* * *
Портал выпустил путешественниц на очень похожую полянку, разве что, вместо веселого березнячка и беспокойного осинника, ее окружали высокие и величавые сосны, меж стройных стволов которых невдалеке виднелись темные и кое-где дымящие трубами крыши домов и надворных построек. — О, деревня какая-то тут поблизости, — не преминула отметить Цири, которую явно обрадовал вид жилья, приятно напомнившего ей родную Биндюгу. — О черт, блядь нах… — со страдальческим видом выдохнула стоящая у арки Дейдра, которую тут же согнуло пополам и вывернуло прямо себе под ноги. — Ой, бедняжка, — продолжающая поддерживать Дейдру за локоть Аврора Хенсон сочувственно покачала головой. — На-ка, выпей, — она протянула своей подопечной фляжку. — Сразу полегчает. Ничего-ничего, она погладила несчастную Дейдру по плечу. — Такое бывает часто, тем более с непривычки и если нет склонности к этому делу. — К какому делу? — настороженно спросила Цири, которая, в отличие от Дейдры, по-видимому, никакого дискомфорта от телепортации не испытывала, чувствуя себя так, будто перемещаться посредством порталов было для нее обычным делом. — Ну, скажем так, подруга твоя испытание, считай, уже провалила, — усмехнулась Нина Фиораванти. — По ее реакции уже все ясно. — Да и хрен бы с ним, в гробу я видала… Ох, как мне плохо, — простонала Дейдра. — Отпустите меня уже домой! — А разве ты знаешь, как отсюда добраться до дома? — удивленно спросила практичная Фелиция, которая, как и Цири, перенесла телепортацию вполне нормально. — Понятия не имею, — проворчала Дейдра. — Я просто здраво соображать сейчас не в состоянии. Она сделала еще несколько глотков из фляги, что дала ей Аврора, осторожно прислушалась к своему состоянию и сообщила: — Вроде уже не так мутит. — Ну, тогда пойдем в деревню, — бодро пригласила спутников Агнес. — Че-то дярёвня эта какая-то чаморошная, — авторитетно заявила Цири, придирчиво осмотрев виднеющиеся невдалеке дома. — Не то что наша Биндюга. У нее хоть название-то есть? — Конечно, — кивнула Агнес. — Это деревня Штейгеры. — Ой-ё! — выражение лица Цири моментально стало озабоченным и тревожным. — Что-то знаешь об этом месте? — подняла брови метресса. — А то! Ведьмачка я или где? — Замечательно, — заметила Нина. — Раз ты у нас — компетентный спец по этим местам, то Цири, — она посмотрела на юную ведьмачку, — будь так добра, просвети своих подруг, пока мы будем заниматься всякими нудными организационными вопросами. — Нам ведь придется идти вглубь болот? — спросила Цири, прямо и почти с вызовом, за которым она старалась спрятать свой затаенный страх. — Да, — коротко кивнула Агнес. — Сегодня? Ночью? — Утром. Возможно, завтра. Если… Впрочем, в любом случае, сегодня вы отдыхаете.* * *
— Хм, а мы здесь далеко не первые испытуемые, — заметила Дейдра, уже пришедшая в себя после телепортации и теперь внимательно осматривающая временное жилище — главную комнату в избе, в которую девушек определили на ночь. — Да уж ясно-понятно, — усмехнулась Цири. — Эти вон, Филька с Сабой затирали, мол, каждый год мы выбираем самых одаренных и представляем сестрам-основательницам, бла-бла-бла, ура-да здравствует… — Ну да, — вспомнила Дейдра. — Только мне теперь до жопы интересно, а этих самых одаренных, которые по факту, кажись, каждый раз испытание-то проваливали, потом кто-нибудь видел? А? Вот ты, Фелиция, у нас тут академский старожил, так вспомни, из учениц-то никто не пропадал? Или, может, слухи какие-нибудь ходили? — Да вроде бы не было ничего такого, — немного подумав, ответила Фелиция. — И потом, замять-то такое не получится, в любом случае родители хватятся. Скандал будет. — А если какие сиротки без кола и без двора? — Не-е, таких у нас не бывает, — дружно замотали головами Цири и Фелиция. — У нас блатная, то есть элитная школа-академия, — добавила Цири. — В нее просто так и кого попало не возьмут. И сиротки у нас даром никому не сдались. Как раз именно потому что учить их придется забесплатно, то есть профиту от них учителям никакого. Хотя, — Цири покусала губы, о чем-то размышляя, — в принципе, насчет пропаж людей в этих местах твои подозрения, может, и в тему. Только с испытанием это, конечно, никак не связано. — То-то ж ты такую кислую рожу состроила, когда услышала про Штейгеры, — припомнила Дейдра. — Ты о них что-то знаешь, да? Какую-то херню, которая здесь с людьми происходит? — Как и любой ведьмак, даже недоученный или, так скажем, непрактикующий… ну, типа меня. Мы все знаем про Штейгеры, хотя бы потому что они — единственная деревня, которая находится рядом с Кривоуховыми топями. — О черт-черт-черт! — Дейдра в сердцах даже едва не сплюнула на пол, но вовремя спохватилась. — Нам рассказывали в Академии что-то… — припомнила Фелиция, — но очень так кратко и вскользь, ничего конкретного, мол, жили тут когда-то какие-то ведьмы, но это на самом деле суеверия глупых и темных крестьян… В общем, типа болота тут как болота, огромная топь, в которую соваться нормальным гражданам не следует, ибо нет там ничего интересного, а затонуть — раз плюнуть. — Ну да, конечно-разумеется, — фыркнула Дейдра. — Ничего-ничегошеньки. А слухи до сих пор циркулируют, причем не среди давневековой серой деревенщины, а вполне себе сейчас и в крупных городах среди современного образованного населения. Аж даже я про эти места недоброе слышала. Только пересказывать не хочу, потому как наша Цирька точно про хрень, что тут творится, лучше знает. — Ну, начать с того, что в этих Штейгерах живут старообрядцы, — понизив голос, произнесла Цири, в то время, как Фелиция и Дейдра устремили на нее любопытствующие взгляды. — Типа, секта, говорят, тут у них. С внешним миром они никак не общаются, живут тут испокон веку натуральным хозяйством на почти подножном корму. Но так-то оно и хер бы с ними, только поклоняются они до сих пор неким трем сестрам… — Почти, ёпта, как нашим основательницам, — усмехнулась Дейдра. — Почти, — покачала головой Цири. — Только наши-то, хоть и древние, и магички, а все-таки люди, из плоти и крови. А эти самые сестры — черт-те что, слепленное из говна и палок. В общем, как мне дед рассказывал, давным-давно пришла в эти места некая берегиня… — А берегиня — это кто? — тут же спросила любознательная Фелиция. — А пёс ее знает, — честно призналась Цири. — Мы-то, ведьмаки, больше по чудищам и бестиариям, а всякое положительно-божественное не по нашей части. А эти берегини — что-то такое древнее, что про них даже в ведьмачьих школах смутно рассказывают, а бестиарии во времена, когда эти берегини существовали, и составлять было некому. Дед говорит, берегини эти тут еще до Сопряжения были. И вроде как фламиники и дриады нынешние то ли их потомки, то ли их младшая родня. Потому как после Сопряжения берегини разошлись по лесам и дубравам: в Брокилон, в Каэд Мырквид и Каэд Дху, к дубу Блеобхерису и к дубу Гедингейту, что на Скеллиге. Эти места и поныне считаются священными и заповедными, потому как их хранят эти самые древние силы, и аура там волшебная и хорошая. Но не все берегини нормально перенесли Сопряжение, у некоторых в головах че-то сдвинулось, и начали они, вместо оберегания подконтрольных им земель, творить на них всякую хрень. Вот и веленская вместо нормальной приличной берегини стала Черной Марой и слепила себе из грязи и воды трех таких же дюбнутых на голову типа дочерей. Дочухи малеха оперились и решили, что им сподручнее править Веленом без мамки. И долго не думая, они убили мамку и закатали в топь. Кровь Мары напитала корни гигантского дуба на Лысой Горе, однако дух ее не покинул эти земли, продолжая властвовать над ними. И тогда дочуши-ведьмы заточили его под другим огромным дубом, который назывался Стародавним и находился уже за топями. Так, окончательно избавившись от матери, эти говеннопалочные создания провозгласили себя Хозяйками Велена, пообещав тем, кто будет послушен их воле, защиту и помощь. Жители же Штейгеров, которые ближе всех находились к их резиденции на болотах, стали передовым отрядом их паствы и принесли Хозяйкам что-то типа ленной присяги, обязуясь платить им дань ушами волосами и людьми. — Бр-р, — Дейдра передернулась. — Жуткое сочетание. Причем, людей, я так понимаю, приносили в жертву. А зачем нужны были уши и волосы? — Уши, чтобы слышать все, что происходит на землях Велена. Ими брала дань сестра-ведьма которая называла себя Шептуха. Волосы, чтобы прясть из них гобелен, по которому можно было читать судьбы — для сестры Пряхи. А людей они просто жрали, блюда же из человечины готовила третья сестра — Кухарка. — Это место нравится мне все меньше и меньше, — проворчала Дейдра. — Потому как если с волосами и даже с ушами, я думаю, местные обходились своими ресурсами, то где они брали людей, чтобы приносить их в жертву? Своих скармливали? Вряд ли, поселение тут не очень большое, и раньше вряд ли было таковым — здесь и места-то, чтобы построиться, мало совсем. Сдается мне, усталые путники, которым не посчастливливалось оказаться не ко времени в этих местах, оканчивали свои странствия на Кривоуховых топях в котле у Кухарки. — Рано или поздно слухи должны были поползти о том, что в Штейгерах нечисто, — сказала Фелиция. — Хозяйки-то болотные, конечно, хозяйками, но у этих мест и обычный же правитель был. — Быть-то он был. И даже не один. Только что-то как-то правилось им тут тяжеловато. Один, который во время Третьей Нильфгаардской во Вроницах наместником был, то ли спился, то ли повесился, а женка его вроде с ума сошла. Другой, который после войны резиденцию из Врониц за Моречко* перенес, от чумного поветрия помер вместе со всем поселением. А дочка его перед тем спелась с каким-то ловкачом из челяди, забеременела от него и жизнь самоубийством покончила. Герой-любовник, успевший унести ноги из усадьбы еще до поветрия, вскорости таки вернулся на могилку своей подружки, только не поплакать, конечно, а чтобы барышниными цацками поживиться. Ну, откопал он их, только радовался недолго, сам от чумы вскоре же и помер. А вместе с ним пол-Велена, потому как вместе с цацками он и чуму из-за Моречка притащил*. Еще тут неподалеку к северу от Штейгеров есть старое графское поместье, там тоже, папка рассказывал, жуткая история в старину приключилась: жили-были брат с сестрой, однажды остановился у них какой-то проезжий молодец. Сестра в этого ухаря влюбилась, а вот с братом они не поладили. В итоге сестрица с любовником уехала, а брат куда-то пропал — усадьба в запустение пришла, слуги и крестьяне разбежались, потом война началась… В общем, лет десять назад объявились наследники — пра-пра-пра этой самой сестрицы, стали господский дом ремонтировать, нашли замурованный в подвале скелет, а при нем дневник. Оказывается, это ухарь — козел, братца своей супруги таким образом уходил, чтобы наследство не делить, и все фамильные денежки ему одному через сестрицу достались. Наследнички-то своего прапрапрадядюшку, конечно, захоронили, а только тот упокаиваться с миром так просто не пожелал, по поместью летал, завывал, на свою не-жизнь жаловался, бесчинствовал, народ пугал. Вот и пришлось им папку приглашать, чтобы тот распоясавшегося неупокоенного родственничка унял* . — Хорошо, когда дед и батька ведьмаки, — с некоторой завистью вздохнула Дедйра, — таких историй-былей нарасскажут, что и сказок не нужно. — Да фиг там. Не особо-то они у меня разговорчивые. Зато вот дядька Ламберт — тот да, у него язык и без костей, и подвешен. Это он мне про топи, и про ведьм, и про Мару изначально рассказал, типа, сказку на ночь, когда я мелкая еще была. Страшно было, так что я за малым не обделалась, спать потом боялась, все мне казалось, что за мной ведьмы придут, утянут на болота и там сожрут. А то еще в лесу своем Флотзамском все на ветки, бывало, смотрела — не висят ли на них конфеты с пряниками и плюшками, чтобы на Сладкую тропинку ненароком не встать и к логову ведьм по ней не забрести. Дед Весемир потом на Ламберта ругался, мол, придумал, о чем ребенку рассказывать. А тот заявил: она ж ведьмачка, вот и пусть привыкает и учится, мало что мелкая, она ничего не должна бояться. Вот тогда дед уже сам взялся рассказывать, все как положено, из глубины веков, с выкладками и отсылками, фактами и экскурсами в историю. В том числе и про незавидную судьбу местных правителей. Хотя о Коломнице с Мышиной башней да о том, как господина Всерада с семьей и челядью мыши съели, наверное, и так все знают. Ну, может, не до конца. Потому что про то, как дочка его потом обратилась Моровой Девой и долго еще по Велену гуляла со своим крысиным воинством, известно уже немногим.* — Да что говорить, херовым местом был Велен, — глубокомысленно изрекла Дейдра. — Де и сейчас немногим лучше. Только что чумы да голода нет, а так все те же глухомань да бедность. И монстров что тогда, что сейчас до такой-то мамы в его глухих лесах бродит. Хозяйки эти, вон, еще с их безумной матерью, староверы, которые хрен знает чем в своей деревне занимаются. А с учетом того, что на этих землях творилось, и того, что ты нам понарассказала, я так скажу: хуевыми эти ведьмы были хозяйками. Как их только народ терпел, не понятно. — Так народ же думал, что сестры-ведьмы наказывают тех, кто им не поклоняется. А на земле Велена хозяин может быть только один — или ведьмы, или графья-бароны типа Всерада. Третьего не дано, второго, как выяснилось, тоже. — А как же Мара, — напомнила Фелиция. — Она так и осталась заточенной под Стародавним дубом? — Не-а, сестры лоханулись, думая, что истинная хозяйка этих земель сможет так просто упокоиться и успокоиться. Мара же, разумеется, и не подумала этого делать, а стала заманивать к дубу местный народ, в основном, конечно, жителей Штейгеров, которые предали ее и поклонились ведьмам. Человек вроде как слышал голос, которому не мог противиться, и шел хоть в белый день, хоть в ночь-полночь к Стародавнему дубу, а там его загрызали дикие звери, которых тоже привлекал все тот же голос. Голос звучал вроде как из-под земли, а на самом деле дуб рос на холме, под которым была пещера, а в ней среди корней существовала эта Мара в образе духа. Место это по сию пору, кстати, существует и называется Шепчущий холм. Папка говорит, что если как следует прислушаться, можно и сейчас ти-ихий шепот уловить. Но это только ведьмачье ухо сможет. Ну, или нетопырячье еще наверное. — А папка твой, значит, бывал в этих местах, — заметила Дейдра. — Конечно. Когда был на вольных хлебах и ездил по всей стране. В этих местах торф добывали, нанимали шабашников, а те обязательно в бригаду ведьмака приглашали, потому что тут без него никак. Вот папка в одну такую ходку и нанялся. Платили им хорошо, а папка мой всегда в деньгах нуждался. Ну, правда, он говорил, что и отрабатывать ему пришлось по полной, уж больно много тут было всякой гнуси — и обычной, и элитной, и раритетной. — Элитной и раритетной — это как? — поинтересовалась Фелиция. — Элитная — когда среди обычной нечисти, типа накеров там, утопцев или туманников, попадется особь в какой-то степени выдающаяся, крупная например или сильно древняя или хитрая, что-то вроде вожака популяции или босса. В этих местах таковым оказался древний туманник — особь крупная и хитрющая, он даже иллюзии умел творить. И какой-то особо навороченный ядовитый туман вокруг мест своей охоты распространял.* Папка рассказывал, что двоих шабашников тварь успела схряпчить, пока он туманника этого не выследил и не прибил. А в процессе выслеживания и установки личности монстра — сначала ведь не знали, кто там бесчинствует — нашлись и еще останки, только уже старые и сгнившие, так что по ним навскидку хрен определишь, кто и от чего тут сгинул. Может, это были какие-нибудь штейгерцы — тогда и хрен с ними, а может, и не они. Во всяком случае, они про тварь на болотах — вот сто пудов — знали, но никому ничего не сказали. А ведь если бы папка сразу знал, что там какая-то пакость обитает, то скорее всего те двое людей, которых туманник сожрал, были бы живы. — Так штейгерцам, поди, невыгодно было про туманника ведьмаку сообщать, — криво усмехнулась Дейдра. — Потому как хрен их знает, что они тут творят. И раньше все можно было на монстра спихнуть, мол, знать не знаем, ведать не ведаем, это чудище, гадина, людей убивает. А как уконтрапупил твой батька монстра, так и не стало у них прикрытия. Кстати, а что отец-то твой с неопознанными трупаками решил? — Когда бригада работу закончила и они прибыли во Вроницы, заявил о находке. И про то, что элитное чудище прибил, тоже доложил. Ну, это так полагается потому что по кодексу о ведьмачьей деятельности. — А про то, что местные пидоры инфу зажали, не сообщил? — Так доказательств же не было, что они ее именно зажали, — развела руками Цири. — Штейгерцы отбрехались бы — и дело с концом. — Да уж, всюду эта блядская бюрократия. Даже в таких глухих местах, как эти долбаные Штейгеры, — с досадой покачала головой Дейдра. — Цири, а ты еще говорила, что здесь раритетные монстры водились, — напомнила Фелиция. — А это кто такие? — Раритетные — они и есть… раритетные, — пожала плечами Цири. — Редкие то есть. В частности, здесь в древних руинах рыцарской башни обитал настоящий голем. — Оба-на! — восхитилась Фелиция. — Ни хрена себе, тут рассадничек! — ахнула вслед за ней и Дейдра. — Откуда тут башня-то взялась да еще вместе с рыцарями и големом? — В году семьсот сорок девятом король Геддес прислал сюда своего верного рыцаря Мартина из Дубравы, чтобы обеспечить безопасность жителей этих беспокойных земель! — выразительно и со значением продекламировала Цири. А затем, видя ошарашенные лица подруг, пояснила: — Это папка табличку нашел в старом сундуке, когда разбил голема и пошуровал в руинах. — Видимо, этот рыцарь Мартин — очередная жертва местных ведьм, — со вздохом решила Фелиция. — Ну раз они не терпели на своей земле конкурентов. Не зря же они голема в башне выставили, наверное, чтобы он охранял и защищал их от созданий, которые населяли эти болота, и которых — это уж точно — привлекала сюда злая ведьминская аура. А, кстати, что в итоге случилось с Марой и ведьмами? Сейчас же их тут нет? — Говорят, что Мару в итоге освободил какой-то ведьмак. И с тех пор она периодически появляется в этих местах в облике черной как ночь красноглазой лошади. А ведьм давным давно убила некая ведьмачка, которая как-то забрела в эти места, и которую ведьмы опрометчиво решили съесть, приняв за обычную девушку. Но по одной версии от ведьмачьего меча сдохли все три чудища, а по другой, одной из сестер, Пряхе, удалось удрать. Правда, с тех пор ее вроде как никто не видел и о ней ничего не слышал. Так что, наверное в итоге сдохла и она, и теперь этих ведьм здесь больше нет. Ну, а если каким-то придуркам до сих пор хочется верить в старые байки и поклоняться давно почившим существам из говна и палок — ну, и на здоровье, кто ж им запретит. — Ох, боюсь я, что такая зараза так просто не исчезает, — покачала головой Фелиция. — Она окончательно и не исчезла, — ответила Цири. — Продолжает атмосферу на топях отравлять, портит флору и фауну, плодит монстров. Хотя самого источника уже нет, а круги до сих пор расходятся. — Меня больше интересует сейчас другое, — негромко сказала Дейдра. — Допустим, ведьм давно нет. А местные об этом знают? Или, вернее, смирились с тем, что их Хозяек, так скажем, низложили? А то вдруг они продолжают по старой памяти приносить им дары? А еще, с учетом того, что ты нам рассказала об этих местах, мне тем более интересно, в чем же заключается наше испытание? И если цель наших горе-наставниц — Фильки, Сабки и Йенки — была понятна, то что от испытания хотят сестры-основательницы, я как-то придумать не могу. И это мне совсем не нравится. Как не нравится сидеть тут, не зная по сути, что происходит за стенами этого дома. Может быть, стоит выйти и осмотреться? По крайней мере, мы, если что будем знать, что пора драпать и… — Тихо! — прошептала Цири, прикладывая палец к губам. — За дверью кто-то есть. Стоит и слушает, о чем мы тут беседуем. Подошел, зараза, тихо, только теперь пыхтит, как паровоз. — Вот так, значит, — прошипела Дейдра и, прежде чем Цири и Фелиция успели что-либо сообразить, резко шагнула к двери и открыла ее, треснув в лоб не успевшего вовремя отпрянуть мужчину. — Вы это… Вы чего? — забубнил он, потирая ушибленное место. — Это вы чего? — сердито спросила Дейдра. — Стоите у дверей и что? Подслушиваете? — Дык я это… Ниии, — мужик замотал головой. — Мы упредить, так скаать, юных наших… вас. Шоб эта… На болота ни-ни. Раньше срока сталбыть. Одни то есть. Без ентих ваших, которые. Подождать надыть. А оне сейчас туда, а там вскорости как токо того… Тады и можно. Чтобы все вместях. — Вы по-человечески сказать можете? — раздраженно спросила Дейдра у мужика, который кажется сказал все, что собирался и, решив, что доходчиво донес до гостей нужную информацию, теперь стоял и видимо ждал заверений в том, что девушки не пойдут гулять на болота одни. — Дык я ж усе сказал. Непонятно рази? Ваши енти сказали, чтоб вы тут, сталбыть, а не туда. До тех пор, покудова оне сами там. Не в смысле, на болотах, а с другей стороны. — А что такого на этих болотах есть опасного и страшного, что нам даже из дома выходить не рекомендуется? — спросила Цири, становясь рядом с Дейдрой. — Дык на болотах… Болота, топи, трясины. Утопцы еще, да, а как жа, без их никак. Ну и помимо их еще всякое. Утопцы там. И енти еще, которые тоже, как же их… — Утопцы, — подсказала Цири. — Ага, оне, — кивнул мужик. — Да вы же вот и сами, милсдарыня, ведьмачка. Хоть и того… малая ишо, а су равно. Знаете, значить, как оно бывает-то. — Мы вас поняли, — прервала поток красноречия мужика Фелиция. — И на болота без наставниц не пойдем. — А вот и хорошо, вот и ладненько, — суетливо и мелко закланялся мужик. — А сталбыть, ежели оне спросят таперича, дык я усе довел, шоб как просили, словя в словя… — О ты мать Мэлителе! — завела очи под потолок Цири, которую уже начало утомлять монотонное бессвязное бормотание мужика. — Ни-ни-ни! — вдруг резко оборвав свою воркотню, замахал руками тот. — Не упоминайте это тут. Не любят! Не ее тут земля, не ее место! — Да ну тебя, блин! — Цири раздраженно захлопнула дверь перед носом у мужика. И лишь убедившись, что он не продолжает стоять под дверью, а вышел вон из дома, повернулась к подругам. — Во влипли! — Сумасшедший? — осторожно предположили Фелиция. — Или прикидывается? — Да хрен бы с этим, — Дейдра исподлобья обвела мрачным взглядом подруг. — Вы видели, левого уха-то у него нет.