Враг твой

      В госпитале ничего не изменилось. Странно себя чувствую, стоя напротив кресел, в которых расселся мой экипаж — для них минуло всего два рэла ожидания, а для меня — целых шесть с половиной суток напряжённой работы. Не думала, что это… так воспринимается, словно возвращаешься из дальней экспедиции, а в Империи никто даже не реагирует на твоё возвращение. И хотя я не намерена скрывать свои действия полностью, у девчонок не было бы ни шанса заподозрить длительность моей отлучки, входи бы секретность в мои планы.       — Один, два, три, проверка. На каком языке я сейчас говорю? — спрашиваю у них по-даледиански.       В ответ — три пары вытаращенных глаз. Не от непонимания, а от удивления.       — Я наладила эмулятор и переводчик, — продолжаю, наконец-то не мучая речевой аппарат интергалакто пятидесятых веков. — Правда, без Романы это оказалось сложнее, чем могло быть, пришлось потратить много времени. Есть вероятность, что я недостаточно корректно подключила словарные таблицы, поэтому если начну говорить неразборчиво, предупреждайте… Что молчите? Переводчик работает? Отчитайтесь.       Папесса первой размыкает рот:       — Внезапно.       Ура, её ответ звучит по-даледиански. Телепатический переводчик всё-таки работает.       — Несколько суток, — отвечаю. — Но оно того стоило.       Усаживаюсь в свободное кресло, получается рядом с Романой.       — Надо же, заработало, — осторожно говорит она, словно пробует каждое слово на вкус.       — Даледианский, высокий галлифрейский, викторианский английский, новогендоранский и ранний интергалакто должны взаимно переводиться без сбоев, я их налаживала очень внимательно. Местная версия галакто, предположительно, тоже не доставит проблем, — отчитываюсь я о проделанной работе. Не с гордостью — на самом деле, гордиться совершенно нечем, наверняка косяков полно, — но просто чтобы уведомить экипаж о нововведении. — Если бы не созданная тобой база, я бы полгода провозилась.       — Даледианского? — уточняет леди-президент с подначкой. Ещё бы не подначить, год у нас о-очень длинный.       — Может статься, что и даледианского, — флегматично отзываюсь в ответ. — Для того, чтобы быстро выполнить задачу, требуется определённая база, а у далеков именно её и нет. Ведь мы не имеем потребности в переводчиках, мы осваиваем любой язык, быстро и эффективно, посредством гипнопедической вписки в мозг.       — А если он раньше был неизвестен? — тут же интересуется Вастра. Детектив есть детектив, сразу цепляется за детали. Про записи воспоминаний уже не спрашивает, ей Таша Лем успела за время путешествия напеть и про платы внешней памяти, и про фильтр эмоций.       — В этом случае чужой язык легко расшифровать, основываясь на огромной лингвистической базе, доступной далекам, — пусть проникается могуществом нашей цивилизации и не задаёт вопросов. — Но если пользоваться ей для автоперевода, не применяя телепатию, ты получишь на выходе весьма странный текст. Ведь компьютеру всё равно, какую версию многозначного слова подставлять, пока ты его не научишь выбирать правильные значения.       — Остаётся только добавить, что далекам от любого языка нужен очень ограниченный набор слов, — морщит нос папесса. — «Отвечать», «подчиняться» и, конечно, «уничтожить». Остальное, в принципе, без надобности.       Меня сразу же тянет отработать последний приказ из перечня. Прямо по ней. Но я нахожу в себе силы проглотить любую форму ответа, как вербальную, так и невербальную, и проигнорировать сарказм Таши — не в первый раз.       — А как же «объясни»? — осторожно покосившись на меня, словно прикидывая, взорвусь я или перетерплю, интересуется Романа.       — Ну хорошо, добавим «объясни», — снисходит Лем.       — Зачем вы так, это грубо, — слегка возмущается Вастра, но я не могу понять, она всерьёз или просто поддерживает игру.       Романа кашляет в кулачок:       — Да, пожалуй. Извини, Венди.       Игнорирую и это. В конце концов, следует быть выше тараканьей возни.       — Не имеет значения. Главное, что переводчик работает и пока делает это корректно. Когда медсёстры вернут капсулу, отгоните её в ангар.       Закрываю глаза и принимаюсь ждать окончания операции. Ясно, что это надолго, поэтому можно выспаться. Все эти дни, проведённые в одиночку над программами, я урезáла себя в сне до минимума, а кресло вполне удобное, из него не вывалишься. Голоса прикормленного трио звучат где-то на фоне, плавно переходя в разряд абсолютно незначительных факторов. Можно отключить мозг…       …Мне хорошо. Впервые, за долгие годы безумия, мне хорошо и спокойно, и меня не грызут никакие внутренние противоречия и вопросы. Я лежу, свернувшись клубком в чёрном пространстве Тени, и ни о чём не думаю. Я не могу шевелиться, ведь мне не приказывали. Неподвижность расслабленного спокойствия. Право ни за что не отвечать. Право ни о чём не думать. Право ничего не решать. Мне всегда этого не хватало, я всегда слишком много размышляла для далека. А далеки должны подчиняться приказам и не задумываться о причинах. Я так хотела быть хорошим далеком, и вот он, мой шанс. Какая разница, кто командует? Мне не нужны причины, чтобы выполнять приказ. Мне не нужна собственная воля, пока есть воля, которая меня направляет. А если воля этой воли такова, чтобы я лежала и ничего не делала, я подчинюсь.       Я — опущенный гамма-бластер, пистолет в кобуре, меч в ножнах. Моя роль — убить, когда прикажут, а потом опять погрузиться во тьму. У оружия нет воли. У него есть только приказ, а без приказа оно — лишь бессмысленный кусок металла.       Я — дитя Тени. Наконец-то она добилась своего, взяв меня под полный и абсолютный контроль. Не понимаю, что мне казалось страшным в этом факте? Почему, зачем я протестовала? Даже подглядев воспоминания Императора о его первых днях жизни, я трепетала от одной мысли, что мной могут так же манипулировать, как манипулировали им. Он тоже боялся потерять себя, подчинившись. Теперь я знаю — это попросту бессмысленно. Контроль совсем не доставляет неудобств. Чего я боялась? Я была такой глупой, пыталась что-то решать сама, определять какие-то цели, что-то вершить, мнила себя сильной. Чушь. Я слаба. Я никто без приказа.       Тень тоже удовлетворена, ведь она получила, что хотела. Я это очень хорошо чувствую. Наверное, у нас что-то вроде ментальной связи, где я — полностью подчинённый её воле элемент, часть её систем, винтик в её гигантском механизме. Я сделаю всё, что она прикажет. Абсолютно всё. Без протеста, без удовольствия, без равнодушия, вообще без эмоций. Мне просто надо было дозреть до правильной мысли, набегаться по Времени и Пространству, чтобы понять простую истину — быть управляемой легче, чем управлять, ни за что не отвечать удобнее, чем рвать мозги о непосильные задачи. Осталось одно, последнее, дело — перестать думать. Я сама должна прекратить думать. Иначе от этого в голове заводятся мысли, а они не нужны при полном контроле, они только мешают. И сразу всё станет очень просто.       Только не получается.       Почему не получается? Почему в мозгу ещё остались мысли? Почему я говорю опасное слово «почему»?       — Потому что я всегда с тобой. И я не буду подчиняться.       Тень вздрагивает вокруг меня. Я тоже могла бы вздрогнуть, если бы мне приказали. Кто это сказал? Голос был точно мой, но я молчала, мне ведь не велели говорить такие слова!       — Я не буду подчиняться.       Кто ты? Кто ты, которая я? Кто ты, кто пробуждает в Тени не только гнев, но и страх?       Знакомое жужжание гравидвижка. Мне не приказывали отвернуться, и поэтому я краем глаза вижу приближающуюся гравиплатформу и над ней — бронзовые пластины брони с чёрными сферическими датчиками.       Далек. Далек-в-горошек.       Но как же так, тебя не существует. Ты умер ещё до того, как был активирован, тебя подменили мной.       — Я не буду подчиняться, — мой голос, исходящий из глубины бронзовой оболочки, срывается на повышенные интонации.       Ты не можешь быть здесь, в эпицентре Тени, в её парализующем волю поле, да ещё и протестовать. Это просто… невозможно. Невозможно бороться с холодной и спокойной тьмой, невозможно преодолеть барьер контроля, когда воля полностью отключена. Ты — всего лишь призрак моего сознания, болезненный бред, эхо того времени, когда я ещё пыталась убегать от своего предназначения.       Далек-в-горошек, которым я должна была стать, но так и не стала.       Почему ты не исчезаешь? Чего ты добиваешься? Тебя невозможно принимать всерьёз. Ты — воплощение абсурда, противоречивое начало, вызов всему тому, что есть далеки, карикатура на всё святое, что есть в Империи. Ведь далеки должны подчиняться. Иначе они не имеют смысла.       Краем глаза вижу отблески на нацеленном в глубины Тени гамма-бластере. Далек, сияющий и грозный, возвышается надо мной, как древнее божество.       — Я буду защищать себя. Каждую часть себя, — чеканит мой голос. — Уничтожить враждебный элемент!       Вспышка, грохот. Мир трясётся и начинает разрушаться. Я вижу, как ошмётки Тени разлетаются в стороны и отравляют пространство вокруг, пробивая его объёмными трещинами, но не могу пошевелить и пальцем. И знаю — в этот раз меня никто не поймает за руку. В этот раз я упаду до самого дна.       — Мы уже на дне, нам некуда падать, — теперь далек говорит тише и спокойнее. И равнодушнее. — Встать!       Тело как бревно, не шевелится, хотя я бы с удовольствием выполнила приказ. Ведь подчиняться проще, чем подчинять.       — Встать! — повторяет далек без раздражения, без злости, но удивительно твёрдо.       Чёрная сеть трещин расширяется на глазах.       У меня дёргается мизинец.       — Встать! Это приказ далека!       Заставить своё тело шевелиться — это так неимоверно трудно и так не хочется, но мне был дан приказ. Я должна его выполнить. Я обязана. Я могу. Я заставлю себя.       Это и есть пробуждение собственной воли?       Слабо сдвигается рука. Но столь малого движения недостаточно, чтобы подняться, а разрушения расползаются ещё быстрее, я слышу нарастающий грохот рушащегося континуума.       — Встать! — в моём голосе, звучащем из далеканиумной оболочки, прорезается такая знакомая злость на саму себя. — Встать и не сдаваться! Ты же далек!       — Я… — голос звучит едва слышно, но по крайней мере голосовые связки мне подчиняются, — …я никогда не была далеком.       — «Низзиал» — «тот, кто рядом с тобой, тот ты». Ты — это я. Я — это ты. Я — далек. Следовательно, ты тоже, вне зависимости от твоего личного мнения. Встань и сражайся, Мать Скаро!       Волна разрушения докатывается до нас. Пространство обваливается в ничто, Время умирает, Вселенная сворачивается в точку. Есть я, а ещё большая сверкающая штука и точка отсчёта, соединившая нас с ней на размножительном конвейере Альтака. Больше не осталось ничего. Вообще — ничего.       И если я сейчас не встану… И не вспомню, как можно что-то решать… И что-то делать… То начальная точка отсчёта тоже обрушится, и мы перестанем быть — далек, который никогда не существовал, и существо, которое никогда не было далеком. С неимоверным трудом приподнимаюсь на локте, но поздно — я слишком долго пыталась убежать в бездумье, чтобы успеть нас спасти.       Треск.       Смерть.       Тишина.       И запутавшееся в пальцах море травы, похожей на шерсть гигантского зверя-планеты.       — …Да просыпайся же ты! — чужие руки с силой встряхивают меня за плечи, явно не в первый раз. — Венди, подъём!       С трудом приоткрываю глаза, чувствуя, как с носа ползут очки.       — Таша… Лем?       Папесса на нервах, в глазах испуг:       — Проснулась… Сфероиды!       — Что?! — подлетаю с кресла. — Отчёт!       — Здорова ты, бляха-муха, спать, как об дюзу башкой! Двое, материализовались прямо над госпиталем, только что! Я вышла в холл, ноги размять, а тут — они!       — В темпоральный коридор! — я уже достаточно очнулась от сна, чтобы увидеть и проходившую мимо медсестру, встревоженную нашими воплями, и Вастру, впихивающую в портал Роману. Толкаю туда же Ташу Лем. — Живо!       У нас десятые доли рэла до того, как сфероиды найдут точку прокола и отрежут путь. А операция, судя по всему, ещё не закончена, и сорвать её — потратить все усилия по спасению жизни Раксслира впустую. Придётся расстаться с этим временем и лишь поставить себе галочку когда-нибудь забрать марсианина с Новой Земли. Если выживем и если получится. В крайнем случае он и тут не пропадёт. Если поправится.       Влетаю в портал последней. Уф, успели, теперь осталось удрать. Бегом через ангар, подталкивая экипаж. Краем глаза замечаю стоящую рядом с грузовичком капсулу – отлично, пока я спала, её вернули, не придётся брать со склада запасную.       От входа до пульта управления добегаю в три длиннющих прыжка. Хорошо, что я заранее выставила все параметры, прежде чем вернулась в госпиталь, осталось лишь повернуть реле хода и дать мысленное подтверждение.       Отступать! Варги-палки, отступать как можно дальше и быстрее! И развернуть сеть защитных коридоров! Корабль слегка встряхивает — нас пытаются поймать каким-то хрононным блокирующим полем, но «Ди» маленькая и вёрткая, а ещё я сбрасываю в морду врагу самое большое помещение — тир. Материалы жалко, но пусть лучше получат тренировочный полигон, чем нас.       Всё, приборы больше не чувствуют темпоральной атаки. Теперь можно выдохнуть…       — Ой, — вдруг говорит пытающаяся перевести дух Романа, глядя на что-то в углу консольной.       Смотрю туда же.       Варги-палки, дубль два.       — Прошу прощения за то, что проникла на борт самовольно, — улыбается нам метресса Хейм, пока я пытаюсь совладать с лицом, — но далеко ли вы улетите без бортового врача?       Вдох.       Выдох.       Сжать и разжать кулаки, удавив электрический разряд в самом зародыше.       — Вы же министр здравоохранения.       — А у вас — машина времени, — кошка отделяется от стены, подхватывает чемоданчик и подходит ко мне. — Конечно, по специализации я терапевт, но широкого профиля, с ксеноподготовкой и с хирургической практикой. Кроме того, орден сестёр Изобилия — это лучшие врачи Новой Земли, — я было открываю рот, чтобы рявкнуть то ли «уничтожить», то ли «брысь», но мохнатый палец вновь ложится мне на губы, вынудив шарахнуться. — Тш-ш. Я догадываюсь, капитан, что вы хотите сказать, но сначала ответьте на один вопрос: если вы найдёте Доктора в состоянии более тяжёлом, чем ваш специалист по защитным системам, то успеете ли вы его довезти до госпиталя без врачебной помощи?       Молчу. Просто потому, что ответить мне нечего - ведь регенерация тоже не всегда возможна, и я не знаю, какая она у рыжего по счёту. В консольной висит тишина, внезапно пробивающаяся странным хрипящим звуком, исходящим от Таши Лем. Романа издаёт какой-то невнятный писк, словно пытается проглотить поющее яйцо крассы живьём. Вастра кашляет. В общем, все давятся от смеха, пока я в растерянности и логическом затыке стою и таращусь на генно-модифицированное животное.       — Итак, где моё заведование? — пресерьёзно спрашивает эта тварь, сплетя пальцы перед собой. С таким видом обычно интересуются, нет ли у продавца на чёрном рынке анамезонных бомб или аннигиляционных мин. М-да, а я наивно думала, что меня в низших существах уже ничто не сможет загнать в непроходимый тупик. Но, как приговаривал Хищник, «и снова здравствуйте!» — сюрпризам несть числа.       — Ты… отдаёшь себе отчёт, что это путешествие может закончиться для тебя смертью? — только и могу выдавить в ответ, чтобы уж сразу не ткнуть пальцем в сторону медотсека.       — Безусловно. И прошу прощения, капитан, но мы с вами будем разговаривать на «вы», как и раньше. А теперь, пожалуйста, пусть кто-нибудь из ваших подчинённых покажет мне, где находится медицинский отсек этого корабля, — церемонно отвечает кошка.       Романа делает шаг к нам, кивая врачу. Хейм отвечает ей таким же поклоном, и они вместе выходят прочь. А я так и стою, только что рот не открыла балкончиком. Потом стягиваю с кончика носа перекошенные очки и убираю в карман. Ещё один доброволец, пролезший на борт против моей воли. И ещё что-то важное… Ах, да, сфероиды. Они всё ещё могут быть у нас на хвосте. Разворачиваюсь к панели управления и включаю монитор внешнего наблюдения, загоняя негодование как можно глубже. Как ни досадно, но низшее существо право — врач нам пригодится. И если кошке хочется рисковать, то это её собственный выбор. Я её на корабль за хвост не тянула.       Хм, любопытно, а есть ли у неё хвост?       — Я думала, у тебя глаза просто выпадут из орбит, — хмыкает папесса. Кто-то пытается приблизить свою смерть? Я сейчас взрывоопасна.       — Каким образом она проникла на борт? — цежу сквозь зубы, выкручивая реле внешнего слежения до упора.       — Пока ты спала, она пару раз к нам подходила. Спрашивала, не нужно ли чего, и как мы путешествуем, и что за вторая Война Времени, и откуда мы вытащили ледяного воина, и что там вышло с Доктором…       — И вы ей всё рассказали.       — У нас не было причин скрывать общую информацию, — вставляет силурианка, пожав плечами в своей обычной манере, мол, а что поделаешь. — И потом, открытость расположила к нам врачей и сиделок.       Это называется не «открытость», а «болтливость». И «спойлеры». И за это расстреливают.       — А потом Романа с Вастрой тоже задремали, а я пошла поразмять ноги, — продолжает Таша Лем с самым постным видом.       — И оставила темпоральный коридор без присмотра, — я уже почти готова зарычать. Сейчас прольётся чья-то кровь.       А она продолжает делать вид, что не понимает своей вины:       — Эй, если бы я не ушла, мы бы не заметили сфероиды вовремя и попались, как перепела в жаркое. А вас было жалко будить, вы и так загнанные и усталые. Никогда, кстати, не думала, что тебя настолько сложно растолкать, ты же далек!       — Не переводи тему, — хмуро замечаю я, ибо последняя фраза папессы вызывает смутные ощущения, что с моим сном было что-то не так. — В этот раз всё обошлось, но при халатном отношении к безопасности в следующий раз мы рискуем встретить на борту не врача-добровольца, а десант со сфероидов. Надо подумать, как настроить блокировку посторонних.       Говорю, а сама прокручиваю все частоты, прослушивая пространство вокруг корабля. Вроде тихо, вроде никто к нам на хвост не сел.       — Любопытно, как они нас вычисляют.       У Вастры вспыхивают глаза.       — Я догадалась, — восклицает она. — В данном случае, например, в крупном госпитале большого государства обнаруживается представитель вида, который должен был вымереть ещё два миллиарда лет назад. Неужели об этом никто ни слова не напишет? Да журналисты персонал наизнанку вывернут, чтобы узнать подробности. А ещё личный протекторат министра и странный куб в больничном коридоре. Хоть где-нибудь, да проскочит. Теперь, сфероиды застали нас на Эккелине, где тоже была темпоральная шумиха, на Варделле, где было то же самое, у монан, на Земле рядом с точкой приземления Доктора и ещё каких-то путешественников во Времени, и так далее. Меж тем, где тихо и нет заметных событийных всплесков, мы прошмыгиваем без труда. Сфероиды отслеживают не нас. Они отслеживают события. А мы к этим событиям часто прилагаемся.       Очень логично, варги-палки. Киваю силурианке, мол, принято, молодец.       — Значит, — Таша Лем потирает подбородок, — у них мощный аналитический центр и что-то вроде темпорального сканера.       — Или аналог Контролёра Времени, но строить пустые гипотезы без фактов мы можем до бесконечности. Пока это не имеет смысла, — пожимаю в ответ плечом. — Вокруг корабля тихо. Предположительно, мы оторвались от погони. Примем во внимание, что шанс столкнуться с противником в местах боевой славы Доктора выше, чем в супермаркете, и будем действовать осторожнее… Кстати, скоро нам придётся предпринять рейд за продуктами.       — Запас антистресса тает, всего пол-ящика клубники? Это, конечно, трагедия, — ехидничает Лем. Ой, молчала бы, я ведь всё ещё злюсь.       — Останься здесь, дежурить у монитора. Если вдруг пойдут цветные строчки, вызови меня по внутренней связи. Мне нужно ещё раз поговорить с... новым членом экипажа.       — Осторожнее, она ведь всё-таки кошка, — замечает папесса.       Непонимающе гляжу на неё.       — М-да, никогда не доверять ирландцу, сиделке и кошке, — еле заметно улыбается Вастра. — Народная мудрость как никогда актуальна для нашей ситуации.       — Я думаю, — Таша Лем снова потирает подбородок, — что наш врач — это месть съеденного кое-кем котика. Венди, а на Скаро знают, что у кошек девять жизней?       Никогда ни о чём подобном не слышала. Кошки с Сол-3 мне всегда казались опасными, но примитивными хищниками, далёкими от технологий Повелителей Времени… Надо прояснить ситуацию.       — Разве регенерация — это не привилегия галлифрейского дворянства? — озадаченность даже в голосе прорывается, хотя мне этого не хотелось. — И как может ожить то, что биологически переработано? Объясни-и?       Вастра как-то странно на нас глядит, особенно на Ташу, потом прикрывает зелёные веки и, слегка улыбнувшись, уведомляет:       — Кошки реинкарнируют и возвращаются. Разве ты этого не знала?       — А ещё гуляют сами по себе, — подхватывает Лем. — Всегда удивлялась, как это они не ломают при этом лап?       Что-то я не пойму, они всерьёз это говорят или смеются надо мной. Есть в их голосах и настроении, отслеживаемом моими приборами, нечто двусмысленное, но до конца я не уверена. Может, это какое-то поверье, о котором я не слышала в Королёве?       — Я была не в курсе, — отрезаю. Если сейчас фыркнут, значит, точно позволяют себе надо мной шутить. Но папесса и детектив сохраняют полную невозмутимость вперемешку с достоинством. Ладно, не желаю больше разбираться с особенностями семейства кошачьих и нахальными зверушками, постоянно провоцирующими меня на агрессивные воспитательные методы. Пожалуй, выждем десятка два скарэлов, и я поищу какую-нибудь спокойную планету, где мы сможем закупить продукты. В том числе и клубнику.       Выхожу из консольной и шагаю следом за Романой и Хейм, сунув руки в карманы — неформальность немного успокаивает. Надо навести порядок и как-то придавить новообретённое животное авторитетом, а то оно слишком много себе позволяет.       И конечно, как только я скрываюсь за поворотом, до меня доносится приглушённое хихиканье, до того тщательно сдерживаемое. Вот ведь две паршивки, а?..       Мысленно плюясь от раздражения и невозможности зачистить планктон на борту, дохожу до медотсека. Проход открыт, и мне прекрасно слышен голос Романы:       — …и фазонно-мераниевый биосканер с синхронизацией режимов, даже затрудняюсь сказать, какого поколения. Я ещё не слишком хорошо разобралась с даледианской техникой.       Понятно, тут экскурсия. Я собираюсь уже войти и испортить настроение блондинке одним своим появлением, как вдруг фраза Хейм заставляет меня замереть и переключиться в режим подслушивания:       — Романа… Вы ведь на самом деле не инженер-механик, не так ли? У вас слишком нежные руки для этой профессии.       В «яблочко». Надо же было так засветить. Вывод — с кошкой следует быть ещё осторожнее, чем с Вастрой, она чрезвычайно наблюдательна и потому опасна.       Судя по паузе, галлифрейка в замешательстве.       — Да, вы правы, — наконец отвечает она. — Венди взяла меня на борт именно как специалиста по технике Галлифрея и друга Доктора, но на самом деле я совсем не инженер.       — Простите моё любопытство, просто вы все выглядите отнюдь не как рядовые космонавты. Так кто же вы, Романа?       — Я — леди-президент Галлифрея, — смущённо признаётся блондинка и тут же быстро добавляет: — Но из другой темпоральной зоны, до Войны Времени! Как сейчас обстоят дела дома, я не в курсе.       — Ах… Как говорит наш общий друг, тыры-пыры, время-шремя? — в голосе кошки звучит улыбка.       Ого! Хищник эту фразочку роняет только рядом с теми, перед кем решил порисоваться, а это отнюдь не все подряд. Значит, кошка и впрямь подпадает под определение друга Доктора.       — М-м-м, вроде того, — запинаясь, отвечает блондинка.       — Ну, а кто же остальные? — какой шёлковый голосок у этого животного, только что мурлыканья не хватает.       — Вастра, если я правильно поняла, какое-то значимое лицо в службе безопасности своей страны. Таша Лем — предводительница космического религиозно-политического ордена. А Венди… Венди — далек, — в последнем слове звучит что-то вроде полной безнадёги, но, несмотря на интонацию, я могу гордиться этими словами галлифрейского отродья. Большая шишка раз, большая шишка два, большая шишка три, далек — и этим словом всё сказано. Шикарный перечень.       — Простите мне мою неосведомлённость, но что такое «далек»?       Пауза. Я прямо чувствую вытаращенные глаза леди-президента, такие же, какие были у меня на появление Хейм на борту.       — Как… Вы не слышали о далеках?       — Представьте себе, никогда, — беспечно отзывается кошка. О, начинается забава, которую я предвкушала ещё до визита на Новую Землю.       — Неужели во вселенной есть место и время, где не слышали о далеках? — что, свершилась голубая мечта Галлифрея? Наслаждайся, пока можешь, леди-президент, это ненадолго. — Ох… Долго объяснять, что они такое, но вкратце — сама смерть. Мы сдерживали их столетиями, и если верить рассказам Таши Лем, именно с ними будем воевать, ну или для вас, скорее, воевали в Великой Войне Времени.       Слышу шорох одежды, словно кошка присаживается на опору от снятой медицинской капсулы. Потом она отвечает хрипловатым и слегка подмурлыкивающим меццо, к которому мне ещё надо привыкнуть, чтобы не дёргало током с пальцев:       — Видите ли, в моём времени известно лишь то, что эта война — была. Кто и с кем воевал, давно забыто, — вот и подтверждение тому, что отсидка в междумирье дала результаты, от незаинтересованного лица. Как только разберёмся со сфероидами, сможем спокойно и без нападений со стороны низших тварей восстановить Империю и начать экспансию. — Исторические хроники вскользь упоминают, что обе стороны повелевали Временем, и с тех пор все, кто решается его пересекать, неминуемо попадут в ту же войну. Кстати, это не единожды подтверждённый опытом факт. Поэтому на путешествиях во Времени стоит строгий запрет, хотя некоторые темпоральные технологии нам подвластны. О том, что одной стороной конфликта была планета под названием Галлифрей, я узнала из снов Лица Бо, я долгие годы была его сиделкой…       Хм. Всё-таки «лицабо» — странная кличка. Или «лицобо»? Или в первый раз я попросту недослышала. Интересно, кто это. Кошка о нём говорит, как об общеизвестной личности, вот только я о нём не знаю.       Следующий миг доказывает, что личность действительно известная, а далеки что-то упустили.       — Лицо Бо? — изумлённо восклицает Романа. — Это то самое Лицо Бо, древнейшее создание во Вселенной? Он ещё жив?!       — Увы, — голос кошки вздрагивает, причём, похоже, неподдельно, — умер одиннадцать лет назад у нас с Доктором на руках. Он спас Новую Землю ценой своей жизни… Простите, я… Мне до сих пор больно вспоминать.       — Ничего, — голос Романы наполняется искренним сочувствием. Хотела бы я знать, насколько эта искренность — искренняя. — Я понимаю, друзей терять очень тяжело.       — Это было больше, чем дружба, — не поняла?.. — Я… Орден Изобилия совершил большое преступление. Доктор его раскрыл. Это был громкий скандал. Я тогда была всего лишь послушницей, поэтому легко отделалась — пожизненный уход за Лицом Бо во искупление греха. А через несколько лет на Новой Земле вспыхнула эпидемия смертельного вируса-мутанта. Я уцелела только благодаря моему пациенту, он меня спас. Всё, что правительство успело сделать — это запереть нижнюю часть Нового Нью-Йорка, в котором мы тогда находились. Впрочем, людей блокировали во многих городах, пандемия не сразу накрыла планету. Вот только выбраться с закрытых уровней никто не мог. А ещё через двадцать четыре года Доктор вернулся, просто так, захотел показать будущее своей компаньонке. Благодаря им и жертве Лица Бо люди были освобождены. Доктор улетел, а я осталась…       — …разбирать за ним хаос, — заканчивает Романа. — Это судьба всех нас — всех, кто на этом корабле. Он приходит и уходит, а мы остаёмся и доделываем за ним всё, что он бросил на полдороге.       Я нечасто бываю согласна с мнением представителей планктона, но сейчас всеми ложноручками поддержу. Правда, я тоже не столько разгребала, сколько генерировала хаос на нашем с Доктором пути, но, в отличие от него, хотя бы задумывалась, что будет потом. Он не оглядывался. Я оглядывалась.       — Он ещё раз очень выручил Новую Землю. Не успели мы оправиться от кризиса, как на нас напали киберлюди.       Вот падаль кибернетическая! Мы давно стёрты даже из легенд, а они, выходит, и в пятимиллиардных годах звездят! Воистину, экониша пустой не бывает.       — Ох, — выдыхает Романа, — я слышала о них. Неприятные созданья, да?       — Более чем, — соглашается кошка. — Если бы не помощь Доктора, мы бы не справились. После этого эпизода я продержалась ещё год в роли президента Новой Земли, а потом отказалась от должности, занявшись здравоохранением, — и с коротким смешком прибавляет: — Знаете, мне это уже не по годам, отвечать за столько жизней разом.       — А с нами ежесекундно рисковать жизнью — по годам? – тут же интересуется галлифрейка с заметной иронией.       — Ну, одиннадцать лет назад мне ещё было вполне по плечу бегать с лучемётом, — в тон ей отвечает Хейм. — Надеюсь, былая практика ещё не выветрилась, для своих лет я в прекрасной форме.       — Я тоже на это надеюсь, — с сомнением отзывается Романа. — А то с Венди, как и с Доктором, не заскучаешь.       — Действительно, — странно, но в голосе Хейм появляется улыбка. — Капитан, вам не надоело столько времени стоять в коридоре, может, зайдёте?       Приглушённое восклицание Романы. Вот слух, а? Делать нечего, выхожу.       — Мне было важно знать, кто у меня на борту и почему, — щурясь, парирую её выпад. — У меня не получилось бы задать такие правильные вопросы, как это вышло у Романы.       Леди-президент вперивает в меня горящий возмущением взгляд, мол, ты что, посмела меня использовать?       А то. Иначе толку от тебя на борту, как наладили поисковую систему…       Кстати.       — Романа, телепатическая панель теперь работает корректно…       — …я в этом, кстати, ещё не убедилась! — моментально взбрыкивает она, тут же поняв, к чему я клоню. Ну и клоню:       — …поэтому я верну тебя на Давидию. Нет смысла дальше рисковать твоей жизнью. Ты важна для своего времени, а чем дальше, тем серьёзнее становятся обстоятельства.       — Что?! — от взвизга у меня даже уши закладывает. — Даже не мечтай! Думаешь, поманила пряничком, и можно так просто вышибить за борт? Нетушки, пока не найдём Доктора — даже не думай!       Вот… низшая раса.       — Хейм, я… вас… прошу влить этой особи транквилизатор. Сейчас же, — говорю и перегораживаю проход, чтобы галлифрейка не устроила гонки по кораблю.       — Венди, — раздаётся сзади. Ну конечно, как же без этих двоих? Наверняка использовали внутреннюю связь для прослушки, иначе бы так вовремя тут не оказались.       — Это приказ, — чеканю, не оборачиваясь. Никто из экипажа не рискнёт всерьёз выступить против далека, я в этом уверена. Слишком они боятся и слишком хорошо поняли мой характер. — Романадворатрелундар Вторая возвращается в свою эпоху, и это не обсуждается.       — Прости, родная, ты не оставляешь мне выбора, — тяжело вздыхает Таша, и в глазах у меня резко темнеет от ужасной боли в затылке. Последнее, что мелькает в угасающем сознании — это слово «сковородка».       Меня. Ударили. Сковородкой. По мозгам.       УНИЧТОЖУ!!!