Враг твой

      — Ну, бля, я вам скажу, это был полный пиздец, — только и может выдавить Лем, переваливаясь через борт грузовичка. Следом высовывается Вастра, зажавшая в хищных ящерицыных зубах клубничину — мою клубничину!..       — Простите, мне не кажется, что столь крепкие выражения применимы по такому обыденному поводу, — шепеляво сообщает она и кусает ягоду. Зелёный хвостик летит на пол подземного гаража. Аромат издевательски щекочет обонятельные рецепторы. — Почему бы просто не сказать, что мы выкрутились в последний момент, как обычно и бывает... Мисс Дарлинг, хотите ягодку? А то тут ящик треснул.       — Она не дезинфицированная и обработанная химией для транспортировки, — мрачно ворчу я, так как клубники на самом деле очень хочется, особенно после такого агрессинового рывка в крови. — Для приведения её в пригодное для употребления состояние требуется применение оксида водорода.       — Почему бы просто не сказать, — повторяет Вастра с прежней менторской интонацией, — что её надо помыть водичкой. Кстати, где-то тут валялась бутылка…       Изгой стекает с сиденья и, пошатываясь, делает два шага к нам:       — Ничего себе… И часто у вас такие дни?       — Это наш ритм жизни, — криво улыбается в ответ папесса.       Пока детектив плещет водой из бутылки прямо в лоток с клубникой, стоим рядком, оперевшись на пыльный борт грузовика, и пытаемся отдышаться. Сфероид всё-таки меня вычислил, а через меня — и нужную машину, поэтому взломал и поднял на перехват местных роботов-полицейских. Так что наш выезд на огневую позицию превратился из штатного маршрута в бешеную гонку по подворотням. Мне ведь надо было до последнего момента создавать у врага впечатление, что мы прорываемся к темпоральному коридору, а не в удобное местечко для открытия огня. В итоге все планы пришлось на ходу переписать и перевычислить, выстрел производился в просвет между двумя зданиями — я корректировала папессу по рации, чтобы не орать из кабины, — а мы, оказавшись прикрытыми от первой вспышки зданием торгового центра, занырнули в подземную парковку. Не думала, что меня можно угонять до пота меньше, чем за скарэл. Я впала в боевой режим и ещё не до конца стряхнула агрессиновый угар — нас пару раз едва не подхватили магнитным лучом, раз двадцать загоняли в тупик, а количество сбитых патрульных роботов я даже не берусь сходу назвать. То есть я знаю, что всего их было поднято девяносто два, и сорок из них я протаранила, но насколько сильно они оказались повреждены, неизвестно — а не разрушенная в хлам и пригодная к восстановлению техника противника не считается выведенной из строя. А ещё придётся чинить грузовичок, он весь помят. Но уж этим-то я займусь с превеликим удовольствием, лишь бы до корабля добраться.       Вастра спускает нам по лотку мокрых ягод:       — Держите. Всё, что удалось спасти от кое-чьих ботинок, когда просыпался ящик. Хотя сейчас лучше бы по стопочке хорошего бренди…       Бр-р-р, только спиртного и не хватало. А вот сладкая натуральная пища — это то, что позволяет мягко перейти из боевого режима в рабочий. Можно сосредоточиться на ярко-алом вкусе и резком аромате, затопляющем сознание и давящем центр выработки агрессина в мозгу. Ну ведь логично же, нельзя злиться, если поглощаешь такую вкуснятину!       Стоим, жуём клубнику.       — Какие планы? — спрашивает Изгой с набитым ртом, глядя на меня. Признал всё-таки за старшую? Или просто за старшую среди женского экипажа?       — Выждем несколько часов, я схожу наверх и посмотрю уровень радиации. Если всё в пределах относительной нормы, примем антидот и передислоцируемся на корабль. Дожидаться властей после взрыва сфероида мы не можем, если не хотим оказаться в тюрьме для террористов, — отвечаю я, кое-как выталкивая слова сквозь ягодную мякоть.       Таша облизывает подушечки пальцев, испачканные в душистом розовом соке:       — Я прихватила на том же складе антирадиационные армейские плащи. Можем двинуть хоть через два часа.       — Рано, — отвечаю. — Через четыре можно.       — Только комплектов три.       — Значит, поделите с Вастрой один пополам. Бахилы не взяла?       — Не-а. Ступила. И защитных сфер у них не было, и банальных противогазов тоже. Надо поискать здесь по гаражу, может, есть бытовые респираторы на случай пожара.       Задумываюсь. Действительно, папесса допустила глупую ошибку — дорожное покрытие ведь тоже ионизировано, а дно грузовичка — слишком слабая защита, даже несмотря на искажающий эффект гравитационного движка. Можно заработать лучевые ожоги ног, нужны специальные бахилы выше колен. Но мозг тут же просчитывает альтернативный вариант.       — Тогда план такой. Все трое заберётесь в кузов, один плащ под себя, другим накроетесь. Вы двое активируете силовое поле на поясах и возьмёте Изгоя в середину, чтобы надёжнее его прикрыть — защита отталкивает пыль. Я поведу машину, у меня обувь лучше экранирована, чем у вас… Вастра, там ещё клубники не осталось?       — Только та, что разбросана по кузову, — отзывается она. — Но её только на джем. А я не умею его варить, это епархия Дженни.       Джем, да?       — Я умею только яблочный с корицей, но можно поставить эксперимент, — отвечаю. — Собери всё, что уцелело, в какой-нибудь контейнер… Если не сильно облучится, я попробую спасти.       — Далек со страстью к клубнике? — вдруг фыркает Таша сквозь очередную ягоду.       — И к клубничному йогурту, — разъясняю на всякий случай.       Изгой снова пристально на меня глядит:       — Я понял. Психография, да? Перенос сознания в искусственно выращенное тело, чтобы не привлекать внимание и не настораживать окружающих?       — Почти, — отвечаю. — Но клубнику и йогурт я любила и раньше, в старом теле. Пришлось пожить вне Империи лет шесть, в окружении таких вот, — киваю на Ташу с Вастрой. — И питаться подножным кормом. Можешь поверить, клубника намного вкуснее сырого кота. И пищевой синтезатор шерстью забивался.       — Это он просто не умел готовить кошек, — издевательски сообщает Лем. Судя по ухмылкам остальных, это была какая-то шутка, поэтому, так и быть, выдавливаю улыбку. Не смешно и непонятно, но надо поддержать коллективный дух. — Кстати, а почему сырого? Ведь выстрел же…       — Я была вынуждена действовать вне скафандра, — перебиваю.       — Ты котика голыми тентаклями придохлячила? Крута, — с одобрением и даже с уважением глядит на меня папесса.       — Он напал первым, среагировал на шуршание, — странно, откуда лезет желание оправдаться, опять отработка скромности? — Я бы сама не рискнула атаковать этого хищника, он был для меня слишком крупный и опасный. И ранения потом долго лечить пришлось. И шерсть прятать так, чтобы хозяева не нашли. Нельзя было портить отношения с аборигенами, я и так там сидела, как это говорится… А, на птичьих правах.       — Шесть лет вне улья, — замечает Изгой, крутя в руках пустой лоток из-под ягод и явно прикидывая, куда бы его засунуть. — Это и твой словарь объясняет. Хотя для далека редкость так дорабатывать коммуникационные навыки.       — Умение вести переговоры с низшими существами входит в сферу моих обязанностей, — отвечаю я. А вот на «улей» можно было бы и обидеться, мы не насекомые. Но галлифреец это и так знает, да и мне неохота вести разъяснительную работу, по крайней мере, сейчас. Раньше бы непременно понудела, особенно с Доктором, но теперь я сделалась умнее, набралась опыта и не ведусь на мелкие подначки и уколы.       Вастра, собрав по кузову ягоды, спускается к нам. Вид у неё на самом деле отнюдь не такой легкомысленный, каким был ещё совсем недавно.       — Мне не хотелось бы прерывать вашу отвлечённую беседу, — замечает она, — но что предпримут сфероиды после того, как один из них был сбит?       Я об этом уже думала, но пока снаружи всё фонит, мы ничего сделать не можем. Равно как и противник.       — Радиация и защитный экран над планетой, — отвечает силурианке Изгой, вторя моим мыслям. — Это их собьёт с толку на какое-то время.       — Тем более что всесильных нет, как мы сегодня убедились, — фыркает Таша. — Даже икринку-переростка можно проглотить без особых сложностей. Удивительно другое, как это далеки позволили себя разделать под орех, если сфероид можно тупо срезать из гауссовки?       Я её когда-нибудь убью. Сейчас нельзя, но когда-нибудь…       — Эффект внезапности. Даже нас иногда застают врасплох. Как ты сама заметила, всесильных нет, — отвечаю максимально спокойно. Вот когда начинаешь завидовать Найро с его обманчивым голосом — он бы точно не позволил прорваться ни злости, ни холоду. А мне до таких вершин мастерства ещё далеко, и, похоже, до конца скрыть обиду не удаётся.       Через четыре скарэла ожидания, поиска противодымных респираторов по гаражу и ленивых переговоров моего экипажа, сопровождающих у низших ритуал плотного знакомства, вытаскиваю из кармана портативную аптечку и вытаскиваю ампулу с таблетками биорегенератора с примесью адсорбента жёстких частиц — далёкого потомка антирадиационного лекарства талов. Коль скоро поражения ионизирующим излучением не избежать, пусть организмы себя подхлёстывают и восстанавливаются с высокой скоростью. Таблетки раскочегариваются с десяток скарэлов, и лучше мы проедем на пике их действия, чем нахватаемся лучиков и будем отхлёбываться лекарствами потом. Сейчас электроника Эккелина ещё слепа, и нас вряд ли перехватят. А также я надеюсь, что мы действительно уничтожили сфероид или нанесли ему критические повреждения. Впрочем, когда мы слетели до первого подземного уровня парковки, пришла настолько мощная ударная волна, что посрывало потолочные панели, а грузовик едва не врезался в стену — так повело грунт под его платформой. И это несмотря на экранирование в пятидесяти лерах над нашими головами!.. Никакая граната с антивеществом не дала бы столь мощного удара. А вот проломившие защитное поле крупные обломки, упавшие на город, вполне могли вызвать землетрясение умеренной степени. Поэтому мы все и сделали вывод, что цель всё-таки оказалась поражена. Но вдруг мы не добили противника? Просто отломили несколько кусков обшивки или ярусов?       Ну и пусть. Раз до сих пор сюда никто не ворвался, значит, некому. Может, сфероид целиком и есть одно живое существо, вроде атракси, и оно счастливо скончалось от семикратного удара аннигиляционными гранатами. Мне это неизвестно, предполагать можно что угодно, но опираться допускается только на неопровержимые факты. А факт говорит — мы всё ещё на свободе, хоть и вынуждены торчать в подземелье.       Когда таблетки выходят на пик работы — это чувствуется по участившемуся сердцебиению и энергичному подъёму во всём организме, — мы кое-как выезжаем по развороченному пандусу парковки на улицу и, лавируя между обломками кровель и выбитыми из окон рамами, гоним к порталу. Радиационный фильтр в очках просто голосит, что я сошла с ума вылезать в такой обстановке наружу, и особенно паникует, если близко оказываются обломки от сфероида. Жаль, что всё так облучено. Будь у меня хотя бы штырь какой-нибудь, наколола бы кусочек и закинула б в лабораторию корабля, просто поглядеть, что это такое и чем его уничтожать. Но спецкостюма нет, штыря нет, каждый лишний рэл под открытым небом — это лишние лучики для ещё более уязвимого к радиации, чем я, экипажа. Поэтому остаётся только втопить педаль и гнать к темпоральному коридору, не думая об ионизации и о настойчиво пробивающемся сквозь респиратор запахе озона. Нас так никто и не останавливает, на Эккелине нет дураков лезть под наведёнку, даже полиция и армия в кретинов не играет.       Но когда мы наконец оказываемся в ангаре корабля, куда влетаем через грузовые ворота, меня ждёт неприятный сюрприз. Из кузова выпрыгивают только двое, и один из плащей отсутствует. Да и респираторов в кузове валяется всего два. На Вастре к тому же нет пояса.       — Где Изгой? — спрашиваю, стягивая маску через защитную ткань и стараясь сохранить максимально нейтральный голос. По фильтру, папесса с детективом схватили не слишком много, словно сбросили защиту в самый последний момент, перед порталом.       Таша тяжело выдыхает, но глаз не отводит.       — Венди, кто-то предупредил правительство планеты за сутки до взрыва. Галлифреец сказал, что его ТАРДИС способна однократно метнуться на двадцать четыре часа в пределах этой солнечной системы, если с ней немножко поковыряться. Поэтому мы отдали ему плащ и защитный пояс и позволили уйти. Ты ведь не разрешишь вернуться и сделать это нам, я тебя насквозь вижу.       Немножко поковыряться. В квартире. Насквозь пропитанной наведённой радиацией атмосферного взрыва. Последняя регенерация... Изгой покойник. Он будет покойником, даже когда добежит от портала до своего дома. Даже если найдёт какую-нибудь колымагу на ходу. Аккумуляторы пояса разрядятся через два с половиной скарэла, а ноги он себе сожжёт ещё раньше. Варги-палки, вот нельзя было сказать всё это, когда бы мы вернулись на корабль?! Я смогла бы открыть коридор прямо к его холодильнику! Торопливый идиот!       — Знаю, о чём ты думаешь, — продолжает Таша, всё так же глядя мне в глаза. — И он предположил, что именно это ты и подумаешь. И попросил передать две вещи.       — Говори.       — Первое — проверь эккелинские новости за вчерашние сутки. Он сказал, что проверял, и что каша впрямь быстро сварилась. И второе — нам надо взять в команду какого-нибудь Повелителя Времени, который хорошо знает Доктора и к нему лоялен. Он сможет подключить галлифрейское оборудование к «Ди» и помочь в поисках. Нам нужен друг Доктора, Венди. Друг с Галлифрея.       — Мастер, что ли? — кажется, моя бровь привычно-цинично поехала вверх, прямо как на Зосме-9. — Согласно моим данным, он не умеет работать в команде и будет совершенно бесполезен. Хуже того, начнёт мешать. Он ведь психически нестабилен. Четвёртого ненормального этот корабль не выдержит.       — А мы, получается, все трое ненормаль… — начинает Вастра, но вдруг забавно меняет окраску на желтоватую, хватается за рот и живот и складывается пополам. Через миг вся съеденная ей клубника вываливается наружу. Флегматично вызываю роботов-уборщиков.       — Вастра, в медотсек, на обследование. Похоже, ты плохо переносишь даже лёгкую дозу облучения, — а какие ещё выводы можно сделать из её тошноты? Кто-то и с полусотни кэров скачет скальным котиком, а кого-то и с половины кэра выносит на госпитальную койку. С радиацией, как и с электричеством, всё очень индивидуально.       — Простите, голова кружится… — бормочет силурианка, кое-как выпрямляясь и шатающейся походкой бредя к выходу. Папесса без разговоров берёт её под руку и ведёт наружу из ангара. Судя по звукам, в коридоре детектива опять выворачивает. Как её разобрало… Не с того Изгой пояс снял, надо было с Таши Лем. Вот у кого вся жизнь в глубоком космосе и радиационная закалка что надо.       Вчерашние новости, вчерашние новости… Разгружая слегка помятые и фонящие ящики на отдельный стеллаж, чтобы разрядились, перебираю в памяти всё, что успела подхватить в местных сетях за несколько эккелинских часов. Это не то, и это не то…       Вот оно. Вот почему ещё мне показалось знакомым лицо галлифрейца. «Загадочное убийство в Доме Правительства». Голография с места преступления. Изгоя убили сутки назад на подходе к приёмной, из-за угла, из неизвестного оружия. Впрочем, я догадываюсь, почему оно было признано неизвестным — судя по фото, это на самом деле был обычный бластер, но облучение галлифрейского лорда сбило полицию с правильной мысли. Полиция здесь вообще бестолковая.       И вот оно опять, обратное кольцо событий. Получается, Изгой знал, что будет убит следом за Апфелем. Скорее всего, Пин успел ему позвонить ещё до своей встречи с далеками и спросить, жив ли его приятель с Галлифрея, как только прочитал вчерашние утренние новости. Потом столкнулся с моими сородичами, которых наверняка интересует, как я выполняю задание. Потом их обоих взяли под наблюдение сфероиды – вполне возможно, что притащились на хвосте у наших. Потом они устранили информатора, а Изгой просто вычислил элементарное уравнение, принял решение в пользу гражданского населения Эккелина и добровольно пошёл на встречу с судьбой. Могу поспорить, он всё изложил аккуратным письмом, раз в правительстве знали, что будет ядерный взрыв такой мощности — ведь до приёмной он так и не добрался, его перехватили и устранили.       Что ж, я уже почти смирилась с парадоксом предопределения.       Перетаскиваю последние ящики. Груз хватанул кэра четыре, это не смертельно. Через сутки всё придёт в норму, продукты даже не успеют испортиться — я просто понижу температуру на складе под транспортировку провизии. Заканчиваю с разгрузкой, обмываю грузовик и пол, принимаю душ, обследую облучившихся подчинённых и себя с ними заодно, напичкиваю страдающую силурианку лекарствами, подавляющими тошноту, и думаю, думаю, думаю.       Поздно ночью, когда измученный экипаж пытается поспать под действием таблеток — Ташу Лем тоже в итоге накрыло, хоть и не так сильно, как Вастру, — я сижу в рубке и методично, внимательно, тщательно перебираю все данные по Доктору, имеющиеся у далеков, всё, что мы знаем о нём и его отношениях с сородичами. Я не хочу видеть в команде галлифрейского шизофреника; я сомневаюсь в целесообразности поиска вечно нарушающего законы времени коллекционера предметов искусства — так что Мастер и лукавый старший братец Доктора отпадают. И в итоге у меня остаётся лишь одна очевидная кандидатура. Совершенно очевидная. И совершенно точно, кстати, ненавидящая далеков — но это допустимая погрешность, я постепенно изменю мнение этого существа. Главное, суметь изъять его так, чтобы не нарушить никакие законы Времени и нечаянно не переписать историю. Ведь это создание немного настроено против Доктора. Обычная обида на личной почве, которую тяжело признать, но которая может нам помешать. А значит, надо выбрать момент, когда это существо ещё не слишком себя накрутило, и при этом уже действует само по себе, а не приключается с Хищником.       Раньше я не пробовала развлекаться в стиле Контролёра Времени, чтобы исследовать чужую биографию меньше, чем за сутки — да ещё и столь хорошо защищённую, как у выбранной мной кандидатуры. Тем не менее, ранний период её жизни вполне отслеживается, несмотря на хитроумные алгоритмы НКВД по защите информации о Повелителях Времени. Чем ближе к Войне Времени, тем тяжелее, и к тому моменту, когда в рубку выползает заспанная измученная Вастра, я как раз сдаюсь и отключаюсь от сканеров, такая же невменяемая, как и силурианка. Трещит башка и хочется курить, но нельзя. Надо просто отдохнуть штатные пятнадцать скарэлов, и не на полу у консоли, а в коечке, как положено.       — Вы что-то придумали, мисс Дарлинг? — спрашивает детектив, с порога теряясь в массе развёрнутых голографических экранов.       — На обследование в медотсек заходила? — вместо ответа уточняю я, так и быть, по-английски.       — Ваш сканер показал, что моё состояние более-менее стабилизировалось, — отвечает она, с явным облегчением переходя на привычный язык. — Простите, я вчера…       — Это нормальная реакция на облучение, — обрываю я. Не хочу выслушивать извиняющееся блеяние викторианской дамы. — Просто у тебя наиболее слабый и несовершенный организм, как у большинства завроморфов. Нам придётся смириться и с твоей неустойчивостью к повышенному радиационному фону, и с термозависимостью. Я сейчас отдохну и подумаю, как тебя усилить в этих аспектах. А потом мы займёмся извлечением.       — Извлечением… чего?       — Не чего, а кого, — поправляю. — Телепатическая панель будет безопасной через сутки. Нам нужен кто-то, кто сможет проверить её на работоспособность и подключить к кораблю.       Вастра медленно подходит ко мне, привычно кутая плечи в яркую шерстяную шаль. А я гашу голографические экраны, один за одним, пока не остаётся единственный, с изображением миниатюрной светловолосой девушки в тяжёлой и неуклюжей правительственной форме Галлифрея. Его я выключать не спешу, но и справиться с тяжёлым взглядом, направленым на округлое лицо блондинки, не в силах. Потому что она враг даже больший, чем был Изгой, хоть и не так опасна, как Хищник.       — Очень мила. Это она? — уточняет Вастра, тоже глядя на трёхмерное фото.       Медленно киваю. Я пока ещё не представляю, как технически решить поставленную задачу, но непременно это придумаю. А пока отвечаю Вастре максимально развёрнуто, чтобы сразу снять вопрос, почему из всех возможных кандидатур я выбрала именно это существо:       — Подтверждаю. Единственный ассистент Доктора, путешествовавший с ним в ТАРДИС и являвшийся при этом Повелителем Времени. Его несложившаяся любовь, слишком гордая, чтобы показать свои чувства или подчиниться его воле. Юный гений-инженер с логикой, которую по качеству можно сравнить с даледианской. Самый знаменитый демократ и самый молодой правитель Галлифрея. Женщина, которая сможет нам помочь, леди-президент Романадворатрелундар Вторая.