Враг твой

      Спальные районы для обслуживающего персонала с бесконечными рядами абсолютно одинаковых домов и пронумерованными улицами — пятая Портовая, сто пятая Портовая — это лучший способ спрятаться. Даже мне, привыкшей к абсолютной унификации, это постепенно начинает выжигать мозг, а Вастра просто в трансе. Тут даже клумбы одинаковые квартал за кварталом.       — Ужасно, — бормочет силурианка, — это же не дома. Это же просто место, чтобы спать.       — Подтверждаю, — отзываюсь я. Здания, конечно, должны быть продуманными изнутри, но они настолько унылы в архитектуре, что у меня мелькают ассоциации с городами киберлюдей. Даже мы до такого не опускаемся — у нас рационально, но всё же разнообразно.       — Хуже казарм.       — Нет, — я примерно представляю, каковы казармы её времени. — Здесь соблюдены все санитарные нормы, а существа живут семьями.       — Хорошо, семейные казармы с ванной комнатой, — фыркает она. — Куда нам дальше?       — Согласно логистической карте, вон то многоэтажное здание.       — Надеюсь, мы верно запомнили координаты.       — У меня хорошая память на числа, — отвечаю. — Тем более что лицевой счёт Апфеля нам уже не нужен.       Кажется, ирония всё-таки прорвалась, раз Вастра с возмущением глядит в ответ — не понимаю, с настоящим или поддельным.       — Послушайте, он нам помог, вы могли бы отзываться о нём более человечно!..       — Я не человек, — отрезаю и беру курс на нужный вход.       Издалека замечаем кодовый замок, но когда приближаемся к двери, из подъезда вываливается целая семья с большими тюками вещей. Так что нам везёт проникнуть внутрь, не объясняясь с хозяевами указанной Апфелем квартиры по домофону, но внутри нас всё равно поджидает небольшая проблема с роботом-консьержем, который, несомненно, регистрирует всех посетителей и наверняка сверяет их лица с базами данных полиции. А значит, постоянно в сети. Приходится поднапрячься и взломать, чтобы он нас не видел и не слышал, а пошедшие в сеть кадры перехватить и вытереть. Иначе, если вероятный противник следит за компьютерами Эккелина, то он сразу будет в курсе, где мы. А теперь силурианка и генно-модифицированный далек в этом доме вообще не появлялись.       Сорок второй этаж, тысяча тридцать шестая квартира.       Вастра звонит в дверь, а я принюхиваюсь. Сквозь противные запахи инопланетной пищи и бытовой химии для чистки лестничных пролётов пробивается что-то родное, смутно знакомое… Паяльник! Кто-то за нужной дверью паяет что-то вкусненькое. И ещё есть застарелые нотки горелой изоляции. Там живёт хакер-бездельник? Или это филиал по ремонту бытовой техники? Как любопытно, просто чудовищно любопытно!       Шаги раздаются только на пятый звонок, хозяин то ли не спешит отрываться от дела, то ли очень нелюдимый.       — Кого там черти принесли? — раздаётся усиленный динамиком голос. Поднимаю взгляд на угол стыка стен и потолка — так и есть, микрокамера. Выдавливаю туда стандартную имитацию улыбки, потому что приятные и, главное, понятные запахи немножко расположили меня к этому низшему. Вастра, проследив мой взгляд, смотрит туда же и со светской улыбкой заявляет:       — Так грубо к дамам? Сэр, мы от Пина Апфеля, если вы такого знаете, и…       Раздаётся щелчок замка, дверь открывается.       — Заходите, — доносится из внутреннего пространства вместе с облаком паяльного аромата. Я вдруг понимаю, что дверь изнутри защищена маскировочным контуром, мало вяжущимся с Эккелином. Это что-то… по другой технологии. И мне она вроде бы знакома, вот только вспомнить пока не могу. И ещё, куда делся жуткий акцент Вастры?       Увидев хозяина квартиры, я всё сразу понимаю — и где акцент, и что это за защитный контур. О, да-а… Главное, мысленно выдать себе по ложноручкам и наступить на глотку своей врождённой агрессии:       — У тебя два сердца. Ты — Повелитель Времени с Галлифрея?       — Завязал, — таким тоном, как говорят о прекращении употребления алкалоидов и наркотиков, отзывается одетый очень по-домашнему и ужасно небритый мужчина, протискиваясь по узкому коридорчику мимо нас на кухню. Лица в полутьме толком разглядеть не успеваю, но почему-то кажется, что я должна его знать по нашим отчётам. Или не лицо. Или просто этого конкретного Повелителя Времени. — Какого чёрта Пин вас сюда пригнал, он же в курсе на этот счёт?       — Нам очень жаль, — странно, но Вастра действительно испытывает нечто вроде жалости и одновременно вины, — но ваш друг мёртв. Кто-то взломал его киборга-телохранителя. Мы не успели ему помочь.       В ответ с кухни слышно лишь звяканье ложки в чашке. Вастра делает несколько нерешительных шагов по направлению звука, а вот я с любопытством оглядываюсь и вычисляю. Раз мы у Повелителя Времени, пусть и бывшего, значит, тут где-то есть ТАРДИС, иначе кто бы выровнял речь детектива. Ну, и где? Вон тот шкаф? Или под антресоль маскируется?       Вастра вежливо кашляет, напоминая хозяину квартиры, что у него посетители.       — Что вам нужно? — довольно резким тоном отзывается тот, прекращая наконец звякать ложкой.       — Вам знаком термин «нерешённый день»? — осторожно осведомляется детектив.       Повелитель Времени снова выходит в коридор, прямо с кружкой. Я определяю в нём подавленный гнев, злость и печаль, но на лице, едва видном против света, только злость.       — Я же сказал — завязал. Все коллизии Времени — без меня.       И тут я понимаю, что в нём знакомого. Да быть не может!..       — Ты определён, как член правительства Галлифре…       Свободный кулак галлифрейца врезает по косяку.       — Повторить, что завязал?       Вастра хлопает глазами. Видимо, она не в курсе. Да и я эту историю знаю с пятого на десятое, до далеков дошли лишь фрагменты. Вроде как Доктор устроил переворот на Галлифрее, вышибив оттуда президента Рассилона и его ближайшее окружение. И я уже определила, кто передо мной стоит — один из изгнанников, обвиняемый в преступлениях, совершённых во время Великой Войны Времени. Я даже имя знаю, и хотя лицо не похоже на имеющееся в базе, зато постоянное излучение мозга совпадает с нашими данными. А как ещё прикажете узнавать галлифрейцев, способных полностью изменять свою внешность? Правда, раньше я так не умела. Это знания, приобретённые далеками во время Войны, но меня всему, что нужно, обучили на стадии подготовки прототипа, в том числе и этому.       Надо же, встретились два правительственных советника, два злейших врага — и где? В тёмном коридоре с неработающей лампой, в обшарпанной малометражке, на периферии Рокочущей Спирали? Надо бы сказать любимое слово космодесанта и его отработать, быстро и по существу, но вместо жажды выстрела мне вдруг делается смешно. Просто от самой бредовости ситуации.       — Принято, — говорю. — Тогда как тебя называть… лорд-ренегат?       — Я не ренегат и не с Рассилоном, и какого чёрта я вообще перед тобой отчитываюсь?!       Тактика «ошарашь и используй», дубль три.       — Она с Земли, я со Скаро, — отвечаю, делая вид, что не вижу резко изменившегося галлифрейского лица. — Ещё с нами в команде монашка из глубокого космоса. Ты нам совершенно не нужен. Нам нужен лишь Доктор, потому что только его неординарной безмозглости хватит остановить темпоральную бойню в нерешённый день. И нет, мы не на стороне НКВД и не под контролем Империи далеков. Наша цель — предотвратить вторую Войну Времени, пока не стало поздно. Помоги нам отыскать рыжего или дай наводку, кто может его отыскать, и мы отсюда уйдём.       — Вообще-то, моя спутница сказала правду, хоть и без подробностей, — кивает Вастра, как-то очень по-ящерицыному заглядывая в почерневшее лицо галлифрейца. — Сила, появившаяся во вселенной накануне нерешённого дня, представляет реальную опасность для всех, а не только для Галлифрея или далеков. Помогите нам, пожалуйста, — галлифреец открывает рот, чтобы что-то сказать, и могу поспорить, что всё нехорошее, но силурианка оперативно добавляет, — Мистер Апфель рассчитывал на вас.       В «яблочко»! Рот депортированного Повелителя Времени со стуком захлопывается, словно он едва не подавился словами и силится их проглотить. Мужчина долго на нас глядит, то на Вастру, то на меня. Потом кивает головой на комнату, почти такую же маленькую, как моя каюта:       — Проходите. Чего в коридоре толчётесь… Разуваться не надо.       Ну отчего бы и не пройти, раз приглашают. А поскольку стул всего один, и тот за столом, который служит одновременно и компьютерным, и рабочим, и обеденным, и верстаком, я нахально усаживаюсь на диван-кровать, закрытый пёстрым покрывалом, а Вастра следует моему примеру.       На столе остывает выключенный паяльник и лежит незнакомая деталь явно галлифрейского производства. Ага, и у этого вся личная жизнь проходит в подконсолье? Из чего следует, что ТАРДИС у бывшего Рассилонова советника действительно есть, хоть и без профессионального техобслуживания. И где она спрятана? Может, тот чемодан, что я заметила под диваном?       — Расскажите подробнее, как Пин доигрался, — хозяин квартиры заходит следом и усаживается на стул, опять глядя на нас обеих попеременно, но в основном на меня и очень озадаченно. Видимо, силится уложить в мозгах моё прямолинейное «я со Скаро».       Вастра вкратце излагает всё, чему мы оказались свидетелями.       — Понятно, — заключает галлифреец. — Быстро же эта каша сварилась.       Не сговариваясь, вместе вопросительно глядим в ответ.       — Он ещё вчера вечером мне позвонил и сказал, что, похоже, слишком крепко влип. Но подробности скрыл и от помощи отказался, лишь пошутил, что или сам отменит тревогу, или я всё узнаю из газет. Значит, далеки? — и он, прищурившись, смотрит на меня.       — Ошибка, — отрезаю. — Киборга мог взломать кто угодно, в НКВД тоже есть специалисты. А общий противник способен взломать даже патвеб. И если кого-нибудь интересует моё мнение, это он. У остальных не было очевидных причин устранять отработавшего осведомителя, особенно если он может пригодиться потом. А для противника «потом» не имеет значения.       — Почему вы так в этом уверены? — спрашивает Вастра озадаченно.       — Потому что слово «потом» в случае начала Войны Времени тоже не имеет значения. Как при применении ядерного оружия на планете докосмического уровня. Войну начали сфероиды. Значит, они понимают, что переписка истории может просто смести миры вроде Эккелина так, словно их никогда не существовало, и не заинтересованы в сохранении ресурсов умеренной важности.       — Парадокс, — хмыкает галлифреец.       — В темпоральных войнах все до единого плевали на парадоксы, — напоминаю я, нарочно сформулировав фразу в вольном стиле. — У нас сорок три местных минуты до тревоги. Этот дом не оборудован убежищем, до ближайшего пешком — около четырёх минут, но мы должны подобрать Ташу Лем, — берусь за рацию. — Решай,.. бывший. У меня мало времени и сильные руки. Будем проверять, на какой регенерации ты сломаешься?       — Мисс Дарлинг, это грубо! — возмущённо заявляет Вастра, и я опять не могу определить, всерьёз она или придуривается. — Почему бы просто не сказать «пожалуйста»?       — Это слишком сложное слово для уроженца Скаро, — язвит галлифреец.       Ну уж нет, я не поддамся на провокацию ювенильного уровня. Пристально гляжу ему в глаза:       — Помоги нам найти Доктора. Пожалуйста.       — А я скажу — нет, — с наслаждением, едва ли не по буквам, выговаривает он. — И можешь проверять на стойкость хоть все мои регенерации.       Слишком много злорадного наслаждения в этих его словах, а логику я пока ещё не прокурила.       — У тебя последняя регенерация, — говорю и по показаниям его тела понимаю, что угадала.       — Я не Доктор, чтобы мне подарили запасной цикл, — ядовито ухмыляется он. — И с меня хватит темпоральных войн. Сыт по горло.       — Мы тоже, — тихо отвечает Вастра. — Поэтому и стараемся предотвратить войну. А раз нас разыскивают, значит, у нас есть шанс это сделать. Или хотя бы найти того, кто это сделает.       — Что, три женщины — это всё, что против врага могут выставить великие хронодержавы?       Убила бы за сарказм. И одна женщина может наворотить дел размером со Вселенную. Наверное, этот изгой просто не слышал о Донне Ноубл.       — Великие хронодержавы, — цежу сквозь зубы, — держат глухую оборону, полностью лишённые флотов и заблокированные в отрезке времени накануне нерешённого дня. Ещё немного, и от них вообще ничего не останется, ни от Галлифрея, ни от Новой Парадигмы. Весь плацдарм далеков со всеми производственными базами захвачен сфероидами. И всё это — вообще всё — проделано за четыре скарэла. Ваш военный совет отхлёбывается успокоительными и стирает штаны, а мы пытаемся восстановить хотя бы часть космических сил. Ситуация ясна?       — Предельно ясна, — кивает галлифреец. От его иронии не осталось ни следа.       — А ты, — продолжаю, подлив в голос презрения, — трус. Как и всё ваше галлифрейское правительство, испокон веков. Отсиживаться по норам и бить в тыл из засады — вот и всё, на что вы способны. А когда дело доходит до необходимости оторвать задницы от кресел и начать реально действовать, вы предпочитаете заседать или зарывать голову в песок, мол, хата с краю. Только, изгой, есть такое правило, подтверждённое богатым опытом моего народа — хата с краю горит первой.       Вастру пропагандистская речь, само собой, не удивляет — она плохо знает формальный язык моей родины, — но мозг галлифрейца явно вышибает в стратосферу обилием недаледианских оборотов.       — Ты со Скаро… какого века? — уточняет он.       — Я не калед, — отрезаю. Обойдётся без остального. — Вастра, пошли отсюда. Этот слюнтяй не помощник.       И в этот момент в руке сигналит рация. Ох, я совсем о ней забыла, так сильно разозлилась.       — Дарлинг на связи.       — Венди, слушай, а в портал грузовик проедет? — бодрый голос Таши Лем наполняет тесное помещение весельем, что совсем не вяжется с моим злым настроением.       — Должен, — отвечаю, направляясь в коридор. Вастра, словно сомневаясь, медленно встаёт следом. — Главное, чтобы по высоте не превышал корабль. А грузовые ворота там есть.       — Отлично. Где вы сейчас?       — Двадцать третий проезд Лиловой Рощи, дом четыре.       — Хм, — какое-то пищание, похожее на звуки информационной стойки у трансмата. — Ага, мне до вас не так уж и далеко.       — Лем, здесь объявлена тревога…       — Уже в курсе, узнала на складах. Я вас подберу, — её голос всё веселеет и веселеет. Как-то очень нездорово. Не нравится мне это маньячное веселье.       — Не думаю, что в этом есть смысл, тут поблизости убежище.       — Ха… Петушок, петушок, выгляни в окошко, дам тебе горошка. Правда, не знаю, на ту ли сторону у вас окна и проглотишь ли ты эту горошинку.       Внутри что-то холодеет и обрывается. Вастра бросается к окну вперёд меня и отдёргивает тяжёлую пыльную штору.       — О, богиня! — вырывается у неё, я же с тихим шипением втягиваю сквозь зубы воздух. Явились, не запылились.       — Вы, кажется, упоминали о каких-то сфероидах, Дарлинг? — косится на меня галлифреец, тоже не обделивший вниманием неопознанный корабль за окном.       — С кем это вы там? — тут же интересуется Таша. — Он красивый?       — Много будешь знать, никогда не состаришься, — буркаю в ответ, не отрывая взгляда от голубовато-серого кружка, зависшего лерах в пятистах над городом. Отсюда он похож на земную Луну, но темнее и без пятен. — Какие-нибудь средства общественного вещания в этом доме есть? Радио, телевидение, интернет?       Сзади оживает голографическая панель. Неужели я вижу проблеск отваги в небритой галлифрейской роже? Неужели мне всё-таки удалось продуктивно наехать на чью-то национальную гордость?       — Пока тихо, — сообщает изгой, прощёлкивая каналы. Да. Пожалуй, определение «изгой» можно принять, как прозвище-заменитель для «эй, ты», если уж бывший советник не хочет слышать своего настоящего имени.       — Возможно, нас ищут через камеры видеонаблюдения или сторожат по трансматам, — говорю. — Эккелин, насколько я помню, управляется через общие компьютерные сети, как и большинство высокоуровневых планет. Логично предположить, что оборона уже парализована.       — Можем воспользоваться канализационными шахтами, там нет камер наблюдения, — предлагает галлифреец. Вастра незамедлительно вскидывает чешуйчатые брови:       — Так вы нам поможете?       — Даже не мечтай, — отвечаю ей, не давая Изгою ни слова сказать. — Был шанс, что я справлюсь с неприязнью к Повелителям Времени, но теперь его нет, мне как-то очень хорошо напомнили, кто есть кто в темпоральных войнах.       — Мисс Дарлинг, вы должны выполнить задание — найти Доктора и остановить войну. Остальное, — Вастра с нажимом глядит мне в глаза, — не имеет значения.       Уела. Прямо на глазах у галлифрейского вырожденца. И ничего не возразишь, потому что это приказ Императора.       Перевожу взгляд за окно, на замерший в небе сфероид. Гад, висит себе, и ничем его не достанешь. Конечно, защиту он слегка ослабил, иначе бы тут уже всю атмосферу выжгло, но всё равно, так просто не пробьёшь.       — Короче, — жёстко проговаривает Изгой. Вот теперь, несмотря на щетину, обрюзгший вид и штаны с растянутыми коленями, я верю, что он — член галлифрейского правительства, воевавший с нами. — Раз они управляют временем на таком высоком уровне, то темпоральное перемещение как минимум заметят, а как максимум заблокируют. Обе, за мной.       Он встаёт и отправляется на кухню. Да-а, у меня вот не хватило мозгов предположить, что ТАРДИС замаскировалась под холодильник. Семьдесят восьмая боевая модель, судя по антуражу, но разгром в ней куда хлеще, чем в знаменитой синей будке.       — Рассилон оторвался, — замечает Изгой в ответ на мой вопросительный взгляд, — когда я ему дал чётко понять, что больше не намерен влезать в какие бы то ни было авантюры с целью вернуть себе место под солнцами. С тех пор чинюсь.       — Авантюры? — тут же настораживается Вастра.       Изгой подходит к полуразобранной консоли и с напрягом принимается снимать блок телепатического управления. Ему явно тяжело, но помогать? Нет уж, пусть сам корячится.       — Господин воскрешённый президент всё никак…ох… не мог успокоиться, что прайдонский двоечник его выгнал прочь, предварительно выставив идиотом на весь Галлифрей. Тарелка борща… уф… и революция без единого выстрела, вот его и задрало. Но я в эти игры больше не играю, так ему… пф-ф… и сказал.       — Рассилон? — задумчиво переспрашиваю я, оглядываясь на выход из корабля. А что, это вариант… Темпоральные технологии, знание слабых мест далеков и Галлифрея… Для окончательного вывода нужно однозначное подтверждение, но, как рабочая гипотеза, подойдёт.       — Дарлинг, думаешь, это он замутил? — перехватив мой взгляд и наконец отковыряв панель, распрямляется Изгой.       — У него достаточно знаний, достаточный уровень цинизма и достаточно масштабное мышление для того, чтобы сотворить нечто подобное. Вот только вопрос, где он нашёл ресурсы. Но это… дело времени, так?       — Тогда понятно, почему идёт такая охота за теми, кто разыскивает Доктора, — заключает Вастра. — Но это лишь предположение.       — Рабочая гипотеза, — поправляю я. — В процессе поиска будем подвергать её фальсификации, тогда рано или поздно поймём, он это или не он.       Изгой заныривает в глубины консоли. Его голос из-за этого делается слишком глухим и одновременно глубоким, как из бочки:       — Я плохой помощник в поиске Доктора. Вам нужен тот, кто его знает получше меня. Но кое-что мы сделать сможем. У вас же корабль с темпоральным двигателем?       — Вроде того, — уклончиво отвечаю я.       — Значит, сможем подсоединить блок телепатического поиска к вашему бортовому компьютеру. А то моя машинка совсем сдохла.       Бывший советник наконец выныривает из нутра консоли с гроздьями проводов в обеих руках. На концах некоторых болтаются отсоединённые платы.       — Если у вас корабль далеков, там должны быть телепатические усилители, — выдыхает он. — Пара суток, и мы сможем соединить эту штуку с вашим оборудованием.       Киваю:       — Все необходимые материалы должны быть на складе. Если не найдём, разыщем где-нибудь в космосе.       Вастра мило улыбается:       — Значит, больше никакой национальной гордости не по делу?       — Это всего лишь была попытка меня оскорбить, — поправляет её галлифреец, взваливая на загривок панель. Его только что не шатает — физическая форма по нулям. Меньше надо сидеть в пыльной комнате и всех ненавидеть.       — Дай сюда, — говорю, перехватывая груз. Огрызаться на такие слабые подначки для того, кто пережил долгое общение с Доктором, просто дурной тон. — Ты слишком слаб и нас замедлишь. Лучше прострой маршрут на выход мимо камеры в подъезде. Я не уверена, что смогу обойти умельцев со сфероида.       Он изумлённо глядит на то, как я одной рукой забрасываю на плечо и панель, и все прилагающиеся к ней провода, и выдавливает:       — Нам по лестнице, в лифте тоже есть камера.       Бежим вниз. На площадке второго этажа я открываю окно и спускаю панель, а потом по очереди Вастру и Изгоя, на задворки дома — спасибо проектировщикам Серва за удобную обувь. Галлифреец что-то тихо язвит про автопятки, но я опять упорно игнорирую выпад. Слабовато после Доктора и Ривер.       Снова пиликает рация.       — Подъезжаю, — сообщает Таша. — Вы где?       — Позади строения, — отвечаю ей. — Постарайся не проезжать мимо подъездов — нас, возможно, стерегут через камеры.       — Пусть пытаются, — фыркает папесса и отключается.       Слуховые рецепторы улавливают лёгкий гул на самой грани различимого диапазона — шумовой фон из составленных по знакомым закономерностям звуковых волн, привычку к которому во мне старалась развить Мари Скворцова, и малый гравитационный движок глайдеров и флаеров. Скорее всего, глайдер, судя по тому, что волны стелятся вдоль земли, а не идут сверху, хотя их немного сбивает музыка. Вастра тоже настораживается. Через рэл мы замечаем выворачивающий на нас с основной трассы небольшой открытый фургон. Приближаю изображение — ошибка, за рулём отнюдь не наша монашка, а какая-то незнакомая особь женского пола. Хвост из длинных косичек-колтунов, клетчатая рубашка с закрученными выше локтя рукавами, кожаный жилет-разгрузка, зубочистка во рту. Да ещё гремящая на весь квартал шумовая атака под названием «тяжёлый рок»…       …Вот, наверное, у меня перекашивает рожу, когда машина притормаживает рядом с нами, а водительница, прикрутив громкость приёмника, весело высовывается в окно и голосом папессы осведомляется:       — Такси заказывали?       — Таша Лем? — не менее изумлённая Вастра глядит на неё во все глаза. — Надо же, как меняются некоторые люди, если их умыть.       — Я тоже так подумала, — ухмыляется папесса. — Ага, местный? Будем знакомы. Грузите вашу бандуру в кузов. Венди, ты должна водить лучше меня — садись за руль и гони к убежищу, времени осталось мало. Абориген, будешь показывать ей дорогу с хорошим обзором между домами. Мадам Вастра, вы со мной в кузов.       И по её глазам я догадываюсь, что она держит в мозгах что-то такое любопытненькое. Впрочем, сюрприз не удаётся — стараясь уложить панель поаккуратнее на штабель коробок и ящиков, я замечаю оружейный кейс, слишком крупный для винтовки и слишком короткий для ручного зенитного комплекса. Сканирование и поиск в базе соответствий подсказывают, что это…       — …Сонтаранская ручная гаусс-установка для боевых действий в открытом космосе?       — А то, — с гордостью отзывается Таша, наблюдая, как я ворочаю контейнеры под руководством Изгоя и стараюсь не влипать носом в ящики с заказанной клубникой. — И семь аннигиляционных мин класса «земля-орбита», каждая по четыре с половиной миллиона кредитов.       Мы все замираем, синхронно вытаращившись на папессу.       — По сколько?!.. — перевожу дух и включаю трезвость. Чего я хотела, антивещество в компактном защитном кожухе в этом времени столько и стоит. — А там, где ты их нашла, ещё есть?       Теперь Вастра и Изгой глядят на меня, с тем же видом — мол, вы тут обе, что ли, на весь мозг пришарахнутые, космическое оружие на планете применять?!       — Уже нет, всё сгребла, — сквозь улыбку Лем сквозит лёгкая досада. — Как думаешь, на эту хрень хватит?       И многозначительный кивок на застывший в небе сфероид.       — Есть шанс. Они ослабили защитное поле, чтобы войти в атмосферу. Если разогнать мины хотя бы до второй космической и выстрелить очередью, возможно, мы сможем уничтожить противника. Но лучше, если стрелять буду я.       — Лучше, если ты будешь вести машину плавно и без рывков. Я так не смогу. А стрелять из этой штуки я умею.       Невыразительно, но неотрывно гляжу папессе в глаза. Умеет она… Как все остальные низшие, то есть никак.       Таша придвигается ближе, нависнув над бортиком:       — Блядь, как же с тобой сложно. Включи извилины, у нас нет права на ошибку. Возможно, ты стреляешь лучше, но если я дёрну машину в момент твоего выстрела, ты промажешь, противник поймёт наш план и моментально форсирует защиту. А ты машину не дёрнешь. Стрелять отсюда мы не можем — схватим дозу в момент взрыва, нам надо нырнуть в защищённое пространство сразу после выстрела. Хоть раз попробуй довериться представителю другой расы!..       Варги-палки.       — Да вы с ума сошли! — вдруг охает Вастра. — Ядерный взрыв такой мощности всего лишь в пяти милях от поверхности! Тут же всё сметёт!       Широкая ладонь галлифрейца ложится на её плечо:       — Нет, они правы. Тут часто бывают аварии космических кораблей, это же планета с сотнями действующих космодромов. На всех высотах стоят датчики жёсткого излучения. Как только идёт взрыв с ударной волной, они активируют защитное поле в полукилометре над поверхностью. А сейчас, я подозреваю, их включат принудительно и заранее. Планета будет экранирована — главное, чтобы атмосферу не сильно выжгло.       — Ну, будет небольшой ураган — по идее, защита и на него должна быть рассчитана, — отвечает Таша. — У нас меньше десяти минут до тревоги. Пора делать ноги, пока нам не сделали кирдык.       Словно в ответ на её замечание, приглушённая, но не выключенная песня из приёмника сменяется помехами, а потом тишиной. А потом совершенно лишённый модуляций и абсолютно бесполый, а значит, синтетический, голос начинает проговаривать на цикле:       — Мать Скаро, ты здесь, на Эккелине. Сдайся добровольно, или нам придётся применить силу. Мать Скаро, ты…       Разбежались гравиплатформами об косяк!       — Мать Скаро? — Изгой глядит на меня весьма озадаченно. Да уж, нетрудно было просчитать, кого на этой планете могут так называть. Хотя, время-шремя. Может быть, он что-то обо мне и слышал. Только спойлеров не хочется.       — Кажется, я знаю, что за вспышки на солнце ожидало правительство… — ворчу под нос, выпрыгивая из кузова. Таша правильно рассчитала — я могу вести машину мягче, с моей-то даледианской реакцией и подвижностью прототипа. А если она за руль дёрнет в неподходящий момент, противник окажется предупреждён, а мы безоружны. И под землёй пережидать семикратный ядерный взрыв лучше, чем на поверхности — гамма-излучение защитным полем на такой дистанции до конца не экранируешь, но наведённая радиация быстро выдыхается. Сутки, и на Эккелине будет достаточно безопасно. Жаль, до портала нам далеко — лучше бы сразу на корабль заехать и рвать гравиплатформы подальше отсюда.       Сажусь за руль, Изгой забирается на соседнее сиденье. Чувствую на себе косой взгляд, но мне не до таких пустяков, как его паранойя, мне надо грамотно простроить маршрут, что в условиях сетевого наблюдения превращается в не самую простую задачку даже для далека.       Начали.       Разбросать программы-«сторожки», которые меня предупредят о слежке, и обманных ботов, чтобы они отвлекли противника. Вызвать перед внутренним взором трёхмерную проекцию города со всеми машинами, которые ещё движутся по трассам, подключить к ней расчётную траекторию сфероида. Определить оптимальную площадку для обстрела, учитывая возможные углы обзора, метеоусловия и местные правила движения транспорта.       Расчёт окончен. Погрешности в рамках допустимого. Можно ехать.       И ещё меня раздражает заунывный рефрен из приёмника. Проще всего, естественно, его выключить, но сегодня я не ищу лёгких путей. Поднять нужную информацию, когда очень хочется — дело сотых долей рэла. Дать на прибор свой собственный сигнал, перебив внешний, вообще пустяк. Специально для Таши Лем, чему-то научившейся от далеков и заслужившей маленькое поощрение в понятной ей форме — «Ave Maria» в исполнении Робертино Лоретти.       И пусть умрёт всё живое!