Враг твой

      Шероховатый бетон под ногами и первые капли дождя, чужие и невкусные. Стою у здания лже-музея и отчего-то не тороплюсь давать дистанционную побудку экипажу. Освальд уехала возвращать кран на стройку — слышу затихающее за поворотом ворчание двигателя. Уф, можно ненадолго выдохнуть, присесть на корточки у газона и положить ладони на грунт, стравливая накопившийся заряд. Пара рэлов заземления никому ещё не мешала. ДАРДИС благополучно доехала к месту назначения и расположилась прямо за моей спиной, перед фасадом, напрочь выпадающим из стиля местной архитектуры — слишком строгие линии, слишком мало колонн, слишком высокие окна-арки и очертания, совершенно не похожие на окружающие дома. Впрочем, второй этаж здания, аморфный и резной, уже куда ближе и понятнее мораллианам, а третий, уже совсем местный, с кучерявыми украшениями и загнутым краем крыши, вообще не вызывает вопросов. Есть у меня обоснованное подозрение, что футуристический декор с привкусом галлифрейщины — это маскировка ТАРДИС, вписавшейся в пустующее здание.       Я уже поняла, что каждая команда выбрала себе какое-то амплуа вместо того, чтобы тихо сидеть и не привлекать внимание. У леди Я и Клары Освальд просто не было выбора — они не умеют чинить машину времени, и поломка, аналогичная Докторской, завесила систему «хамелеон» в режиме американской закусочной. Что ж, форма соответствует содержимому, выездной кабак и есть выездной кабак, на серьёзность полицейской будки Белка и Стрелка никогда не потянут. Что касается Мисси, то она прикидывается букинистом и распродаёт лишние экземпляры книг из своей библиотеки — сама обмолвилась, ведь разговор в закусочной у нас в итоге вышел длинный, почти до полуночи. Правда, я вот не понимаю, как жители Кахтронлы будут читать литературу на галактических языках, но Мистресс это не заботит, так как логика у низшего существа с шизофренией попросту отсутствует. Рани тоже зря время не теряла, завербовала себе нескольких помощников из числа местных, естественно, не спросив их согласия, и выдаёт себя за частного врача, а свою ТАРДИС — за клинику. Полагаю, под этим соусом изучает аборигенов и их мозги, чтобы научная мысль не заржавела. А вот теперь я воочию наблюдаю, как можно с умом применить склад бесполезных и бессмысленных «сокровищ мировой культуры».       Встаю, отряхиваю ладони, поднимаюсь на крыльцо и толкаю тяжёлую дверь.       Я не верю Ирвингу Браксиателю, но за него поручилась Романа, которой он успел шепнуть на ухо просьбу передислоцироваться не в уговоренное место, а к его машине времени. Точнее, блондинка заявила, что сама ему не верит, но в текущей ситуации у него нет поводов делать нам гадости и есть причины помогать. Хотелось бы, конечно, чтобы она с ним и говорила — и я непременно разбужу леди-президента. Но всё же сначала сама задам Браксу несколько вопросов и попытаюсь понять его реальную позицию относительно происходящего.       Толкаю вторую дверь. Шлюз какой-то, а не вход в хранилище предметов искусства…       Высокий холл, сильно выше, чем физически может быть в таком здании. Ой, кто-то палится с трансцендентностью. Бордовые стены, белые штуки под названием «барельефы», ковровая дорожка, прилавок билетёра с сувенирами и проспектами, художественно испачканные полотна в рамах и запах свежесваренного кофе и шоколада, заполняющий пространство между всем этим излишеством, плотный настолько, что хоть манипулятором тыкай. Свет здесь потушен, но высокие двери в первый зал «музея» открыты нараспашку, и оттуда льётся яркое освещение и голос Браксиателя, напевающий по-английски древнюю земную песенку:       — But the cat came back the very next day… The cat came back, we thought he was a goner*… А, Мать Скаро, проходите, — одновременно с этим раздаётся короткое «мррряк!». — Чай и кофе не предлагаю, но, может быть, горячий шоколад?       Удерживаю лицо двумя руками, почти в прямом смысле. У них что, семейное — далека на какао приманивать? Ну, хоть не на йогурт.       Впрочем, внутри удержать лицо так и не удаётся. Консоль, выставленная, как музейный экспонат, поневоле заставляет остановиться и вытаращиться. Это проявление чувства юмора или маскировка для несведущих? Но, похоже, Ирвинг Браксиатель вполне способен счесть её за, как это называется, арт-объект. Или это его старая консоль, а новая прикопана где-нибудь в дальней подсобке?       Бракс сидит в большом кожаном кресле с «ушками», очень старинном, если верить приборам. Ралон устроился у него на чёрных брюках. Рядом стоит ещё одно такое же кресло, очевидно, для приятных собеседников. Только я вот неприятный, спорим?       Бракс широко улыбается навстречу и отставляет свой кофеёк на резной столик между креслами.       — Простите, что не могу встать и поприветствовать вас как положено, но у меня есть уважительная причина, — указующий жест на колени. Кот демонстративно зевает, вытягивая когтистые лапы, и изгибается электроугрем. Почеши, мол, пузико.       Молча прохожу и сажусь. Была не была, беру большую кружку какао, которая недвусмысленно меня ждёт, и делаю осторожный глоток — горячо. Надпись на боку кружки, нанесённая бронзовой краской, недвусмысленно гласит: «Be calm and exterminate**». С неприкрытым намёком посудинка.       Бракс, всё так же улыбаясь, гладит животное.       — Полагаю, вам совершенно неинтересны шедевры моей коллекции, так что перейдём к делу, — говорит он.       — У меня несколько вопросов, и я получу на них ответы, — отвечаю достаточно ультимативно. — Первый. Что конкретно случилось с твоим братом? Расскажи поступательно, а не обрывочно.       — Не знаю. Факт — попал под атаку и пропал без вести. Где-то в городе должна быть его ассистентка. Я знаю братца, он бы не взял её с собой в самый змеюшник, хотя, раз на Мораллу притащил, то поначалу не догадывался, куда попал и что тут начнётся. Но мы с Ралоном не можем её обнаружить. Следы братовой ТАРДИС тоже засечь невозможно. Или корабля тут нет, или он в самом тихом режиме, или его уничтожили.       ТАРДИС Доктора. Варги-палки, я бы не подумала об этом, но слова Браксиателя натолкнули меня на разумную мысль: если здесь нет волшебной полицейской будки, то как Донна полгода общалась с мораллианами? Остальные ТАРДИСы не взяли бы её на словарный буксир, она же не их пассажир и не зарегистрирована их системами. Значит, старый синий ящик где-то недалеко. Видимо, в столице этой страны — там в последний раз видели Доктора. И важно, что у Донны есть ключ. Я не особо рассчитываю на то, что багованная «сороковка» откроет мне двери просто так, я ведь для неё уже отработанный материал. Но то, что она ещё существует, на ходу и поблизости, это факт.       — Кто стоит за сфероидами?       — Тоже не знаю. Мы тут торчим с первых минут войны, поэтому вообще не в курсе обстановки за пределами Мораллы. Ралон рвётся на ту сторону реальности, чтобы всё разведать, но я не хочу им рисковать. Мы и так слишком часто теряли котика, чтобы потерять уже наверняка. Я не смогу его вернуть из зоны искажённого времени или как-то помочь, только получать данные.       Ах, так вот к кому относилась песенка про вечно возвращающегося доставучего кота. Ну да, сколько раз Нарвин числился пропавшим без вести даже по нашим данным? Терялся в параллельных мирах, в чёрных дырах, во взрывах сверхновой, его убивали несколькими способами, и вот он — живёхонек и целиком в одном куске. Правда… форма догнала содержание. Как там эта земная идиома? А, карма хреновая…       — Мур-р-ра, — дёргает ухом НКВДшник. Я даже улавливаю интонацию, Нарвинэктралонум может и хочет поспорить насчёт права на вылазку.       — Я не возьму тебя на борт, — жёстко уведомляю скотину.       — Значит, вы всё-таки будете прорываться за Доктором любой ценой, — вздыхает Браксиатель.       — Подтверждаю. Если альянс сумеет опрокинуть сфероиды во Времени, война сотрётся, словно её не было, и мораллиане даже ничего не вспомнят. Как, возможно, и вы. Потери аннулируются и не будут иметь значения. Если же это не получится, Альянсу станет безразлично, кто погиб, а кто выжил. История перепишется под противника, Галлифрей и Скаро перестанут существовать. Учитывая это, я не буду стараться сохранить Мораллу. Доктор в плену у врага — это важнее, особенно если его используют, как стратегическую машину. Твой брат гений, использование его против альянса — гарантированная победа.       — Ваша раса удивительно рациональна, — вздыхает Браксиатель, вновь принимаясь за свой кофеёк. — Понятно, почему вы отказались от эмоций — с ними такое не выдержать.       — Было бы корректнее сказать, у нас нет ваших эмоций, в вашем понимании, — поправляю я. — И в отличие от низших рас, у нас не бывает их избытка, мы умеем управлять собой. Конечно, не без помощи электроники, но мы техносимбионты и привыкли к своему образу жизни. У меня есть ещё вопрос, он уже касается Романы. Насчёт чего ей стирали память? Она член экипажа под моей ответственностью и изъята из прошлого под мою ответственность, так что я имею право знать и даже должна знать о ней всё, чтобы не допускать её к запрещённой информации.       — А это смотря из какого времени вы её выдернули. Она ещё очень молодая…       — Давидия, — коротко отвечаю я. — Наиболее удобная точка.       — А… — как-то странно тянет Бракс. Ралон то ли фыркает, то ли чихает. — Если далеки хорошо изучали историю Галлифрея, то, возможно, им известно из наших хроник такое имя, как Пандора, кровавая императрица.       Поднять информацию. Пандора, Пандора… Пандорика. Наверное, поэтому Роману и дёрнуло, чисто из-за созвучия. А вот и нужный файл, правда, очень краткий. Полная версия должна быть в бортовом компьютере. Но и так понятно, что эта галлифрейская Пандора — диктатор в нашем духе, холодная, рациональная и безжалостная, с программой добиться абсолютного пространственно-темпорального господства Галлифрея. Утопила полгалактики в крови, а в итоге прокололась на неумении подбирать кадры — её свои же предали и отдали под суд. Результат — темпоральная дезинтеграция, тогда ещё несовершенная, а потому вызвавшая эхо, и у многих народов, так или иначе связанных с планетой Повелителей Времени, возникло предание о некоей самке с тем же именем, вызвавшей неисчислимые бедствия ради удовлетворения собственных амбиций или просто из любопытства.       — Какое отношение к Пандоре имеет Романа?       — Самое непосредственное. Эхо Пандоры из Матрицы предприняло попытку превратить леди-президента в свою марионетку, они схожи по характеру. Правда, мы это остановили, но дорогой ценой. Точнее сказать, Романа сейчас в самом начале войны с эхом Пандоры. Но первая их встреча произошла, когда леди-президент ещё училась в Академии. Мне пришлось подвергнуть её сеансу глубокого гипноза, так как она ещё была не готова к сражению за себя и Галлифрей.       — Сейчас она помнит?       — Да, — Бракс допивает кофе, стукает чашкой по блюдечку и запускает обе руки в кошачью шерсть. Ралон мурлычет на всё помещение, растопырив лапы и выпустив от удовольствия когти. Животное… — Прошу вас, будьте аккуратны с её памятью.       Он дебил, что ли?       — Вся история Галлифрея и Скаро насквозь пронизана связями с Великой Войной Времени. Попытка хоть что-то изменить в довоенной эпохе вызовет лавину неконтролируемых последствий, с которой не сладят никакие машины регуляции парадоксов. Равновесие слишком хрупкое, а у меня слишком мало опыта, чтобы я рискнула как-то повлиять на Романадворатрелундар или оставить ей в голове мину замедленного действия. Она будет возвращена на Давидию ровно в тот момент, когда была извлечена, и ничего не вспомнит об этом путешествии. Галлифрей устраивает такое решение?       Браксиатель пристально глядит мне в глаза несколько секунд, потом медленно кивает. Получив невербальное подтверждение, отвожу взгляд и принимаюсь пить какао. Оно как раз немного остыло. Тоник сейчас не помешает, конец ночи будет ого-го.       — Знаете, как вас будут называть в будущем на Галлифрее? — вдруг спрашивает Бракс.       — Спойлеры, — отрезаю я.       — «Этот их ненормальный архитектор истории», — всё-таки заканчивает он.       Архитектор истории? Приятно, варги-палки, и довольно точно передаёт смысл моей работы. Не контроль времени в целом, а стройка и ремонт, порой капитальный, уже зафиксированных событий — как сейчас. И это полностью сочетается с моей биографией, я же всё-таки… архитектор.       Пожалуй, мне нравится так выглядеть в глазах врага. Я принимаю такое определение. Даже с эпитетом «ненормальный». Осталось одно — дожить до того времени, когда оно…       — Ты специально, — выпаливаю, вдруг поняв, для чего это было сказано. — Ты пытаешься создать фиксированную линию, польстив моему тщеславию.       Ралон изгибается уже вовсе немыслимо и, запрокинув ушастую голову, приоткрывает один глаз, чтобы оценить моё лицо. Но Браксиатель даже бровью не ведёт.       — Насколько я знаю, далекам не чуждо некоторое подобие тщеславия, особенно высокоранговым. У простых исполнителей на это интеллекта не хватает.       — Мыр-р-р-р, — предостерегает кот, переводя жёлтый лукавый взгляд на приятеля, словно советует не переходить на личности. Похоже, я начинаю потихоньку улавливать его сигналы. Наверное, мозг адаптируется к трансляции чужих мыслей — или мой, или его, или оба.       Силой воли заставляю себя проглотить нападку на интеллект далеков и спустить её на тормозах. Надо быть умнее, я же представитель высшей расы. И у меня есть ещё вопрос, буквально взявший измором моё ненормативное любопытство.       — Что такое «квинта»?       Браксиатель принимается чесать Ралона под подбородком, отчего НКВДшный кот едва не растекается в полную лужу балдежа, и не спешит с ответом. Потом наконец снисходит, всё так же занимаясь животным и вообще, словно бы не отвечая мне, а рассуждая вслух:       — Всегда приятно иметь поддержку союзников, тем более обретя их там, где не ждал, и тогда, когда свои бросили. Правда, кис?       — Мяк, — коротко соглашается кот.       Итак, союзник. Не Галлифрей — некая «квинта». Не для Скаро — мой личный. У меня есть союзники среди Повелителей Времени?       — И кто эти пятеро? — уточняю. — Или они предпочитают оставаться инкогнито, чтобы их не прижало временное правительство Галлифрея?       — Всё, всё узнаете, — улыбается Браксиатель. Какие у них с Ралоном одинаковые физиономии. — Но если вам от этого полегчает, то помощь экипажу ДАРДИС — это инициатива текущего начальника Небесного Комитета и его ассистентов.       И кто у них сейчас начальник? Если честно, я без малейшего понятия. Признаваться в плохой информированности, естественно, некомфортно, и вообще, я не из тех, кто питает иллюзии, но придётся всё-таки заметить:       — Думаю, помощь не мне, а Романе. Её извлечение из довоенной эпохи — опасный парадокс, и НКВД не хочет срывов так же, как и я. Остальные члены экипажа так или иначе были в курсе Войны Времени через Доктора или через своё окружение, впутаны в поствоенные темпоральные казусы, их привлечение к поиску Доктора не может создать таких серьёзных ошибок, как случай леди-президента.       — Глупо отрицать, глупо отрицать, — кивает головой Бракс, но что-то мне кажется лживым. Вот не могу понять, что именно настораживает, но только он сейчас сказал полуправду. Но тогда что есть правда? Не может галлифрейская организация иметь причины помогать именно далеку, именно с той отдачей, которую я пока наблюдаю. Заставить Охилу встретиться со мной и дать наводку на Ривер Сонг. Послать группу огневой поддержки в Библиотеку. И, несомненно, пригнать сюда Ирвинга Браксиателя — уж слишком он в курсе событий, как бы не сам участник заговора. Но вычислить остальных всё равно не получится. Раз на Галлифрее не ожидали появления сфероидов, значит, Романа действительно ничего не помнит и это не её идея помочь самой себе. А кто ещё мог постараться, папа-трансгенез его знает. Браксиатель — бывший государственный канцлер, и связей у него больше, чем прожитых лет. Поди угадай, с кем он сейчас заодно.       На миг отвлекаюсь, чтобы активировать сигнал побудки для Романы и кинуть ей информацию, куда следует немедленно прибыть. Пожалуй, я всё услышала, что хотела, с глазу на глаз, так что пусть блондинка просыпается и идёт к нам.       — Мать Скаро, у вас остались незаданные вопросы? — уточняет Браксиатель.       — Нет. Только сожаление, что ты не имеешь подробной информации о сфероидах.       — Увы. Зонды Мисси дают картинку из стратосферы, ниже их могут засечь радары систем обороны. Да и камер было послано всего четыре, больше у неё не нашлось. Из них две уже обнаружены и сбиты. Сейчас Мистресс с Кларой мониторят местность. Я не вмешиваюсь в их работу, но приготовил для вас резюме по их наблюдениям, — он берёт со стола чёрную папку и протягивает мне. Естественно, я тут же утыкаюсь в распечатки. О, тут даже информационный чип приложен, наверное, с полной версией. Попробую-ка подключить его к компу по беспроводной связи… Есть! Успеваю заметить недоумение, промелькнувшее на лице собеседника, когда зажигается сигнальный светодиод. Ну да, чип-то внешне никуда не воткнут. Что, галлифреец, сложно привыкнуть к обществу далека? Мы и не такое можем, как лампочки на дистанции зажигать и неподключенные носители информации слизывать. Мы вообще много такого умеем, что вам и не снилось. Техника — наше всё.       Перебираю данные. Ага, вот как обстоит дело… Для заводов было привезено всё, блоками. Фактически, пришельцы просто развернули заранее наштампованное оборудование, доставленное вместе с материалами и частями зданий, в транспортных контейнерах модели «больше внутри, чем снаружи». Поэтому застроить поверхность планеты и наладить работу враги смогли в рекордно короткие сроки — меньше, чем за месяц, причём руками мораллиан. Работоспособные пленные поделены на пять смен, каждая из которых отдыхает одну пятую суток, а остальное время трудится на заводах и шахтах, а до того население ударными темпами превращало пашни и леса в сплошное производство. Кстати, рабочие руки тут стараются беречь, мы обычно относились к рабам жёстче. Бóльшая часть производства — металлургия и тяжёлая промышленность, а также энергетика. Ещё Мисси вычислила сборочные цеха, ведь ничем иным узкие ангары длиной в сотни леров, требующие массы рабочих рук, быть не могут, только конвейерами. Ну а верфи, естественно, ничем не скроешь, только на Моралле они не орбитальные, а наполовину подземные, хозяева сфероидов используют под них отработанные карьеры.       Сами захватчики на камеру нигде не попали. В качестве посредников между ними и трудящимся населением традиционно используется правительство планеты. Поскольку на Моралле слишком много стран и народов, сфероиды организовали что-то вроде общего координирующего центра из назначенных добровольцев. Интересно, это совпадение или нет, что он расположен ровно в том городе, где в последний раз должен был пошуметь Доктор и где должна находиться его ТАРДИС — словом, всего лишь в ста тысячах леров отсюда? Два часа на дисколёте при плохой погоде и встречном ветре. Жаль, что нельзя этим воспользоваться, засекут и собьют раньше, чем успею сказать «варги-палки».       Или это приманка для любопытного далека, как и до сих пор не уничтоженная ТАРДИС. И я почти согласна на неё приманиться, но только на своих условиях.       — Что скажете? — спрашивает Браксиатель через некоторое время.       Захлопываю папку и отключаюсь от чипа.       — Всё ещё намерена прорваться за пределы щита и выяснить, где Доктор и что с ним.       Он медленно кивает, прикрыв глаза. Должно быть, просчитывает, успеет ли смотаться с Мораллы, когда рухнет оборона. Знаю я этих Повелителей Времени… Только Доктор бы остался и продолжил драться.       Слышатся шаги, но почему-то не от входа в здание, а из глубины. Кто это может быть? Браксиатель, приоткрывший глаза на этот звук, прислушивается, тепло улыбается, аккуратно ссаживает с колен Ралона и принимается довольно ловко счищать со штанин шерсть. Хм, прихорашивается? Это наводит на определённые мысли. И я уже почти не удивляюсь, увидев Роману, между прочим, нарядившуюся в новенькое платье и даже подкрасившую тушью светлые ресницы — наверное, у Таши косметику стрельнула. Похоже, выделываются друг перед другом.       — Добрый вечер, — говорит леди-президент, в основном встающему ей навстречу Браксиателю. — Смотрю, ваша коллекция хорошеет с каждым годом. Как жаль, что нет времени подробнее ознакомиться со всеми экспонатами!       — Как-нибудь залетайте ко мне в гости. «Галерея» — лишь временное их пристанище, основные сокровища в Коллекции…       Кот трусит к Романе и принимается обтираться боками о ножки в туфельках-лодочках, мурлыкая на всё помещение. Надо отдать мне должное — получается даже не скривиться на эту трогательную сцену. Наверное, какао помогает. Как там говорил Доктор, горячее молоко, сахар и немного растопленной шоколадки, а от себя добавлю — клубники бы ещё, и полный спектр вкусовых антидепрессантов будет в наличии. Отвлечься на сладкое питьё так удобно, можно не концентрировать внимание на приветственных ритуалах низших существ — ничего не значащих фразах о погоде и молодёжной моде, поцелуях рук (бр-р!) и прочих гадостях.       — Браксиатель, — говорю, — почему «Ди» не там, где я её оставила? Ты ведь перенёс её на борт своей ТАРДИС, пока я была в холле.       Он как раз подводит Роману к креслу, чтобы усадить поудобнее, а Ралон так и вьётся вокруг, ловя момент, чтобы пристроиться на тощих коленках леди-президента. Ко мне лезть не рискует, и правильно делает. Сожру.       — Мисси в любой момент может проверить, привезла ли ты корабль в условленное место, — отвечает Повелитель Времени. — Мне бы не хотелось, чтобы она обнаружила вас около «Галереи». Пусть останется в неведении, как вы сбежали из Кахтронлы. И прошу меня извинить, я отлучусь сделать кофе для леди-президента.       Он выходит в первый зал, видимо, к стойке билетёра.       — Мы всё-таки бежим? — уточняет у меня Романа.       — Подтверждаю, — говорю.       — Мы рискуем сбить защиту…       — При всём уважении, мадам президент, не рискуете! — доносится через дверь. Акустика здесь, что надо.       — Бракс, прекратите, — погромче говорит Романа в его сторону. — Я же знаю, что для подобной транспортировки требуется нечто большее, чем ТАРДИС, даже если их четыре. Нужна как минимум межвременная станция тяжёлого класса. «Галерея»…       — «Галерея»? — Браксиатель появляется с небольшим подносом, на котором стоит элегантная чашечка на ножке. У него что, для каждого посетителя персональная посуда? Как это называется… А, эстет хренов. — Мадам президент, я знаю, что Мисси не дружит с головой и потому бывает невнимательна, Рани слишком занята своей наукой, Рассилон слишком юн, а у земных девушек не тот уровень. Но то, что нам с Ралоном удалось провести вас и Мать Скаро, это уже комплимент, — поднос опускается на столик. — Прошу, кофе.       — Благодарю, — блондинка тянется за чашкой. — Так разъясните мне…       Мне бы тоже хотелось услышать, в чём дело, но братец Доктора вместо ответа громко хлопает в ладоши и отчётливо произносит командным тоном:       — Отключить голографические эффекты!       В один миг пропадает абсолютно всё — яркие стены, полотна и скульптуры, ковры на полу и бархатные ленты, перекрывающие доступ к особо ценным экспонатам. Остаются лишь наши кресла со столом и консоль, но она тоже кардинально меняет облик — у неё исчезает темпоральный ротор, зато над каждым из шести секторов повисает по широкому экрану.       Сглатываю. Кажется, я знаю, что это.       Поднять взгляд выше…       Так и есть. Вот он, ротор — широкое кольцо под потолком, вдоль стен, изогнутое и соединённое в бесконечный цикл. Даже полосу хрономаркера, бегущую по непрерывной дорожке, отчётливо вижу.       Только у одного класса галлифрейских темпоральных кораблей стоял ротор Мёбиуса. Только малое их число сошло со стапелей в самом конце Войны, ибо производство двигателя стоило ненормально дорого даже для Повелителей Времени. И далеки видели этих чудовищ хроноинженерии только в виде обломков, не подлежащих восстановлению. Ведь чтобы зажать в «клещи» и уничтожить один такой корабль в Вихре, требовалось штук сто наших тяжёлых темпоральных дредноутов три-альфа-класса, и в конце противник никогда не сдавался и не позволял взять себя на абордаж, срабатывала система самоуничтожения, которую мы так и не сумели взломать.       — «Кентавр»!.. — как тут удержаться от восклицания? Спасибо, хоть естественный испуг удалось скрыть. Раз сфероиды до сих пор не заметили такой засады, им крышка, как только Браксиатель активирует программу темпорального реверса. Заработавший «Кентавр» остановить невозможно, можно только помянуть маму-радиацию и с честью проиграть.       — Последний из них, — задумчиво щурится Браксиатель, пока Романа пьёт свой мозгодробительный напиток и терпеливо ждёт объяснений. — Старые разбиты, а новые не строят — сняли с производства. Слишком дорого их делать без крайней нужды, и слишком быстро вы разобрались, что они из себя представляют и как с ними бороться.       — Чего нам это стоило, — против воли вырывается у меня признание.       — Что такое «кентавр»? — осведомляется Повелительница Времени. Невелика терпелка оказалась.       — Правильнее было бы сказать, КЭНТАР — корабль экстренного неограниченного темпорального аварийного редактирования, но проектировщики сразу переделали аббревиатуру в «КЭНТАРдис» или в «Кентавра», второе удержалось как рабочее название, — как-то подчёркнуто буднично отзывается Бракс. — Ультимативное оружие НКВД, способное очень быстро переписывать и даже аннулировать фиксированные точки истории, не разрушая при этом баланс Вселенной.       — Фиксированные? — слегка стекая с лица, переспрашивает Романа.       Я киваю. Проникайся, блондинка, что из себя представляют войны времени. Не мне пришлось сражаться с «Кентаврами», но далеки потому и взялись за исследование междумирья, чтобы развязаться с континуумом и навсегда покончить с риском быть «отредактированными».       Браксиатель любовно поглаживает переборку:       — Я замаскировал корабль под старушку «Галерею», чтобы не провоцировать Мистресс на его несвоевременное применение — и, собственно, это та причина, по которой я держусь по возможности изолированно от остальной группы. Пришлось, правда, добыть мощный голограф на базе системы «Хамелеон», всеми правдами и неправдами. Но если он обманул даже ваше, дамы, чутьё, то он стоил головной боли и массы интриг.       М-да, «Кентавр» вытолкнет ДАРДИС в искажённую темпоральность, не чихнув и не напрягшись, щит над Кахтронлой даже не вздрогнет. А Мисси потом мозги сломает, что за секретная технология позволила странному далеку и его бешеной команде улизнуть из-под «колпака».       — Бракс, — в голосе Романы звучит фальшивый ужас и настоящее недоверие, — вы работаете на Небесный Комитет?!       — Временно, по просьбе старых знакомых. Если честно, этот скакун не мой во всех отношениях, — снова похлопывание по переборке. — Я предпочитаю старые добрые ТАРДИСы, а не оружие массового поражения, упакованное в бонбоньерку. Но ведь от старины Бракса никто не мог ожидать, что он прикатит в Кахтронлу на танке, а не на своём обычном пикапчике для транспортировки картин и статуэток, да ещё и по заданию НКВД, с которым он всегда в напряжённых отношениях?       Романа хрустально смеётся. Похоже, они друг друга нашли, вот только времени на всякую милоту у нас уже не остаётся. Я дала повариться обстановке в своих мозгах достаточно, чтобы начинать делать выводы. И действовать.       Даю побудку всему экипажу. И каждому — информационный монитор, во что одеться и что взять с собой.       — Так, — говорю, ставя чашку из-под какао обратно на стол и вставая. — Скоро утро, пора выдвигаться. Браксиатель, сможешь нас материализовать в столице? Там есть примитивный аналог подземных транспортных линий, часть системы на момент нападения должна была быть в процессе постройки, — разворачиваю собственные данные по Моралле на голографический монитор и вывожу карту крупным планом. — Вот тут. Проходческие работы. Если достроенные подземные трассы могли быть приспособлены под фабрики, то здесь наверняка всё осталось заброшенным. Зачем доделывать, если есть поверхность планеты в неограниченном количестве, логично?       — Вполне, — кивает он в ответ. — Особенно если учесть сосредоточенность противника на добыче полезных ископаемых. Он наверняка перебросил на неё абсолютно всю горнопроходческую технику, включая техническое обеспечение подземки. Но вы рискуете налететь на забетонированную или как-то иначе замурованную зону.       — Гравимассер, — снисходительно отвечаю ему. Я ошиблась в определении, Ирвинг Браксиатель не хреновый, а тупой эстет. Даже полный дурак с диагнозом «космодесант на все мозги» сообразил бы, а этот — не-а.       — А у нас разве есть? — наивно спрашивает Романа. Выразительно на неё гляжу. За кого она вообще далеков держит?..       Сую руку в карман. Где-то тут лежал позаимствованный у Донны кулон. Изоморфию я взламывать не стала, потом верну украшение хозяйке.       — Ещё нам надо что-то в этом роде, — говорю, протягивая вещицу Браксиателю. — Запчастей для фильтра восприятия у нас на складе точно нет, а у тебя — полный корабль галлифрейских технологий и должен быть алгоритм для быстрого создания маскировки в этом духе. Повелители Времени вообще сильны в скрывании своего присутствия где бы то ни было. Нам не обязательно настолько миниатюрное и тем более изоморфное оборудование, но какой-то аналог необходим.       — Хорошо, — кивает он, — но в довесок возьмёте ящик роботов-шпионов.       — Договорились. Но кота оставь себе.       — Тогда берегите Роману.       Сторговались, варги-палки.       — Бракс!.. — возмущённо пищит леди-президент. — Я сама могу за себя решить!       — В экипаже за всех решаю я, — разбежалась блондиночка, надо её осадить. — И моё решение такое — ты останешься на борту с новенькой. Остальные отправляются со мной на разведывательную вылазку. И, Романа… Чтобы не получилось как с жемчужиной. Нам, возможно, потребуется своевременное прикрытие с корабля.       Вежливое покашливание Повелителя Времени.       — Мать Скаро, я в принципе могу переправить вас в безопасный сектор космоса, подальше от Мораллы…       — Нет, — резко отвечаю я. — У меня приказ Императора, и я его выполню. Доктор будет найден и остановит новую темпоральную войну.       — Вот это братец попа-ал… — бормочет себе под нос Браксиатель, оценив мою решительную рожу, и громче добавляет: — Я сейчас вернусь, принесу вам маскировочные устройства. А вы пока идите к машине времени.       Романа ведёт меня в глубины «Кентавра». Не знаю, как она ориентируется — если несколько десятков рэлов назад всё выглядело, как музей, то сейчас это боевой корабль без экипажа, и вид помещений совершенно другой. Приходится плестись за галлифрейкой, но я не в претензии. Есть предположение, что у КЭНТАРов имеется искусственный интеллект и некоторая свобода воли. Может, не настолько ярко выраженная, как у знаменитой синей будки, и настроенная в основном на сохранение экипажа и задачу не попасться в плен, но сталкиваться с искином всё равно не хочется. Я-то далек, а значит, для него по определению враг.       Впрочем, до ДАРДИС оказывается совсем недалеко, она стоит в широком круглом помещении с выделенным по центру участком пола. Телепортатор, несомненно — и так же несомненно, с возможностью хроносдвига. На порожке сидит и зевает во весь рот папесса в боевом комбинезоне и с чейнсвордом — куда ж без мясницкого устройства. Вастра уже бродит по периметру, тыкаясь во все кнопки, хотя они и заблокированы.       — Хейм собирает аптечку, — сообщает мне она. — Где мы?       — Там, откуда отправимся дальше, — отвечаю. — Таша Лем, с прохода!..       Мне нужно опять поменять настройки бортового компьютера и доступа к нему, и лучше дистанционно этим не заниматься. Романа и Донна не смогут ничего сделать, чтобы нам помочь, в текущем режиме. Предыдущий план отступления не годится. Оценив по возвращению из города данные, полученные от Повелителей Времени, мы с Романой пришли к выводу, что Моралла оказалась в исключительно сложном темпоральном катаклизме. Здесь просто опасно использовать манипуляторы Вихря — нас порвёт ветрами Времени. Но у меня брезжит идейка, куда и как мы можем ретироваться без возможности нас преследовать и без риска погибнуть. Одна только незадача, для этого надо дать экипажу возможность управлять «Ди». Вот почему я оставлю на борту Роману, ей будет проще разобраться с техникой далеков и у неё есть необходимое чутьё Повелителя Времени. Жаль, пока не удалось обстоятельно поговорить с Донной, я только спросила у неё, как началась заваруха на Моралле, и получила краткий и вполне исчерпывающий рассказ: «Прибыли, я заставила Доктора сделать сэлфи на фоне фонтана в центре города, на фотку попала странная круглая штука в небе, которую не было видно простым взглядом, он в своих лучших традициях закричал "О, Донна, Донна, Донна, куда я тебя завёз!", — и бросился в ТАРДИС. Оставил на память кулон, таблетки детоксиканта и обещание непременно вернуться. С тех пор его уже полгода нет, таблетки кончились полтора месяца назад, а можно мне с вами на Землю?». Объяснили в ответ, что путь домой лежит через Доктора, а мы идём надрать задницы сфероидам. После чего вернули Ноубл в цепкие кошачьи когти Хейм, которой только дай кого-нибудь залечить. Вот, теперь рыжая спит как миленькая в медотсеке, аппаратура чинит ей посаженные хлором и никелем почки, и на борту очень тихо. То есть мне и четыре низших женских существа, втиснутых в машину времени, казались шумными, но после появления Грозы Далеков я осознала, как раньше было хорошо и мирно. От громкости Донны коротит слуховые рецепторы, в какой угол ни забейся, ведь трансцендентное пространство сейчас сильно уменьшено. Но почему-то мне кажется, что если она как следует разорётся, её будет слышно даже в полной развёртке корабля, с самых дальних складов и в реакторной. А ведь Ноубл ещё предстоит как-то аккуратно и не провоцируя на форсирование звуковых волн расспросить о том, как они с Доктором снова друг друга нашли и в честь чего она таблеток наглоталась. Мне это очень любопытно. Вдруг пригодится на будущее? Информация лишней не бывает.       Обогнув горку рюкзаков и оружия, безмозгло сложенную прямо на проходе, усаживаюсь на своё обычное место и соединяюсь с компьютером. Доступ, доступ… Романе потребуется несколько вещей: мониторить десант, остаться незамеченной противником, подхватить нас на борт в случае необходимости и вовремя смыться по заданным координатам. Хм, а наша машина времени вообще рассчитана на задуманный мною побег? Хотя, если уж ТАРДИС сороковой модели с таким перемещением справилась…       Выставляю маршрут отступления и режимы на всякие непредвиденные случаи. Менять Романе ничего не позволю, только вовремя выбирать доступные пункты меню на голографическом экране, поэтому должна сама всё предусмотреть. Полное погружение в процесс, не дёргать капитана ближайший скарэл! Надеюсь, сами это сообразят, или кто-нибудь схлопочет разряд.       Автопилот выставлен, режимы тихого хода, глухой обороны и полной остановки налажены, активируются одним тычком пальца по менюшке. Какой род связи выбрать? М-м-м, наверное, тахионный, его практически невозможно засечь. Конечно, придётся с собой таскать нехилую рацию с генератором, но я сильная. Провизия у нас занимает мало места — Таше должен был упасть приказ насинтезировать суточный рацион номер десять, на нас четверых, на декаду. Горсть таблеток и восемь микро-капсул сжатой воды, в каждой из которых — стакан жидкости, много места не занимают, а в рюкзаке-облегчёнке с компенсацией веса ещё и не обременяют. Не знаю, правда, дадут ли нам сфероиды столько дней или засекут в первые же часы, но лучше подстраховаться, чтобы не пришлось варить похлёбку из крыс. Остальной вес — оружие и оборудование, да ещё аптечка врача. Не так уж и много, учитывая, что основную массу барахла потащу всё равно я. Кошке, кстати, к лицу защитный комбинезон, снятый с Романы. Даже перенастраивать не пришлось, он почти впору — метресса Хейм такая же тощая и малорослая. У всех дополнительно — защитные пояса, запасные аккумуляторы, мини-компы, противогазы и прочие нелишние вещи. В общем, диверсионный отряд в полной боевой готовности. Даже врач есть.       Закончив с подготовкой и оставив Романе и Донне для жилья медотсек с каютой метрессы, бегу на базовый склад за рацией и подходящим рюкзаком. Всё-таки неплохо, что в экипаже есть экс-дикей в лице Таши Лем, это она посоветовала закупить разнокалиберные армейские вещмешки со встроенным антигравом: одновременно и вещи проще таскать, и в случае необходимости такая штука вместо парашюта послужит. Даже по вертикальным поверхностям с ней лазить проще, уцепился — и рывком дёргаешь себя вверх, снова уцепился, и снова вверх. Вес-то выходит маленький, а сила и инерция прежняя. С перчатками-липучками даже по гладким металлическим стенам взобраться ничего не стоит. Я сразу взяла систему на заметку, моему отделу на заданиях пригодится, если опять придётся в тела прототипов переписываться.       Рация, локальный генератор, который можно в аварийном случае использовать как маленькую ядерную бомбу, персональные переговорные устройства на четверых — ура, у нас будет возможность скоординировать действия, даже если придётся разделиться. Обычную связь и даже электронную телепатию я бы использовать ни за что не решилась, сфероиды могут её засечь и отследить, а гравитационную не получилось бы, как и рацию со встроенным хроносдвигом сигнала — для них надо слишком много энергии, и локальным генератором не обойдёшься. Надеюсь, тахионы, по определению живущие за чертой сверхсветовой скорости, противник не засечёт.       Возвращаюсь в консольную и перебрасываю вещи из рюкзака, собранного для меня экипажем, в новый. Пока меня не было, в горке появился ещё один вещмешок, такой же большой, как и мой — предположительно, «очень маленькая и компактненькая» аптечка Хейм, на все случаи жизни, в точности как у Марты и у Беты. Как всё-таки они похожи, эти врачи!..       Выхожу с рациями в руках, вручив одну по дороге папессе:       — Связь.       — Я думала, ты забыла, — иронизирует она в ответ.       — От того, что рации не было в списке, не значило, что её не будет, — зачем она провоцирует меня на злость? — Во-первых, для вас устройство тяжёлое, а во-вторых, оно требовало настройки резонанса с кораблём. Кот не приходил?       — А вон он, — мотает она головой на метрессу, незаметненько стоящую сбоку от корабля.       Комично. Кошка с котиком. Ралон растёкся у неё по плечам и обтирается изо всех сил так и сяк, отрабатывая все возможные ритуальные кошачьи жесты для выражения признательности и застолбления территории. Только что хвост не задрал, чтобы вонючую метку поставить. А Хейм чешет его коготком, так аккуратно, чтобы не поцарапать, но при этом на грани опасного, и сама тихо мурлыкает. Кошки фиговы. Нашли друг друга.       Кстати, у метрессы, оказывается, закруглённые ушки, как у крупных кошачьих пород Сол-3. Со снятым головным убором она вообще сделалась похожей скорее на львицу, чем на домашнюю мурку. И седины в шерсти почти нет, она заметна только на лице. А ещё у неё одно ухо темнее другого. И лёгкий, но мощный пистолет в кобуре. Очень сочетается с амплуа монахини-лекаря, экстренная полевая эвтаназия всегда под рукой. Люблю рациональность, особенно у низших.       Романа нерешительно подходит ко мне, и по её виду я уже догадываюсь, зачем. Так и есть:       — Венди, ну пожалуйста, можно я…       — Нет.       В ответ — глаза, полные обиды, а на самом дне их прячется возмущённое упрямство.       — Это из-за просьбы Бракса, — утвердительно заявляет блондинка.       — Нет. Ты единственная, кто силён в темпоральной физике. У тебя будет небольшой доступ к управлению и несколько заготовленных программ отступления с Мораллы. Если что-то случится, ты сможешь нас вытащить и экстренно эвакуировать «Ди», чтобы я не теряла время, добегая до консоли. Кстати, подойди к ней, надо проверить связь.       Она, понурившись, проходит мимо нас с Ташей в корабль.       — Большой монитор, — сообщаю я ей вслед. — Может быть поделён на четыре сектора, даёт информацию о нас всех по запросу. Проверь наше местонахождение по карте.       В ответ несётся невнятное «угу», потом чуть более вменяемое «норма, сигнал проходит».       — Кажется, леди-президент в расстройстве, — констатирует папесса.       — Сиди и целуйся со своим чейнсвордом. Бе-е! — доносится изнутри. Похоже, Таше показали язык. Но она не обижается и с удовольствием сообщает в ответ:       — С метале-ертовым…       Вид у неё такой, словно она и впрямь готова целоваться со своим мясницким инструментом. Не понять мне это увлечение давно изжившим себя оружием. Хотя, если подумать логически, для её периода времени это очень даже продвинутая модель, как и меч с молекулярной заточкой для Вастры. Кстати, она его тоже захватила. Каждому своё. Им холодное оружие, метрессе когти и бластер, а мне бы лучше аннигилятор помощнее и полегче, вроде сонтаранской гауссовочки, чтобы сфероиды сшибать. Но будем стрелять тем, что есть — гаммочкой и электричеством. И пусть умрёт всё, что встанет на нашем пути!       Наконец, появляется Ирвинг Браксиатель, а с ним тележка на дистанционном управлении. Видно, галлифрейские эстеты ручки ящиками не пачкают. Скрыв презрение, подхожу и беру контейнер с роботами на плечо — он не сильно тяжёлый, хотя, конечно, вес имеет. Но Бракс наверняка догадывается о моих мыслях просто по этому действию, потому что немедленно замечает:       — Мать Скаро, а с тележкой было бы проще.       Игнорирую замечание, просто спрашиваю:       — Маскировка?       Он, порывшись, достаёт из кармана свёрток:       — Вот. Быть может, не так эстетично и навороченно, как сделал бы братец, но на скорую руку сойдёт. Здесь десять штук. Вам хватит, надеюсь? — а сам с любопытством поглядывает на ещё незнакомых членов экипажа ДАРДИС.       — За глаза, — соглашается за меня Таша Лем.       — Кстати, не имею чести быть представленным…       — Мадам Вастра, детектив с Сол-3, и глава ордена Сестёр Изобилия, метресса Хейм, — доносится из глубины «Ди» голосок Романы. Леди-президент не дремлет, более того, даже появляется в поле нашего зрения. — Бракс, будь добр, сними с контейнера «жучка». Мне всё равно, чей он — твой или НКВДшный, его не будет на нашем корабле.       Упс, прозевала. Но у Браксиателя, вторя моему внутреннему «упс», тоже делается слегка виноватый вид.       — Я просто беспокоюсь о вас, мадам президент, — говорит он, протягивая руку к ящику. Разворачиваюсь так, чтобы ему было удобнее отковырять своё устройство. Возможно, оглядев контейнер, я бы даже заметила «жучка» — у меня нет привычки вносить на борт подозрительные предметы без предварительной проверки, — но пусть лучше уберёт свою пакость сам и сразу. — Конечно, у вас сейчас много друзей, но…       — Без «но». И, Браксиатель, у президентов не бывает друзей, — совсем холодно щурится Романа, а голос её становится очень низким и властным.       Вежливое покашливание со стороны метрессы заставляет нас всех на неё обернуться.       — При всём уважении к вашей точке зрения, Романа, — говорит кошка, не прекращая мурлыкать, и это забавно напоминает даледианскую речь без голосового синтезатора, — это короли, помазанники божии, имеют право не иметь друзей, так как их боги дают им утешение и поддержку, для нас непостижимые. А президент — человек смертный и простой, и друзья, настоящие друзья, ему необходимы, как воздух для дыхания. Они ему ещё нужнее, чем людям, не наделённым столь высокой ответственностью. Это я вам говорю, как президент Новой Земли в отставке.       — Новая Земля — не Галлифрей, — хмуро и с зачатками агрессии отзывается блондинка.       — Но и Галлифрей — не Новая Земля, — мудро парирует Хейм. — Без поддержки небес и близких людей, способных вас осадить или по-дружески ткнуть пальцем в ошибки, а также поддержать в трудную минуту, вы очень быстро потеряете власть или превратитесь в параноидального диктатора.       У Романы становится такой вид, словно её сзади подушкой треснули — не больно, но внезапно. Я-то уже знаю о Пандоре и догадываюсь, какие ассоциации под крашеными волосами прыгают, так что остаётся лишь зажевать улыбку, промолчать и признать, что кошка очень умна для низшего существа. Не зря она несколько лет была лидером своей планеты, и продолжала бы им оставаться, если бы не возраст.       Чисто из любопытства гляжу, какую реакцию на слова метрессы показывают остальные свидетели разговора. Таша Лем выражает полное согласие, как и Вастра. Но Браксиатель выглядит настолько же озадаченным, как и Романа. А потом вдруг говорит:       — Теперь понятно.       — Понятно что? — слегка повышает голос блондинка. Ага, пошла защитная реакция, выхлестнутая на первого попавшегося. Следствие стресса, Романа опять не очень хорошо контролирует отрицательные эмоции.       — Подсознание — воистину великая вещь. Вы изменились после Давидии. Почти неуловимо, но изменились и изменили отношение к окружающим. Теперь я понимаю, почему.       Романа опускает взгляд, прикусывает губу и отводит рукой надоедливую прядь с лица. И спрашивает совсем не то, что могла бы:       — Бракс… Мы сможем с ней справиться?       Про Пандору, факт.       — Иначе бы я с вами сейчас не разговаривал, — ага, он тоже уловил смысл вопроса. И потом очень-очень тихо добавляет, но мне слышно, так как стою рядом: — Раньше бы ты сказала «я»…       Какая любопытная интонация у его голоса, и какие любопытные показатели организма. То есть он и раньше выделял Романадворатрелундар из нашей компании, но тогда это можно было списать на то, что они давно знакомы и одного вида. Но сейчас сквозь все маски прорвалось что-то новенькое. Пожалуй, если очень хорошо поанализировать то, что я видела между этими двумя, можно подвести отношение Браксиателя к леди-президенту под параметр «платоническая любовь». Хмы. Наверное, это когда-нибудь можно будет использовать. Галлифрейцы вообще редко испытывают настоящее влечение друг к другу, но вот восхищение и привязанность к образу мышления, потребность в ментальной близости — это запросто. Последствия телепатии, что-то вроде нашего эмпатического резонанса, только с типичным багом низших рас — индивидуальной привязанностью.       — Все на борт, — приказываю я, и иду следом за экипажем. Ящик всё-таки дополнительно осмотрю, как и свёрток. — Хейм, забирайте кота. Суп сварим.       Метресса возмущённо оборачивается на меня, но гораздо более бурно реагирует Ралон — шипит и спрыгивает с её рук, а потом, презрительно передёрнув шкурой и хвостом, трусит к напарнику, даже не повернув на меня усатую морду. Или всё-таки сейчас лучше говорить, к хозяину? Кто этих галлифрейцев с их регенерациями разберёт… Зато я правильно разработала способ избавиться от его попыток пробраться на «Ди». Всё-таки общение с кошатницей Мари помогает, и очень сильно. Другим далекам и в мозг бы не пришло сыграть на кошачьем упрямстве и гордыньке, вызвав характерную реакцию «не очень-то и хотелось». Тем проще, что кот в моём случае разумный, только говорить не умеет.       Захожу последней, всё-таки сдёрнув и раздавив каблуком ещё одного «жучка» с контейнера. В свёрток Браксиатель ничего не рискнул напихать. Обхожусь без гневных комментариев и даже взглядов в его адрес. А зачем? Это Повелители Времени. Они по определению не умеют быть честными, и тем более их никто не обязывал быть честными перед далеком. Главное, чтобы этот галлифрейский эстет и галерист отправил «Ди» куда договаривались, а не куда вздумается, на остальное реагировать просто бессмысленно.       Зайдя, обнаруживаю куда более бодрую Роману, чем половину скарэла назад. Даже тихонько напевает, пристраиваясь на капитанское место. Как ей надежда на победу-то настроение приподняла! Прямо так и тянет поспойлерить, что в скором времени у них на Галлифрее начнётся гражданская, и, кстати, не без её участия. Просто чтобы улыбочку сбить.       Но в этом, на самом деле, нет смысла.       Раздаю всем подарочек Бракса — браслеты с фильтром восприятия, замаскированные под обычные наручные часы. Десять штук, удобно. По два десанту и по одному тем, кто остаётся на корабле. На всякий случай проверяю один из своих, нет ли в нём какого-нибудь встроенного транслятора. Фиг бы с галлифрейской слежкой, нас может выдать сам факт сигнала. Однако брат Доктора решил хотя бы тут поосторожничать и ничего лишнего не напихивать. И вообще, когда он успел изготовить десять разных наручных фильтров? Я понимаю, принёс бы одинаковые, как с конвейера, тут можно заподозрить фабричное производство, но разные? И не мужские, а женские, что ещё больше озадачивает и даже настораживает. Опять таинственная «квинта» манипулятор приложила? Видимо, да. Больше-то некому.       Подвигаю рукой блондинку, даю внешний канал связи с нашей проекцией для Браксиателя и коротко его оповещаю:       — ДАРДИС готова к темпоральному сдвигу в искажённую реальность.       — Вас понял. Ждите, иду вас сдвигать, — доносится в ответ. Очень весело, да. — И… Романа, береги себя.       — Постараюсь, Бракс, — послушненько кивает блондинка, но по лицу видно, что у неё по-прежнему отдельная точка зрения насчёт собственной безопасности.       — А к нам пожелание, я так понимаю, не относится? — потешается Таша Лем на всю консольную.       — О, дамы, прошу прощения, вам — четырежды удачи!       — «Четыре» на Востоке — число смерти, — тут же втыкает Вастра с не меньшей насмешкой.       Надо пресечь этот ненужный трёп, пока они тут не перешли на обсуждение каких-нибудь японских храмов и китайских ваз.       — Подтверждаю, мы всех уничтожим, — говорю, — а теперь, Браксиатель, иди и перемещай нас, как договорились. Экипаж, по местам. Пятиминутная готовность по Сол-3.       — О, капитан Венди в своей поликарбидной колее, — не удерживается папесса от второго комментария. Кто-то не понял намёк?       — Уйми мандраж, — говорю ей в лоб, позволив себе поморщиться. — Смотреть противно.       Повелитель Времени наконец-то выметается к консоли «Кентавра».       Вастра подтягивает ремни рюкзака.       Хейм в последний раз проверяет уровень зарядки аккумуляторов бластера.       Мы с Романой ждём перемещения, но отсек «Кентавра» сменяется кромешной тьмой совершенно внезапно. Браксиатель не озадачился обратным отсчётом, просто дёрнул рубильник телепортатора. Но надо отдать должное технике Галлифрея, мы материализовались удивительно мягко, даже приборы не зафиксировали толчка или рывка. Идеальная приладка к координатам с учётом всех планетарных смещений. Да, за рулём КЭНТАРа явно не «ирландская обезьяна», или как там Донна приложила Доктора. С ним бы мы половину подземки прободали, прежде чем оказались в недостроенном тупичке.       За бортом темно, и по нам пока не стреляют — уже хорошо. Даю приказ сканеру осторожно проверить ближайшие де-леры прилегающей к кораблю территории. Пристально изучаю цифры, и Романа со мной за компанию. Кто-то метит из инженеров в старпомы, не иначе…       Ага, мы действительно в едва укреплённом тоннеле, и, судя по плотности и составу атмосферы, приблизительно на заданной глубине. Попали куда надо. Снаружи ничего особенного нет, но через пол кораблю передаётся едва ощутимая датчиками ритмичная вибрация, типичный признак завода. Внешнего сканирования приборы не чувствуют, а это значит, «Кентавр» сработал абсолютно чисто и противник нас не заметил. Вот только некоторые данные, касающиеся состояния грунта и воздуха, заставляют блондинку побледнеть и закусить губу. Меня же они совсем не трогают, я только внутренне одобряю Романино умение понять по цифрам обстановку снаружи. А что она испугалась, так это естественная реакция низшего существа…       — Десант, респираторы. Воздух мало пригоден для дыхания. И очки ночного видения, чтобы не спотыкаться, — отдав приказ, сама лезу за фильтром-маской и одновременно активирую силовое поле вплотную к «Ди», отсекающее в том числе и чужую атмосферу.       Надеть рюкзак. Взять ящик с роботами-шпионами. Нацепить любимые очки вдогонку к линзам.       — Вперёд.       И первой шагаю в раскрывающийся люк, внимательно оглядывая дорогу. Не хватало ещё мордой в эту гниль полететь.       — О, богиня, — вырывается у идущей следом Вастры, увидевшей, на что ей сейчас придётся поставить ногу.       — Упокой их Сантори, — выдавливает метресса.       — Блядь, — ёмко завершает Таша Лем.       Трупов, что ли, не видели? Насколько помню биографии, все с подобными могильниками сталкивались, могли бы и менее бурно прореагировать. Ну хоть с ужином никто не расстаётся, и на том, как говорится, спасибо.       — Умерли от истощения, — констатирую, пробегая взглядом по горе тел. — В разное время. Предположительно, здесь не расстреливают.       — Где — здесь? — уточняет силурианка голосом, жёстким, как бетон, и охрипшим то ли от респиратора, то ли от волнения.       — Мы на могильнике какой-то крупной фабрики, — отвечаю, пробираясь вперёд, туда, где количество трупов явно уменьшается. Если рабов сюда заталкивают на последней стадии истощения, подыхать, то охрана хотя бы иногда должна разбирать завал у выхода, чтобы люк можно было свободно открывать, а значит, там меньше грязи. Честно говоря, плевать на морально-этическую сторону вопроса. Только мусор и антисанитария раздражают. Ну, Поколение 2.0, ну вы и… свиньи.       — Это же настоящий садизм, — почти шепчет метресса, бредущая вдоль стены, чтобы придерживаться за неё и не навернуться. — Тоннель прорублен в скале, тут ни капли воды.       Таша Лем берёт её за свободную руку и указывает на один из трупов:       — Кто посволочнее, пил кровь из более слабых или только что умерших. Вон, следы зубов на вене. А вон того попытались есть. Не могу сказать, что одобряю каннибализм, но пленных можно понять.       — Зато я не могу понять тех, кто закинул сюда негодных рабов, — говорю. — Это прежде всего нерационально. Не может трудиться — разряд тока, и на переработку. Надо же чем-то кормить остальных, кто ещё на ногах. Или у Поколения 2.0 избыток ресурсов, что они тратят их на планктон?       Невнятный возглас метрессы и очень сухое замечание Таши:       — Прекрати, а то меня сейчас стошнит прямо в респиратор.       Ути, какие мы нежные. Стошнит — пойдёшь без респиратора, вот и весь разговор. А я на это посмотрю, ведь смердит здесь ого-го. Огнемётиком бы, а потом дезинфекцией пожёстче. А лучше сразу чем-нибудь вроде аназоина весь тоннель залить…       — Я вдруг подумала, а если Доктор где-то здесь? — раздаётся слегка дрожащий голос Вастры. Вроде бы она как раз каннибализмом не брезгует, да и к смерти относится философски, чего это её разобрало? Наверное, масштаб впечатлил.       — Надеюсь, не здесь, — пытается выдавить из себя сарказм Таша Лем, но получается у неё плохо, голос успевает дважды пресечься, прежде чем она договаривает короткую фразу.       — Мне это место теперь будет в кошмарах сниться вместе с Сенатом, — совсем тихо замечает метресса. — Там люди умерли хотя бы не мучаясь и быстро. Каким мерзавцем надо быть, чтобы так…       Поворот – и взгляд наталкивается на стальную стену, перегородившую проход, и дверь в ней. Любопытно, что тут за замок и что по другую сторону? Преграда не герметична, надо её изучить, но сначала подсмотреть, что творится за стеной.       — Всем тихо.       Экипаж замирает одновременно и незамедлительно, хотя я чувствую ужас от всех троих. Им совсем не хочется тут находиться. Помню курс ксенопсихологии и предполагаю, что это у девушек разгулялась интуитивная боязнь мертвецов, присущая большинству низших рас и вызванная реальными опасностями, связанными со смертью — например, возможностью отравиться тухлятиной или подхватить инфекцию от павшего сородича. У нас этот инстинкт вытравлен давным-давно, ещё на стадии создания, и заменён логическим анализом ситуации. И уж тем более я не верю, что кто-то из покойников может взять меня за ногу или придушить в темноте. Мораллиане не из тех видов, которые умеют воскресать. Но животное опасение мёртвых у моих подчинённых может выливаться в довольно забавные фобии и страхи. Жаль, нет времени как следует поизучать их реакцию.       Подхожу к стыку перегородки со стеной тоннеля, сдвигаю очки на лоб и прилипаю глазом к щели. Раскручивать на всю катушку аппаратуру не хочется — вдруг там, в коридоре за стеной, какие-нибудь электронные устройства слежения стоят? У нас бы непременно такие были и подняли бы тревогу, ведь фильтром восприятия можно обмануть только того, у кого есть восприятие. А на низкой мощности мои и без того слабенькие датчики не пробивают сантиметровый лист стали.       Умная мысль поглядеть, что творится снаружи, приходит не мне одной, Вастра тоже находит себе щель, а следом за нами и двое остальных.       Коридор выглядит абсолютно пустым и освещённым весьма скудно, но зато светодиодными лампами. Между прочим, на Моралле ещё не существует таких технологий. Ритмичная вибрация, доносившаяся через пол, превращается в машинный гул на грани слухового диапазона и особенно хорошо слышна, если прильнуть ухом к металлу. Где-то не очень далеко работает большой механизм вроде гидравлического пресса.       Выдерживаем паузу в половину скарэла, я всё так же не отлипаю от щели. Никто не появляется.       — Здесь должен быть замок, — вполголоса замечает Вастра, и я слышу, как она пробирается к двери. — Таша, дай шпильку.       Шпильку?..       — Толку-то от неё. Это не замок, а засов или амбарный замок снаружи, — отвечает папесса. Судя по шороху, она ощупывает дверь. — Придётся резать.       А, поняла, для чего шпилька. Наверное, ей как-то можно вскрыть замок для обычного ключа, и силурианка этому обучена. Но идея, озвученная Ташей, совершенно неприемлема.       — Плохой вариант, — говорю, — повреждённое перекрытие привлечёт внимание охраны, даже если она здесь появляется раз в декаду. Мы сделаем иначе.       Поскольку видимых камер и датчиков нет, можно попробовать рискнуть точечно прозвонить дверь. Отрываюсь наконец от обзорной щели, расталкиваю девушек и провожу ладонью по плотному стыку металлических плит — микроб не пролезет, не чета краям, где даже палец можно при желании просунуть. Ага… Самый примитивный вид запоров — засов, который фиг подденешь, так как дверь имеет снаружи специальный выступ, не позволяющий ничего протолкнуть между ней и перегородкой. В принципе, понятно, что далее следует сделать. Будет трудно, но солдатам Скаро под силу и не такое.       Временно снять с руки фильтр, чтобы он случайно не испортился. Растереть ладони. Выдохнуть, чтобы расслабиться. Сконцентрироваться на одной-единственной задаче. Сдвинуть с места полосу металлопроката — не то же самое, что колечко Луони перенастроить, но в любом случае железки лучше управляются пси-полями, чем, к примеру, пластик.       Ладони окутывает тяжёлым покалывающим теплом, а в облако энергии между ними можно пустить поплавать даже не пыль, а целую древесную ящерицу. Но этого мало, и я повышаю мощность. Чувствую, как начинают вставать дыбом отдельные волоски, особенно чёлка. Разворачиваю ладони друг от друга в сторону двери. Сейчас каждая молекула преграды, попавшей в поле, начнёт колебаться в заданных параметрах, вверх и вниз, постепенно набирая амплитуду, и это выбьет засов из петли. Только бы не очень громко. Только бы пост охраны был далеко. Только бы…       Лязг!       Приваливаюсь плечом к косяку, позволяя энергии свободно стекать с ладоней в пол. Главное, не упасть. Не хочу валяться в такой антисанитарии.       — Готово.       — Совсем забыла, что вы владеете психокинезом, — тихо говорит папесса, приближаясь к слегка приоткрывшейся двери и вслушиваясь в происходящее в коридоре. Теперь она стоит совсем близко, я даже чувствую щекой её тепло, но сейчас даже сил на отвращение нет, а ещё, оказывается, я вся мокрая, словно в водяной душ залезла. Чувствую, как горячие капли стекают по позвоночнику, пытаюсь отдышаться. Тяжело мне дался сеанс псионики, без крайней необходимости лучше такое не повторять. Как неприятно жить без техники и специальных пси-усилителей. — Всё тихо. Идём?       — Да, и побыстрее, — отвечаю, вытирая лоб. В принципе, понятно, почему могильник так плохо стерегут. Обычному мораллианину не под силу отсюда выбраться, а диверсионную группу из-под земли точно никто не ожидает. Сфероиды, видимо, не в состоянии предусмотреть абсолютно всё и проконтролировать абсолютно каждый тихий угол планеты, а самим аборигенам в мозг не придёт предположить появление диверсантов прямо под ногами, ведь телепортации на Моралле не существует и даже сама её идея ещё не возникла.       Надеваю обратно браслет-маскировку, едва шевеля неловкими пальцами. Руки тяжёлые, как уран, и не гнутся. Достаю рацию.       — Корабль, мы проникли в подземку. Пока всё тихо. Задраивайте люк и ждите. Осмотримся, там поймём, как действовать дальше.       — Вас поняла, — отзывается совершенно нейтральный голос Романы. Я уже просекла, что это у неё от внутреннего напряжения случается.       — Не пытайтесь выбраться наружу, я перекрываю проход, чтобы не поднимать тревогу раньше времени.       — Есть, — подозреваю, этот приказ она выполнит с удовольствием. У нас в экипаже все имеют привычку ходить по трупам, но только, пожалуй, я — в прямом смысле, остальные всё больше в переносном.       Пропустив десант, выхожу и опускаю засов на место. Любопытная деталь — мы в подземелье, а воздух неожиданно сухой и тёплый. Даже петли двери не скрипят, потому что не ржавеют. Всё это указывает на близость большого источника тепла. Например, моё предположение насчёт пресса верное, и тут поблизости штампуют свежевыплавленный металл. При хорошем производственном интенсиве можно любую штольню просушить. Но почему металл плавят под землёй, это же неудобно?..       …Если только не надо что-то скрыть от возможных орбитальных наблюдателей. Это мы удачно приземлились.       Обвожу взглядом экипаж и с удовлетворением замечаю, что пять леров по горе тел пошли ему на пользу — лица посерьёзнели, а в глазах заблестели искорки джихада. Появись сейчас сфероид в зоне поражения, девочки хором рявкнут «уничтожить» и отработают команду в лучших традициях космодесанта, даже тон задавать не придётся. Если раньше их отношение к нашему военно-полевому расследованию было довольно легкомысленным, то теперь они прочувствовали до конца, что поставлено на карту. Ничто так не вправляет мозги, как камера смерти, и я рада, что нас туда занесло. Экипаж потихоньку начинает смотреть на войну моими глазами.       Потому что уничтожить.       Чтобы больше такого, как оставшаяся за спиной общая могила, физически не могло повториться.       …А если бы они умели мыслить логически, то вообще не относились бы к трупам, как к трупам. Моралла — это всего лишь темпоральная ошибка, и если всё сложится удачно, ни один из тех, кто лежит за стальной стеной, не умрёт и даже не вспомнит, что умирал.       Крадёмся по коридору. Через поворот — перекрывающая вход решётка, а за ней дежурный. Стоит под вентиляционной шахтой, и я даже отсюда вижу, что её края оплавлены, а значит, она прорублена недавно и лазером. Что-то с часовым не так — уж очень неживая у него поза, — но я не могу понять, что именно. Поднимаю руку для остальных, мол, внимание, соблюдать осторожность и не дышать, пока капитан разнюхивает обстановку.       Осторожно выхожу. Давай, фильтр, не подведи. Раз в жизни доверилась Повелителям Времени, неужели обманут? Очень неохота сорить трупами, это привлечёт внимание.       Часовой не оборачивается ни на моё появление, ни на мою возню у решётки. Ура, устройство работает! Машу рукой девчонкам, мол, айда ко мне. Потом поочерёдно тыкаю пальцем в Ташу, себе в волосы, словно что-то из них вытаскиваю, и в Вастру. Тут замок для ключа, и он заперт. У ящерицы есть шанс принести пользу — и она её весьма ловко принимается приносить.       Очень скоро мы оказываемся по другую сторону решётки, и я докладываю на корабль, что у нас всё в порядке и полученные от Браксиателя фильтры восприятия вполне годные, пока Таша молча прячет обломки шпильки в карман комбинезона. А из мозгов у меня никак не выходит странная, слишком каменная поза часового. Потрогать его было нельзя, равно как и близко рассмотреть — это привлекло бы внимание даже с самым сильным фильтром. Но всё же, он стоял неестественно. Частичная киберизация? Гипноз? Папа-трансгенез его знает… Но зудит, зудит что-то под черепом, словно ещё немного, и я догадаюсь.       Через поворот коридора датчики обещают, что атмосфера вполне чиста и пригодна для дыхания, если не считать хлорки. Стягиваю респиратор и киваю экипажу, чтобы сделали то же самое — незачем сажать фильтрующие кассеты без надобности. В воздухе ещё сладковато попахивает разлагающейся органикой, но это уже далеко за порогом вредоносности. А ещё появляется запах металлической окалины. Я была права, здесь неподалёку плавильни.       Коридор пуст. Ещё один странный часовой попадается на первой же развилке, но он так же нас не замечает. Шум производства всё сильнее, но всё ещё удалён. По правой стене появляются двери, на приличном расстоянии друг от друга, каждая охраняется, на каждой номер. Похоже, это местные бараки для смен, по-другому трактовать нумерацию я не могу. Вдоль левой стены — узкоколейка под вагонетки, положенная на скорую руку. Мелькает мысль, что тут недостроенная станция подземной дороги, переоборудованная под содержание рабов. Учитывая гулкость подземелья, до завода около пятидесяти леров. Через полскарэла будем на месте, если не нарвёмся на неприятности.       Подтверждение тому, что здесь бараки, получаем у последней двери: навстречу едет полуавтоматическая вагонетка с обтрёпанным работником, таким же «механическим», и останавливается напротив входа. Работник спрыгивает с подножки и идёт к дверям. Судя по запаху, идущему из вагонетки, она используется для вывоза мусора и естественных отправлений живых организмов. Что ж, а это шанс запустить роботов — никто не озадачится, откуда в мусорном баке взялся лишний контейнер. Сваленный в корзинку хлам обычно не перебирают.       Пока работник выкатывает из набитой подозрительно безучастными людьми камеры что-то вроде ведра на тележке-подъёмнике, я нажимаю на кнопку активации контейнера и аккуратно опускаю его в вагонетку. Если там что-то забарахлит и не откроется, или роботы-шпионы не смогут выплыть из дерьма и полетят в утилизатор, это уже не мои трудности, а НКВД. Я обещала протащить следящие устройства на искажённую Мораллу и сдержала слово, но обеспечивать качество их работы уже не обязана.       — Добрая ты, — тихо шепчет мне Вастра, как только мы оказываемся за углом.       — Какой ужас, — так же тихо выдавливает кошка. — Как они могут так обходиться с людьми?..       — Обычный концлагерь, — комментирует Таша Лем, пряча нарастающий гнев под лёгким шутливым тоном. — Я и не на такие в молодости насмотрелась. Я даже концлагерь для далеков видела, не поверите, — а сама лукаво косит на меня глазом, словно ждёт вопроса. Но не дожидается, я и без неё знаю про астероид Бродешкешит — лишённый абсолютно любых полезных ископаемых, запертый в темпоральной петле, куда сбрасывали тех далеков, которых нечаянно удавалось взять живыми, причём предварительно у них выдирались гамма-бластеры и манипуляторы. Самое издевательское было в том, что устроили его не Повелители Времени, а другая темпоральная держава, Монан. Ну… Монану не повезло, Империя в конце концов узнала о Бродешкешите и ответила на него соответственно. Вот только выживших на астероиде пришлось в итоге отправить в Изолятор, обстановка их сломала морально, а сломленный далек уже не далек, и, прежде всего, он не способен адекватно мыслить.       Наконец-то добираемся до производства. Грохот гидравлического пресса, молотящего по форме с завидной энергией, становится громким, пройдём чуть дальше — вообще перестанем друг друга слышать. Поэтому я поворачиваю по первому же проходу налево, подальше от литейных и штамповочных цехов. Мне нужен сборочный конвейер или сортировочный узел, чтобы посмотреть на уже готовые детали. Хочу знать, что тут производят — это раз, и там ближе к выходу на поверхность — это два.       Наконец, попадается цех, через который нам предстоит пройти. Пять бесконечно длинных линий, за которыми стоят и перебирают свеженькие детали рабочие.       — Что они делают? — тихо спрашивает Вастра.       — Выбраковывают, — отвечаю. — У каждого есть сканер внутренних дефектов отливки. Неудачные детали отправляются обратно, в переплавку.       Пока идём мимо конвейера, я подхватываю из корзины для брака одну деталь — идеально ровную полусферу, по краю которой идёт замковый выступ. Такие же полусферы, только с щелью под замок и круглым отверстием в центре, ползут по соседнему конвейеру. Киваю Таше, и она, как дрессированный огрон, притаскивает мне бракованную запчасть из другой корзины. Совмещаю полусферы, и они сливаются в единый шар чуть крупнее яблока. Иду, удерживая его в ладонях, и силюсь сообразить, на что он похож. Для капсулы терраформирования слишком мал, но есть в нём что-то невероятно знакомое.       — Кому-нибудь этот предмет что-нибудь напоминает, кроме геометрического тела? — уточняю на всякий случай у экипажа, но получаю лишь отрицательные ответы.       — Может, корпус для какого-то прибора? — нерешительно предполагает кошка.       — В таком количестве? — киваю я головой на бесконечные конвейеры.       — Ядерные боеприпасы, — пожимает плечами Таша. — А под землёй — на случай производственной аварии, чтобы не слишком засорять поверхность. Радиация радары забивает.       Это очень верная и очень логичная гипотеза. Но всё же, почему меня гложут сомнения? Что мне напоминает этот шарик?       — Хочу видеть остальные части производства, — вдруг говорю вслух. — Надо понять, что тут происходит.       — Эй, мы тут только из-за Доктора, не забыла? — одёргивает меня папесса.       — Не забыла, — огрызаюсь. Но знаю, что сейчас для меня Доктор отодвинулся на задний план. Мы натолкнулись на нечто более важное, чем рыжий галлифреец. Я это гравиплатформой чую.       В середине зала замечаю что-то вроде двери-сбойки в соседний цех, и киваю на неё остальным. Перебираемся через ленты конвейера по металлическому мостику и идём туда. Девчонки не препираются — видимо, по моему лицу догадываются, что это бесполезно. А я почти бегу. Дайте мне уже посмотреть. Я должна знать. Я должна понять.       Потому что шарик мне определённо знаком, я его где-то видела.       Скорым шагом влетаю во второй цех и замираю. Внутри что-то сжимается в маленькую холодную букашку, противно копошащуюся лапками.       Этого. Не может. Быть.       Хотя почему — не может?       — Венди, ты чего? — очень осторожно спрашивает Таша Лем, а Вастра кладёт мне руку на плечо. — Ты бледна, как смерть.       Тут тоже есть бесконечный конвейер и браковщики со сканерами внутренних дефектов, но детали совсем другие, и они однозначны.       Забираю одну испорченную запчасть из широкой коробки — в корзину таких много не поместится. Это узкая и длинная чёрная пластина, почти невесомая, с четырьмя просверленными широкими пазами. На вид она цельная, но я знаю, что на самом деле она представляет из себя шестигранные микросоты, которые потом будут пропитаны металлом.       — Значит, ничего не напоминает? — уточняю, глядя в глаза Таше Лем. — А если так?       И вкладываю сферу в предназначенный для неё паз.       Папессе требуется десятая часть рэла, чтобы понять мою мысль, и ещё половина рэла, чтобы разлепить губы и сипло выдохнуть одно короткое слово.       То, которое я никогда не ожидала встретить в одном ряду со сфероидами.       То, которое слишком для меня важно, чтобы справиться с мерзкой букашкой интуитивного ужаса, копошащейся внутри.       Пять букв, от которых содрогаются пространство и время.       — Далек.