще. — Вообще странно и подозрительно, что он в такую жару в плащ закутался. Еще и башлык надвинул. Скрывался, что ль, от кого? Или от солнца прятался? А может, его морозило? — продолжая строить предположения, Имлерих все так же осторожно взял лежащего на земле и по-прежнему не подающего признаков жизни незнакомца за плечо и потянул, пытаясь перевернуть на спину, в любой момент будучи готовым отдернуть руку, если предполагаемый покойник вдруг «оживет» и решит напасть. Однако ничего подобного таинственный носитель плаща демонстрировать не собирался, мирно дав себя перевернуть и явив встревоженным Имле и Карьке свое лицо — ничем не примечательного мужчины лет сорока-сорока пяти, среднего — как, присмотревшись, определили братья — роста, среднего же телосложения, без каких-либо особых примет, с абсолютно не запоминающимся лицом и темными волосами, пряди которых выбивались из-под накинутого на голову капюшона. — Знаешь его? — спросил у брата Имлерих, разглядывая незнакомца и стараясь припомнить, мог ли он сам когда-нибудь видеть это лицо. — Впервые вижу. Вообще понятия не имею, кто такой. — Не наш. В смысле, не Флотзамский. И в Кейрановке я таких морд не припомню. И в Калмеведде тоже. — Имля, надо проверить, он жив вообще, — сказал Каря. — И вызвать наверное Шани. И Роше с Талером. А до их прихода не трогать тут ничего. — Еще подумают, что это мы его, — Имлерих посмотрел на незнакомца. — Вот угораздило же его именно нам на пути попасться. — Тогда уж скажи, угораздило же нас пойти любопытничать, кто там за кустами копызится. Но то, что на него напали — это факт. И, думаю, вряд ли кто-то подумает, что это мы. Ну разве что тот придурок Зиги из Вызимы, у которого Эрединка бабу увел. А Талер — мужик головастый, он сразу просечет, что ломом такие раны не нанесешь, — Каря указал на глубокие, все еще сочащиеся кровью разрезы, которые шли от бока к животу мужчины и обнаружились под случайно отвернувшейся полой плаща. — Э, да он живой еще, — Имля приложил руку к шее мужчины. — Пульс нащупывается. Звони скорее Шани. Его может быть спасти еще можно. Тогда он сам расскажет, кто его подрал или порезал.***
Тревожная весть птицей облетела Биндюгу и Флотзам, и к месту происшествия, вслед за Шани и Талером сбежались любопытные сельчане во главе с решительно настроенной и (на всякий случай) вооруженной ухватом Ваской. Конечно, за «флажки», которыми бдительный Талер при помощи Силаса и Фенна оградил периметр, не пустили никого, кроме пришедшего на помощь Шани Региса и Весемира, поэтому биндюгинцы наблюдали за происходящим на расстоянии, завидуя Карьке и Имле. Они, как первыми нашедшие потерпевшего и забившие тревогу, являлись ценными свидетелями, а посему тоже были включены в круг лиц, причастных к таинству расследования, и теперь свысока и с видом превосходства и сознанием собственной значимости поглядывали на односельчан. Впрочем, издали посмотреть на пострадавшего Талер биндюгинцам все-таки позволил в надежде, что кто-то из них сможет пролить свет на загадку таинственной личности темноволосого мужчины в плаще. Но, к глубокому разочарованию следователя, все деревенские, включая даже всезнающую и вездесущую Васку, дружно заявили, что видят потерпевшего первый раз в жизни. Талер переглянулся с Роше, задумался, прикидывая, в каком направлении лучше начинать поиски тех, кто мог бы опознать подвергшегося нападению мужчину, и несколько сник, с тоской представив фронт работ по розыску иголки в стоге сена и досадуя на то, что во Флотзаме и окрестностях почему-то никогда и ничего не бывает простым и понятным, а вечно так и норовит заплестись, закрутиться и запутаться. Помощь пришла нежданно-негаданно, когда к эпицентру событий протолкался вернувшийся с работы Йорвет. — Чё тут случилось? — спросил он у Васки, которая, как и положено, была в первых рядах зрителей и зорко наблюдала за происходящим, чтобы все запомнить и ничего не упустить. — Напали, убили, — важно и со значением ответила Васка. — Монстры, ниндзи и маниаки. Запутанное дело. Колдунство, мыстика и заговор — это как пить дать. — Кого хоть убили-то? — Дык вон этого, видишь, который в плаще лежит. Шаня его выхаживает. Токо, думаю, не будет с того толку. От таких ран нихто не выживает. И ентот помреть. — А кто это такой? — Йорвет начал внимательно присматриваться к лежащей на траве фигуре в коричневом плаще. — Никто не знает. Пярсона ыкс, — многозначительно подняла палец вверх Васка. — Таинственный засланец. — Постойте, видел я где-то этот плащ! — сказал Йорвет, скорее просто невольно озвучивая пришедшую ему в голову мысль, чем стремясь поделиться с кем-то своим знанием. Васка тут же навострила уши, хотя и продолжала смотреть на Йорвета с подозрением и недоверием. Но главное, что слова Йорвета услышал и Талер. — Йора, — следователь в мгновение ока очутился рядом с эльфом. — Пожалуйста, напряги свою умную голову — и вспомни, где ты видел этот плащ. — Да тут и напрягать особо не требуется. Я его видел на мужике, который с Морькой из пещеры под Калмеведдским холмом выходил, — уверенно заявил Йорвет. — Мужика-то того я в лицо не видал, а вот плащ хорошо запомнил. — Йора, а если ты внимательно на эту жертву нападения посмотришь, сможешь сказать, тот это мужик или не тот? — ласково спросил Талер, глядя на эльфа с надеждой. — Если стоя и со спины. По голосу еще могу сказать. Токо он сейчас ни стоять, ни говорить не в состоянии, — констатировал Йорвет. — А без этого нет у меня уверенности. Вот плащ — точно того мужика. А насчет него самого - не знаю. — Ну и на том спасибо, — кивнул Талер. — Уже зацепка. В конце концов, теперь можно хотя бы Морьку потрясти на предмет знакомства. Или связи его поюзать. Может, и наткнемся на знакомое лицо. Все же не «пойди туда-не знаю куда, найди то-не знаю что».***
Родная Биндюга встретила Геральта подозрительной тишиной. На площади, несмотря на прайм-тайм, было безлюдно, не заседал бабком на лавках перед магазином. Да и на дверях самого магазина, невзирая на вполне себе рабочее время, красовался замок. Все это насторожило и обеспокоило Геральта — в деревне было явно что-то не так. Ведьмак уже было собрался зайти к Регису, чтобы расспросить его о причинах пустоты и тишины на площади в самое бойкое время суток, но с удивлением и еще более возросшей тревогой увидел, что и аптека была тоже закрыта. — Что за хрень творится, — пробормотал Геральт. — Вымерли все, что ли? Ведьмак остановился перед крыльцом аптеки и прислушался. Ничего необычного: щебетали птицы, квохтали куры, на какой-то из дальних улиц деревни время от времени лениво взбрехивала собака… Но главное, до чуткого слуха Геральта донеслось нестройное многоголосие — где-то совсем близко собралась большая толпа и что-то горячо, но негромко обсуждала. Судя по тому, что на улицах Биндюги царила нетипичная для этого времени суток пустота, вся деревня была именно там, откуда до Геральта долетали голоса — на слух он прикинул, что это где-то в районе детского садика. Но что заставило народ массово пойти именно туда? Для общего собрания место было уж больно неподходящим, да и характер дискуссии был совершенно нетипичным для не славящихся своей умеренностью биндюгинцев. По идее, додумалось Геральту, если односельчане созвали собрание и решили на нем что-то обсудить, услышать их он должен был еще на Флотзамском автовокзале, а, дойдя до дома, уже был бы в курсе повестки дня и основных направлений диспута. Мучимый недобрыми предчувствиями, Геральт, ориентируясь на слух, направился к месту сбора. Сначала он увидел белобрысую макушку Карьки, рядом блестела на солнышке лысина Имли — братья Ольховы, благодаря своему выдающемуся росту, значительно возвышались над толпой, и, разумеется их было заметно издали. Однако как ни приглядывался Геральт, ему не удавалось разглядеть Эредина, без которого в Биндюге не обходился ни один сабантуй. И это, наряду с относительной тишиной, царящей на собрании, было еще одной причиной, заставившей Геральта заволноваться пуще прежнего. «Что тут случилось, пока меня не было? — с тревогой подумал он. — Вот же народ у нас какой шиложопый, на неделю нельзя их оставить, что-нибудь непременно вычудят». Подойдя ближе, Геральт смог рассмотреть краснополосатую ленту, которая огораживала участок территории с самой обыкновенной травой и ничем не примечательными кустами. Земляки организованной толпой кучковались за ленточками и, разбившись на группки, что-то негромко обсуждали. На фоне монументальных Ольховых ведьмак уже разглядел щуплого Талера со своим неизменным блокнотиком, Роше в своей неизменной форменной фуражке, рядом со следователем и участковым стоял Весемир, а чуть поодаль обнаружился Регис, сидящий около Шани, чья рыжая шевелюра выделялась на фоне кустовой и травяной зелени ярким чужеродным пятном. Еще несколько шагов — и Геральт влился в толпу и начал осторожно пробираться ближе к эпицентру событий. Односельчане узнавали ведьмака и с готовностью расступались, давая ему дорогу.Таким образом, ведьмак очень быстро оказался прямо у заграждения и наконец увидел персону, ради которой биндюгинцы, побросав все свои дела, явились сюда. Геральт сморгнул, изумленно глядя на лежащего без чувств мужчину, над которым хлопотали Шани и Регис. — Истредд? — медленно произнес он, прекрасно, впрочем понимая, что тот ему не ответит. — Тебя-то, интересно, каким ветром сюда занесло?