***
В этот раз она почти не спала. Бесконтрольное рыдание закончилось слабой икотой и возможностью с запинанием произносить слова. Выдавив из себя всё, что было за несколько часов, её глаза сомкнулись. Это был беспокойный сон, не было никаких картинок, просто ощущение надвигающейся угрозы. Но даже в таком состоянии она чувствовала себя немного лучше. Её лицо было покрасневшим, она точно знала, а веки опухшими, как всегда. Послышавшиеся мужские голоса заставили её резко встать с кровати, вытирая лицо, бесполезно стараясь привести себя в какой-то порядок. Через окошко были видны санитары, один из которых, как всегда, открывал противоположную камеру Мэдисон. До ушей дошёл звук открытой железной двери. Элисон частично видела женщину, когда её выводили. Судя по последующим действиям персонала, их строили перед тем, как сопроводить по привычному всем пути до столовой. Её дверь оставалась закрытой. Вытерев щёку тыльной стороной ладони в последний раз, она резко встала, бросаясь к двери. Насколько она могла судить, они были на пути к выходу из блока. Нет. Они не могли о ней забыть. Девушка через решётку окошка пыталась оглядеться, и это наградило её дежавю самого первого её нахождения здесь. Только на противоположной от неё стороне должна стоять Мэдисон, бросая едкие слова. Элисон толкнула дверь. Закрыто. Она не знала, чего ожидала. Её рука на автомате коснулась светлых волос, дойдя до макушки. Глаза продолжали опасливо смотреть в коридор. Это из-за Алана? Девушка спиной прижалась к стене, стук сердца отчётливо отдавался в ушах. Могло ли за его смертью последовать подобное? Она резко покачала головой, отбрасывая мысли в сторону. Не паниковать. Глубокие вдохи были прерваны звуками шагов и, скорее всего, они направлялись сюда. Она отступила подальше от выхода из палаты, ей оставалось лишь ждать. Шаги становились всё отчётливей. Никаких сомнений насчёт того, что всё же кто-то шёл, не осталось, когда появился санитар, готовящийся открыть дверь. Развернувшись лицом к стене, она слышала, как та открывается с тем же противным скрипом. Она на автомате повела плечами. Холодный металл коснулся запястий, а обе руки схватили за локоть и плечо, направляя тело к выходу. За ней пришёл не только он. В коридоре стоял охранник, скрестив руки на груди и смотря куда-то в сторону, пока не увидел пациентку. Мужчина мгновенно выпрямился, не отрывая ног от пола. Санитар, взяв её теперь только за один локоть и встав едва ли не в одну линию с ней справа, повёл девушку вперёд. Охранник последовал следом. Ей не хотелось подавать признаков паники, для неё всё становилось слишком подозрительным. Вчерашнее самоубийство не покидало её голову. Знакомый коридор за другим знакомым коридором сменяли друг друга, пока окончательно не стало понятно, что они идут в сторону медблока. Элисон немного успокоилась. Санитара сменил охранник, зайдя вместе с ней в привычное на протяжении нескольких дней помещение. Её встретил Бишоп, уже приготовив всё то, что требовалось. Но теперь на подносе было два шприца: один пустой, другой уже заполненный тем самым раствором, но уже большим по объему, чем в прошлые разы. Она не хотела протягивать ему руку, но был ли выбор? Это сделают и без её желания, мгновенно остановив. У присутствующего здесь охранника имелся пистолет и, вероятно, в случае чего, а именно побега, как минимум одна из пуль точно окажется в ней. И это только в лучшем случае. Элисон закатала рукав правой руку, протягивая конечность доктору. Бишоп взял пустой шприц и влажный тампон, простерилизовал нужную область и воткнул иглу, медленно потянув поршень в свою сторону. Цилиндр мгновенно был окрашен кровью. Девушка наблюдала за этим до последнего момента, пока мужчина не вернул иглу в колпачок, кладя шприц к другому, заполненному раствором. Согнув руку в локте, она наблюдала, как он взял второй, предлагая ей вытянуть уже левую руку. Это было несложно, мужчина даже немного помог ей. Раствор уже начал вместе с кровью в венах циркулировать по всему телу. Она не чувствовала никаких изменений. Это должно было быть хорошим знаком, но вряд ли бы они стали пичкать её этим, не ожидая результатов. Увеличение дозы было тому доказательством. Судя по часам на стене, завтрак был в самом процессе. Желудок издал слышимый звук, оповещая хозяина о том, что ей не мешало бы подкрепиться. Присутствующие тоже его слышали. Бишоп, не поворачиваясь к ней лицом, уже успев прибрать поднос, спокойно сообщил ей, что её отведут в столовую в ближайшие минуты. Они длились ужасно долго. Элисон успела лучше осмотреть медблок. Шкафчики, расположение камеры, как были поставлены койки, где находились некоторые медицинские принадлежности. Первый вопрос, что проник в её разум, был: «Нет ли здесь скальпеля?». Ей нужно отсюда выбираться, она была готова довериться Джокеру, пускай это звучало безумно, но другого выбора не было. В этот момент её окликнули, охранник даже по имени её не назвал, лишь кинул броское: «Эй», а затем просто жестом приказал подойти. Охранникам определённо было наплевать на пациентов до того момента, пока они не пытаются сбежать или убить кого-то. Взяв оба тампона в руки, повязав рукава комбинезона на поясе, чтобы тот не слетел, Элисон направилась к ожидающему мужчине, бросив их в мусорную корзину. Бишоп, как и всегда, был увлечён очередными бумагами. Прозвучавший в помещении звук защёлкнувшихся наручников также не привлёк его внимания. Что бы он ни делал в данный момент, мужчина был ужасно сосредоточен. Охранник вывел её из комнаты, толкнув в сторону двери, которую Элисон открыла с помощью плеча. Персонал определённо нуждался в улучшении своей квалификации. И немедленно. В одном из коридоров им навстречу шли несколько конвоиров, с осторожностью поглядывающие на Пингвина, который явно специально шёл медленнее остальных. На грубую подгонку в его сторону, он лишь ядовито ухмыльнулся, что-то бросив в ответ. Его странный английский акцент, произнесённым хриплым от множества сигар голосом, сейчас не был ей понятен. Один из его сопровождающих состроил выражение отвращения, переведя взгляд перед собой. Элисон не смотрела на него, она смотрела перед собой, на пол, наблюдая, как часто одна плитка сменяется другой. Мог ли Пингвин узнать её, как узнал Джокер? Нет, ни за что. Несмотря на тот факт, что он являлся одним из наиболее крупных боссов Готэма, он не был настолько внимателен, тем более их встреча была недолгой. Если только Джокер не намекал ему об этом в минуты скуки, которые бывали у него довольно часто. — Блондиночка. Элисон резко перевела взгляд на источник звука. Освальд ещё шире улыбнулся своей не самой привлекательной улыбкой, уставившись на неё. Он не мог узнать её. Его внимание к её персоне отдалось в сердце девушки не самым приятным ударом, волна напряжения прошлась по всему телу. Его маленькие синие глаза смотрели в её. Она не видела в них ярости, ненависти, они молча не кричали о том, что убьют её. В каком-то смысле это было хорошим знаком. Она проживёт в этой лечебнице немного дольше. — Разговоры запрещены, — напомнил охранник, шедший рядом с ним. — Да? — ехидно спросил Пингвин, громко хмыкая. — То же самое я скажу и тебе, когда снова будешь разговаривать по телефону в моём блоке, пока я обматываю простынёй твою шею, «пупсик», — мужчина едва дёрнулся от последних слов. Они разминулись. Девушка почувствовала себя немного спокойней. Они дошли до лестничного пролёта, спускаясь ниже. Перешагнув последнюю ступеньку, мужчина завёл её внутрь той же небольшой комнаты, быстро снимая наручники, не имея желания оставаться здесь, выполнив свою задачу. Девушка потёрла запястья, на которых виднелись следы от металла. Продолжая массировать кожу, она вошла внутрь столовой. Не было ничего удивительного в том, что столы были почти пустыми. Встав напротив пункта раздачи еды, она взяла свой поднос, заметив явно недовольную женщину по ту сторону решётки. Мышцы лица Элисон дёрнулись от попытки неловко поджать губы. В этот раз она села за другой стол, несмотря на то, что за привычным ей местом находилась Патриция, всё так же кормящая «ребёнка». Из всего происходящего здесь это было нормальным событием. Самым нормальным и не вызывающим отвращения. Первое, что оказалось в желудке Элисон, так это чай. Слабо тёплая жидкость помогла избавиться от наступившей жажды. Вторым оказалось остывшее пюре, которое уже затвердело. Её рука дёрнулась, когда она решила повернуть голову назад, где недавно сидел Алан. Зачем она нагнетает и прокручивает всё снова и снова в голове? «Так нельзя», — мелькнула у неё мысль. От этого никому не будет лучше. Все, кто находился в помещении, вели себя так, словно ничего не произошло, ничего не изменилось. Конечно, они не могли знать, их там не было, им не говорили об этом, да и зачем, они наверняка даже вообще не помнили его, не обращая на него внимания. Так почему же было так гадко и тошно? Аппетит пропал, девушка заставила себя есть через силу. Плохо пережёвывая пищу, она старалась глотать её большими кусками, порой едва не давясь. Стараясь отвлечься от гнетущих мыслей, она бросила краткий взгляд в сторону окон, наблюдая небольшой пейзаж по ту сторону. Шёл снег. Казалось, что он вообще не прекращается и вряд ли прекратится. Но в данный момент ей это нравилось. Схватив вилкой ещё раз пюре, она поднесла еду ко рту, на автомате устремив взгляд вперёд. На неё смотрела другая пара глаз. Не те, что были обычно. Мужчина был небольшого роста, это было очевидно, хоть он и сидел. Возможно, немного выше Пингвина. Его большой нос выделялся точно так же, как и длинные передние зубы, которые она заметила, когда губы мужчины дёрнулись, демонстрируя их. Неухоженные длинные волосы падали ему в глаза, но, видимо, ему это не мешало. В глазах неизвестного блеснуло какое-то нездоровое ликование, смешанное с радостью. Элисон продолжала держать вилку у своего полуоткрытого рта; что-то гипнотизировало её, заставляя смотреть в его глаза. Он резко встал, и девушка в ту же секунду пришла в себя, вернув пластик на поднос. Патрулирующие и стоящие охранники в помещении давали ей слабое успокоение. Она оглянулась вокруг, подмечая местоположение каждого персонала. Их обязанностью будет предотвратить любое агрессивное поведение, несущее опасность кому-либо. Если подоспеют вовремя. — Алиса! Резкий, едва высокий голос, как у какого-нибудь детского рассказчика, читающего ужасные истории на ночь, сопроводился тяжёлым звуком, когда его обладатель сел на противоположный стул. Элисон от неожиданности подпрыгнула, поворачивая голову в сторону мужчины, напряжённо наклоняясь назад. Вблизи он был похож на недоразвитого кондора, форма лица и взгляд не вызывали положительных эмоций. Хотя кто вообще здесь может их вызвать? Даже врачи не могли вызвать полное доверие. — Я так рад, так рад, что ты тоже здесь! Эти ужасные-преужасные врачи пытались уверить меня в том, что тебя нет! — мужчина даже подпрыгнул от волнения, улыбаясь, смотря на неё. — Я не позволю этим мерзким, гнусным докторам вновь нас разлучить! В этот момент Элисон расхотелось есть окончательно. Она слышала о человеке напротив себя. Газеты-то она читала. Как и смотрела новости. Безумный Шляпник, использующий контроль сознания и даже различные психотропные вещества. И кто знает, что он делал со своими предыдущими жертвами. — Ох, чего же ты молчишь, Алиса! Мы о стольком должны поговорить! О-о-о-ох, о стольком поговорить, за чаем! Без него никак! — его глаза остановились на пластиковом стакане, в котором жидкость давно уже остыла. — Кощунство! Так нельзя! Нет-нет-нет! Всё совершенно шиворот-навыворот! — когда Тетч только молчал, он пугал меньше. Сейчас же он напоминал буйного пациента с каким-нибудь обсессивно-компульсивным расстройством, заметивший, что что-то не так лежит. — Это всё она! Она! Вероятно, она знает, что ты здесь! Мы должны тебя спрятать!.. — Тетч, твоё время терапии, — вовремя подошедший санитар взял его за одно плечо, подталкивая того встать на ноги. Это было как нельзя кстати. Элисон могла предположить, что он мог перелезть через стол, даже встав на еду, чтобы добраться до неё ближе. — Нет-нет! У меня совершенно нет времени на эту глупость! Я выбился из графика, мне нужно помочь Алисе спрятаться. — Обговоришь это со своим врачом, — крупный санитар в одно движение поставил упирающегося мужчину на ноги, направляя его к выходу. Это не конец. Определённо не конец. Они ещё встретятся, и если это так, то пусть хотя бы снова среди санитаров и охранников. Аппетит пропал. Еда так и осталась почти нетронутой на подносе. Элисон чувствовала себя изнеможённой. Даже для того, что снова выплеснуть свои эмоции.***
Хоффман не мог не обмолвиться словом про вчерашнее. Он видел у своей пациентки переживания и негативные эмоции, вызванные самоубийством Алана. Он всегда считал, что будет лучше, если пациент выливает всё то, что лежит внутри него. Пускай даже это «всё» заденет лечащего врача в самом грубом выражении. Это его работа — слушать и помогать справиться с этим. Но Элисон молчала. Мужчина не мог заставить её говорить, лишь подтолкнуть к этому. Но это не получалось. Девушка намеренно уходила от ответа, смотря на что угодно, кроме него. Ему ничего не оставалось, кроме как перевести сессию на другую тему, что было немного успешней. В помещении всё равно больше присутствовала либо тишина, либо монолог врача с самим собой, редко прерываемый краткими фразами со стороны пациента. По крайней мере, Марк знал, что она его слушает. Это было хоть что-то, но всё же требовалось большее, чем это. Каждый день, проведённый здесь, мало чем отличался друг от друга: завтрак, сессии, обед, прогулки, времяпровождение в комнате отдыха; нормальным пациентам позволяли находиться в спортзале, затем следовал ужин, а после него и время сна. Спустя пару дней после смерти Алана этот график для Элисон немного изменился. Теперь она сидела за столом одна в почти пустом помещении, её продолжали всё так же приводить в медблок после того, как её блок опустеет. Встречи с Бишопом увеличились до двух в день, объём раствора в шприце менялся в большую сторону. Изгиб локтя уже превращался в то же самое, что и у Алана. Элисон знала, чего они хотели, вопрос оставался лишь в том, на что они пойдут дальше и насколько скоро это «дальше» произойдёт. Она чувствовала больше раздражение, чем страх, как тогда. Оставаясь в своих четырёх стенах, будучи одной, она могла от резко нахлынувшей ярости ударить стену, выбрасывая эмоции, не желая их больше ни секунду скрывать. Первый удар не принёс ничего, кроме боли, распространяющейся по костяшкам и до запястья, оставляя на месте продолжающееся ощущение от удара. После второго поверхность стены немного прогнулась внутрь, в этом месте первый слой краски посыпался на пол. Элисон мгновенно перестала делать то, что делала, осознавая, что произошло. Её взгляд метался между своим кулаком, стеной и полом. Она понимала, что это значит. Подозрения подтвердились; здесь всё и закончится. Не думая, Элисон метнулась к двери, гадая, сможет ли её выбить. Потом остановилась. Этого было мало. Слишком мало. Разве так должно быть? Прошлого газа хватало на месяцы, а сейчас впрыскивать нечто в вены малоэффективно. Как далеко они зайдут? Избавятся ли они от неё, решив, что все их действия прошли впустую? Это так легко сделать, и никто не узнает, что с ней случилось. Но она позволит им продолжать. Другого выбора не было. По крайней мере, не сейчас. И когда появится должный эффект, она будет готова. Это был первоначальный план. Затем настал следующий день. От плана осталось только фраза. «Так не должно быть». Элисон стояла у той же самой стены. Костяшки болели сильнее, а место удара ничуть не изменилось. Даже после новых двух встреч с Бишопом, даже после инъекции — вчерашний результат оказался самым успешным за все те дни, что она здесь. И теперь даже мизерное последствие от внутривенных исчезло так же быстро, как и появилось. Прошёл день. Лишь один день. На смену постоянному страху пришло непонимание и раздражение почти ко всему, что окружало её. Но в этот раз оно не было столь ярким и не сопровождалось сильными негативными эмоциями. Даже сейчас, оказавшись в комнате отдыха позднее всех остальных, она чувствовала себя более спокойной, мысли не бродили хаотически в голове. Её приход первое время не был замечен, отчего проделанный путь от двери к свободному месту на одном из диванов прошёл нормально. Ей удалось даже посидеть в одиночестве какое-то время, пока она не почувствовала, как сиденье слева от неё не продавилось, а чьё-то тело не приблизилось ближе к ней, положив свою руку на спинку дивана. Она медленно повернула голову и, даже не вздрогнув, встретилась с уже давно знакомыми зелёными глаза, внимательно начавшими рассматривать её лицо. — Так ты ещё жива, — наконец промолвил он, отталкиваясь назад, продолжая смотреть на неё уже целиком, — и всё ещё здесь. Я-то переживал, что тебя уже засунули в мешок и бросили куда-нибудь. Ну, или ты уже покинула стены прекрасного пансионата, — он развёл руками по обе от себя стороны, продолжая держать одну из них на спинке мебели, вытянув свои длинные пальцы. — Хотя это одно и то же. Итак, — он оперся левым локтем о своё колено, придавая своему лицу чересчур серьёзный вид, — где ты была? — Элисон была готова ответить ему, но он тут же продолжил. — А, нет. Дай угадаю. Изоляция? Немного другие стены, кровать, смирительная рубашка на теле и прекрасная смесь транквилизаторов в крови? — он замолчал, выжидающе уставившись на неё. Она вновь открыла рот. — Нет, нет. Слишком просто. Да и ты не выглядишь словно наркоманка, слезающая с лекарств. Хм-м-м, — задумчиво произнёс он, устремив взгляд вперёд и немного прищурив глаза. Он даже на мгновение замолчал, не обращая внимания на девушку рядом с собой. Её это уже начало раздражать. Его поведение всегда вызывало если не раздражение, то мгновенный шок и ужас для многих. — Сдвинутый режим дня. — Подвальные помещения. Они произнесли это одновременно. Джокер быстро повернул голову в её сторону, едва сузив глаза. Мужчина вновь осмотрел её, странно опустив голову вниз, совершив ею полукруг, в сторону её обуви. Он причмокнул и резко выпрямился. — Твоё пояснение лучше. — Подвальные помещения? — сразу подхватила она. — М-м-м, неважно, — отбросил он, вальяжно садясь на диван, положив руки по обе стороны от себя на спинку мебели. — Какие новости? — вопрос звучал так, словно они находились не в какой-то лечебнице для психически больных, а где-нибудь в парке, как старые знакомые. — Никаких… — Никаких?! — воскликнул мужчина, повернув голову на пару секунд в её сторону, прежде чем вернуться в прежнее положение, на этот раз ещё сильнее развалившись. — Никакой информации, никаких слухов, никаких событий, никакого оружия? — Элисон почувствовала, как его правая рука оказалась на её плече, поднимаясь ближе к шее. Затем к коже что-то приставили. И это был не палец. — Ты даже не старалась, правда? — она чувствовала, как что-то острое прошлось от уха и вниз по шее. Он всегда находил способ достать нечто запрещённое. Даже если его бросят в помещение без дверей и окон, он пробьёт собственный путь. — Алан умер. Джокер протяжно ахнул. — Не-е-е-ет, — его лицо приобрело удивление. — Так это о нём говорили? — он щёлкнул языком. — А я-то думал, какой идиот, схватив пистолет, не стал стрелять по персоналу. Даже стрельба навскидку достигает цели. А это? — он изобразил пальцами пистолет и приложил его к виску, изображая самоубийство и издав соответствующий звук. Его голова сначала качнулась немного назад, но затем опустилась на плечо девушки. — Хотя через его пустую башку могла пройти пуля и кого-нибудь задеть, но он загнал себя на пост охраны, — его смех больше походил на кудахтанье. Это было противно. Элисон отвернулась, сжимая ладони, борясь с огромным желанием сомкнуть их на его шее. Его кудахтанье перешло в хихиканье, затем он замолчал и выпрямился. — Джервис! Дружище! Как поживает мой Умпа-Лумпа? Трудишься на право страны Оз? Ну и как там Злая Королева? — Это Страна Чудес, Джокер, — прошипел в ответ знакомый голос. — О-о-о, верно! — он демонстративно хлопнул себя по лбу. — Постоянно забываю. И с чего я это всё время путаю? — он в вопросительном жесте поднял руку, внутренней стороной вверх, наклоняя ладонь тыльной стороной ближе к запястью, оттопырив два пальца. — И чем же я могу быть полезным тебе, Тетч? Найти кроличью нору? Покрасить розы в красный? Выпить с тобой чаю? — Алиса. Одного слова было достаточно, чтобы понять, чего он хочет. Элисон напряглась, сильнее поворачивая голову подальше от мужчин, сжимаясь. Джокер поджал губы, опустив уголки вниз так, что его рот напоминал контуром неровную радугу. Его рука, что держала нечто острое возле её шеи, опустилась ей на голову, барабаня по ней пальцами словно по столу. — И за кроликом она нырнула, — Джокер поднял руку с головы девушки и не слишком сильно вернул её на прежнее место. Элисон хмурилась, мало кому понравилось бы такое. Но лучше это, чем Тетч. — Какая уже по счёту? — Ты видишь других Алис, Джокер? — вопрос звучал довольно глупо, особенно когда он самолично виновен в том, что происходило с другими девушками. Джокер хмыкнул. — Я не вижу ни одной, Джервис. На самом деле я вообще не видел Алису ни разу. Тетч ахнул, что больше походило на театральный вздох: «Я знал, что ты работаешь на сторону, Клоун. Теперь ты открыто скрываешь её от меня! — воскликнул он, заставив окружающих их людей обратить на них внимание. — Ты не хочешь, чтобы я спас её! Хочешь, чтобы её схватили и отвели к Красной Королеве!» — К Айви? — Джокер прыснул. — Зачем ей она? Она даже не похожа на перекати-поле. С нынешней-то гигиеной, — он коснулся своих волос. — К тому же, — он схватил Элисон за шею, заставляя в рывке наклониться вперёд так, что её лицо было напротив собственных колен. Другая рука снова легла на волосы, проредив пальцами ряд. — Разве ты не видишь? Это не настоящий цвет! — О, я знаю, что ты пытаешься сделать! Мерзкий, отвратительный, гнилой пройдоха! — Хорошо. Я сдаюсь, — Джокер отпустил девушку, хлопая ладонями по коленям. — Знаешь, ты прав. Можешь оставить её себе, — мужчина поднялся с места, встав рядом с Джервисом и, став на одно колено, тем самым поравнявшись с ним немного ростом, он приобнял его. — Главное убедись, что в этот раз Алиса проживёт подольше. Здесь не так много вариантов. Затем он ушёл. Его плечи дрожали, словно от смеха, пока он уходил в своей типичной шальной походке. Элисон не могла в это поверить. Он просто оставил её. С ним! Конечно, ожидать какой-либо защиты от такого… человека глупо, но она надеялась хоть на малейшую помощь в избавлении от Безумного Шляпника. Невероятно. Джервис после ухода Джокера мгновенно занял место вместо него. Его глаза горели восторгом, как у человека, видящего что-то совершенно невероятное. Помешанный на истории Льюиса Кэрролла, он стремился к общению с девушкой из книги, похожей на Алису, но никак не отыгрывал того самого Безумного Шляпника из оригинала. От него осталось только название. Будь это встреча при других обстоятельствах, вся надежда была бы на Бэтмена. Здесь, сидя в комнате отдыха Аркхема, в окружении санитаров и охраны было относительно безопасно. Элисон не боялась его, но ей было неприятно сидеть рядом с ним. Она едва хмыкнула, осознав, что такое не ощущала с Джокером. Там было нечто другое. — О, я так рад, что ты всё ещё здесь! Противный клоун всегда пытался обманывать и забирать то, что не принадлежит ему. Нельзя никому верить, помнишь? Кроме старых друзей! Она молчала. Ей нечего было ответить. Джервис подсел ещё ближе, разглядывая её, не прекращая радоваться. Она могла ударить его, даже без той силы. Сжать кулак и размахнуться, ударив по этому неприятному лицу, чтобы больше не слышать противный, возбуждённый, едва высокий голос. Но последствия могут быть ещё хуже. Она сможет справиться. В любом случае, его уберут от неё, если он решит сделать нечто отвратительное; она сможет оттолкнуть его и позвать охрану. — Чего же ты молчишь? — он протяжно ахнул, понижая голос, наклоняясь к ней. — Эти гнусные врачеватели не могут так взять и подавить личность. Тебе совершенно не идёт комбинезон, и он оранжевый! Где то прекрасное платье, что идёт тебе? Твои волосы выглядят короче и более неопрятными, нужен ободок. Юной даме следует следить за собой. Что о тебе могут подумать? Нам нужно всё обсудить за чашкой чаю. Столько нужно обговорить! Время идёт, мы не можем… — Тетч, встать! — резко появившийся рядом охранник уставился на мужчину, держа руку на поясе. Джервис вздрогнул от неожиданности, смотря в ответ с неприязнью. — Кто прислал тебя? — Я сказал, встать! Стоявшие недалеко от него санитары угрожающе нависали над диваном, сверля пациента взглядом. Мужчина, вернувшись в реальность, неохотно встал на ноги, выпрямился и поправил верхнюю часть одежду, с отвращением глядя на персонал: «У меня нет времени на эти…» Он не договорил. Один из санитаров заставил его встать спиной к нему, лицом к охраннику, и вытянуть конечности. Мужчина сначала прошёлся по спине, груди, затем он проверил обе руки пациента, ощупывая рукава одежды. Опускаясь ниже, прощупал туловище, на какое-то мгновение замирая, прежде чем засунуть ладонь в один из карманов. Он вытащил заострённый предмет. Настала очередь второго санитара и охранника. Первый, находясь так же позади, мгновенно повалил Тетча на пол, заламывая руки. Элисон забралась с ногами на диван от неожиданности. Охранник, положив левое колено ему ниже шеи, застёгивал на запястья наручники. — Нет-нет-нет! — закричал Джервис в попытке освободиться. — Всё не так! Его рывком поставили вновь на ноги, беря под обе руки так, что он едва касался пола кончиками обуви, и в быстром порядке увели пациента прочь из комнаты отдыха под его собственные крики и возмущения. Девушка проводила всех троих взглядом до самой двери, едва заметив, как охранник только лишь вернулся к своим обязанностям в помещении, не последовав за своими коллегами. Элисон уткнулась носом между большим и указательным пальцами правой руки, хватая ими себя за скулы, прижимая к себе колени другой рукой. Она услышала кряхтящий смех, доносящийся откуда-то впереди. Девушка перевела взгляд правей, смотря вперёд, разглядывая повёрнутые известные лица в сторону Тетча. Смех принадлежал Пингвину. Другие, сидящие в той же части комнаты у телевизора, тоже наблюдали за этим зрелищем, но их было слышно меньше. — Я могу раздобыть другую, — прошептали ей на ухо. Она вздрогнула, не почувствовав, как кто-то сел рядом. Она могла поклясться, что он лёг на спинку дивана. Его рука вновь оказалась возле её уха, едва задевая пальцами мочку. — Но что насчёт тебя? Тебе лучше что-нибудь придумать, — Джокер приблизился к ней так, что находился прямо позади неё. Элисон чувствовала тёплое дыхание на затылке. Было такое ощущение, что он улыбался. — Время идёт. Тик-Так, — слова звучали слишком тихо. Они были предназначены только ей. — Тик-Так.***
Насколько можно судить, сегодня было двадцать девятое или тридцатое декабря. Она не могла точно сказать. Дни сменялись слишком часто, слишком много чего происходило. Девушка уже даже не спала, просто смотрела в потолок, слушая чей-то храп из другой палаты. Перевернувшись к стене, Элисон рассматривала трещины, ведущие к самому вверху. Ей было уже всё равно, странная меланхолия накатывала на неё временами. Не хотелось ни есть, ни спать, ни существовать. Последние два дня проходили более понуро, чем обычно. Её так же выпускали из палаты позже остальных, через такие же одинаковые промежутки времени — совершенно другой распорядок дня. Даже сейчас, пролежав до самого утра, слыша, как соседок собирают в линию, она не двигалась на кровати. Не было нужды. Только лишь после предупреждающего голоса санитара она вставала и останавливалась напротив стены. В этот раз лоб соприкоснулся с холодной поверхностью, причиняя приятные ощущения, пока металл не щёлкнул на запястьях. После очередной встречи с Бишопом, который зашёл только после них, опоздав минут на пять, тем самым сдвигая и так неправильный график дня, в столовой теперь находилось ещё меньше пациентов. Она не видела Джервиса с того момента, как его увели. Изолятор, вероятно. А на какое время — это уже вопрос к его лечащему врачу. Элисон не оглядывалась, решив полностью сосредоточиться перед собой. Завтрак прошёл спокойно; она пересилила себя, медленно, но всё-таки подчищая поднос. Даже когда она осталась совершенно одной, не считая персонала, она спокойно продолжала делать то, что делала. За то время, проведённое здесь, она точно выучила путь к тому самому кабинету, где всегда была сессия с Хоффманом. Даже без сопровождения девушка с лёгкостью могла бы добраться туда самостоятельно. Но это вне правил учреждения. Уже приближаясь к заветному повороту, уже можно было слышать голос её лечащего врача, разговаривающего с кем-то на немного повышенных тонах. Элисон могла разобрать только отдельные фразы, но они ничего для неё не значили и не могли прояснить картину. Оказавшись в нужном коридоре, она увидела его напротив другого охранника, чьи руки были сложены на груди. — Я уже сказал, сэр, почему именно так. — Нет, ты не назвал ни одной причины, лишь общие формулировки, — Марк звучал раздражённо, держа в руке папку, которой указал на собеседника. — Это и есть причины… сэр, — охранник сдерживал себя, отступая немного назад. Заметив приближающийся нужный конвой, он сделал шаг в их сторону и, поравнявшись с Хоффманом, сцепил руки за спиной. — Вынужден взять данного пациента под своё наблюдение. Распоряжение сверху. Марк не удосужился развернуться, продолжая так и стоять спиной ко всем, осматривая всё, что было впереди. Его ладонь коснулась двери кабинета, пока другая, с папкой, покоилась тыльной стороной на бедре. Тот, что сопровождал Элисон, мельком бросил взгляд на доктора, после чего подошёл к своему коллеге, передавая свои обязанности. Второй охранник, не теряя ни минуты, повёл девушку дальше по коридору. Хоффман, заметив её фигуру, мгновенно выпрямился. — Я узнаю, в чём именно дело, Элисон, — она повернула голову на его голос, продолжая шагать вперёд, не имея возможности остановиться. — Завтра будет точный ответ, — мужчина остался там, наблюдая, как его пациентку уводят. Он раздосадовано выдохнул, кладя папку под мышку и возвращаясь в свой офис. Ему нужно подумать. Элисон не объяснили, куда её вели. По реакции её врача это не должно быть чем-то плохим. Или нарушало правила лечебницы. Это «что-то» оказалось в другой части лечебницы, потребовалось ещё несколько дополнительных минут, чтобы добраться туда. Нынешний коридор не отличался от предыдущих, правда, освещение здесь было лучше. Охранник молчал, временами посматривая на неё, убеждаясь, что всё под контролем. Возле одной двери стоял другой мужчина в точно такой же форме. Приблизившись к нему, её охранник кивнул, но они не обмолвились ни словом. Тот, что уже ожидал, стукнул один раз в дверь, после чего рывком открыл её, шагнув внутрь. — Сэр, пациент прибыл. — Хорошо. Впустите, — послышался чёткий мужской голос. Её завели в помещение, так же заставив встать напротив дальней стены. Она сразу же при входе повернула голову влево, туда, где находился стол. Сейчас, вместо привычного Хоффмана, за ним восседал совершенно другой мужчина, не считая очков, хоть и другой формы. У него совершенно отсутствовали волосы на голове. Вместо них у него были заметные, не слишком сильно кустистые брови, которые частично были спрятаны за толстой оправой круглых очков. Короткая густая борода, чей натуральный цвет коснулась заметная седина, без усов, полностью подчёркивала его челюсть, поднимаясь к вискам, оставляя щёки едва тронутыми. Мужчина сидел прямо, слегка опустив голову к бумагам, что лежали на столе. После звука расстёгнутых наручников и ощущения металла, покинувшего запястья, Элисон встала боком к столу, будучи неуверенной, что делать дальше. Конечно, как пациент, она должна сесть на противоположный стул. Но подобная смена декорации совершенно ей не нравилась. Доктор перевёл взгляд в её сторону, выпрямившись сильнее, положив одну руку на стол, второй же жестом указывая на стул. — Прошу, садитесь, — уголки его губ слабо дёрнулись вверх. Он говорил настолько спокойно, что это даже немного пугало. Звучало слишком правильно. Она бы не сказала, что у него был акцент, но то, как он говорил, не было похоже на то, что она слышала прежде. Приятный низкий тембр голоса вкрадчиво отдавался в ушах. На секунду девушка застыла, но в следующую уже встряхнула головой, возвращаясь к реальности. Она сделала неуверенный шаг вперёд, после чего уже подошла к свободному стулу, поёрзав на нём, прежде чем нормально сесть. — Как мы сегодня себя чувствуем? — Эм-м-м… Нормально, — прозвучал тот же самый ответ, что и всегда. На собеседнике напротив неё, поверх сероватой строгой рубашки с синим галстуком с зажимом, был наброшен медицинский белый халат. Он был полностью расстёгнут, частично скрывая прикрепленный бейджик у кармана, на котором виднелась только эмблема учреждения и некоторые окончания слов. Девушка могла поспорить, что этот человек находился в прекрасной физической форме; он не был похож телосложением на Хоффмана, наоборот, он был даже более стройным и с развитой мускулатурой, в отличие от него. Рядом с бумагами на столе лежало записывающее устройство, но мужчина не включил его, что бывало всегда, когда начиналась сессия. Её глаза поднялись выше, замечая включённую камеру позади него. — Надеюсь, последняя встреча с Джервисом не принесла сильных неудобств? — он сложил руки в замок на столе, почти незаметно наклоняясь вперёд. Она поначалу опешила, но осознала, что всё происходящее в лечебнице мгновенно сообщается докторам и главному руководству: «Нет. Он… просто надоедливый», — ей было неловко, мужчина смотрел ей в прямо глаза. Хоть стекла очков отсвечивали из-за света, она могла чувствовать его взгляд на себе. Она тихо кашлянула, опуская глаза вниз, затем в сторону. — Что ж, — мужчина отклонился назад, скрипя пластиковым стулом. Элисон едва поморщилась. — Доктор Хоффман больше не будет вашим лечащим врачом. Я беру ваше дело себе. — Почему? — это на самом деле было интересно. Марк не говорил бы, что разберётся со всем этим, если бы знал, что его пациента отдают другому. — Он не справлялся со своими обязанностями. Нынешнее лечение не даёт никаких результатов, — каждое слово, срывающееся с его губ, было чётко произнесено, не замедляя или ускоряя саму речь. — Вы находитесь в лечебнице с двадцать четвёртого декабря. А сейчас… тридцатое, — мужчина держал в руке ручку, делая записи в документах. — Как могу видеть по его записям, он не прописывал вам никаких лекарств. — Нет, — ответ был тихим. — Не проявлялась никакая агрессия с преобладанием социопатических или асоциальных проявлений или резких и сильных перепадов эмоций? — Ч-что… — она покачала головой, — не-е-ет. Это… нет. — Никаких асоциальных проявлений? Неконтролируемого гнева? Дезориентации? — Н-не… — она тяжело выдохнула. — Я уже отвечала на подобные вопросы доктору Хоффману… — Доктора Хоффмана здесь нет. Я начинаю лечение с самого начала. Это звучало как грубый факт. Его голос немного повысился. Элисон сжала ладони; если бы вместо ногтей у неё было что-нибудь острое, то руки вместе коленями окрасились бы в красный цвет. Через сжатые зубы она сглотнула, спокойно выдыхая через нос. Человек по ту сторону стола вернулся к записям, глянув на часы на руке. — Вы нервничаете, мисс Тейлор? — её фамилия была выделена интонацией. Его губ коснулась слабая улыбка. — Нет, — процедила она, заставив выдавить из себя ответ. — Неужели? — она могла поклясться, что он насмехался над ней. — Что насчёт Джокера? — Что насчёт него? — девушка сдержала себя от проявления удивления. К чему он клонил? — Ваше появление в лечебнице Аркхем было вместе с ним. Элисон сжала вытянутые губы, качая головой: «И что это значит?» — Так вышло, что в тот день с ним были двое. Мужчина, — он выдержал паузу. — И женщина, — её разум лихорадочно переваривал информацию. Рано или поздно кто-то должен был сопоставить эти факты. О её присутствии была уведомлена полиция, Джокер не мог просто так молчать, по ней открыли огонь, могли мельком увидеть, несмотря на то, что лицо было скрыто. Поймавшие её люди на крыше — последние, кто видел её в том идиотском костюме. Услышав звук вращающейся на ребре монеты по столу, мысли об этом сразу пали на второй план. Монета. Серебряный доллар. Её губы дёрнулись. — Полиция до сих пор пытается найти их обоих, — металл, перестав крутиться, звучно лёг обожжённой стороной к потолку. — Если, конечно, смогут, то найдут только одного из них, — он снова взял монету, перекатывая её по пальцам. Элисон так же, как и он, наблюдала за движением его руки. Мужчина определённо знал правду. — Полагаю, мистер Дент будет рад, наконец, вернуть себе свою собственную монету после всех этих месяцев. Его нынешнее состояние оставляет желать лучшего. По крайней мере, — монета оказалась сжатой в его ладони, — он вышел живым после встречи с вами, — глаза мужчины взглянули в её, рука скользнула в карман. — Имя Джозеф Вимс что-нибудь говорит? — мужская рука снова взяла ручку, возвращаясь к бумагам. — Смерть от удушения. Чистая, но долгая работа, — казалось, он одобрял то, что говорил. Восхищался. Была слышна некая гордость. — Наркодилер, убийца, вовлекал в проституцию молодых девушек. С мистером Флойдом Ингремом и его людьми вышло грубее. Бармен умер в собственной крови от колото-резаных ранений от собственного ножа. Остальные в тяжёлом состоянии доставлены в медицинское учреждение. Малая часть живыми. А Пол и Эмма Гринвуд это уже работа Джокера, насколько могу судить, — её сердце билось с такой силой, что грозилось покинуть грудную клетку; руки вспотели, она едва могла их чувствовать. — Жаль. Из него получился бы неплохой врач. Но нам пока не нужен презентабельный второй доктор Уоррен. — Что?! Это вырвалось само. Девушка даже не думала, что это была она. Голос не похож на её собственный, он шёл откуда-то изнутри, слишком тихий, слишком хриплый, чужой. Сердце при упоминании фамилии пропустило сильный удар, волна осознания разом прошлась по всему телу. — Кто ты? Собеседник напротив взглянул на неё, один уголок его рта приподнялся вверх, прежде чем каждое произнесённое предложение отделить интонацией: «Как я уже и сказал. Ваш лечащий врач. Профессор Хьюго Стрейндж». — Это твоих рук дело? — ответ уже был ясен заранее. Мужчина просто наблюдал, откинувшись на спинку стула. — Алан говорил о тебе. — Его разум хоть и был слаб, но мы не добились нужного результата, — тон голоса был таким, словно он рассказывал о каком-то исследовании над животными. Её зубы вновь сжались, проявились желваки. — Его частые срывы и резкие перепады вкупе с медикаментами сделали его нестабильным, но он слушался, пока вы не поговорили с ним. — Я? Он стал таким из-за тебя! Его руки… — девушка замолчала, демонстративно хватая себя за изгиб локтя, сжимая то место, где теперь красовались следы от игл. — Он застрелил себя, потому что… — Потому что вы говорили с ним. — Что?! — с её губ сорвался нервный смешок. — Ты сделал его таким. Он даже на человека не был похож… — Ваша встреча подтолкнула его к этому. И Алан сорвался. — Нет-нет-нет, — Элисон покачала головой, сжимая ладони в кулаки, не в силах выслушивать этот бред. Но если… Нет. — Если он был нестабильным, зачем его вернули к остальным? — Многие пациенты, включая и тех, с кем вы общались здесь, находятся вместе с остальными. Алан не был асоциален. У него имелись определённые проблемы, убийство собственной девушки покачнуло его разум. Но он не нападал ни на кого в лечебнице. Кроме вас. — Он обвинял тебя во всём происходящем, — фраза прозвучала обвинением. Конечно, за всё это время не было произнесено ни чьё имя; Алан не смог назвать его, он был не в себе. Это лишь предположение, но оно могло быть верным после услышанного. — Разве? — голова Хьюго едва повернулась в сторону. — Но он застрелился после общения с вами. — В этом нет моей вины! — её голос содрогнулся. — Как и в том, чтобы привести Джокера прямо к Полу? Убить его жену не было в планах? Не предугадать, что он убьёт и его самого? — Элисон опустила голову, вспоминая тот день. Так не должно было случиться. — Вы слышали крики Эммы? Она молила о пощаде в свои последние минуты? Что чувствовал Пол, когда осознал, что её больше нет? — Замолчи, — слово было произнесено тихо. Элисон было всё равно, слышал ли он. Она чувствовала себя скверно, руки схватились за сиденье стула, тело ссутулилось. Дыхание стало отрывистым. — Замолчи. — Её смерть заставила его наброситься на Джокера? Почему вы не предотвратили это? Вам нравится смотреть, как умирают, — девушка покачивая опустила голову, сильно сомкнув веки. Голос Стрейнджа давил в уши. — Нравится наблюдать за покидающей жизнью жертвы, ощущать на руках чужую кровь, наслаждаться процессом… — Нет. — … видеть беспомощность, чувствовать превосходство, свою силу. Аркхем как раз такое место, чтобы оградить жителей Готэма от сумасшедших убийц, не имеющих ничего общего с моралью, — Элисон подняла голову. — Таких, как вы. Это была последняя капля. Она бросилась вперёд, отдалённо слыша, как собственный стул перевернулся, залезая на стол и хватая мужчину за халат и рубашку. От рывка он, вместе с пластиком, который надломился в тот же момент под ним, наклонил голову вперёд, чтобы не встретиться затылком с кафелем, выставив одну руку в сторону в полёте, готовясь смягчить своё падение, пока вторая придерживала Элисон за плечо. Как только раздался характерный звук, её правый кулак был мгновенно заведён назад, с силой нанося удары по лицу мужчины, не целясь во что-то конкретное. Стрейндж, в свою очередь, после первых пропущенных ударов, закрыл руками голову, снижая силу продолжающихся атак до того момента, пока не почувствовал на шее давление. Ощутить нехватку воздуха и онемение ему не пришлось, поскольку открывшаяся дверь впустила охранников, один из которых тут же использовал на взбунтовавшем пациенте тазер, повалив дёргающего нападавшего на бок, рядом с ним. Элисон чувствовала сокращение собственных мышц и электричество, прошедшее по всему телу. Оно больше не слушалось. Охранник перевернул её на живот, заламывая руки. Прозвучали стандартные щелчки. — Сэр?.. — Не стоит, — Хьюго провёл по разбитой губе, рассматривая кровь на большом пальце. Её вкус уже чувствовался во рту. — Отведите пациента в блок «D». Остальные распоряжения появятся позже, — как-то непривычно смотря на окружающее сквозь очки, мужчина снял их, заметив, что одна из линз разбита. Он не был удивлён произошедшим, наоборот, это и ожидалось. Теперь в рукаве стало на один козырь больше.