Обратный ход

Путешествие по осеннему, холодеющему с каждым днем лесу, было не самым комфортным предприятием. Но куда сильнее бытовых сложностей, неизбежно сопровождающих всякую продолжительную отлучку, Ивана тяготило повисшее меж ним и Кощеем молчание, едва прерываемое короткими и скудными разговорами сугубо по делу. Лишь на утро после первой ночевки, когда они уже собирались продолжить свое движение, волхв размыкает тишину. — Теперь мы в достаточном отдалении от капища, чтобы ты мог показать свой истинный лик? — протягивает он, цепко всматриваясь в юношу. «А то ты знаешь, какой мой лик истинный», — внутренне фыркает Иван, ощущая, как напряжение, что теперь неизменно перекатывается от него к волхву, уплотняет воздух. Не отвечая мужчине словом, он, обернувшись в пол-оборота, укладывает ладонь на кулон, скрытый под рубахой. Кощей, что неотрывно следит за ним, едва успевает понять, что именно произошло и как — черты Ивана плывут в дымке, становясь более плавными и мягкими. Одежда мешковато оседает на сузившихся плечах, скрывая плавные и округлившиеся изгибы. Кощей, чуть сощурившись, делает шаг к ведьме. «Весьма причудливо…», — размышляет он, обходя спокойно стоящую девушку кругом, — «Не так уж и бессильна Яга, если сотворила такое…по крайней мере была», — нахмурившись, он осторожно кладет ладони на плечи ведьмы, прикрывая глаза. Для той это ощущается неприятными мурашками по всему телу, что в прочем, достаточно терпимы. «Тьмы в ней в довольстве, как и сил», — подмечает волхв, ощущая, как его руки теплеют, — «А когда касаешься его самого — пустота как перекати поле», — поморщившись, Кощей переводит одну ладонь между лопаток, чуть надавливая. — Можешь пощупать грудь, чтобы окончательно убедиться, что я девица, — хмыкает Прекрасная, запрокидывая голову назад и упираясь лбом в плечо Кощея. Обволакивающий взгляд топазовых глаз впивается в мужское лицо, сквозь припухлый, налитый алым рот выходит мягкий, манящий выдох, — Хотя, о чем это я, тебе скорее по нраву не округлости, а что-то твердое и продолговатое, верно? — добавляет она спустя несколько мгновений тоном колким и ехидным, разбивающим очаровывающий морок. Вздрогнув и сбросив наваждение, Кощей невольно отступает на шаг назад, отдергивая руки от плеч ведьмы. Странно представить, что нечто подобное мог бы сказать ему сам Иван. — Это тоже легко устроить, — хмыкает она выразительно приподнимая брови, — Все к вашим услугам, милый верховный. — Вы будто два разных человека, — хмурится мужчина: «С ней нужно быть очень внимательным!». Прекрасная в ответ лишь дергает плечом, никак этот тезис не комментируя. — Ты родилась мальчиком? — уточняет Кощей, обходя кругом Прекрасную, что со скучающим видом скрестила руки на груди. — Да, — коротко отвечает она, — Обращаюсь по нужде. Или капризу власть имущих. — Ты сам…- откашливается волхв, — сама согласилась. «Оставлять в капище ее…его, их, боги, как это запутанно!», — с досадой мелькает в голове волхва, — «Было бы неправильно, мало что на самом деле в голове Яги, да и ее тоже». — Да, конечно-конечно. А что, ты ощущаешь, что тебя в чем-то обвиняют? — усмехается она, одаривая собеседника приторно-сладостным тоном, на самом дне которого скрыт ядовитый укол. — И как же Яга дала тебе силы? — его Кощей пропускает, быстро понимая, что лучше не разжигать лишних язвительных баталий, а то утянет в них, как в болото. — Дождалась моего шестнадцатого дня явления…думаю, ты знаешь, что ведьмы вступают в силу в этом возрасте, — вздохнув, Прекрасная, делает шаг к своей лошади, которая, заинтересованно фыркнув, тянется мордой к девичьей ладони, — Я влюбила в себя хорошего человека, а потом убила его. Это было ее условие. После выпила ужасную на вкус дрянь, потом немного болезненной агонии и вот — новая ведьма явила свой лик, — обернувшись через плечо, она одаривает Кощея почти игривой улыбкой. Такой, словно ничего из того, что она перечислила, никогда не причиняло ей боли. — Ясно. А к чему было это представление в лесу? — спустя непродолжительную паузу добавляет он. — Какое? — приподнимает бровь девушка, намеренно изображая самый невинный вид из всех возможных. — Ты понимаешь, о чем я, — с нажимом произносит Кощей. «О, решил все-таки спросить», — внутренне хмыкает Прекрасная, всматриваясь в холодное лицо напротив, — «Дождался явления лица, причинившего ущерб». — Нужно же было тебя как-то подтолкнуть, — пожимает плечами она, вытягивая из сумки шнурок и ловким движением подвязывая волосы в высокий хвост. — К чему? — а вот в голосе Кощея явно нарастает раздражение — больше всего прочего он не любил ощущать себя уязвимым, и вспоминать о собственной беззащитности и плоти, сдавшейся в руки ведьмы, было неприятно. — К моей персоне. — Тебе не удалось, — бросает он, поджимая губы. — Ага, но представляя меня со своим членом во рту, кончил ты весьма бурно, — приподнимает бровь ведьма, ловко занося ногу в стремя и ничуть не стесняясь произнесенных слов, — Так что могу посоветовать завести кого-то для снятия напряжения, — усмехнувшись и скосив на мужчину игриво-насмешливый взгляд, она натягивает поводья, разворачивая животное вперед, — У тебя, знаешь ли, нервный труд, не стоит отказывать себе в маленьких удовольствиях. «Вот же поганка!», — с шумом выдохнув, Кощей провожает Прекрасную недовольным взглядом, — «Ничего, в нужный момент Яге аукнется этот непрошенный подарочек!». Ведьма же, позволив своей лошади уйди на несколько шагов вперед, вновь кладет ладонь на грудь, где под слоями одежды скрывается кулон, и на следующем привале Иван спускается из седла уже юношей. — Ты хочешь от меня чего-то конкретного? — произносит он в ответ на приподнятую бровь, — В этом лесу не то чтобы есть кого соблазнить, кроме тебя, а тебе вроде это не по вкусу. — Да, — спустя паузу произносит Кощей, замечая на юношеском лице усталость, тень которой едва ли касалась лика Эрмосы, — В смысле, пока ничего конкретного. «Он хотя бы больше молчит», — размышляет волхв, — «Понять бы еще, как именно он обращается…просто по своей воле, ничего не требуется? Почему не поддерживает это состояние всегда?». — Решил дать мне отдохнуть от своих колкостей? Или это прерогатива сестрички? — он продолжает прощупывать почву, пытаясь осознать действительную границу между почти не отличающимися лицами, но столь разными характерами. — А что от них толку? — не без короткого всплеска раздражения хмыкает Иван, — Или тебя это развлекает? Да, Прекрасная на колкость языка никогда не скупилась, и все, что в нем оседало печалью и тоской, подавленным раздражением и тревогой, из нее выливалось прямой, без жалости, бьющей в цель злостью. Но сейчас и он смотрит прямо в глаза волхву, если не с откровенным вызовом, то точно с определенной степенью твердости. — А тебя? — вопросом на вопрос отвечает Кощей, намереваясь не отступать первым. Они походили на двух хищников, что до поры до времени не выпускали когти, один — по той причине, что был надежно связан в который раз сложившимися не в его пользу обстоятельствами, другой — от того, что делал это в исключительных случаях, прежде взвешивая все за и против. Это, впрочем не мешало им ходить по кругу, ощетинившись, особенно сейчас, когда не требовалось изображать перед обитателями капища мало-мальски сносные взаимоотношения. — То, что иные мнят развлечениями, для меня подчас просто дело, которое нужно сделать, — сухо отвечает юноша, подхватывая из сумки ножик и, подхватив собранные в хвост пряди, срезает тянущую тяжесть копны. Спустя мгновение та вспыхивает в ладони, оседая пеплом на землю. «Тогда он обратился у реки, там же сжег волосы», — Кощей отстраненно достраивает картину прошлой встречи с Прекрасной в целое, — «И как ни в чем не бывало вернулся в капище, а как делал вид, что ни при чем!». В голове волхва быстро всплывают отрывки разговора с Иваном после — то, что показалось ему в юноше искренними переживаниями, было лишь по нотам разыгранным, и к слову, отчасти успешным представлением, подталкивающим его к нерадивому ведьмаку с двух сторон — плоти и чувств. «Он искусный лжец и манипулятор», — размышляет волхв, исподволь наблюдая за юношей, что, стащив с лошадей сумки, принимается разбирать их содержимое, — «И всякое его слово следует проверять и делить надвое. Даже если ему опостылели Яга и Змей, это все равно недостаточно чтобы мнить его действительным союзником». Но, если опустить тонкости личных взаимоотношений, спутники из них друг для друга были вполне себе сносные — спокойно делящие бытовые тяготы, не докучающие лишними разговорами. На третий день пути они останавливаются в весьма живописном месте, где земля теплее, и даже трава еще не совсем пожухла. «Ох, горячее озеро как раз кстати», — думает Иван, спускаясь с лошади и оглядываясь. Волхв, по негласно сложившейся традиции, оставляет его разбирать вещи, а сам, пройдя подальше вдоль кромки воды, снимает плащ, а после и остальную одежду. В одно мгновение Иван бросает взгляд в сторону озера, случайно цепляясь за Кощея взглядом. Намерения разглядывать мужчину у него не было, но нечто привлекает его внимание. «Шрамы?», — сощурившись, он пытается вглядеться в спину Кощея сквозь поднимающийся от воды пар. Да, похоже на то — от затылка по лопаткам, пояснице и до самого копчика, по коже растеклись побелевшие от времени рубцы. Когда-то и у него были подобные — на избитой в кровоточащее мясо, сходящее лоскутами плоти, спине. Но его раны не остаются шрамами, чего явно нельзя сказать о волхве. Кощей перехватывает этот взгляд, и коротко нахмурившись, отворачивается, выходя из воды и подхватывая большое, укутывающее наготу покрывало. Без всех длинных светлых одеяний, демонстрирующих статус оберегов на шее, он выглядел еще моложе, а точнее, выглядел на свой возраст — непозволительно юный для верховного волхва. Высокий и жилистый, где-то даже угловатый, облачи его иным образом — так и вовсе сойдет за юнца, едва вступающего в период возмужания. Но все это обманчивая хрупкость, и Иван теперь знал это не понаслышке. «Интересно, за что его могли так высечь?», — размышляет Иван, не припоминая за все время в капище ни раза, чтобы кого-то подвергли такому наказанию, да и плеть или хлыст ему на глаза тоже не попадались, — «И когда? Шрамы старые, зажившие…». Но, разумеется, вслух он ничего не спросит, и в лучшие дни Иван подумал бы, стоит ли спрашивать о подобном напрямую, а сам Кощей ни до каких пояснений не опустится. «Хорошо хоть ему в голову больше не приходит пытаться меня соблазнять», — внутренне хмыкает он, одеваясь и уходя в глубину чащи, — «А то раньше точно полез бы вместе купаться…». — Сможешь разделать? — коротко произносит волхв, вернувшись спустя час и протянув Ивану, что уже разжег костер, среднего размера зайца. — Да, конечно, — кивает юноша, подхватывая протянутую тушку животного за лапу, — Не знал, что ты и охотиться умеешь. На шерсти зайца нет следа от клинка или стрелы, да и силков в их снаряжении не было. Решая не зацикливаться на мелочах, но оставляя мысленную пометку, Иван быстро разбирается с дичью — снимает шкуру, потрошит и разделывает. Трапезничают они в привычной тишине, которая прерывается лишь стрекотом костра и ровным шумом колыхаемой ветром чащи. — Баюн сказал, что в той стае, которая живет на землях людей, может смениться вожак, — на этот раз молчание решает прервать Иван, намереваясь хотя бы попробовать нащупать дорожку, ведущую обратно к расположению верховного. — Я знаю, — однако Кощей отвечает ему тоном, ясно указывающим, что сказанное для него не новость «О да, ты наверное все на свете знаешь», — не без раздражения думает Иван, со вздохом подтаскивая бревно к огню ближе и обхватывая колени локтями. — Какие у тебя на меня планы? — произносит он спустя несколько минут молчаливого разглядывания танца языков пламени. — То есть? — приподнимает бровь Кощей, бросая в костер обглоданную заячью кость. — Рано или поздно Яга и Змей припрут меня к стенке с требованием привести тебя на заклание, пока конечно еще рано, но чем больше времени пройдет, тем меньше их терпения останется. — Когда от тебя будет нужно что-то конкретное, я сообщу, — сухо отвечает волхв, — Ты же не рассчитываешь оставаться в капище вечно? Иван сдерживает смешок, ибо эта реплика хоть и притворяется вопросом, на самом деле является более чем конкретным утверждением: не думай, что ты сможешь остаться — Скорее нет, — он качает головой, — Но пока у меня не много иных вариантов. «Нет, и сейчас не время», — с досадой думает Иван, — «Если так и дальше дело пойдет, ни на какую помощь от него я не смогу рассчитывать». Кощей же прекрасно замечает смятение в лице напротив, но развеивать его не торопится, во многом от того, что и не считает нужным. Пока он полагал, что позволит исполнить Ивану порученное Змеем. Но до того момента самым банальным образом требовалось еще дожить, не позволив своенравию Прекрасной или коварным, затаенным планам Яги сдвинуть план с намеченного курса. Ночью Ивану не спится — мысли бродят в голове щекотящими, назойливыми муравьями. Он думает о матери, о Яге, что рано или поздно явится узнать, насколько успешно протекает соблазнение волхва, и о том, как уязвимо и хрупко его положение. Будто стоит на высоком, узком бревнышке — чуть пошатнешься и упадешь вниз, разбившись. Решив, что нет смысла ворочаться с боку на бок, юноша вновь выходит к озеру, опускаясь на бревно у берега и всматриваясь в свет луны. «Пока положение дел так себе», — вздыхает он, стягивая одежду и оставляя на берегу. Осторожно касается воды пальцами — она действительно теплая. Заходит в озеро по щиколотки, потом по колено, не подозревая, что за ним из темноты наблюдает Кощей. Проснувшись от едва слышного скрипа веток под ногами уходящего Ивана, он решил на всякий случай проследить, куда это направился тот в сумраке тьмы. Тело юноши действительно привлекательно — пропорциональное, хорошо сложенное, с крепкими мышцами и сияющей даже в почти полном отсутствии света кожей. Хотелось ли бы ему коснуться его? Провести пальцем вдоль позвоночника, сжать упругие ягодицы? Или оставить поцелуй на изящной шее? Кощей заставляет себя не отводить взгляда, внимательно прислушиваясь к внутренним ощущениям. «Нет», — он неволей ведет внутренний спор с Прекрасной, отвечая ее дерзким репликам, — «Все это был лишь ее морок. Я ничего к нему не чувствую, даже влечения, пусть он и красив», — и с этой удовлетворяющей его мыслью он возвращается к месту стоянки, рассудив, что ничего требующего внимания ведьмак не замышляет. На следующий день они наконец выходят из леса. — Сегодня заночуем в этом поселении, и уже завтра будем на дворе Владимира, — коротко бросает Кощей, когда они спускаются от опушки к ряду изб. — А надолго мы там задержимся? — словно невзначай уточняет Иван — Зависит от обстоятельств, — уклончиво отвечает Кощей, — чтобы не было лишних вопросов, ты — один из младших волхвов капища. — Конечно, — понятливо кивает Иван. Для него тут не то чтобы находится особое дело, поэтому, расположившись в отведённой им избе, он выходит на улицу, решаясь пройтись без особой цели. Движется скорее к окраине, желая побыть в своих мыслях, а не рассыпаться очередной чередой вежливых улыбок. Из размышлений его отвлекают сдавленные всхлипы, и, заглянув за сарай на околице, Иван обнаруживает там сидящую на скамейке и горько плачущую девчушку лет восьми. — И чего ты? — интересуется юноша, подходя ближе. — Да ничего, — продолжает всхлипывать ребенок. — Обидел кто? Другие девочки не берут тебя с собой да? — Иван успел заметить, что стайка сходных по возрасту детей крутилась в играх, так что плачущую либо не звали намеренно, либо она по какой-то причине стеснялась присоединяться сама. — Да, — спустя с паузу все-таки признается девочка, — Потому что я… — и, наконец она поднимает голову, позволяя незнакомцу, отчего-то заговорившему с ней, рассмотреть себя. Иван видит лицо — когда-то вполне себе если не красивое, то миловидное, но сейчас изуродованное четырьмя глубокими, параллельно протяженными от бровей до подбородка шрамами. — Я понимаю, трудно бывает, когда отличаешься, — тихо произносит он, опускаясь на скамейку рядом с плачущей. Их четверо — три мальчишки чуть старше него и одна девочка. Все началось с выяснения, кто он такой — не имеющий, как упырь, красных глаз, не похожий на лешего или иную нечисть. Предположение, что он оборотень, Ваня опровергает сам, а правда не приходится по вкусу его случайным новым знакомым — ведь ведьм-мужчин не бывает. — Бывают! — он едва удерживается, чтобы откровенно не топнуть ногой, — Я же есть! — Ты неправильный какой-то значит, — фыркает один из мальчишек, — Все ведьмы — девочки. Эту карту Ване крыть нечем, и, ощущая, как внутри поднимается тревога, он хмурится. — Не буду я бежать, — насупившись, бурчит он, сжимая ладони в кулаки в ответ на последовавшее предложение показать, может ли он быть достаточно быстрым, чтобы его не сожрали в нави. Он еще не может выразить это словами, но отчетливо ощущает — это совсем не походит на игру, даже если ее и называют так, бегать по лесу испуганным зайцем от юных волколаков, теша их проклевывающиеся охотничьи инстинкты, ему совсем не хотелось. — А может не надо? Стая будет ругаться, если ведьмы разозлятся из-за нас! — с сомнением протягивает девочка, стоящая поодаль. Но к голосу разума в ее лице не прислушиваются, подступаясь к Ване с тихим рычанием — клыки только прорезывались, оборачиваться в волков обидчики еще не могли. Но им показалось забавным погонять этого смазливого, слишком уж похожего на человека мальчишку по лесу — а когда запыхается, заплачет, тогда уж можно и отпустить. Но Ваня стоит на месте, отказываясь подчиняться чужой воле. — Самый умный думаешь? — скалится один из них. — Уж умнее вас! — дерзко произносит он, смотря прямо глаза в глаза. Драка получается неловкой — один против троих, и он быстро оказывается на земле, что только и остается, что, свернувшись, лягаться ногами и пытаться задеть обидчиков кулаком. Но помощь приходит откуда не ждали. — А ну кыш! — шипит кот, спрыгивая с дерева на плечи одному из мальчишек, что вцепился в иванову руку, и ушло и болезненно кусая того за ухо. — Бежим! — наблюдающая со стороны девчонка тут же вскакивает на ноги, — Это же кот-Баюн! Он как сморит в сон, как высосет все силы, проснешься — а от тебя рожки да ножки! Ваня, что наконец получил возможность выдохнуть, приподнялся на локтях, отползая назад и утирая идущую из носа кровь. Юная нечисть, на которую кот вновь выразительно зашипел, пускается наутек. Баюн же, сев на землю, провожает их взглядом, мотая из стороны в сторону пушистым черным хвостом. — Чего ты, испугался? — мурчит он, подходя к нему на мягких лапах. Кажется, смаривать его в сон и высасывать все силы кот не собирался, и, повинуясь порыву, мальчик подается навстречу. — Н-н-нет, — сипло произносит Ваня, обхватывая мягкую, приятную на ощупь шерсть, утыкаясь в нее носом и наконец смаргивая слезы боли и обиды, милосердо тонущие в черном мехе, — Спасибо, что прогнал их! Баюн не вырывается, и тихое урчание успокаивает. — Всегда говорят, что меня такую уродину никто замуж не возьмет, — вновь всхлипывает девочка. — Я могу помочь, — мягко произносит Иван. — Как тут поможешь, — отмахивается рукой она, утирая текущий нос тыльной стороной запястья, — К лекарям водили, мазали мазями, да все равно шрамы эти на всю жизнь будут! В горьких словах отчетливо ощущается, что с этой истиной девочка не примирилась, но уже научила принимать ее как неизбежную, со всеми сопутствующими проблемами и тяготами. — Я ученик волхвов, — Иван, не боясь запачкать одежду, опускается на колени рядом с девочкой, чтобы видеть ее лицо прямо и при том не смотреть сверху-вниз, — Вместе с Кощеем Бессмертным здесь. Закрой глаза, ладно? Это не будет больно. Пускай волхв и был весьма нелицеприятного мнения о силах и возможностях Прекрасных, красоту он мог не только забирать, но и одаривать ею — хотя это и требовало траты сил, оставалось после в теле слабостью. Уложив одну ладонь на кулон, а другой коснувшись лица девочки, юноша тихо нашептывает нужные слова. Та ощущает легкое, покалывающее тепло, потом становится немного щекотно, но молодой волхв правда не обманул — совсем не больно. — Не открывай глаз, — произносит Иван, предубеждая попытку девочки подсмотреть, что все же происходит, и та послушно зажмуривается. И, когда он уже почти закончил, чья-то ладонь тяжелым обухом ложится на плечо, порывисто одергивая. — Эй! Что ты здесь делаешь?! — Просто…поговорил с ней, — рассеяно отвечает Иван, не сразу понимая, что не так и почему брови Кощея жестким изгибом сведены к переносице, а губы поджаты, — Ты что обо мне думаешь вообще? Тот ничего хорошего не думал — обнаружив, что юноша пропал из поля зрения, и не сумев найти его короткий срок, отправился на поиски. И вид ведьмака, стоящего рядом с ребенком и что-то нашептывающего, не внушал совсем уж никакого доверия. — Я знаю, на что ты можешь быть способен…способна, — тихо, чтобы не услышала оставшаяся за спиной ведьмака девочка, произносит Кощей. Но та выглядит скорее любопытствующей, чем испуганной, но оно и понятно — Прекрасная ведьма поражает своих жертв не страхом, а елеем. «И считаешь, что я без всякого повода обижу ребенка?», — думает Иван, ощущая, как грудь обжигает раздражение. — Сейчас я определенно способен плюнуть тебе в лицо, — едва шевеля губами отвечает он, резким движением одергивая плечо. И, хотя эту фразу Кощей скорее не расслышал, считать ее смысл с выражения лица юноши совсем ничего не стоило. Слабо понимающая, что именно происходит, девочка не считывает меж взрослыми размолвки, ощупывает лицо — неровных бугров и впадин на коже больше не было. — Спасибо! — и не чуя под ногами земли, она бросается вперед, пробегая меж ними, торопясь увидеть свое отражения в маленьком зеркале, что маменька хранила за печью. Кощей провожает ее недоуменным взглядом, а после переводит его на Ивана, но тот, нахмурившись, молча проходит мимо волхва, следуя к толпе вокруг вечернего костра. Разгадку Кощей получает быстро — спустя уже полчаса к нему подходит взволнованного вида мужчина. — Спасибо! Ваш этот…волхв, как его звать не знаю, здорово нашей Ефимье лицо исправил! — и он отвешивает Кощею глубокий поклон в пояс, протягивая накрытую полотенцем корзину, — Собаки той осенью подрали, мы уж думали так и будет рябой ходить да в девках останется! — Не стоит благодарностей, — дежурным тоном произносит Кощей, кося взгляд на ошивающегося неподалеку юношу, — Скоро зима, она будет холодной и долгой, оставьте припасы себе. И, хотя мужчина предпринимает еще одну попытку передать волхву корзину, в его глазах мелькает облегчение — видно, что собирали и отдавали почти последнее. Иван же произошедшее никак не комментирует. Пристально наблюдающий взгляд волхва вызывает у него легкое раздражение, но он пропускает это чувство через себя как неизбежное — быть может так же, как сам Кощей воспринимал необходимость столь неустанно следить за ним. Само наличие ведьмы под рукой было скорее неудобным, пусть и сулило определенные возможности в будущем. Но проблема была в том, что именно за ведьма это была — коварная в своих силах, меняющая лицо, легко притворяющаяся и обладающая даром очаровывать. Да и то было полбеды, ведь можно было бы с лёгкостью отметать и отторгать все елейные попытки подмазаться и выставить себя в лучшем свете, клеймя их лицемерием. Однако все было сложнее- как бы Кощею ни хотелось бы воспринимать Ивана исключительно однозначно, это не выходило. Внимательный к деталям и мелочам волхв собирал картину, в которой регулярно появлялись противоречивые детали. В итоге он не извиняется перед юношей, хотя и подмечает в себе призрачный отголосок подобной интенции, сходный с тем, который ощутил, когда фактически вынудил ведьмака в действительности окончательно предать навь. Но доверия этот причудливый нелюдь так или иначе, не заслуживал хотя бы от того, что тех, кто имел то самое доверие Верховного волхва, можно было по пальцам одной руки пересчитать и еще парочка бы осталась. «Вообще, он хорошо ладит с детьми, Василиса успела привязаться к нему», — размышляет Кощей, всматриваясь в уснувшего на соседней лавке юношу, что свернулся клубком, натянув покрывало по самую шею, — «И не выглядит злобным, по крайней мере, когда не считает себя в чем-то несправедливо уличенным. Даже не похоже, что он сделал это, чтобы как-то выслужиться перед мной, хотя этого я достоверно не узнаю. Если его мать жила в яви, Ярослав признал, что она обращалась к нему за помощью, говорила, что у нее есть сын… Все сходится с его словами. Стал ведьмой в шестнадцать лет — но до того нужно было еще дожить… У тебя есть своя история да?» — тихо усмехается Кощей, рассматривая лицо Ивана, что порой морщился во сне, — «У каждого она есть». Вздохнув, он переводит взгляд на потолок — им, как это обычно и бывает, отвели лучшую избу, хотя было бы достаточно и куда более скромного ночлега. Как и планировалось, следующим утром они достигают сердца княжества — проходят сквозь городище и входят на территорию терема под глубокие поклоны дружины. Их уже встречает Владимир — худощавой мужчина с мелкими, юрко-бегающими черными глазами и первой проседью в темной бороде. — Доброго дня, верховный, я… — Да, вы не ожидали, — сухо прерывает Кощей, спускаясь с лошади и отдавая поводья прытко подскочившему конюху. — Быть может, отдохнете с дороги? — участливо интересуется князь, мельком заглядывая за плечо незваного гостя и обнаруживая еще одну фигуру. — Разделим разговор за трапезой, — Кощей обернувшись, коротко кивает на Ивана, — Со мной один из учеников капища, его можно проводить в причитающиеся нам место, — лиловые глаза скользят по широкому двору, замечая что у конницы и гридницы стоят слуги и воины со знакомым ему символом сокола на снаряжении, — И, как я понимаю, я не единственный гость в вашем тереме? — в голосе волхва мелькает хорошо скрываемое неудовлетворение: «Его еще тут не хватало…» «Ух как он сразу строго за него взялся», — тем временем думает Иван, давя усмешку — Владимир, побледневший лицом, растягивает губы в напряженной улыбке, заминаясь с ответом. В итоге Кощей с видом спокойным и деловитым сам идет к крыльцу терема, а князю только и остается, что торопливо семенить следом. Юноше же, как мнимому младшему служителю светлых Богов достается общение с дворовыми. Визит волхвов приносит много суеты, и, если к Кощею подступаться простой люд не решается, то его открытое и миловидное лицо и дружелюбная улыбка привлекают внимание. Ивана это времяпровождение не тяготит, в чем-то даже кажется забавным — он внимательно выслушивает все прошения и жалобы о скотине, урожае и здоровье, обещая передать все в молитвах у капища, принимает дары, где-то действительно помогает, в меру своих познаний советуя ту или иную траву или сбор. В один момент он идет по княжескому двору, обходя терем сзади, и, подняв глаза, замечает на балконе, выступающим вдоль всех светлиц второго этажа, Кощея говорящим с каким-то незнакомцем, судя по одежде — тоже князем. Этот мужчина уже вошел в зрелые лета, куда старше Владимира, но явно молодился — меч все еще на поясе, хотя в бороде и волосах было куда больше седины, чем цвета. Фигура, хоть и осела, но выдавала былую крепость мышц. Иван без задней мысли в голове останавливается — с такого расстояния разговор расслышать невозможно, да и нет в увиденном ничего особенного, ясное дело, что с верховным волхвом всякий не упустит возможности завести беседу. Но что-то в этой картине цепляет Ивана — быть может, какое-то напряжение в позе Кощея, что стоит к говорящему с ним спиной, скрестив руки на груди. Или то, какое выражение лица у князя — обычно с Бессмертным все говорили с почтением, если не подобострастием, а этот человек выглядел так, словно общался с равным себе, и в его полуулыбке мелькало нечто похожее ни то на снисходительность, ни то на лукавое панибратство. Иван уже собирался двигаться дальше, к следующей избе на дворе, как князь протянул ладонь, намереваясь положить на плечо волхва, а тот, резко обернувшись, явно отпрянул от этого жеста. Опустив глаза, Кощей замечает Ивана, коротко приподнимая брови. «Конечно, не хочет, чтобы я грел уши», — в ответ на это он кивает волхву, а после, переводит взгляд на незнакомого мужчину, и, одарив того дежурной улыбкой, уходит. Спустя еще несколько часов Иван, устав от общения, проскальзывает в терем, проходя в покои, выделенные гостям из капища. Но отдохнуть долго не удается — на порог является Кощей. — Ты ведь можешь принять любой образ? — деловито уточняет он, — Видел сегодня рядом с князем девушку, Анастасию? — Да, но я не то чтобы хорошо запомнил ее лицо, — честно признается ведьмак. — Держи, — в ответ на это Кощей протягивает ему сверток, в котором обнаруживается платье и гребень. «О, интересно как», — не без удивления Иван подхватывает в руки вещи, снимая с гребня волосы, — «Так конечно легче». Чтобы принять чей-то конкретный облик, ему нужно было либо неплохо знать человека, или по крайней мере, часто видеть — сейчас он мог бы при определенных усилиях предстать перед волхвом в образе почти всех жителей капища. Но можно было использовать волосы человека, или иной кусок плоти. — Изобрази ее — она одна из фавориток князя, будет прислуживать за вечерней трапезой. «Интересно, что он сделал с ней самой», — думает Иван, бросает на волхва выразительный взгляд, который, впрочем, тот игнорирует. — Нужно соблазнить только Владимира? Или еще кого-то? — вздыхает Иван уже девичьим тоном, заправляла прядь русых волос за ухо. — Просто послушай, о чем он говорит с князем Мстиславом, — коротко хмурится Кощей, — Этого достаточно. — Правда? — приподняв бровь, уточняет юноша в теле девы. «Не первый и не последний, кто подкладывает меня в чью-то постель», — мысленно добавляет он, и, хотя эта ремарка остается неозвученной, волхв словно бы считывает ее по взгляду, и от того по мужскому лицу пробегает тень досады. — Да, — твердо произносит волхв, всматриваясь в стоящую напротив девушку: «Он, стало быть, полагает, что я совсем ни с чем не буду считаться и могу использовать его так». — Думал, ты достаточно хорошо умеешь копаться в чужих головах и снах, чтобы узнавать все напрямую, — с легкой усмешкой произносит он. — Да. Но важно не только то, что человек собирается делать по-настоящему, но и то, что произносит в кругах тех, перед кем не хочет терять лицо. «Конечно, там будет и он…но на нее он не взглянет, наверняка ухватит какого-нибудь из молодых служек», — размышляет Кощей, постукивая кончиками пальцев по поверхности стола. Прошло много лет, но вкусы его бывшего полюбовника едва ли потерпели значительные изменения. Следуя плану, мнимая любовница Владимира, быстро сориентировавшись, прибывает в нужную трапезную. В ней лишь два князя, и стол меж ними накрыт богатый, но только на две персоны — а значит беседа приватная, не предполагающая чужих ушей кроме тех, которых совсем не воспринимали всерьез. Вечер течет своим чередом, и, опустившись подле мужчины, девушка внимательно вслушивается в разговор, что сначала идет о грядущей зиме и сетованиях на нежелающих платить дань, потом об людях, чьи имена Кощей не называл. Но в конце концов ведьмак слышит то, что заставляет его навострить уши, — Вроде как, ты намеревался разорвать это соглашение, — роняет пожилой князь, — раз уж пес строптивится и не хочет платить за земли, на которых живет. — Да, собирался, — кивает князь, — Но Богам не по нраву нарушение клятв. — Думаю, не гнева Богов ты боишься, Владимир, — усмехается Мстислав, — А недовольства Кощея Бессмертного. Хозяин терема не удерживается от досадливого цыка. — Вы, князь, собираетесь и брак заключить в скором времени? — Да, — спустя паузу кивает он, ощущая прилив досады — ушлый верховный, как всегда, знал больше, чем хотелось бы. — За дочь Горомысла? — уточняет тот, только упрочив худшие подозрения. — Да, — вторит Владимир, уже предчувствуя, куда пойдет разговор. — Не уверен, что Боги благословят этот союз, — протягивает Кощей, приподнимая брови в выразительном жесте. — Почему бы им его не благословить? — уточняет Владимир, ощущая себя мышью, которую спокойно мурчащий кот загоняет в угол. Без благословения волхвов Горомысл свою дочь ему не отдаст — это его третий брак, а девица молода, в таком союзе может быть много сложностей, да и сам князь, с чьими силами он так хотел побрататься, был набожен. — Боги не любят нарушающих клятв. И проливающих ненужную кровь, что рождается в лишней распре. Повисает молчаливая, напряженная пауза. — Но я могу воззвать к их милости, — спокойно продолжает Кощей, внимательно наблюдая за скривившимся лицом собеседника, — Особенно, если не придется замаливать последствия неосторожных решений. — Да, — кивает Владимир, — Я понимаю. Ему очень нужна была эта девица, а вместе с ней и ее богатое приданое. Поэтому с рискованными решениями Владимир действительно собирался повременить. Да и что в этом такого? Передумал, всякое бывает! — Что? — с легким недовольством переспрашивает он, раздражаясь от слишком самодовольного вида собеседника. — Есть у него что-то, чем он тебя прижучил, верно? — Это мое решение, — хмурится Владимир, с выразительным стуком опуская свой бокал на стол. — Да-да, конечно, кто ж спорит, — и по смешку, что издал его собеседник, всем присутствующим в комнате становится понятно, что тут и спорить не нужно, — Забавно, — хмыкает Мстислав, вновь отпивая вино и переводя взгляд с лица собеседника вдаль, — помню его еще беззубым щенком, а сейчас палец в рот не клади — откусит по самое плечо. «Хм…», — на эту фразу Иван сразу обращает внимание, — «А это интересно», — и он косит взгляд на князя, рассматривая его пристальней. — Да…только вот, кажется, что тебе он тоже не благоволит, — огрызается Владимир, — хотя мог бы. — А я что, относил благодарность к добродетелям нашего верховного? — коротко оскаливается мужчина, которому эта ремарка явно не пришлась по вкусу, — Он быстро забыл все, чем мне обязан. Поджав губы, он переводит взгляд на юношу, что прислуживал им с вместе с фавориткой Владимира и как раз ставил на стол очередное блюдо с мясом. Тот, поймав взгляд князя, краснеет, бросая короткий взор из-под ресниц и заправляя смоляную прядь за ухо. — А как тебя звать? — протягивает Мстислав. — Борис, — отвечает юноша, поднимая на князя глаза. Владимир в тот момент удовлетворенно хмыкает, наклоняясь к уху любовницы. — Думаешь, понравился ему? — шепчет он. — Да, — кивает ему девица. — И хорошо, а то на него не напасешься, — еще тише вздыхает князь, оставляя на девичьей шее поцелуй, — А уедет недовольный гостеприимством, затаит обиду. «Мужчин предпочитает, значит», — подмечает Иван, подливая господам медовуху, — «Молодых». — Пока пусть поживут еще пару лет эти волки, а там видно будет, — уже громким голосом произносит Владимир, отмахиваясь притом рукой, — упырей действительно не видать, значит, не так уж зазря эти псы земли наши топчут. Дальше разговор утекает в уже мало интересующее ведьмака русло. — Настасьюшка, — в какой-то момент мужская рука оглаживает девичье бедро весьма выразительным жестом, — Не устала ли, краса моя? — Да, — она мягко улыбается, укладывая шею на плечо князя, — пойдем. Оставив гостя заканчивать трапезу по его усмотрению, они оказываются в княжеских покоях, и любовница быстро роняет мужчину на кровать, оставаясь сверху. Чужие руки бродят по чужому телу, сминая, забираясь под юбки — что назойливые мухи, раздражающие лишь самую малость. На самом деле Прекрасный или Прекрасная разделяли ложе со своими жертвами далеко не всегда — только когда находили партнера или партнершу достаточно привлекательными, а это был явно не тот случай. — Спи, — оторвавшись от губ мужчины, произносит она обволакивающей, лишающей волей патокой, — И пусть сны твои будут самыми сладкими грезами, которые ты даже не можешь себя представить. Девичьи руки быстро ложатся на виски, и Владимир погружается в морок, вполне сладострастный, чтобы удовлетворить его желания. Выйдя из покоев князя, дева идет по коридорам, останавливаясь напротив трапезной, в которой уже нет князя — и убирают ее без участия юноши, что прислуживал за вечерней трапезой. — Идите, — бросает девушка, отмахиваясь от слуг, что смотрят на нее с легким недоумением — полюбовница князя больно рано вышла из его светлицы, — потом приберетесь. «Все равно Кощей едва ли меня рано ждет», — хмыкает она, осматривая место, где сидел Мстислав, — «Поглядим, кто это знал его совсем другим и кому он всем обязан». Ведьмаку улыбается удача — находятся несколько длинных волос, в которых седина перемежается с былым рыжеватым отливом. Дальше Иван пока все еще в облике девы возвращается в отпущенную ему горницу — меньше, чем отписали самому Верховному, но тоже вполне приличную. Там как раз есть необходимое ему зеркало. Сначала он стягивает с себя платье, а после, облачившись в мужскую одежду, прокручивает меж пальцев волос. Теперь в комнате стоит пожилой князь, осталось лишь немного приукрасить картину. Подняв зеркало на уровень лица, ведьмак всматривается в мужской, покрытый морщинами лик, и чуть сощурившись, позволяет им разгладиться, а волосам на бороде и голове снова наполниться медным цветом. Спустя несколько минут зеркало отражает удовлетворяющий его образ — так мог выглядеть этот мужчина в расцвете лет. Теперь нужно было предстать с этим лицом перед верховным волхвом. Дело не хитрое — им щедро отвели отдельные покои, поэтому Иван просто дожидается, когда в соседней комнате наконец раздается шум, и, осторожно выскользнув в коридор, без стука заходит в дверь рядом. — Здравствуй, — произносит он спустя паузу. Кощей, вздрогнув, резко, порывисто оборачивается — и лиловые глаза распахиваются в обескураженном удивлении, он невольно пятится назад, неловко цепляясь за стол, чтобы не потерять равновесие. — Ясненько, — коротко резюмирует Иван, не сдерживая короткий смешок — едва ли ему в скором времени придется еще раз увидеть такого наполненного живыми эмоциями волхва. — И что это такое? — строго, стремясь сразу взять себя в руки произносит Кощей, быстро связывая одно с другим. Едва ли Мстислав мог волшебным образом помолодеть за этот вечер и явиться к нему в Ивановой одежде. Но сердце, предательски упавшее в пятки, все еще бьется слишком быстро — куда быстрее, чем ему бы хотелось при виде этого человека. «Какого лешего это пришло ему в голову?!», — со злостью мелькает в голове волхва. — А что, это лицо значит для тебя нечто особенное? — как ни в чем ни бывало улыбается Иван, и эти слова продолжают проистекать из его уст чужим голосом, — Из-за него княжеские сборища не любишь? «Вот же поганец!», — с нарастающим бурлением в крови думает Кощей, всматриваясь в черты Мстислава, что сейчас предстали перед ним как наяву, как тогда, когда князь только начинал свой путь. Это отдается в груди неприятным комком, поднимающим лишние, давно похороненные воспоминания и чаяния. Настоящий князь таких чувств не вызывал — может, как раз от того, что его лицо явственно напоминало об отделивших их от прошлого годах. — Ладно-ладно, не злись, — мощные, когда-то до боли знакомые руки расходятся в примирительном жесте, — Просто хотел проверить предположение, — и следующая фраза повисает в воздухе уже звонким юношеским тембром, — Ты взял с меня клятву, что оплетает по ногам и рукам, ты знаешь обо мне все, тогда как я — почти ничего. Кощей, к тому моменту уже окончательно взявший себя в руки, пытается мысленно оценить масштаб бедствия. Нет, едва ли Иван за то недолгое время, что провел в компании князей, мог достоверно узнать что-то в подробностях. Или мог? «А того ли князя он соблазнял?!», — мелькает в его голове, но лицо едва ли выдает волнения или тревогу. Чем сильнее он покажет свое раздражение или недовольство, тем больше поводов даст ведьмаку думать, что у этих чувств есть основания. — Ты получил взамен свою гарантию, — холодно произносит он. — Что не гарантирует, что в итоге Яга или Змей не спустят с меня шкуру, когда я провалю их поручение. Или, что Яга не выведает мое настоящее предательство и не устроит мне пытки, в которых молишь о смерти. Сейчас все что у меня есть — твоя защита, а ты скрываешь все ото всех, и я бы просто хотел лучше понимать, что ты за человек такой, — спокойно произносит Иван в ответ, и это спокойствие только сильнее злит его собеседника. — И что, теперь понимаешь? — откровенно огрызается Кощей. — Да. — И что же? — вопреки холодному указу разума свернуть этот разговор, волхв зачем-то продолжает уточнять, и от того раздражение внутри только множится — во многом, на самого себя и свою реакцию. «Он злится», — резюмирует Иван, юрким движением облизывая губы. Но в памяти еще живы задевшие его подозрения, да и вообще, Кощей обращался с ним так, что Ивану волей-неволей хотелось хотя бы отчасти показать, что в нем есть не только смазливое лицо и темный дар соблазнять и искушать, пусть теперь он и мальчик на побегушках у верховного. — Я почти точно могу предположить, что когда-то этот мужчина имел для тебя значение, — ровным тоном начинает Иван, — А сам князь сказал, что ты вообще ему всем обязан, и что помнит тебя еще беззубым — из чего могу сделать вывод, что вы не только знакомы, но и скорее всего…ммм…имели какого-то рода отношения, — произнося это, он внимательно наблюдает за Кощеем, что стремится не выражать никаких эмоций, — А еще ты был готов в лепешку расшибиться, но не позволить мне увидеть свои сердечные закрома. Быть может, конечно, это был и не он, а кто-то после… Но твое выражение при виде его лица было слишком красноречиво. «А еще учитывая твои шрамы… В капище я не видел ни одного хлыста, так может, это случилось с тобой до? И как-то связано с ним? Мальчиков забирают в служение рано, но помню, Плаша как-то обронила что он вошел во служение позже остальных… Так что, все вполне себе сходится», — мысленно добавляет Иван, всматриваясь в замершие черты лица, под которыми отчетливо скрывалось раздражение — так под весенней кромкой льда, что вот-вот лопнет, скрывается бурная река. — Так кто кому разбил сердечко? — почти игриво добавляет он, приподняв брови. Ответом, разумеется, Кощей его не удостаивает, молча обходит, двигаясь к выходу из комнаты, благо, что дверью не хлопает, видимо, полагая это выше своего достоинства. — Что, уже пожалел, что потащил меня за собой? — и от финальной колкости Иван тоже не удерживается, бросая ее вслед удаляющемуся волхву. «Хах! Да не так уж они и отличаются! Прекрасная- Прекрасный, ведьма- ведьмак! Все одно!», — тот быстро следует по коридорам терема, коротко кивая попадающейся на глаза челяди, — «Он просто держит свой яд при себе — редко, но метко!». Услышав это здравствуй, Кощей ощутил себя до боли странно, словно ушат холодной воды вылили. Увидев это лицо, знакомый прищур карих глаз и лукавую полуулыбку, он на долю мгновения вновь почувствовал себя не степенным, умудренным опытом верховным волхвом, а тем самым мальчишкой, смотрящим на всякого снизу-вверх. Иван в очередной раз обвел его вокруг пальца — он недооценил способность ведьмака всматриваться в людские чувства, считывать их хитросплетения по тончайшим полунамекам. Кощею хотелось думать, что ни подтвердив, ни опровергнув предположение юноши, он повел себя лучшим из возможных способов, да что-то подсказывало, что Иван прочитал правду в его первом взгляде на лицо внезапно помолодевшего князя. «Стоит показать хоть кусочек живого места — и в него сразу прилетит», — хмыкает он, заворачивая за угол и останавливаясь у окна, — «Я недооценил его… Что смог увидеть на том балконе? Или услышать в их беседе? Ничего, и все ж таки… Зацепился за пару слов, разыграл секундное представление и заставил меня ощущать себя дураком». Распахнув ставни, Кощей глубоко вдыхает и выдыхает. «И вообще, ненавижу все это!», — он прикусывает губу, на мгновение закрывая глаза, — «Этих князей, все их просьбы, все это просто ходит по кругу! Одним то, другим это!» Облокотившись виском на ставни, Кощей стремится унять бурю поднявшихся чувств. «Ладно», — спустя несколько минут он закрывает окно, вновь замыкая себя в привычный образ непоколебимого ничем верховного волхва, — «Не так уж и долго осталось терпеть» — Что-нибудь по сути сказать можешь? — спокойно спрашивает он после, вернувшись в отведенные им светлицы. — Они обсуждали сбор дани, дележки земель. О волколаках почти не говорили, Владимир недоволен, но подчиняется твоей воле, Мстиславу промямлил, что поглядит еще пару лет, как будут идти дела. — Ясно, — сухо произносит в ответ Кощей. «Не стоит его злить», — напоминает себе Иван, не без подавленного тяжелого вздоха, — «Я и так весьма далек от какого-никакого расположения». Впрочем, о разыгранном представлении он скорее не жалеет — выцарапанные счастливой случайностью крохи знания о верховном дали ему хорошую почву для размышлений. Любить Кощей мог, и это чувство определенно знал, но, видимо, оно либо стоило ему немалой цены, либо знатно разочаровало. А быть может, и просто наскучило, но то вряд ли, так не смотрят на лица людей, которых когда-то оставили по своей воле с уже охладевшим сердцем. На следующее утро они покидают двор князя Владимира, забирая причитающиеся капищу дары. Дорога обратно протекает в уже привычном им обоим, но ставшем более напряженным молчании. — Прости, я не думал, что тебе это настолько не понравится, — взвесив все за и против, все же произносит Иван. — Зачем ты извиняешься? — нахмурившись, Кощей едва поворачивает голову в его сторону: «Будто бы действительно сожалеешь…Хах!». — Потому что ты, очевидно, недоволен, — спокойно произносит Иван, — Если бы я знал, что это слишком, то не делал бы так. «Это не слишком, он для меня давно ничего не значит», — хочется сказать Кощею, но это будет звучать откровенно глупо и только подтверждать самые изощрённые догадки юноши. — Я ненавижу лживые извинения, — цедит сквозь зубы волхв. — А ты считаешь их лживыми? — приподнимает бровь юноша. — А ты считаешь их искренними? — не выдержав, Кощей натягивает поводья, останавливая свою лошадь и разворачиваясь к Ивану, — Сам же сказал, что хотел больше узнать обо мне, так что пытаешься сдать назад? — Я не жалею, что узнал нечто о тебе — кстати, не до конца понятно, что именно, — он, шумно выдохнув, стремится придать голосу мягкость, — Я ведь не знал, как именно ты отреагируешь, не собирался причинять тебе намеренный дискомфорт. «Ой ли! Кто кому разбил сердечко?», — мысленно передразнивает волхв, — «Смешно!». Сейчас он считал произошедшее своей ошибкой — просто плохо просчитанным вариантом, неоправданным риском. Ведь в итоге Иван не принес ему ничего нового, а сам узнал лишнего — так чья в том вина, сам же отправил его на этот ужин. — Эта ситуация не требует подробных обсуждений или извинений с твоей стороны, — в конце концов произносит Кощей, толчками в бока понукая лошадь начать остановленное было движение. «Кажется, это не так», — со вздохом подмечает Иван, которому ничего не остается делать, как молча последовать за мужчиной — очевидно, что почти любая его реплика либо разожжет недовольство еще сильнее, либо будет сведена на нет, умножая напряжение и неловкость. Юноша уже предвкушает последующие дни этого путешествия, но вечером привычное течение событий меняется. Кощей, до того спокойно сидевший у костра, сначала повернув голову в сторону леса, внимательно всматривается в чащу, а после поднимается на ноги. — Что? Что-то не так? — уточняет Иван, замечая некое напряжение в виде и жестах волхва. — Измени лицо, — тихо произносит волхв. — На чье? — решаясь не задаваться неуместными зачем и почему, Иван сразу кладет руку на кулон. — На любое малоприметное, — быстро добавляет Кощей, оборачиваясь к нему, — юношеское или мужское. Еще несколько минут Иван не вполне понимает, что происходит — пока наконец сам не замечает несколько пар желтых точек, выглядывающих из темноты. Огоньки приближаются, выступая из тьмы тремя волками, и, торопливо оглядевшись, юноша видит за своей спиной еще нескольких. Они окружены. «Их много, но не столь страшно — можно попробовать очаровать парочку или всех хопом и стравить друг на друга», — думает он, кося взгляд на волхва. Но ведь не даром Кощей попросил его скрыть свой лик — явно не хотел показать, кто именно его сопровождает. «Он силен давлением на разум и ясновидением, но что толку, когда напротив гурьба клыков и когтей?», — размышляет Иван, и эти размышления его не утешают — едва ли в открытой драке Кощея можно считать сильным противником, только если рассчитывать на его способность навести морок. Волколаки тем временем смыкают кольцо еще плотнее. — Поглядите-ка, — рычит один из них, выступая вперед, — Кто забрел в лес. — И вам доброго вечера, — спокойно отвечает Кощей.