So far.

Когда это случается впервые, Стайлз даже не понимает, что происходит. Вот он сидит за подготовкой к промежуточным тестам, и проблема вывиха челюсти во время зевания кажется ему актуальной как никогда, а через мгновение он стоит в паре кварталов от своего дома, как был: в домашних штанах и босиком. Только сердце колотится как заполошное и люди вокруг словно статуи. Он слегка толкает застывшего у своей машины парня из видеопроката (безрезультатно) и по дуге обходит ссорящуюся пару, залипая на искаженных эмоциями лицах. Ему кажется, что он видит выезжающую из-за поворота шевроле камаро, но он не может подтвердить своих догадок. Стайлз резко поднимает голову от тетради с конспектами и думает, что это был бы офигенский сон. Если бы не грязь на босых ступнях. С того дня Стилински живет как на пороховой бочке. А первые недели и вовсе безумно боится спать, чем пугает отца и окружающую его стаю мохнатиков. – Перенервничал, – отмахивается он от чужой опеки. – Сложные тесты, стрёмные охотники, вот и снится всякая галиматья. Но потом Стайлз понимает, что достаточно лишь закрыть глаза на секунду дольше обычного, и его "снесет". Ещё в какой-нибудь буерак, например. Он успокаивается. Он начинает наблюдать. Стайлз не знает, почему никому не говорит о происходящем, но в глубине сидит четкое осознание, что в этот раз он должен справиться сам. Так в комнате Стайлза появляется подробная карта США, угрожающе высокая стопка старинных и не очень книг, вместительный рюкзак взамен затерявшегося куда-то предшественника и один подозревающий неладное альфа. – Никакой практической работы! – уверяет его Стилински, но Дерек смотрит внимательно, и как-то сразу становится ясно, насколько он ему верит. И это немного странно: сперва спокойно отдать книги с описанием магических ритуалов внутри, а потом не давать их использовать. – Ладно... – сдается Стайлз после двадцати минут юления вокруг одной и той же темы, с нулевым результатом. – Я буду их использовать как практическое пособие, но только в защитных целях. "Ну, и немного – в развлекательных", – добавляет он про себя. Его сердце не сбивается с ритма, и Дерек, похоже, удовлетворен. – Будь осторожен, Стайлз, – с усмешкой говорит он прежде, чем покинуть чужой дом. – Не защити себя до смерти. Стайлзу давно не шестнадцать, а его альфа больше не сбегает от проблем в своей голове. Дерек стал спокойнее после всего произошедшего со стаей, словно наконец встал на ровную поверхность всеми четырьмя лапами. Он чаще улыбается (пусть и маскирует это проявление эмоций под ухмылки), всё так же заботится о них всех и даже не особо горит желанием сломать кому-нибудь парочку костей. Стайлз безумно этому рад. Он находит старый отцовский компас в одной из коробок на чердаке, покупает несколько в меру упитанных тетрадей, перекладывает книгу дорожных карт Америки из бардачка ДжиПи в рюкзак и готовится к экспериментам. Через несколько "прыжков" в его журнале появляются первые записи: 1. Вещи, которых я касаюсь, не переносятся. По возвращении он всё ещё держит их в руках, крепко сжимая, но вот в путешествии эти бедняги не участвуют, как бы Стайлз ни старался. 2. Одежда, кроме верхней, остаётся на мне. Правда, один раз ему всё же повезло. Хотя, тут с какой стороны посмотреть: очнуться по колени в ледяной воде, но с курткой – то ещё везение. Стайлз ничего не может сделать со своим разочарованием: рюкзак никак не соглашается отправиться с ним. Но зато всё содержимое карманов менее капризно в этом плане. 3. Кредитные карты не работают. Стайлз взял отцовскую чисто из исследовательского интереса, но её не опознает ни банкомат в городке, куда он попал на этот раз, ни банк, куда он приходит в момент следующего прыжка. Карты просто не существует, хотя по возвращении с ней всё в полном порядке. Наличка окончательно поселяется внутри чехла для мобильного, как только Стайлз начинает задерживаться в своих полётах дольше, чем на двадцать минут. 4. Связи нет нигде. Стилински тщательно записывает данные о каждом "прыжке", с особым рвением отслеживая время и координаты, и хмурится, понимая, что вектор развития его проблемы неутешителен: чем дальше от дома и дольше на месте, тем, кажется, лучше для его небольшого проклятия. Но поделать с этим он ничего не может. 5. Бикон Хиллз недоступен с любого телефона. Пустая линия. Он находит в одной из книг связующий ритуал, используемый в частности для удержания души умирающего в этом мире. Больного человека привязывают вымоченной в отваре трав верёвкой к здоровому, читают заклятие на латыни и скрепляют всё это действо кровью. И Стайлз долго пытается понять, пойдет ли его рюкзак на одну из этих ролей. После десятка попыток у него получается прихватить с собой не только непослушную сумку, но и всё её содержимое, но потом начинаются холода, вынуждающие Стайлза доложить в рюкзак ещё пару вещей, и всё снова летит к чертям. 6. Сообщения по интернету не отправляются. В этот момент Стайлз думает, что пора бы обратиться к старой школе, и записывает в блокнот адреса отделений почты по всем городам, в которые он мог бы попасть (даже если в большинстве случаев он оказывается в десятке километров от них). Лидия говорит Стайлзу, что он стал выглядеть лучше, словно начал бегать по утрам. Скотт удивленно бурчит что-то про выносливость Стилински, когда они в очередной раз играют в лакросс вместо стайной тренировки. 7. Эпик фэйл с письмами! Твою ж мать! Они просто пропадают, и Стайлз никак не может за этим уследить, поэтому пробует раз за разом, готовый уже просто рехнуться. Но итог всегда один: он глупо стоит в почтовом отделении, а вместо писем в руках только заговоренная веревка, которой они были связаны. Так что да, это полнейший эпик фэйл. 8. Есть привязка ко времени. Стайлз делает кучу фотографий и видео, а ещё голосовых записей на диктофон, и парню пиздецки не по себе, когда он впервые замечает, что ничего из этого нет, когда он возвращается домой. Ещё хуже становится, когда файлы начинают появляться ровно по времени, когда Стайлз их сделал в "прыжке". И нет, дело точно не в телефоне, потому что трюк с искусственным исправлением времени появления фото не срабатывает. 9. Возвращение в точку отправления, секунда в секунду. Он впервые проваливается в "прыжок", бодрствуя. Это его 37 раз, конец пятого месяца. Пока его максимум – сорок три с половиной часа, а максимальная дальность от дома – 1898 километров. И теперь Стайлз точно знает, что возвращается ровно в точку отправления, он готов поспорить, что всё совпадает до миллиардной доли секунды. Он в той же одежде, с тем же набором вещей (даже если что-то выкинул) и с той же суммой денег. Лишь небольшие изменения, вроде царапины на пальце и грязи на кедах. Но их почему-то никто не замечает. Стайлз не очень-то хочет пробовать с более тяжелыми ранами, даже ради исследований. 10. Оборотни не чуют. Стайлз понимает это на стайной встрече по случаю удачной сдачи всех итоговых экзаменов. Им остается только дождаться ответных писем от университетов и колледжей и разъехаться в разные стороны со спокойными душами. Он выпадает из реальности прямо с бутылкой пива в руках и со вздохом садится на песок там, где его выкинуло. У него с собой даже телефона нет, только немного налички, завалявшейся в заднем кармане джинс, и то только потому, что Скотт отдал долг в начале посиделок. Стайлз медленно допивает свою безаконитовую порцию пива. Море глазеет на него отражающимися на беспокойной глади звездами, а он впервые не пытается анализировать. Просто жадно вдыхает прохладный воздух, оседающий солью на кончике языка, и слушает, как волны тревожат песчаную кромку берега. Стайлзу впервые пофиг на то, где он, на какой широте и какой город рядом. Когда он возвращается, никто из стаи даже ухом не ведет, и только Дерек смотрит так, будто давно и о многом догадывается. – Я чую море, – говорит он Стайлзу, когда они остаются вдвоём на кухне. Аконитовое пиво, а потом и настойка полностью выбивают остальных из колеи. И только Лидия возится на втором этаже отстроенного дома Хейлов, собирая пледы для уснувшей тесным клубком стаи. Стилински лишь усмехается в ответ и отвлекает Дерека разговором о планах на последнее лето в Хиллзе. Он тоже всё ещё чувствует солёный привкус на своих губах.