Роза пустыни. Том 3. "Книга пламени"

Следующий день у Кая шёл как обычно. Правда, без верховой прогулки, но зато была полноценная тренировка с Гифаром и его воинами. На обед Кай был приглашён к столу Шейха, где тот не отводил от него своих глаз, полыхающих в глубине огнём страсти. Кай это видел и теперь уже знал, что выражает этот взгляд, обращённый на него. Есть ему вообще не хотелось, но, чтобы не привлекать к себе повышенного внимания, он немного поел и спросил разрешения пойти в библиотеку. Там он попытался сосредоточиться на тексте. Это было жизнеописание великого японского военачальника Такеда Кацуории, годы жизни которого составляли тысяча пятьсот сорок шестой – тысяча пятьсот восемьдесят второй. Кай понимал, что строчки плывут перед глазами, иероглифы скачут, смысл их ускользает, но ценой огромных усилий он заставил себя читать и даже стал осознавать суть написанного. Его увлекло описание времени Смуты при Отатэ и о том, что Такеда предал своих союзников из клана Ходзе и принял сторону Уэсуги Кагекацу. Кай захлопнул книжку, понимая, что устал себя обманывать тем, что его сейчас волнуют проблемы Кацуори. Он откинулся на спинку кресла, зная, что приближается вечер, и Аршад явно не поменял своих планов на него. И если в прошлый вечер всё обошлось лишь поцелуем, то надеяться на такой же исход этого вечера глупо. Аршад, конечно, сдерживается, и его забавляет эта игра с ним, как кошки с мышкой, но Кай знал, что когда человеку тридцать, оставаться на уровне букетно-конфетного периода он не будет. Что тогда ему делать? В голову лезли стандартные сюжеты из кино и книг о поведения девиц в такой ситуации: «Отравиться – непонятно чем и потом, если с дозой не рассчитать, всё это выльется в блевантос и понос», – Кай поморщился, представив, как ему промывают желудок. «Сброситься с башни замка, – можно, конечно, попытаться куда-нибудь залезть и оттуда упасть на кусты роз», – шипы в жопе его не очень привлекали. «Порезать себе лицо – это как нужно нажраться, чтобы самого себя резать? Театрально проткнуть грудь кинжалом! – ну, я-то медик, пожалуй, это будет тяжело сделать, зная последствия от таких травм. Так, что там ещё? Утопиться, повеситься… Хватит! Стоп! Я боевой офицер, а веду себя, как истеричная барышня. Такой бред в голову лезет...» Кай нашёл заныченные от Максуда сигареты и закурил, зная, что ничего разумного в этой неразумной ситуации он так и не придумал. За ним пришёл Максуд, который забрал догорающий бычок из его руки, затушил и повёл за собой, держа за руку, как ребёнка. «Начать сопротивляться, не дать себя нарядить, накрасить, причесать… Стоп! Это всё подходит только девушкам!» Кай вздохнул, видя, что приближается час икс, а решения он так никакого и не принял. Когда его во вчерашнем наряде, который он для себя мысленно назвал "для еб*и", привели в ночные покои, он в растерянности остановился посредине. Максуд вышел и через минуту вернулся. Мягко взял Кая за руку, подвёл к столу с фруктами, сладостями и напитками. – Аршад немного задерживается, – не скучай, съешь что-нибудь вкусненькое. Максуд поклонился и вышел. Аршад, действительно немного задерживался, ему позвонил отец, и этот разговор он не мог отменить или перенести на другое время. А его отец любил говорить с сыном не спеша и подолгу. Кай тупо смотрел на стол перед собой, осознавая слова Максуда и понимая, что его час икс откладывается ненадолго. От напряжения и постоянных мыслей в горле пересохло. Хотелось пить. Поискав глазами воду, он открыл вино и выпил бокал. Оно хоть немного сняло жажду. Он выпил ещё. Вино было красным, сухим, дорогим, французским. Всё это он прочел на этикетке и на нервах выпил всю бутылку. Обвёл взглядом стол. Изобилие разнообразных фруктов его не привлекало, восточные сладости он вообще не любил, а вот нервы требовали ещё чего-нибудь сживать или выпить. Он увидел бутылку шампанского – «Вдова Клико», розовое, как он любит. – Есть повод выпить! – воскликнул Кай, открывая бутылку. Пробка с треском вылетела. Он наполнил бокал, – За потерю анальной девственности! – лихо, по-гусарски произнёс он тост и выпил. Мягкое игристое шаманское так приятно пощипывало язык, вот только одно "но": оно было тёплым, а он любил пить холодное шампанское. – Надо Аршаду сказать! Здесь такое знаменательное событие, а приходится пить тёплое шампанское, – он выпил ещё бокал. Посмотрел на бутылку через свет, увидел, что в ней немного осталось розового напитка, – Что добру-то пропадать – выдохнется! – долил себе в бокал остатки и выпил просто, без тоста. Шампанское придало позитива его настроению. Жизнь, казалось, уже не так мрачна и безнадёжна. Он ещё раз обвёл взглядом стол. После шампанского хотелось закусить чем-нибудь сладеньким. – Вот этим, – рука Кая потянулась к бутылке ликера Шериданс. Кай взял чистый бокал для ликёров и налил себе. – Вот это вкусняшка! – два цвета, тёмный и белый, мешались в его бокале. Он пил, доливал ещё, вылизывал языком сладкие стенки бокал, обляпался сам, обляпал стол, немного одежду на себе. Расстроился, попытался оттереть, но только ещё хуже всё размазал, поэтому оставил это занятие. – Блин! Как оно быстро кончилось! – Кай облизал горлышко бутылки и салфетками обтёр сладкие пальцы. После такого сладкого он понял, что хочется срочно заесть его чем-то несладким. Он обвёл взглядом стол и увидел то, что сейчас будет кстати. Его рука потянулась к бутылке виски. – Вот это хочу. А то очень сладко вышло. Он дотянулся до бутылочки «Кати Сарк», Шотландского виски пятнадцатилетней выдержки. Нашёл бокал под виски, плесканул себе щедро пол бокала. Вдохнул его аромат. Выпил всё залпом. Затем, подняв глаза, увидел, что в зеркале отражается он, сидящей за столом, с пустым бокалом и бутылкой вискаря в руке. Он лихо подмигнул своему изображению. – Не дрейфь! Не напьёмся. Так, нервный стресс только снимем, – наливая, он обратился к своему отражению в зеркале, – меня Прохор учил пить. Он конкретный пацан. Знаешь, что он говорил: Что самое главное нужно знать, когда пьёшь? – изображение в зеркале вопросительно на него посмотрело, но не ответило, – во… не знаешь! А я знаю и тебя научу. Запоминай! Когда пьёшь, главное - идти на повышение! Вот, смотри сюда, – Кай показал на выпитые бутылки, – сначала вино, затем шампусик, потом ликёр, им мы чуть повысили градус, – а теперь вот нормально повысили до сорока! – он показал бутылку виски. Парень из зеркала одобрительно кивнул такой разумной речи своего собеседника. – Ой, а у тебя стакан пустой. Ну вот, что это я… ты в гости ко мне пришёл, а я всё болтаю и болтаю. Ставь стакан, сейчас ещё по одной жахнем. Кай налил себе, поднял бокал и перевёл взгляд на зеркало, убедившись, что у того тоже налито, он изрек: – Ну, что мы, как алкаши, без тостов пьём? Так неправильно! Вот, знаешь, давай за меня выпьем… не… не так. Короче, у меня сегодня важный день, ты только не смейся, – Кай видел, как парень в зеркале корчится от смеху, – ну, не смейся. Послушай. Я сегодня стану пидо***ом, - практически чётко и громко выговорил он. - Вот за это и выпьем. Парень напротив поддержал этот тост, чокнулся с ним, приподняв бокал, и выпил всё до дна. – Ну ты и бухать горазд! – глядя на пустой бокал в руке парня, проговорил Кай, – сейчас я налью ещё. Ставь посудину на стол. Кай налил, заглянул в бокал, потом перевёл взгляд на парня. – Ну так вот, я тебе ещё не всё рассказал. Представляешь, Аршад на меня запал. Нее… ну ты не смейся, послушай! – Кай опять видел, как парень в зеркале ухахатывается, сгибаясь напополам и расплескивая вискарь из бокала, – эээ… добро не переводи впустую, давай выпьем, а потом я тебе дальше расскажу, – Кай поднял бокал и, чокнувшись с парнем, выпил, – так вот, он на меня запал! У него там целый гарем, там, наверное, девчонки вот с таким буферами и красивые, ну всякие, а он меня трахнуть хочет! Представляешь? Ну, хватит уже смеяться, послушай меня! Так вот, что он во мне нашёл? Вот ты смотри, какой ты красивый, глаза такие… волосы вьются, и вообще ты мне нравишься… а я вот худой, костлявый, и что ему понравилось, когда там у него девчонки с буферами? Короче я ничего не понимаю… Кай поднял глаза на парня в зеркале. - Эээ, слыш… ты чего грустный такой? А ну, давай стакан, сейчас ещё выпьем. Это я должен быть грустным. Представляешь, что я Прохору потом скажу, а пацанам, нее… ну ты прикинь. Приеду и скажу – я пид***с! Вот бл**ь… Кай налил ещё и молча выпил. – Вот теперь и я что-то загрустил, но ты знаешь, Прохор мне сразу сказал, даже если станешь пидо***ом – приезжай. Представляешь, какой у меня друг классный. Он друга не бросит, даже если его друг пид*р. Кай опять посмотрел на парня в зеркале. – Друг, ты что-то там совсем раскис. Да ладно, не переживай. Я вот видел как пид***ми делают. Мне Прохор показывал. Бл**ь, больно это, наверное. Тот парень так орал. Короче, за это нужно выпить. Ой – вискарик кончился. Кай привстал, чтобы лучше видеть стол и стоящие на нём бутылки. – Э, ты куда пошёл? – он бросил взгляд на парня в зеркале, – а нуу… садись… вот смотри, что я нашёл. Сейчас по коньячку жахнем! Вот какой, – и он прочёл запинаясь, – «Альбер де Монтабер», – затем по слогам добавил, – X и O – короче, классный. Ты не думай, это я так придуриваюсь. Он знаешь сколько стоит? Да неважно, Аршад за всё платит, я вроде здесь у него как любимая женщина, – Кай опять захихикал, а затем налил коньяк в рюмку. – Ну, за меня. Я уже практически пед*к, – Кай опять захихикал, затем показал бутылку парню напротив, – кстати, представляешь, мы-то правильно пьём. Идём на повышение. Коньяк этот сорок пять градусов. Вот за это и нужно выпить. Выпив с парнем по одной, Кай вспомнил важное и стал опять наливать коньяк в рюмку. – Между первой и второй промежуток небольшой, – он, быстро чокнувшись с изображением, выпил коньяка и сразу налил ещё, – ну, а теперь и побазарить можно, – эээ… ты только не засыпай там, ладно? Короче, заболтался я с тобой. Меня вот сейчас тра**ть придут, а я ещё не в кровати. Кай посмотрел на кровать в середине комнаты. – Ну, пойду я туда, – он махнул в сторону кровати, – и бухло захвачу с собой для храбрости. Давай по последней, как говорят, на ход ноги! – он чокнулся с парнем, махнул ему рукой и попытался встать. Сразу понял, что это уже не удастся. Тогда, встав на четвереньки, уверенно двинулся в сторону кровати, не забыв зажать в руке недопитую бутылку коньяка, бережно закрутив её крышкой. Часть пути до кровати ему удалось пройти так, но потом, когда он решил остановиться и выпить, как он сам пояснил, «в дороге», его повело в сторону, и поэтому оставшуюся часть пути он преодолевал ползком. Он полз по роскошному красному ковру с бутылкой в руке, как по полю к окопам моджахедов с гранатой. Когда кровать оказалось перед ним, с четвёртой попытки ему удалось, стянув с неё покрывало, за которое он цеплялся, залезть на неё, предварительно закинув туда полупустую бутылку коньяка. На кровати он дополз до бутылки и сел, отвинтил пробку, влил остаток коньяка в себя, после чего просто отвалился на спину, раскинув в разные стороны руки и ноги. Вот в такой позе морской звезды, выброшенной на прибрежные скалы, с пустой бутылкой в руке его и застал Максуд. Максуд посмотрел на выпитый коньяк, потом на Кая, а потом его взгляд упал на валяющиеся у стола пустые бутылки, и он понял, что его ноги подкашиваются от слабости. Но в коридоре прозвучали шаги. Максуд ринулся к двери и налетел на Аршада, чуть не сбив его. Он повалился ему в ноги и стал цепляться за полы его халата. – Аршад, о Великий Аршад, о Великий Аршад, – причитал Максуд. – Да что происходит? – Аршад пытался отцепить от своего халата Максуда и пройти в комнату. Наконец, ему это удалось. Он увидел на кровати распластанное тело Кая, в ужасе бросился к нему. – Он отравился! – в голосе Аршада прозвучала боль и испуг от осознания произошедшего. – Нет, он напился, – прозвучал суровый голос Гифара, который вбежал в эту комнату, привлечённый криками Максуда, – да вот, посмотри сам, – Гифар кивнул на валяющиеся бутылки. Аршад подошёл к пустым бутылкам, покатал их носком расшитого золотом тапка, затем вернулся к кровати, склонился над Каем и, наконец, убедился, что тот не просто напился – он напился в полный аут, вноль, в осадок, в драбадан! Аршад взял у него из рук бутылку коньяка и перевернул её. Из бутылки вытекла жалкая капля напитка. Аршад стал смеяться. Наверное, такого искреннего смеха ни Максуд, ни Гифар уже давно не слышали от их Шейха. Аршад смеялся, скрючивался от спазмов смеха, сидя на кровати, и утирал слёзы с глаз. Гифар и Максуд тоже улыбались, понимая, что гроза их миновала, и на это неординарное событие Аршад отреагировал по-своему, так как они и не предполагали. Чуть уняв смех, Шейх встал с кровати. – Завтра, когда он очнётся, позови меня, – обратился он к Максуду, – сначала я наслажусь его видом, а потом ты приступишь к его спасению. – Думаю, завтра ему будет очень плохо, – многозначительно произнёс Гифар. Аршад и Гифар вышли из покоев, Максуд остался стоять подле Кая. Как ни странно, он на него даже не обижался за это, хотя Аршад мог за такой проступок с ним сделать всё, что угодно. Но это повеселило Аршада, а, значит, всё очень хорошо складывается для всех. *** Когда Кай попытался приоткрыть глаза, он понял, что «Утро Стрелецкой казни» для него уже наступило. Его мутило, голова раскалывалась от тысячи стучащих в ней молоточков, виски пульсировали страшной болью, а перед глазами всё плыло. – Моя прекрасная роза, – он опять приоткрыл глаза, это был Аршад, – как себя чувствуешь? Аршад, действительно, сейчас наслаждался видом бледно-зеленого Кая, который пытался приоткрыть глаза и унять головную боль, прижимая руки к голове. – Может, не стоило так пить? – Извини, Аршад, можно позже с тобой поговорить?.. – сквозь зубы пробурчал Кай, пытаясь сползти с постели, – меня сейчас вырвет. Слуги быстро его подхватили с двух сторон и потащили в ванну. Аршад опять рассмеялся. – Иди, спаси его, – Аршад продолжал улыбаться. Максуд поклонился и пошёл в ванну за Каем. Там Кай уже обнимал «белого брата». Максуд буквально насильно влил в него одну из своих настоек. От её вкуса и запаха Кая опять начало выворачивать. Так Максуд издевался над ним несколько раз. Потом его раздели и запихнули в ванну с пахучими травками. И опять Максуд заставил пить принесённое им в чашке снадобье. Кай не сопротивлялся, даже когда его вынули из ванной и намазали всего очень вонючий мазью, и когда Максуд опять заставил пить теплую настойку, а потом, наконец, его оставили в покое, положив на кровать и укутав одеялами. После сна и всех процедур к вечеру Каю полегчало. На ночь Максуд опять замочил его в ванной с травами, опять растёр странной мазью и заставил поесть. Потом опять напоил свои лечебным элексиром и уложил спать. *** На следующее утро Кай был как заново родившийся. Его рано разбудил Максуд, сообщив, что Аршад ждёт его на верховой прогулке. Такое занятие Каю было по душе. Здесь Аршад был нормальным парнем, без заморочек. Они носились по пустыне, обгоняя друг друга и забывая обо всём. Сегодня на обед его не позвали, у Аршада были гости, явно эти разговоры не предназначались для ушей Кая. Поэтому, пообедав под контролем Максуда, он пошёл в библиотеку, где продолжил чтиво про Такеда Кацуори и его поражения в битве с Одой. В целом, после всего Кай не думал о будущем, он просто жил. Когда же вечером его опять обрядили в соответствующие одежды, его "поднакрыло". Он удручённо брёл за Максудом, который старался не встречаться с ним взглядом. Зайдя в ночные покои, Максуд довёл его до кровати. – Ложись, – опять не смотря ему в глаза, произнёс Максуд. Кай вздохнул и лёг. Моментально его руки и ноги схватили четыре слуги и, прижав к кровати, стали держать. Кай дернулся, но они держали крепко. Максуд, несмотря на него, поклонился и вышел. Буквально через минуту вошёл Аршад. Он улыбался, подошёл к кровати и сел рядом с распластанным Каем. Затем, так же не отрывая от него глаз, стал склоняться над ним. – Что ты делаешь?.. – Кай попытался выдернуть руки. – Хочу поцеловать тебя. – Ты с ума сошёл, мы же не одни! – Кай перевёл взгляд на слуг, держащих его. – Ах, это. Не обращай внимания, они не смотрят. Не думал, что такие мелочи тебя беспокоят. Он опять стал склоняться к губам Кая. Может, Аршада такие мелочи и не беспокоили, но вот Кая это выбило из равновесия. Ещё ладно, когда всё это происходит между ними. Но когда с четырёх сторон стоят слуги, Кай пришёл в ужас от осознания происходящего. Он начал дёргаться. – Аршад, прекрати! Наручников было достаточно. – Ты слишком дёргался, наручники оставляют следы на твоей прекрасной коже, а я не хочу этого. Поэтому они подержат тебя. Аршад опять стал ловить руками его лицо, осыпая его скулы, щёки, подбородок и шею поцелуями. – Аршад! Нет! Пожалуйста! Слышишь! – у Кая сейчас начиналось что-то средние между паникой и истерикой. Даже Аршад замер и отстранился, видя, как Кай бьётся на кровати. – Аршад. Я буду лежать спокойно. Слышишь! Только пусть они уйдут. Пожалуйста, Аршад! – Ты позволишь поцеловать тебя и не будешь сопротивляться? – Да. Только пусть они уйдут! Аршад смотрел на Кая, потом махнул рукой, слуги сразу отпустили его и, молча поклонившись, вышли. Кай выдохнул. Он лежал, тяжело дыша, как после забега стометровки. – Выпить можно? – Можно, – Аршад сидел на кровати и смотрел, как Кай метнулся к бутылке вина. – Не переживай, я немножко. Напиваться не буду. Аршад неопределённо повёл плечом, смотря, как Кай сделал пару глотков вина. – Я закурю. Кай взял лежащие здесь же, на столе, сигареты и зажигалку. Аршад продолжал молча наблюдать картину, как Кай закурил, сделал пару нервных затяжек, потом потушил сигарету, отпил вина. Сделал пару шагов в его направлении, потом опять вернулся, опять закурил, затянулся, потушил нервно сигарету, допил бокал и с видом человека, идущего на эшафот, подошёл к кровати. Решительно плюхнулся на неё, поднял подбородок кверху и вцепился двумя руками в простыни. – Роза моя… пустыни, – услышав голос Аршада, Кай, прежде жмурившийся, приоткрыл один глаз, – ты же не в кабинете у зубного. Простынь-то отпусти. Кай заставил себя разжать плацы, которые судорожно сжимали алые шёлковые простыни. – Максуд придёт за тобой, – Кай увидел, как Аршад, встав с кровати, пошёл к выходу из покоев. Потом зашёл Максуд. Кай приподнялся на кровати. – Аршад приказал отвести тебя спать, – спокойно сказал Максуд. Кай понял, что его возвращают в его комнату. Наверное, если бы не настойка Максуда, он сегодня бы не заснул. Но Максуд по его просьбе принёс ему что-то более крепкое, и его сон был спокоен и безмятежен. Когда Кай заснул, Максуд с той же крепкой настойкой пошёл к Аршаду и, услышав его просьбу, сразу подал ему чудодейственный напиток для спокойного сна. *** На следующий день верховой прогулки не было, только тренировка с Гифаром, потом питание в уединении, если можно назвать уединением стоящего рядом Максуда и ещё пятерых слуг. Потом Кай ушёл в библиотеку. Максуд пошёл к Аршаду. У него в кабинете уже был Гифар. Они бурно обсуждали насущные вопросы жизни их народа. Но по виду Аршада Максуд понимал, что его сейчас беспокоят совсем другие проблемы. Наконец, Аршад не выдержал и сам заговорил об этом. – Я не понимаю его, совсем не понимаю. Что я делаю не так? Вообще что не так? Я не спешу, я готов ждать, но он не готов вообще на отношения со мной. Максуд, почему? – Аршад нервно прошёлся по кабинету, – когда я целовал его, я видел - ему хорошо, ему понравилось, он был моим, он откликался мне…, а потом опять всё с нуля. Даже хуже... Я же понимаю, почему он напился. Он не хочет этого. Понимаешь? Он ничего не хочет. А вчера, он лежал там с таким видом, вцепившись в простыни, как человек, ожидающий пытки. Но я ведь нежен с ним. Я не понимаю его… – Может, он не готов к таким отношениям? – Максуд смотрел, как Аршад опять ходит по комнате. – Только не говори мне, что он боится. Он, который посадил самолёт в пустыне. Самолёт, который невозможно посадить. Да что самолёт, я же знаю, там был экипаж, и они все спрыгнули, а он остался. Он пожертвовал собой ради других, зная, что последний парашют прошит пулями, – Аршаду это рассказал Гифар, обследовав самолёт, – Да он вообще ничего не боится. Месяц подыхал в пустыне, приехал я, а он вместо того, чтобы в ноги кидаться, крутого строил, и ведь он таков. Потом по пустыне пешком тащился, - если бы я тогда разглядел его, никогда бы этого не допустил, – Аршад вздохнул. – Чтобы понять человека, нужно больше о нём узнать, – изрёк Максуд, смотря на мучения Шейха. Аршад оживился. – Гифар, ты узнавал о нём что-либо? – Нет, – видя помрачневшее лицо Аршада, Гифар стал оправдываться, – обычно тебя не очень интересуют биографии твоих мальчиков. – Ты о нём так отзываешься? – Прости, Аршад. Я не о нём, а о том, что тебе никогда не было интересно знать подробности жизни тех, кто у тебя в постели. – Ты прав, Гифар. Но здесь другой случай. Я хочу знать о нем всё. Слышишь, всё! И как можно быстрее, – Аршад оживленно прошёлся по комнате, – кстати, как думаете, кто он по национальности? – Американец, англичанин, немец? – предположил Гифар. – С таким блестящим образованием и в то же время такой живой, настоящий… – в голосе Максуда проскочило сомнение. – Испанец, Итальянец, Француз … – подумав о более «живой» нации, предположил Гифар. – Нет! В нём что-то есть такое... я пока не могу это объяснить...но это точно не испанец, не итальянец и не француз. – Австралиец, канадец, латинос, – на все перечисления Гифар получал от обоих убедительный ответ – нет. – Хватит гадать. Я хочу знать, кто он! – Аршад остановился у окна, затем посмотрел на Максуда, – пока я о нём всё не узнаю, я не хочу его видеть. Он не скучает? – Нет, с утра у него тренировка с Гифаром, потом он проводит время в библиотеке, вечером играет в приставку. – Во что играет? – глаза у Аршада расширились. – Я разве не говорил? – лукаво улыбнулся Максуд, который любил оставлять в запасе разные новости для Аршада, – он любит играть, ну, знаешь там во всякие бродилки, стрелялки. Я в этом не очень разбираюсь. Уроды там какие-то, он с ними и дерётся. Аршад обессилено сел на диван. – Человек, жертвующий собой ради спасения товарищей, играет в видеогры. – Да он ещё ребенок! – выпалил Гифар. – Ну, в целом ты прав, – Аршад задумался, – наверное, на него всего слишком много свалилось. А он даже не жалуется, всё в себе носит. Ему, наверное, тяжело. – Ему хорошо, когда вы на лошадях ездите, ты разве не видел его счастливых глаз? – Максуд пытался не дать Аршаду погрязнуть в самобичевании. – Максуд, что я о нём ещё не знаю? – Он очень любит шоколад и какао. – И ты молчал! – Аршад, не обижайся, но Гифар прав, сказав тебе, что раньше ты не интересовался теми, с кем спишь. – С ним все по-другому… хорошо, Гифар, иди! У тебя много работы. Слышишь – я хочу знать о нем всё!