Возроди мою веру в судьбу

Прошло больше двух недель, когда Ньют позволил Томасу войти к нему в палату, и то потому, чтобы пожалеть брюнета из-за того, что тот сидел под дверью часами. Рейчел спрашивала у него, почему он не хочет разговаривать с брюнетом, на что блондин отвечал, что желает, чтобы Томас убрался из его жизни и остался в прошлом, и что ей объяснять ничего не намерен. Но брюнет не отступал, говоря себе, что никуда не уйдёт, пока ещё раз не поговорит с Ньютом. Томас снова сидел под дверью, листал свой дневник, не собираясь туда ничего писать; он обдумывал, сколько ещё так сможет — обреченно ждать чего-то от того, кто хочет его забыть. Даже Минхо и Тереза сказали брюнету, что на этом достаточно. Ньют не будет его другом, и все остальные попытки поговорить с ним обречены потерпеть полное фиаско. Если бы Томас сдался вчера, то не узнал бы, открыл бы ему Ньют или нет. — Томас, на что ты готов ради меня? — спросил блондин, когда парень зашёл в его палату и закрыл за собой дверь. Ньют сидел на кровати, одетый в серый спортивный костюм. Брюнет с удивлением посмотрел на него и не понимал, к чему такой вопрос, а именно сейчас, спустя столько дней молчания и отправлений Томаса ко всем чертям. Он подошёл ближе и сел на стул, стоящий рядом с кроватью. — На всё, — ответил брюнет. — Зачем ты это спросил? — поинтересовался он. Ньют поерзал на месте, посмотрел по сторонам и начал хрустеть пальцами рук. Затем он растянулся на кровати, ложась боком, чтобы не обрывать зрительный контакт с Томасом. Брюнет смотрел на него не моргая и ждал ответа на свой вопрос. — Захотел, — пробормотал Ньют. — Что это у тебя? — спросил блондин, взглядом указав на тетрадь в руках Томаса. — Это мой дневник, — ответил брюнет. — А я вёл дневники? — спросил Ньют. — Нет, ты только… — … оставлял записи в моих. Я знаю, ты говорил это тогда, в баре, — продолжил за него блондин. — Да, — согласился с ним Томас и грустно улыбнулся. Брюнет запоминал, как Ньют смотрел на него с момента их встречи, и его взгляд никогда не был таким как сейчас. Что-то изменилось у блондина по отношению к нему, парень сам это осознавал, и за всё это время, пока он просил Томаса уйти, в душе он умолял, чтобы тот остался. И сейчас его глаза выражали благодарность за то, что брюнет не ушёл, и какое-то большее чувство, точно симпатию. Томас также непозволительно долго смотрел на него, как будто они всё ещё были одним миром друг для друга, словно были вместе и знали, что любят. Может, блондин был запутан и не знал, что будет дальше, зато Томас понимал одно и очевидное: ему придётся похоронить эту любовь к нему. Брюнет не хотел рушить эту грань, обрывать тонкую нить новых отношений между ними, поэтому не позволял себе его коснуться, как бы сильно не хотелось это сделать. — Ты на машине? — спросил Ньют, приняв сидячее положение. — Да, — как-то мечтательно ответил Томас, будто у него спросили, любит ли он парня на против. — А зачем ты спросил? — Не мог бы ты подвезти меня до дома? — пояснил светловолосый. — Конечно, — ответил Томас и мысленно продолжил: Я выполню твою любую просьбу. Ньют встал с кровати, взял рюкзак и пошёл к двери, Томас последовал за ним, не сводя взгляд карих глаз со светлой макушки, к которой когда-то прежде он мог прикоснуться. Подобное действие сейчас привело к проблемам, поэтому брюнет зажал в обоих руках дневник. Ньют надеялся встретить Рейчел, чтобы сказать ей, что он уехал домой, но блондин так и не нашёл девушку. Томас заметил за собой, что только обрадовался этому факту. Ревность поглощала его всего, но парень ничего не мог с собой поделать. Оставалось только сдерживать себя и довольствоваться тем, что Ньют хотя бы позволил подвести себя на машине до дома. Это уже что-то значит. Они вышли из больницы и тут же перед ними появился темноволосый брюнет с голубыми глазами; Томас сразу вспомнил, где он его видел. — Ньют, тебя уже выписали! — воскликнул он. — Я думал, ты ещё несколько дней там проваляешься, поэтому хотел навестить тебя и сообщить грустную новость. Лицо блондина стало белее, чем оно есть; Томас тоже не на шутку испугался. — В смысле? Что ещё за плохая новость, Джордж? — спросил Ньют дрожащим от волнения голосом. Брюнет ударил себя по лбу ладонью. — Ой, ну не совсем плохая. Теперь даже хорошая. В общем, сегодня у меня вечеринка. Я думал, что ты не придёшь, но теперь, как я полагаю, ты согласишься. Да? — протараторил Джордж и посмотрел на темноволосого парня рядом с Ньютом. — Ох ты ж Бог мой, ты же — это он, — от удивления он раскрыл рот. — Я играл его, Стивена — твоего персонажа. — Да, я тебя запомнил. Приятно познакомиться, — засмеялся Томас, протягивая руку брюнету. — Приятно, Томас. Вот очуметь. Эй, чувак, — он в шутку толкнул Ньюта в плечо, — почему ты не сказал мне, что дружишь с ним? — А кто сказал, что я с ним дружу? — нахмурился блондин. — Плевать. Как ты познакомился с ним, что он даже из больницы с тобой выходит? Ньют? — улыбался Джордж. — На самом деле, это длинная история. Когда-нибудь он тебе расскажет, извини, но нам нужно идти, — Томас взял Ньюта под локоть и поволок в сторону машины. — Так ты придёшь? Точнее, вы. Томас, что скажешь? — Джордж пошёл за ними. — Я подумаю и позвоню тебе позже, — ответил Ньют и пошёл быстрее за Томасом. Джордж улыбнулся и пошёл в другою сторону, к своему автомобилю. Блондин вырвался из хвата руки Томаса и остановился, рассматривая машину. — Воу, шевроле камаро пятого поколения, — пробормотал Ньют, присвистнув. Томас только заулыбался и открыл перед блондином дверь и пригласил жестом сесть. Ньют улыбнулся ему и залез внутрь. Брюнет обошёл машину, открыл дверь со стороны водителя и сел за руль. Светловолосый вбил в навигатор адрес своего дома, и Томас, следуя электронной карте, вёл машину, набирая большую скорость. Хотя единственное, что ему хотелось сделать, так это ехать как можно медленнее, чтобы провести ещё больше времени в компании с Ньютом, и не важно, что в тишине. — Включи музыку, — попросил блондин. Томас выполнил просьбу. Салон автомобиля наполнился знакомой брюнету быстрой и ритмичной музыкой, а спустя несколько секунд исполнитель запел: — Donʼt look down, donʼt look back, I am beside you. Томас вмиг стал грустнее, чем он был, и поспешил переключить композицию, как вдруг Ньют легко ударил его по руке и не позволил этого сделать. — Оставь, я где-то её слышал, — сказал блондин. Брюнету эта песня причиняла боль, потому что воспоминания ворвались в сознание и заставили окунуться в прошлое, когда Ньют исполнял ему эту композицию, играя на гитаре. Томасу почувствовал, что сейчас завоет от досады и нахлынувших эмоций. Как будто не прошло шесть лет, парень словно снова сидел рядом с Ньютом на берегу реки под Луной и наслаждался моментом, когда вокруг никого не было кроме них, когда они ещё не знали, что их ждёт. Ушедшая давно осень навсегда осталась в памяти Томаса, как лучшая часть его жизни, вот только блондин, к сожалению, это не помнил. Ньют с задумчивым выражением лица пытался понять, с чем у него связана эта песня, спрашивал себя, откуда он её знает? Блондин тянулся к закоулкам разума, вспоминал прошедшие шесть лет, во время течения которых он услышал её. Это было сравнимо с тем, что он шёл через густой лес ночью и пытался найти выход, когда ты знаешь, что он есть, но не можешь найти. — Stay with me, stay with me, — повторил за певцом Ньют. Он схватился за голову и закрыл глаза. Томас грустно улыбнулся и, сбавив скорость, свернул на обочину и остановил машину. Он повернулся к Ньюту, убавил громкость музыки и слушал, как блондин проговаривает, больше напевает, слова песни.  — Everything ends here in my arms, — он посмотрел на Томаса. Этот взгляд был долгим и глубоким, словно Ньют пытался понять, правдиво ли то, что он сейчас мельком видел — смутная картинка, но в тот момент точно рядом был Томас, на фоне тёмной ночи, скорее всего где-то за городом, потому что на небе сияли звёзды. — Я припоминаю, — пробормотал блондин и выключил песню. — Что именно? — спросил Томас. — Как пел эту песню тебе. — Как же ты мог вспомнить это сейчас, если воспоминания не возвращались шесть лет? — с подозрением поинтересовался брюнет. — Мне кажется, яркие воспоминания возвращаются сами. — И ты вспомнил только одно? — надавил Томас. Ньют долго молчал, продолжая смотреть в карие глаза брюнета напротив. Когда Томас решил, что блондин больше ничего не скажет, и завёл машину, рука Ньюта перехватила запястье парня, которая лежала на руле. — Нет, не одно. Ой, да кого я пытаюсь обмануть? — громко спросил блондин сам себя, а не Томаса. — Ты мне скажи. Ньют взял Томаса за руку и провел подушечками пальцев по тыльной стороне ладони того, поглаживая. Брюнет не знал, как реагировать на это, поэтому заставил себя молчать, потому что знал, Ньюту ещё есть, что сказать. — Я бы мог вспоминать отца, моих друзей, что были тогда с тобой… О, черт, я даже не спросил, как их зовут, — блондин усмехнулся. — Пока ты не появился, снов не было, и воспоминания не возвращались, я только знаю что-то о себе из прошлой жизни по рассказам папы, но… — внезапно Ньют замолчал. — Что, но? — тихо спросил Томас. — Я вспоминаю только тебя. Томми, ты и есть моё яркое воспоминание, — проговорил Ньют и приложил руку брюнета к своему лицу. — Я даже не знаю, что мне ответить на эти слова, — сказал Томас. Брюнет предполагал, почему для Ньюта являлся ярким воспоминанием, почему после его появления блондин начал вспоминать, но только его. Томас не стал говорить об этом вслух, потому что это не имело никакого смысла. Прошлое есть прошлое, в этом настоящем им не суждено быть вместе. И Ньют это тоже понимал, но, когда Томас отдернул от него руку из-за того, что знал, что может произойти что-то непоправимое, за что блондин будет винить себя и ненавидеть парня напротив, почувствовал укол в сердце, будто его задели за живое. В этот момент Ньют понял то, что боялся признавать самому себе, а чертова мания и какая-то внутренняя одержимость вместе с желаниями только подтвердили очевидное. — Ничего не надо тебе отвечать на это, — пробормотал Ньют и отвернулся. Томас заметил, что тот на него обиделся. А чего он ожидал? — спросил себя брюнет, окончательно путаясь во всём происходящем между ними. Блондин бросил на него взгляд, в его мыслях было сейчас один вопрос — конец ли на этом? Встретятся ли они ещё раз? Ньют ясно дал Томасу понять, что его не желают видеть, потому что считал это правильным. Просто так блондин не мог уйти от жены и сына, предав их обоих, может кто-нибудь другой так и сделал, но точно не Ньют. И поэтому парень предполагал, что больше Томас не придёт: в этом не было смысла. — Почему ты на меня так смотришь? — спросил брюнет. Ньют поймал себя на том, что непозволительно долгое время пялился на Томаса. В принципе, тот делал тоже самое, но неудобно почувствовал себя блондин. Он спросил первое, что пришло в голову: — Так как тебе предложение Джорджа? — Ты о вечеринке? — переспросил Томас. На самом деле парень ожидал услышать что-то связанное с воспоминаниями блондина или что угодно о них самих, но никак ни это. — Да, — кивнул головой Ньют. — А ты идёшь? — спросил брюнет. Если пойдет Ньют — пойдёт и сам Томас. — Да, — ещё раз положительно ответил парень. — Я тоже. А куда? В смысле, где вечеринка? — спросил Томас. Ньют обрадовался тому, что брюнет ответил согласием: значит, они увидятся снова. Блондин не понимал, зачем он перечит себе и своим словам, какой смысл прогонять Томаса и тут же в душе умолять, чтобы парень не уходил. Ньют знал, что поступает глупо, не думая о том, что будет дальше. Он смотрел в карие глаза Томаса (своего Томми?) и тонул в их влюбленном взгляде как в омуте. И когда мысли заходили дальше, вызывая желание приблизиться к брюнету, Ньют представлял Рейчел и сына, чтобы быстро развеять своё помутнение. — Ньют? — ещё раз спросил Томас, заставив блондина моргнуть и отвести от себя взгляд. — Я скину тебе адрес, а то я забыл, где Джордж живет. Дай номер, — сказал Ньют. Время, проведенное в больнице, позволило ему в тишине и одиночестве подумать обо всем, что происходило в его жизни. А последние слова, о просьбе номера, убедили парня, что он хочет вспомнить Томаса, а вместе с ним и всё прошлое. Ньют знал, где будет проходить вечеринка, и соврал, потому что… да он сам не осознал, зачем это сделал. — Я тебе позвоню, — бросил Ньют, взял рюкзаки с задних сидений и открыл дверь. — Подожди, мы даже ещё к твоему дому не подъехали! — воскликнул Томас, пытаясь схватить выходящего парня из машины за руку. — Тут недалеко. Я хочу прогуляться. — Ньют! — крикнул брюнет, потому что хотел, чтобы парень остался. Тот тоже хотел, но знал, чем всё обернется, поэтому спас себя и Томаса от неизбежного раньше, чем их обоих засосало бы в бездну.

***

За час до начала вечеринки Ньют позвонил Томасу и продиктовал адрес. Брюнет сказал, что лучше заедет за парнем, оправдавшись тем, что так им не придётся искать друг друга в чужом доме. Уже в машине блондин сообщил, что Рейчел не пойдёт с ними, потому что она осталась в двойную смену в больнице, а Томас всё ещё был у папы Ньюта. Брюнет какое-то время не заводил автомобиль, и они с блондином сидели в тишине, разглядывая друг друга, не осмеливаясь заговорить. Томас решил, что наконец-таки затронет какую-нибудь тему, кроме их прошлого, и он с Ньютом поговорит о чём-нибудь, как с другом, но что-то идеи не шли в голову. Кстати о друзьях, брюнет предложил Минхо и Терезе пойти на вечеринку вместе с ними, но те отказались, сказав, что у них уже имеются свои планы на этот вечер. Брюнет улыбнулся Ньюту, оставив того после этого действия раздумывать над причинами, зачем Томас так сделал. Парень завёл машину и выехал на дорогу. Он быстро гнал по улицам города, следуя навигатору к нужному дому. Блондин смотрел в окно на огни Лондона и вспоминал о том, как он сюда переехал. В его кармане кофты была фотография, которую блондин хранил бережно с того дня, как пришёл в себя. Ньют лежит на кровати и пытается ухватиться за какие-нибудь воспоминания. Но всё, что он знает о себе, — только имя и причина своего нахождения здесь. Ему и подумать толком не о чем, в голове полнейшая пустота, поэтому секунды превращаются для него в минуты, а те в свою очередь в часы. Он не знает, сколько прошло времени с того момента, как светловолосая девушка вышла из палаты. Проходит ещё немного, и дверь открывается. Внутрь заходит мужчина средних лет. Он молча проходит к Ньюту и садится на край кровати. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает незнакомец, беря парня за руку. — Ты кто? — спрашивает блондин. — Твой папа, — отвечают Ньюту, и на его лице появляется грустная улыбка. — Представляешь, я не помню тебя. — Я знаю, — грустно проговаривает мужчина в ответ. — Но я же вспомню? Да? Я же должен вспомнить! — Тише, Ньют, — он гладит сына по руке. — Ты вспомнишь, всё вспомнишь. Мужчина достает из внутреннего кармана куртки фотографию и протягивает её парню. — Я был не в восторге от ваших отношений, но может его ты вспомнишь, — говорит он, как бы надеясь, что сила любви вернет какие-то воспоминания Ньюту. Тот с удивлением рассматривает яркую фотографию, где запечатлена только его рука, пальцы которой согнулись в форме половине сердца, приложенная к монитору ноутбука, в изображении которого находится брюнет со счастливой улыбкой, своей рукой он делает тоже самое. — Я не знаю его, ничего не могу вспомнить, — отвечает Ньют. — Но я это себе оставлю, — дополняет парень, когда его отец тянется к нему за фотографией. Машина остановилась, и Ньют вынырнул из раздумий, когда Томас положил ему руку на плечо: — Ты в порядке? — спросил парень. — Да, всё хорошо, — пробормотал блондин, рассматривая лицо напротив, мысленно подаваясь вперед. — Тогда, идём, — улыбнулся Томас и вышел из машины. Ньют последовал за ним и, когда выбрался из салона, посмотрел в небо, которое покрывали тучи. Томас стоял рядом и проговорил: — Наверно, будет дождь. — Угу, — согласился Ньют. — В Лондоне больше двух недель не было дождя, что странно для этого города. — Ну, теперь странностям придёт конец, — бросил Томас, указав пальцем в небо. Брюнет припарковал машину там, где было свободное место, потому что вокруг находилось много автомобилей. Он не думал о том, какое количество людей будет на вечеринке, но теперь предположил, что гостей будет достаточно. Вскоре послышалась громко играющая музыка, свидетельствующая о том, что Томас и Ньют опоздали на начало, но никто ничего не сказал по этому поводу, а только осознали этот факт для самих себя. Блондин прибавил шаг и немного обогнал парня рядом. — Воу, — пробормотал брюнет, когда перед ними появился нужный дом. — Да, у него шикарный дом, — усмехнулся Ньют, посмотрев на Томаса. Совсем скоро они прошли по дорожке из плитки, ведущей к крыльцу, и, забравшись по ступенькам, вошли внутрь. Их тут же накрыло атмосферой вечеринки; вокруг толпились люди: кто-то в большой гостиной, где играла громкая музыка, закладывающая уши поначалу, кто-то был в других комнатах; запах алкоголя и сигаретного дыма ударили в нос. Ньют взглядом искал своего друга Джорджа, но голубоглазый через несколько секунд сам с бокалами в руках подлетел к нему и Томасу, рассматривающему антураж роскошного дома так, насколько позволяло освещение. — Ньют! — воскликнул брюнет. — О, и ты, Томас. Я рад, что вы пришли, — добавил парень, осмотрелся и спросил: — А где Рейчел? — Она, к сожалению, на работе, — сказал Ньют, стараясь прокричать слова громче музыки. — Ну да, — буркнул Джордж. — Что же, надеюсь вы не будете скучать, — улыбнулся брюнет, протягивая парням бокалы. — Томас, не хочешь показаться всем? — Нет, я лучше останусь незамеченным, — ответил брюнет. — Хорошо. Веселитесь, — сказал Джордж и скрылся в толпе. Ньют посмотрел на Томаса, которого освещала светомузыка своими различными цветами. — За что выпьем? — спросил брюнет, прокричав слова на ухо парня. — За твою книгу, Томми, — сказал ему на ухо тот. — Большинство людей здесь — актеры, сыгравшие в постановке, ну ещё их друзья и знакомые, — пояснил — блондин. Томас не мог понять, на чём был сосредоточен больше — на словах Ньюта или на том, что горячее дыхание парня опаляло его ухо и шею. — Я бы сказал, если бы не ты, этого бы не было. Ну или другой повод бы нашли, — засмеялся Ньют, отстранившись. Томас засмотрелся на него, желая, чтобы эта музыка стала тише или вообще прекратилась, чтобы он мог насладиться его звонким и знакомым смехом, по которому скучал столько лет. Ньют чокнулся с его бокалом и выпил содержимое своего. Брюнет поспешно сделал тоже самое, чтобы не вызвать вопросов у блондина. Томас захотел остаться незамеченным для людей здесь, чтобы они не узнали в нём писателя и не налетели с вопросами и просьбами дать автограф. Светловолосый тем временем удалился от него вглубь толпы. Тот решил, что Ньют решил пойти танцевать, но ошибся, когда заметил, что парень устроился на один из диванов в углу гостиной. Томас никого не знал здесь, и точно не собирался ни с кем знакомиться, поэтому последовал за Ньютом и присел рядом с ним. Он обрадовался тому, что место было только между блондином и какой-то девушкой, поэтому Томасу пришлось потесниться и прижаться к блондину. Когда тот, нахмурившись, посмотрел на него, брюнет пожал плечами. Люди, выступающие скорее всего в роли официантов здесь, пробирались сквозь толпу с подносами, на которых стояли рюмки и бокалы с различным алкоголем. Когда девушка подошла к ним, Томас и Ньют поставили свои пустые бокалы, в которых было совсем недавно шампанское, взяли по рюмке чего-то. — Это виски, — сказала незнакомка, заметив, что Томас нюхает жидкость, и удалилась. Ньют посмотрел на брюнета и кивнул ему, призывая выпить. Томас в один глоток выпил виски и поставил рюмку на пол, как это сделал блондин. Несколько песен подряд парни сидели и не разговаривали, слушая музыку и наблюдая за танцующими людьми. Томас чувствовал какую-то напряженность и ерзал на месте, за что в награду получал от Ньюта недовольный и презрительный взгляд. В толпе мелькнуло знакомое лицо; Джордж приближался к ним как раз в тот момент, когда зажигательная музыка сменилась плавной мелодией. — Медленный танец? — спросил Ньют, посмотрев на друга. — Угу, — кивнул Джордж и повернулся к людям. — Все танцуют медленный танец в парах, ясно? Кто не будет, того мы перевернем вверх ногами и заставим пить пиво две минуты. На его слова послышался недовольные возгласы людей, все приняли это в шутку, но всё равно тут же разбрелись по парам, когда диджей сделал композицию громче, а исполнитель запел: «Iʼm building this house on the moon…». Ньют недовольно посмотрел на Джорджа и спросил: — Ты решил меня напоить? — Что? Нет, — улыбнулся брюнет. — Хотя… Ой, ты же без пары, — он почесал затылок. Томас покосился на него таким же прожигательным взглядом. Тому в голову тут же пришла идея, он даже подпрыгнул и хлопнул в ладоши, а затем озвучил свои мысли: — Танцуйте друг с другом, — Джордж засмеялся. — Бренда, сестренка, пошли танцевать, а то я не хочу, чтобы ты напилась, — обратился голубоглазый к сидячей рядом с Томасом темноволосой девушке и протянул ей руку. Та с усмешкой посмотрела на парней и вложила свою ладонь в ладонь брата. — Какой милый братец, — с сарказмом сказала Бренда и ушла с братом танцевать. Ньют посмотрел на Томаса. Тот как будто понял, что ему задают немой вопрос и просто пожал плечами. Блондин закатил глаза и взял парня за руку. — Пойдём, это же просто танец. Просто танец, — подумал Томас, прислушиваясь к своим различным эмоциям. Он одновременно это хотел и нет, думая, что всё это неправильно. Послав всё к черту в эту же секунду, брюнет поднялся и позволил Ньюту вести его за собой в центр комнаты, пробираясь через танцующие пары ближе к аппаратуре диджея. Блондин остановился и посмотрел в глаза Томаса, одновременно заводя свои руки ему за спину и, положив ладони на спину, резко заставил его придвинуться к себе. Тот вздрогнул от этого действия, он оказался к Ньюту ближе, чем мог себе сейчас позволить. Чтобы не выглядеть глупо, Томас положил руки на его талию, когда блондин свои переместил на шею брюнета и заключил свои пальцы в замок за его головой. Лицо светловолосого осветила светомузыка белым светом, и этого мимолетного мгновения хватило парню в его объятиях, чтобы уловить взгляд и выражение в карих глазах напротив. Ньют в этот момент позабыл обо всех своих обязанностях, на миг канул под полог безразличия ко всему в его новой жизни, поддавшись желанию, позволив притянуть Томаса ещё ближе к себе. Когда они начали плавно двигаться, кружась в медленном танце, заиграл припев песни, куплет которой остался в сознании Томаса, будто в своих строчках отражая часть брюнета. Он тоже, как, может быть, и исполнитель, должен похоронить свою любовь к кому-то в лунной пыли. — The brightness of the sun will give me just enough to bury my love in the moon dust… Ньют смотрел в его глаза, улавливая их выражение на мгновение, когда лицо Томаса освещал цветной свет. Брюнету парень рядом, как и всегда, казался самым необычным, он так мечтал узнать, о чём сейчас думает блондин. — I long to hear your voice, but still I make the choice to bury my love in the moon dust. «Мы бы с тобой могли танцевать в этот вечер». «Мы это сделаем скоро, совсем скоро, Ньют». И Томасу пришлось ждать шесть лет, чтобы этот вечер пришёл, чтобы это скоро наступило; чтобы любимый человек оказался рядом в объятиях, чтобы они кружились в медленном танце; чтобы смотрели друг другу в глаза, утопая в их бесконечном выражении чувств любви. Ньют знал, что Томас его любит, и думал, что брюнет понимает то, для подтверждения чего нужно сказать важные слова. Но насколько бы важными и желанными с обоих сторон они не были, блондин не мог себе это позволить. Эта песня скоро закончится, как и их эта мимолетная связь, выраженная в танце, и тогда и Томас, и Ньют окончательно похоронят свою любовь. — Iʼm a cast away and men reap what they sow… Ньют притянул парня к себе ближе, оказавшись рядом с его лицом своим. Он закрыл глаза и запустил обе руки в мягкие волосы Томаса, пропуская локоны через свои пальцы. Брюнет немного откинул голову на ладони, прикрыв глаза и наслаждаясь песней и этими ощущениями, что вызвал у него Ньют. Тот положил свою голову ему на плечо и перестал возиться руками в волосах. Томас обнял блондина сильнее, коснулся своими губами его кофты, не рискуя сдвинуться на сантиметр, чтобы встретиться с кожей. Ньют видел его лицо, когда тот собирался на выпускной вечер, вспоминал свои слова и обещания, переживал мысленно всё заново, находясь в объятиях Томаса здесь и сейчас. Этот танец помог вспомнить тот день, а на континенте, где был его любимый, вечер, когда их планы рухнули, как карточный домик и снесли за собой все мечты обоих. Когда Томас потерял того, кого любил. Когда Ньют забыл, кого любил. Томас представлял, как со стороны они выглядели подозрительно, как, наверное, вызывали вопросы у Джорджа, танцующего рядом с сестрой. Но брюнету было плевать, так же как и Ньюту, в этот момент, танцуя под красивую песню, смыслом связанную с их жизнями, зная, что ещё немного и вместе с композицией придёт конец им обоим. Ньют держался, старался огородиться от Томаса, но у него не вышло, а тот позволил себе нарушить обещание не ломать жизнь дорогого человека. — To bury my love in the moon dust, — пропел последнюю строчку певец. Под оставшуюся короткую мелодию, Ньют потянулся к нему снова. Тот надеялся, что парня больше ничто не отвлечет, ничто не заставит отстраниться, и так не должно было случиться. Когда блондин едва коснулся его губ своими, когда Томас замер, всё ещё не веря, что сейчас это происходит, что он его чувствует; когда он подался вперед, чтобы накрыть бездействующие губы своими, Ньют исчез, похоронив свою любовь в пепле сожженного любовью сердца. Томас открыл глаза и увидел, как светлая макушка мелькнула в толпе. Ньют убегал, и брюнет последовал за ним, потому что это единственное, что сейчас есть и могло было правильным, не в счёт их прикосновения губами и танец, что для других являлось неверным, к черту то, что они оба боятся. В последний раз, перед расставанием, им нужно высказаться, дать понять друг другу то, что им больше непозволительно любить. Брюнет выскочил на улицу под сильный дождь следом за парнем, который уже бежал по дороге прочь от этого дома. Томас быстро следовал за ним, выполняя своё обещание, что не позволит ему просто так уйти. Огромные капли дождя заставляли часто моргать глазами, такой сильный ливень пеленой закрывал всё видимое. Томас бежал и бежал, уже поражаясь тому, насколько быстро бегает Ньют и как развита его выносливость. В этом районе было мало проезжающих машин, да к тому же из-за дождя никто не осмеливался вести автомобиль. Ньют, убегающий от Томаса. Томас, бегущий за ним. И больше никого на улицах города, на который льётся дождь, будто небеса плачут. Так же как и парни сейчас. Блондин свернул в переулок, где между большими домами был небольшой проход, в который поместится одна машина. Томас свернул следом и заметил, что Ньют стоит, развернувшись к нему лицом. Брюнет посмотрел за его спину и понял, почему парень остановился — позади была стена, соединяющая дома. Светловолосый сам себя загнал в угол. — Уходи! Проваливай, я прошу тебя! — воскликнул Ньют. Его полный отчаяния голос, просящий о том, чтобы Томас ушёл, заставил брюнета ещё больше поддаться печали, окутавшей сердце. — Ты пытался поцеловать меня, — сказал парень, удивляясь тому, что он произнес то, что не давало ему покоя всё это время с момента окончания песни. — Пытался! Ну и что? Я больше не хочу тебя видеть, — Ньют подошёл ближе. Его волосы намокли и прилипли к лицу, особенно челка, закрывающая теперь один глаз. Ньют убрал её рукой наверх, но та, под воздействием новых частых капель дождя, упала обратно. Томас сделал шаг к нему навстречу. — Я сказал убирайся! — громче и с ещё большим отчаянием крикнул Ньют, когда брюнет попытался взять его за руку. — Зачем? — задал глупый вопрос Томас, за что пожалел. Ньют схватил его за ворот кожанки и с силой дернул на себя. Томас поскользнулся и чуть не упал, но блондин схватил его снова и потащил в сторону стены, находившуюся в паре шагов. Ньют, тонущий во всех своих мыслях, противоречащих чувствам, впечатал его в стену. Томас не слабо приложился головой и простонал от боли. Блондин срывающимся голосом прокричал: — Неужели ты не понял, что мне не нужно говорить эти слова, чтобы не скрывать очевидное?! Ньют посмотрел в глаза Томаса и с ужасающей мыслью понял, что причинил ему боль, как душевную, так и физическую. Парень подумал, что брюнет впервые получал от него такое, но Томасу боль в голове не шла ни в какое сравнение с тем, что сейчас творилось внутри. — Нет. О чём ты? — спросил он хриплым голосом. Ньют чувствовал его горячее дыхание, читал по дрожащим губам недосказанные слова, выраженные кричащими мыслями. Томас боялся это признать, он считал, что Ньют от алкоголя протянул ему руку, чтобы затем увести танцевать, что потянулся вперед к губам, представив кого-то другого. Брюнету было больнее всего, но Ньют испытывал не меньше. — Ты правда не понял? — спросил блондин, сжимая куртку Томаса. Брюнет помотал головой, глотая слова и вместе с ними дождь. Ньют потянул его на себя и резко толкнул обратно в стену, ещё раз заставив того удариться головой о холодную кирпичную кладку. Причиняя боль ему, он делал хуже себе, но надеялся, что так брюнет набросится на него и изобьёт, чтобы потом любовь переросла в ненависть и стало легче проститься — хотя бы Томасу. Ньют хотел сделать кое-что другое, но неожиданно занёс кулак и ударил парня по лицу, а затем снова, не понимая, почему брюнет не отбивается или хотя бы не сопротивляется. — Ну давай же, ударь меня! — воскликнул Ньют. Уголки его глаз начало щипать, горячие слезы полились по щекам, смешиваясь с холодным дождём. Томас смотрел бездонным взглядом на него, посасывая нижнюю разбитую губу, с которой шла кровь. Ньют ещё раз толкнул его в стену, но съеденный чувствами он не смог это сделать так, как в первые два раза. Он просто прислонился к Томасу, уткнувшись в его грудь лицом. Брюнет положил руку ему на спину и прижал к себе. Текли слезы влюблённых парней; струилась кровь Томаса с разбитой губы и небольшой раны на голове; и лился дождь, сопровождаемый раскатом молнии. Ньют посмотрел ему в глаза и на этот раз решил идти до конца. Одну руку он просунул под футболку и куртку Томаса, прикасаясь подушечками пальцев с кожей спины; вторую положил на щеку парня и провёл большим пальцем по разбитой губе, вытирая кровь. Брюнет приготовился к тому, что Ньют лишит его надежды и сбежит в третий раз. Но это не произошло. Блондин коснулся своим носом его и закрыл глаза, тяжело вдыхая и выдыхая воздух. Томас не проявлял инициативу, потому что он даже не инициатор, брюнет позволял Ньюту пытаться поцеловать себя, позволял причинить боль и позволит это делать столько раз, сколько потребуется, пока он не уйдёт, лишившись когда-то жизни. Тёмноволосый чувствовал тепло руки Ньюта, его дыхание. Тот взял Томаса за подбородок и притянул к себе, накрывая желанные губы своими, чтобы в поцелуе выразить свои чувства, чтобы признаться в любви без слов. Он забрался рукой в волосы брюнета и надавил на его голову, целуя настойчивее, вспоминая не только ощущения, которые дарил ему когда-то любимый человек, но и его губы, как будто целуя впервые, но уже зная их вкус. Томас не углублял поцелуй, пока Ньют этого не делал, и, когда блондин показал это действием, он открыл рот, позволяя их языкам сплестись. Они целовались, по-прежнему со слезами, которые смывал дождь, будто сметая следы этого стыда. Ньют не смог уйти в другую сторону, он сам бросился в бездну, в которой его ждал один человек. А для того весь мир был тёмным, будто скрытым под покрывалом, но вера в то, что судьба ещё сведёт его с любимым человеком, как будто оставила просвет. За ним был свет, за светом Ньют, целующий его сейчас так страстно с напором, иногда наоборот с нежностью и легкостью, наоборот не выплывая из омута, а погружаясь больше ко дну. Он возродил веру Томаса в судьбу, но с такой же невинностью, как для его потерянной памяти был ощущениями этот поцелуй, мог отобрать её. И это было так же неизбежно, как и его возможная смерть когда-то. Есть шанс, но невероятно дорогой, пусть это близкое сравнение, но всё это иное, потому что любовь не купить. Томас никогда с такой щемящей болью в груди не целовал Ньюта, который был не его. А блондин никогда прежде не желал оторваться от кого-то, чтобы оставить и уйти. Ньют отстранился, когда обоим не хватало воздуха. — Я причинил тебе боль, — пробормотал он, сжимая руку Томаса. — Прости. — За какую боль именно ты просишь прощения? — За обе, Томми. Ньют отошёл от него и посмотрел в небо, подставив лицо под капли дождя. Томас, держа одну руку на затылке, подошёл к нему. Брюнет обнял его, прижимая так же сильно, как тогда, когда они прощались на несколько лет. — Я люблю тебя, — подавляя в себе слёзы, сказал Томас. Ньют достал из внутреннего кармана кофты фотографию и протянул её брюнету. — Это твоё, — проговорил Ньют. — Это было так давно, — Томас не выдержал и позволил слезам литься по щекам. Он убрал фотографию в карман, чтобы она не намокла сильнее от дождя. — Я столько лет держал рядом это изображение, надеясь, что вспомню тебя, — Ньют взял Томаса за руки и спел пальцы в замок. — И я не вспомнил, — он посмотрел в небо, — даже спустя шесть лет. Почему ты не пришёл раньше? — спросил блондин, приближаясь к лицу Томаса. — Я должен задать себе тот же вопрос. — К осени того года меня выписали из больницы, и прошло больше двух лет прежде чем, я заставил себя не думать о незнакомце на фотографии, и смог это сделать только потому, что у меня начались новые отношения. — Рейчел, — сорвалось с губ Томаса. — Ты любишь её? — Люблю, — ответ Ньюта нанёс брюнету удар посильнее, чем за всё время. — Но, но не так. — Не так, как? — поинтересовался Томас, вселяя в себя надежду. — Не так сильно, как я люблю тебя, — ответил Ньют. И чтобы больше слова не срывались с губ и не причиняли боль, блондин поцеловал парня напротив. Этот поцелуй был другим, он был прощальным в понимании обоих. — Я опоздал, — сказал Томас, растворяясь во взгляде печальных глаз Ньюта. — Нет, Томми. Ты просто не знал, а я не мог тебя вспомнить. Ньют всё ещё держал его за руку, боясь отпускать. — Спасибо тебе за то, что стал для меня всем и никем одновременно. Ты стал причиной возвращения памяти, и я бы вернулся к тебе, если бы мог, — его голос был тихим с нотками боли. Дождь стал лить слабее, а из-за туч, разошедшихся немного, появилась полная Луна. Томас посмотрел на неё и проговорил, цитируя слова последней услышанной песни: — Я скучаю по твоему голосу, но всё же делаю этот выбор — хороню свою любовь к тебе в лунной пыли. Ньют вытер свои слезы и поцеловал Томаса ещё раз, чтобы запомнить его губы, их вкус и эмоции с ощущениями, которые властвовали над ним в тот момент. — Я люблю тебя, — заговорил блондин. — И, если ты меня любишь, то уйдёшь. Они долго смотрели друг другу в глаза, прощаясь без слов. Не расцепляли руки, будто сделав это, могли погибнуть. Ливень теперь напоминал изморось, город всё больше освещался лунным светом. Томас ушёл из переулка первым, оставив Ньюта там на несколько минут одного. Блондин тогда отошёл к стене и сел рядом, откинувшись на кирпичи спиной. Он закрыл глаза, вспоминая моменты этого вечера. Томас ворвался в его жизнь так внезапно, возродив любовь в его сердце, и так же быстро ушёл, оставив след. Ньют не представлял, как тот столько лет прожил с терзающими мыслями любых вариантов развития судьбы жизни любимого, и понял, что Томас просто верил, когда другие заверили его в том, что в этом нет смысла. Ньют открыл глаза и его взгляд упал на промокшую от дождя тетрадь, лежащую рядом. Видимо, брюнет выронил её, когда блондин впечатал его в стену. В этом дневнике писал не только брюнет, там были записи Ньюта. Томас ушёл, но остался рядом своими мыслями, которые теперь были в руках блондина. Им не суждено похоронить любовь.