***
— Если брать за точку отсчета день, когда Йорвет видел Истредда и Морврана, выходящими из пещеры под Калмеведдским холмом, то приходится констатировать, что потерпевший топчет нашу флотзамскую землю уже второй месяц. Возникает вопрос: почему напали на него только сейчас? Зачем было ждать так долго? — задал вопрос Талер. — Либо до сих пор ему удавалось сохранять инкогнито, либо у нападавшего не было возможности, либо не было причин, — предположил Геральт. — Знаешь, если уж отрабатывать все возможные версии, так причина была у тебя. Даже две, — заметил Роше. — Чего? — сразу встопорщился Геральт. — Вы же не думаете, что это я его… — Успокойся, — примирительно поднял руку Талер. — Не думаем. Мне больше нравятся кандидатуры Морврана, Йен и неизвестного третьего, которая, кстати, не исключает комбинацию с первыми двумя. По предварительному сговору. Или даже без оного. — Это как? — не понял Геральт. — Есть авторитетное мнение, что напавший не совсем человек, — сказал Талер. — Весемир при поверхностном осмотре сразу его выдвинул. Шани и Регис подтвердили. Имлерих и Карантир утверждают, что слышали за кустами урчание, как будто зверь грыз кого-то. И, кстати, во Флотзаме Лето обнаружил следы оборотня под окнами ателье Элихаля. А сам Элихаль заявил, что видел, как ночью рядом с его домом кто-то бродил. — Неужели это Лютик? — ахнул Геральт. — Да вот не уверены мы, — развел руками Талер. — Нетипичное поведение для оборотня-Лютика. — Та-ак, — сощурился Геральт. — Видимо, пока я отсутствовал, много интересного пропустил. Талер вкратце поведал ведьмаку последние новости. Геральт задумался, осмысляя услышанное. В этот момент в комнату заглянул Фенн. — Прошу прощения, но у нас тут вроде свидетель обнаружился, — сообщил он. — Отлично! — возрадовался Талер. — Давай его сюда. — Тут дело такое… — Фенн замялся. — Свидетель-то, как бы это сказать половчее… В общем, пусть матушка Нэннеке лучше сама. — Матушка Нэннеке? — Талер переглянулся с Роше и Геральтом. — Ну пусть, конечно. Фенн посторонился, пропуская в помещение воспитательницу детского сада, которая держала в руках белый листок бумаги. — Вот! — торжественно заявила она, положив лист на стол прямо перед Талером. — Полюбуйтесь. Как вам? — Что это? — даже видавший виды Геральт как-то подобрался, глядя на то, что было изображено на обычном альбомном листе. — Детский рисунок, — пояснила Нэннеке. — И кто автор этого шедевра? — поинтересовался Талер. — Габриэлла Огнева. — О, это ж наша племяшка рисовала, — оживились братья Ольховы, тут же придвигаясь ближе к столу, чтобы оценить «полотно» кистей своей родственницы. — Красотища! — дружно в один голос резюмировали они, восхищенно рассматривая рисунок, на котором было изображено довольно жуткое существо странного вида и конфигурации с тщательно прорисованными зубищами, когтищами и красными глазами. — Вот наша гениальная ольховская порода всегда себя проявит, — добавил уже чисто от себя Карька. — Габька — сразу видно художественный талантище, будущий Ван дер Х… Впрочем, ладно, не будем форсировать события. — Кстати! — при упоминании Габриэллы Геральт кое-что вспомнил. — Я еще с самого начала поинтересоваться хотел. А Эредин-то где? Его ни среди свидетелей, ни даже среди толпы видно не было. Как-то странно это. Обычно он всегда в первых рядах. — Так Эрединка занят важным делом, он в няньках сидит сегодня, — пояснил Имля. — Садик же закрыли в связи с особыми обстоятельствами. Литка с Анешкой в Элландер по делам поехали. Авик с Цирькой в Калмеведде. Мы с Карькой и Эурнейд на работе. Пришлось ему самому с дочкой сидеть. — Конец света, — констатировал Геральт. Талер же, все это время внимательно разглядывающий рисунок, наконец оторвался от созерцания и поднял взгляд на Нэннеке. — Значит, Габриэлла, — задумчиво сказал он. — Девочка любит рисовать? — Нет. Девочка любит бегать, прыгать, играть в мяч и лупить крапиву палкой. С учетом того, чья она дочь — ничего удивительного. Но к делу это не относится. Просто вчера у нас в саду проводился конкурс «Отгадай — нарисуй», и эту работу Габи представила как раз для него. — А, понятно. Они рисуют, а вы отгадываете, что изображено на рисунке, — закивал Талер. — Нет. Мы загадываем детям загадку, а они рисуют ответ. Ну, как они его видят. Тут уж непредсказуемо, — развела руками Нэннеке. — И какая была загадка? — полюбопытствовал Роше. — Не лает, не кусает, а в дом не пускает. — Ну-у, — первым нарушил воцарившееся на некоторое время молчание Геральт. — В принципе… Почему бы и нет. Уверен, этому существу совершенно не обязательно лаять и кусаться, достаточно просто явить свой лик — и в дом, рядом с которым сидит вот ЭТО, входить никому не захочется. — Ребенок нарисовал ЭТО, потому что он его видел, — начал рассуждать Талер. — Где Габи могла увидеть это чучело? — Надо ее спросить, — сказал Роше. — И если это произошло, когда дети находились здесь… — Я даже думать не хочу, что могло бы случиться, если бы оно напало на детей, — покачала головой Нэннеке.***
Встречаясь с Эредином Ольховым, даже опытный тактик Талер не брался предугадать, как пойдут дела и чем все закончится, при этом вероятность плодотворного сотрудничества или сломанного носа рассчитывалась им как пятьдесят на пятьдесят. Однако на этот раз уверенности в положительном результате переговоров Талеру добавляло присутствие за спиной Геральта. Поэтому он без колебаний поднялся на крыльцо дома Ольховых и решительно постучал в дверь. В ответ тут же донесся скрип половиц под приближающимися тяжелыми шагами хозяина дома. Дверь открылась… И Талер в очередной раз подумал, что Эредин умеет придать элемент непредсказуемости практически любой ситуации. Эльф никогда не был приверженцем авангардного стиля в одежде и прическах. Но сегодня эксцентричности его наряда мог бы позавидовать даже сам Элихаль. Свойственные Эредину простота и минимализм будничного костюма сочетались с совершенно нетипичными для эльфа и неожиданными в принципе элементами. Поверх домашних растянутых на коленях треников на нем был надет кокетливый, в веселый аленький цветочек передничек (судя по размеру, Литин), вокруг мощной шеи был повязан яркий шелковый платок, широкое запястье плотно охватывали детские бусики, а на макушке красовался хоть криво-косо и неумело, но зато старательно повязанный белый бант, один из концов длинной ленты которого спускался Эредину на ухо. За спиной эльфа, крепко обхватив ручонками его шею, восседала Габриэлла, почему-то замотанная в отливающую серым блеском шаль поверх красной футболки с цветочными принтом и велосипедок в белый горошек. И если Эредин смотрел на визитеров с некоторым любопытством, то девочка взирала на них с высоты папкиного роста строго и сурово. — Чё? — спросил наконец Эредин вместо приветствия, так как пауза стала затягиваться как-то уж совсем неприлично долго. — Э-эм, здрасьте, — выдавил из себя Талер. — У нас тут, собственно, к вам маленькое дельце… — Вообще я с дочкой занят, — заявил Эредин. А Габи нахмурила брови еще сильнее и недовольно завозилась у отца за спиной. — А, ну да, ты у нас теперь яжбатя, — понимающе закивал Талер. — Мы играем в дракона и принцессу, — начал объяснять Эредин. — И сейчас самый ответственный момент. Дракон поймал принцессу и несет в свое логово. А тут вы, как здрасьте среди ночи. — Мы просим прощения у госпожи принцессы, — вышла на передний план Нэннеке, слегка подвинув Талера, у которого диалог с неожиданно осознавшим радость отцовства Эредином категорически не клеился. Габи, на которую смотрела Нэннеке, недовольно засопела. Эредин в недоумении посмотрел на воспитательницу. — Матушка Нэн, я че-то не понял, вы к кому сейчас обращаетесь? И вообще, вам я нужен или Габька? — Слышь, Эредин, — подал голос Геральт, который из всей делегации единственный имел опыт воспитания шебутных дочерей. — А кто у вас принцесса-то? — Я, конечно, — заявил Эредин даже с некоторой обидой и посмотрел на визитеров, как на глупеньких. — Неужели сами не видите! — А-а, ну да, — закивал Талер, вновь обратив взор к цветочному рисунку на переднике Эредина. — Ну разумеется. — Я принцесс терпеть не могу, — сообщила из-за отцовского плеча Габи. — Они все дуры и воображалы. А папка, наоборот, говорит, они, типа красивые там, все такое, даже в чем-то полезные. Папке они нравятся. А раз так, мы решили, что он и будет принцессой. Тем более, у нее в игре роль дурацкая и вообще не интересная. То ли дело дракон! — Так, дракон, — Эредин повернул голову к дочке. — Ты там поаккуратнее елозь. Держись крепче. Точнее, меня, принцессу то бишь, держи как следует, а то уронишь неровён час. — А, ну раз вот так дела обстоят, то у нас вопросы как раз к господину дракону, — быстро сориентировалась в ситуации Нэннеке. — Ну, конечно, и госпожа принцесса тоже может поприсутствовать. Чтобы господин дракон не волновался, что она сбежит, пока он будет занят. — Ну чё, Габя, летим обратно в замок. Локация «логово дракона» нам временно недоступна. Надо выполнить квест, чтобы путь туда открылся, — сказал Эредин. — Ух ты, класс! Как в игрухе, — обрадовалась девочка. — Сначала надо поговорить с персонажами, которые дадут задания: убить пять накеров, принести семь языков утопцев, десять хвостов гулей, а потом пойти к другому персонажу, чтобы он послал нас к третьему, которому надо принести то-не знаю что. — В целом почти что так и есть, — со вздохом заметил Талер, проходя вслед за Эредином и Нэннеке в зал. — Так в чем дело? — спросил Эредин, усаживаясь за стол и беря Габи на колени. — Собственно, вот, — Нэннеке положила на стол перед Эредином рисунок его дочери. — Чё это за поеб… хрень? — фыркнул эльф. — Габи, тебе что, дядя Ге помогал? — Не помогал ничего! — обиженно надулась девочка. — Я сама нарисовала. Всё-превсё, от ушей до хвоста! — Ну, и кто это у тебя? — строго спросил Эредин. — Зайчик! — радостно отрапортовала Габи. В комнате воцарилась тишина. Все, включая Эредина, пытались уложить в своей голове увиденное и услышанное и связать первое со вторым. Получалось, видимо, не очень, так как пауза вновь затягивалась. Первым нарушил молчание Геральт, философски заметивший: — Если у тебя так выглядят зайцы, то каким же тогда будет в твоем исполнении, к примеру, волк? — Не уверен, что хочу это видеть, — пробормотал Талер. — Вообще-то это ответ на загадку: зимой и летом одним цветом, — Габи с упреком посмотрела на мужчин. — А если кому не нравится, так сами попробуйте. Я еще посмотрю, как у вас получится. — Во-во, — тут же поддержал дочку Эредин. — Чё цепляетесь к ребенку? Вы, небось, и так не можете. И вообще, как говорит наш дядя Ге, творца обидеть может всякий. Да, Габя? Не обращай внимания, они просто таланту твоему завидуют. Матушка Нэн, ну хоть вы-то им скажите! — Габи, ты молодец, — похвалила девочку Нэннеке и со вздохом добавила дежурную фразу. — Красивый зайчик… — Вообще-то я хотела совместить ответ сразу на две загадки, которые ёлка и собака, — стала объяснять Габи. — И получился вот такой зайчик. Я долго его продумывала. — А что тебя вдохновило на создание именно этого образа? — спросила Нэннеке, сделав очень серьезное лицо. — А я его увидела, — охотно сообщила Габи, которой очень понравилось, что с ней беседуют, как со взрослой, используя заумные слова, которые, как она слышала, всегда произносят по телевизору тетки и дядьки с микрофонами, беседуя с кем-нибудь важным. — Из окошка. Он за кустами шарился. То есть, сначала это был обычный дядька — такой сдохлый на тонких ножках. Во такой! — девочка втянула щеки и закатила глаза под потолок. — Лютик! — глядя на Габриэллино лицедейство, Талер хлопнул себя по коленке. — А, чтоб тебя! Лютик, бл… — он вовремя вспомнил, что в комнате присутствует маленькая Габи и прикусил язык. — Да какой лютик? — Габи сердито посмотрела на Талера. — Дядя, ты что, ку-ку? Человека с цветком перепутал? Или ты не слушаешь меня совсем! — Слушаю. И очень внимательно, — поспешил заверить девочку Талер. — Ты невъе… оху… во какой отличный свидетель! У меня никогда не было такого. Все по полкам разложила в пять секунд. — Ну так! Вся в меня, — гордо заявил Эредин. — Габриэлла Эрединовна, — Талер сделал серьезное лицо. — Вы видели, как дядька превратился в зайчика? — А то! — фыркнула Габи. — Он из кармана что-то достал, выпил, и потом так хоба — зайчик. — Сразу? — опешил Геральт. — Не, — помотала головой Габриэлла. — Его сначала переплющило, потом расколбасило, токо потом он стал как зайчик. — А потом? — Удрал, собака, — разочарованно вздохнула девочка. — Не дал даже дорисовать. Так что пришлось мне по памяти. — Габи, а почему ты мне не сказала? — спросила Нэннеке. — Так он удрал потому что, говорю же. Ну и никто бы мне все равно не поверил. А идею мою сперли бы, и всей группой стали рисовать тоже зайчиков. — Видимо, последний вопрос, — сказал Талер. — Габриэлла, ты можешь показать примерно, где находился зайчик, то есть дядька, когда ты его увидела? — Да говно вопрос! — Матушка Нэн, кто её этому учит?! — тут же возмутился Эредин. — Да уж точно не я, — развела руками воспитательница. — Ты, мил мой, за своим-то языком хоть изредка следить не пробовал? — Вот, отдал ребенка в садик, — продолжил бубнить Эредин. — В итоге дочка оборотней рисует и чуть ли не матом ругается. Слышь, Геральт, — обратился он к ведьмаку. — Цирька твоя что, тоже вот так? — Вот так — что? — не понял Геральт. — Ну-у это… Вела себя. Когда мелкая была. — Ну да. Так. Еще и похлеще бывало. — Ну все, — Эредин нахмурил брови. — Вернется из Калмеведда Авик — пусть садятся с Габькой за Сопряжение, за всякие этикеты-шмитикеты и прочую хероту. — Что сразу Авик-то, а сам? — поддела Эредина Нэннеке. — А чему я-то её могу научить? — фыркнул Эредин. — То есть кой-чему, может, и могу. Но это ей точно не надо. Во всяком случае, сейчас.***
Талер смотрел на Габриэллу, которая держась за руку Эредина гордо и важно вышагивала впереди процессии, и гадал, насколько достоверными могут быть показания пятилетней девочки, что в ее рассказе правда, а что – лишь плод ее богатого воображения. Впрочем, вскоре Талеру пришлось убедиться, что вымысла в том, что поведала им Габи, не было ни грамма. Сразу по приходе в сад, юная наследница Эредина уселась за стол, где вчера трудилась над своим шедевром, и уверенно указала на окно, за которым видела героя своего эпического полотна, и куст, рядом с которым он стоял. Геральту, незамедлительно отправившемуся в означенное место, не составило никакого труда подтвердить слова Габриэллы: клочки шерсти на ветках кустарника доказывали однозначно - здесь действительно был зверь; отпечатки башмаков, мешающиеся со следами лап, явно свидетельствовали о том, что зверь, придя сюда, был еще в человеческом обличье. За одним из кустов Геральт обнаружил разноразмерные клочки материи, которые, по всей видимости, недавно были одеждой – её Лютик разорвал, когда оборачивался. Там же на земле валялись и ботинки. - Габи, - обратился к девочке ведьмак, вернувшись в помещение. – Я, конечно, понимаю, что это сложно, но постарайся вспомнить, во что был одет Лютик и было ли на «зайчике» что-нибудь после обращения? - Сначала он был в джинсах и рубашке. А потом только в мехе, - с готовностью и уверенно отрапортовала Габи. - Примерно в таких? – Геральт показал ей ошметки одежды. - Ну да, - согласилась Габи, разглядывая обрывки. – Синие, наверное, штаны. Цветастая – рубашка. Только тогда они были целые. - А сам процесс обращения ты все-таки видела? – вновь спросил Геральт. - Не-а. Он за кусты шмыгнул. Там его колбасило. Видимо, сильно. Потому что кусты тряслись, а чё там за ними делалось, мне видно не было, - Габи с сожалением вздохнула. – А уже потом он, как обратился, вылез, уже с зубищами и в мехах – красавец, как положено приличному оборотню, но токо на минутку, потому что сразу метнулся обратно. И удрал. Собака. - У меня такое чувство, что Моркварг, укусив Лютика, заразил его не только ликантропией, но еще и эксгибиционизму малька подсуропил. Иначе чем объяснить странную склонность Лютика шхериться по кустам близ детских площадок? Причем, до покусания за ним такого точно не водилось, - заметил Талер. - Чего?! – тут же возмущенно вскинулся Эредин. – Я ща пойду покажу ему эксгибиционизьмы. Оторву все нахрен, чтоб не трёс перед дитями позорищем своим. А то ишь, взяли моду, пидоры! Еще культурных из себя изображают. О толерантности верещат. А у меня разговор короткий… - Эредин, погоди, - прервал эльфа Геральт. – Ты разошелся прям как наша соседка Васка. И слова уже один в один, и интонации. - Тебе хорошо говорить, - не унимался Эредин. – Это ж не твою дочку извращуга выпугал. А у Габьки, может, теперь травма будет на всю жизнь. Она, может, после этого случая на мужиков смотреть не сможет. - Эредин, я признаю, что это моя вина, - склонила голову Нэннеке. – Я не доглядела. Ну, можешь жалобу на меня написать в отдел образования и культуры. - Да вы-то тут при чем, - отмахнулся уже остывающий Эредин. – Можно подумать, вы эту морду ликантропскую сюда притащили. И вообще, откуда вам было знать, что этого певуна именно к детской площадке черт потянет. Меня именно Лютя выбесил. Он-то должен был соображать, куда прется? Вот если неймется тебе – иди на пустырь и там оборачивайся на здоровье. - Кстати, да, - произнес Талер. – Очень странное, нетипичное, я бы сказал, поведение для Лютика. Он ведь контролирует себя в процессе превращения и осознаёт себя по-прежнему человеком, находясь в зверском обличье. Значит, должен был сообразить, что место для обращения им выбрано, мягко говоря, совсем не подходящее. Да и вообще, насколько я понял, сам факт пребывания в шкуре волколака причинял Лютику моральные и физические страдания. Что могло его заставить добровольно – ведь по словам Габи, он что-то выпил, после чего начал обращение – провести над собой экзекуцию? Я уже не говорю о том, что в первое свое обращение Лютик и не думал ни на кого нападать. - Может, зверская сущность на этот раз взяла свое? – предположил Роше. - Или в пузырьке было нечто такое, что заставило его отключиться от своей человеческой ипостаси, полностью превратив его в зверя, - продолжил размышления Талер. – Но зачем Лютику понадобилось добровольно превращаться в оборотня? - Да он и не собирался быть оборотнем, - буркнул Эредин. – Потому что боялся сам себя в обличье волколака до смерти. Вы бы в этом сами убедились, если б слышали как он верещал, и видели, как он сам от себя драпал – даже мне не угнаться за ним было. И поэтому – вот сто пудов – он был уверен, что в этом пузырьке наоборот – зелье, исцеляющее от ликантропии, - заявил Эредин. – Он думал, что выпьет – и все, вылечится. - Точно! – щелкнул пальцами Талер. – Эредин – ты гений! И как я сам до этой очевидной вещи не додумался. Лютика обманули. Подсунули пузырек с каким-то снадобьем и убедили его это зелье выпить, пообещав, что оно излечит его от ликантропии. Остается выяснить, кто это сделал и зачем. - И почему пить это зелье нужно было, например, не дома или в любом другом месте, а именно за кустами детской площадки. Где утром следующего дня было совершено нападение на Истредда, - добавил Роше. - Да, несомненно, место тоже имело значение, - согласился Талер. – Хотя не факт, что оборотень Лютик и тот, кто напал на Истредда – одно и то же… существо. А еще нападение могли замаскировать под атаку оборотня, тем самым подставив Лютика. Эту версию тоже нельзя сбрасывать со счетов. Кстати, флакона-то среди обрывков одежды Геральт так и не нашел, - дополнительно отметил Талер. – Вот еще вопрос: куда он делся? И кто это такой дотошный его подобрал? И зачем, и почему? - По-моему, мне надо навестить Лютика, - подал голос доселе молчавший Геральт. – Поговорить с ним по-дружески. Спросить, как да что. По всему получается, он в этом запутанном деле, как минимум, свидетель. Наверняка ему есть, что рассказать. - Как бы не вышло, что зря пройдешься, - заметил Имлерих, который вместе с Карькой стоял у порога, с любопытством наблюдая за следственным экспериментом с участием Габи и внимательно прислушиваясь к последующей за ним дискуссии. - Это почему? – насторожился Геральт. - А может статься, что не окажется Лютьки дома-то. Во всяком случае утром его, по всей вероятности, не было. - Ты уверен? - Он же наш с Анешкой сосед, - пояснил Имля. – И кажин день с утра митусится у дома, как в жопу стреляный, другой раз песни горланить начинает, а частенько бывает, к Анешке за опохмелом приплетется. Так вот сегодня я в восемь часов Литу и свою готовился отвозить во Флотзам на автовокзал, а это время в аккурат под Лютин барагоз - он как раз на работу начинает собираться. А у него - тишина, не видно его было и не слышно. Может, проспал, конечно. Но после того, как я девок отвез и вернулся, у него на дворе по-прежнему никаких признаков жизни не проявлялось. - Ох, не нравится мне это, - пробормотал Геральт. – Но это лишний повод зайти к Лютику и на месте посмотреть, что там у него творится.