Враг твой

      Стоим у всех на виду, как на расстреле, и вместо того, чтобы быстро убираться, смотрим на детали в моих руках.       — Чёрт побери, это же запчасть от далека, — теперь и папесса имеет бледный вид, а не только я. Вастра, приглядевшись, соглашается:       — Действительно, очень похоже на пластину от доспеха.       Три пары глаз требовательно-вопросительно смотрят на меня, а я обсчитываю размеры и состав деталей.       — Мне не известна эта модель скафандра, — наконец заключаю, проигнорировав их весьма намекающие взгляды. — Ни один из размеров не совпадает с нашими моделями. Боковина — да, поликарбид, и превосходного качества, но его несложно синтезировать. А вот металл для корпуса датчика мне неизвестен. Это не силькроний и не металерт, хотя по цвету похож. Сплав какой-то, много вольфрама и железа. Видимо, заменитель стандартных материалов, но, должно быть, неплохой.       Откладываю запчасти в сторонку, к стеночке, чтобы не сильно бросались в глаза.       — То есть это не ваши веселятся? — недоверчиво уточняет Таша Лем.       Отрицательно качаю головой. Как-то я слишком в шоке. Не была морально готова к подобному повороту дел.       — Текущая ситуация в Империи Новой Парадигмы не позволяет развязать темпоральную войну, — говорю. — И ещё, ты носила в себе личность далека на протяжении долгих лет. Неужели сама не видишь, что поведение этих — не совсем наше? Они порой иррациональны, хотя технически более продвинуты.       Она морщится, потирая подбородок.       — Как вы там называли далеков других пород, «ламия»?       — Ламеэ, — поправляю я. Вот не надо перевирать даледианский. — То есть в литературном переводе, «мерзость».       — Ну я и говорю, ламия. Получеловек-получудовище, опасное для жизни. Куда уж мерзее.       Треснуть её, что ли? Мне, честно говоря, совершенно безразлично, кто у кого и при каких обстоятельствах позаимствовал слово, но нам оно досталось от диких бункерных предков, это абсолютно точно, а они с инопланетянами не якшались.       — Предположительно, ты права в отношении происхождения этих чужаков. Мы были единой расой лишь на ранней стадии развития. За сфероидами может стоять какой-то реликт Войны Времени или довоенные отщепенцы. От Империи порой откалывались единицы, и даже выживали, и даже становились родоначальниками новых рас, и мы даже не всегда успевали их подчистить, — тут у меня в мозгах тикает нехорошая версия. — Или альт-далеки.       — Кто, прости? — изумлённо переспрашивает Вастра.       — Выберемся — объясню, — отвечаю, надеясь, что голос не слишком дрожит. — Идём. Нам нельзя подолгу задерживаться на одном месте — заметят. На персонал мы не похожи, а туристов по местным фабрикам не водят.       Шагаем к выходу из цеха, я коротко предупреждаю Роману, на что мы тут внезапно налетели, а в мозгах варятся невесёлые мысли.       Альтернативные далеки. Только не они. Когда-то, в отменённой линии времени, все ресурсы галактики Серифия были брошены на то, чтобы открыть портал в альтернативную реальность, ибо расчёты показывали, что Империи не справиться с Повелителями Времени в одиночку. И правитель решил найти собратьев в параллельных мирах, логически рассудив, что далеки, как механизм саморегуляции вселенной, существуют везде или почти везде, и где-нибудь да преуспели. Он оказался прав, кроме одного-единственного пункта: никто не приказывал далекам из альтернативного мира придерживаться Общей Идеологии. Так что, столкнувшись у портала с их руководителем, Император не смог ни убедить его присоединиться к военной кампании, ни закрыть портал, но лишь получил ещё одних врагов, весьма рьяно взявшихся за отвоёвывание территорий. Вместо двух сторон баррикад вышло три, и все месились друг против друга, пока кто-то из низших не убедил главу альтернативных далеков, генно-модифицированную девицу по кличке Ментор, закрыть дверь между мирами с другой стороны, чтобы не сеять ещё больший хаос и разгром. Мол, нам и старых далеков было выше крыши, теперь ещё и вы заявились добро причинять направо и налево. Мы, дескать, очень рады, что вы умеете сперва говорить, а потом стрелять, и не уничтожаете всех подряд без разбору, но нам-то от этого не легче. Самое смешное, что это даже не был Доктор, но аргументы возымели самое прямое действие. Однако, раз Ментор позволила себя убедить и убралась, то её орда уже давно не далеки, а неизвестно что, запакованное в поликарбид*. Тем более что настоящий далек не приемлет чужаков, а альт-далеки принимали их. Конечно, на своих условиях — или низшие цивилизации присоединяются к Империи и безоговорочно живут по идеальной, созданной для них модели, или будут уничтожены, но всё равно, это не поступок далека. Это как держать земляных клопов в аквариуме: какой бы комфортный и герметичный он ни был, а всё равно клопы. Ксеноразум всегда представляет опасность, даже если его носитель выглядит безобидно и находится на очень низкой ступени развития. Рано или поздно любая цивилизация разовьётся достаточно, чтобы начать создавать проблемы для перестройки Вселенной, и при этом недостаточно для того, чтобы это осознать и убиться самой, пока её не убили.       Тем не менее, для нас все события, связанные с Серифией и альтернативными далеками Ментора, остались в отменённом и аннулированном прошлом. Но никто не говорил, что для них время тоже отыграно назад, континуумы-то независимые. Значит, они могли подкопить силы и вернуться в самый неподходящий момент, когда мы едва выжили после войны и чудовищно уязвимы. Ни ресурсов, ни экономики, ни-че-го. Всё настроено на выживание. Только-только забрезжила возможность восстановиться, и — нате вам сюрприз.       Может, конечно, это и не альт-далеки, но именно ребятам Ментора была свойственна некоторая гуманность, как раз на том уровне, который я наблюдаю на Моралле. Не есть тех, кто говорит, и не кормить ими пленных. Содержать аналог кладбища. Позволять слишком много отдыхать рабам, а чтобы предотвратить брожение умов и бунт, как-то подавлять их волю.       Как ни удивительно, одновременно с этой моей мыслью Хейм замечает:       — Капитан, мне кажется, люди здесь под действием какого-то наркотика. Запах от них странный, и зрачки сужены.       — Да, согласна, — шепчу в ответ. — Это дорого и недостаточно практично, но в духе Мерзости. Некоторые из ренегатов были заражены пороком гуманности, и это на них похоже — вместо работы в той степени, в которой воля подавляется естественным путём, скармливать пленным токсинамин или что-то вроде него. Но охраны и свободно передвигающихся работников это не касается, они явно роботизированы.       — Что?.. — озадаченно переспрашивает Вастра.       — Чип контроля сознания. Это ещё дороже, но не притупляет реакцию, скорость и физическую силу живого существа, лишь блокирует волю и полностью контролирует личность. Впрочем, недостаточно. Изредка бывают ошибки и срывы. Поэтому мы разработали систему марионеток и давно пользуемся именно ей. У марионеток срывы бывают один на сто миллиардов, у крайне сильных и своевольных созданий вроде Таши Лем.       Кто бы сомневался, что папесса тут же наигранно приосанивается и поправляет причёску. Я даже почти улыбаюсь от этой предсказуемой реакции, хотя в душе мне совсем не весело. Если у нас расклад «далеки против далеков», да ещё у противника Доктор, у альянса ни шанса на победу. Это, конечно, если судить объективно. Но если субъективно, то высшая раса не сдаётся и в очередной раз докажет, что способна выжить в любой ситуации. Я буду бороться до последнего и не опущу гамма-бластер. Приход Бури у вас, ребятки? Добро, крепитесь, скоро грянет. Хищника непросто удержать в полном подчинении, уж мы-то это знаем, как никто другой. И он непременно вырвется в самый неподходящий для вас момент.       Цех за цехом пробираемся вперёд в поисках выхода. Пока все попавшиеся подъёмы наверх замурованы, включая вспомогательные, а готовые, запакованные в ящики и промаркированные для сканера запчасти везёт отдельная лента вдоль стены. Согласна, залить бетоном бывшие выходы со станций подземки и дёшево, и удобно — если какой-нибудь бунт, то надо всего лишь изолировать нужный участок и затопить. Ну или накачать фосгенчику. У бунтовщиков не будет ни шанса выбраться из закрытой зоны. Впрочем, у нас его тоже нет, зато предоставлена прекрасная возможность подробно ознакомиться с заводом. Характер производства даёт понять, что тут делают только запчасти — внешнюю броню под пропитку биометаллом и электронную начинку корпусов. Эх, было бы время, я б тут что-нибудь подкрутила или вирус какой подпустила в платы с памятью, но пока приходится облизнуться и забыть.       — Интересно, где этот паззл собирают окончательно? — тихонечко интересуется папесса, скорее в воздух, чем у меня, пока мы пересекаем очередной бесконечный цех.       — Если ты о скафандрах, то тут — нигде, — всё-таки снисхожу до ответа, хотя было бы грамотнее сохранять тишину. — Очевидно, что изготовленные детали переправляются на доработку и сборку в другое место. Или на другую планету. Обыкновенно последнюю наладку электроники делают там же, где выращивают эмбрионов, и это должна быть более укромная база, чем Моралла. А завод по обработке биометалла точно не совместим с обычной сталеваркой и штамповкой поликарбида. Синтез металерта требует невесомости, так что поликарбидные основы будут переправлены на орбиту, и заниматься отливкой должны не рабы, а сами далеки. Слишком много электричества и слишком резкие перепады температур для низших форм жизни. Странно, что ты этого не помнишь.       — Я старалась как можно меньше соприкасаться с памятью внедрённого далека, — отвечает Таша Лем мрачно. — Всё, что меня интересовало — это уязвимые места в его психике и как в них побольнее ударить. Кажется, в итоге он сошёл с ума. Во всяком случае, последние лет тридцать вообще молчал в тряпочку и не рыпался.       Стискиваю кулаки покрепче, чтобы не стиснуть пальцы на чьей-то шее. Как она посмела… Как она… Так, спокойно. Это непродуктивная реакция, на гнев нет времени. Я и сама ненормальная, меня тоже кто-то целенаправленно свёл с ума. И если это неправильные далеки со сфероидов, то, ребята, не прощу. Раньше я убеждала себя, что ваши технологии позволяют создать нечто подобное из самих себя, и нет потребности влезать в биографию подданного Империи и что-то сдвигать в его мозгах. Но теперь, когда я имею прямые доказательства вашему несоответствию Общей Идеологии и вообще какой-либо логике, когда я вижу, что вы чистейшая Мерзость, я могу допустить, что меня создали вы. Берегитесь, если так. Я не сдамся. Я никогда не сдамся!       Негромкое, но как всегда, трезвое замечание метрессы Хейм возвращает меня из припадка злости в реальность:       — Ну где-то ведь они загружают всё это на корабли. Значит, выход в конце конвейера. Может, подъедем на ленте или возьмём напрокат какой-нибудь транспорт?       — Ага, блядь, вагонетку с дерьмом, — ёрничает в ответ папесса.       — Мисс Лем, я уважаю ваше право на свободу употребления любых лингвистических конструкций, — всё так же негромко, но вдруг очень холодно говорит кошка, дёргая ухом, — но уважайте наконец наше право слышать цивилизованную речь, если нет серьёзных поводов для мата, — во загнула, можно было и покороче сформулировать — «заткнись и не матерись».       Таша ничего не отвечает, но её лицо однозначно выражает, по каким координатам она видала борьбу с матюгами.       — В противном случае, — заканчивает Хейм, — мне придётся мыть вам язык с мылом после каждого употребления матерных слов в качестве паразитных.       — Граммарнаци, что ли? — ворчит ненормальная папесса, но, как ни странно, дальше в подшипник не лезет. Видимо, кошка имеет в её глазах какой-то авторитет. Даже странно.       — Может, не будем выяснять отношения по пустякам? — быстро спрашивает Вастра. — Мы, кажется, в разведке, а не чай пьём…       — А, нас всё равно не видят, — беспечно машет рукой Таша Лем.       — Ошибка, автоматику обмануть невозможно, — отвечаю я. — Но компьютер не анализирует данные с камер наблюдения, иначе бы нас давно попытались задержать.       — Или нас ведут в засаду, — по-прежнему беспечно говорит папесса. Ей что, вообще всё параллельно, как две прямые на плоскости? Или… Или ей тоже необходимо куда-то стравить гнев и страх, и ничего лучше хорошего боя для этого не придумаешь.       Ещё через шесть скарэлов врач начинает сдавать — сказывается возраст, — и я, сжав нервы в комок, всё-таки подсаживаю её на ленту крайнего конвейера. Правда, приходится раздвинуть ящики, и кошка сидит, зажатая между ними и подтянувшая к подбородку колени, но зато она нас больше не задерживает. Как Хейм выдержит дальнейшую дорогу? Не переоценила ли она свои силы? Возвращаться-то уже поздно. Ладно, начнёт совсем с ног валиться, придётся её пристрелить. Оставлять нельзя — рано или поздно засекут, схватят и всё вытряхнут из её мозгов, а задерживаться и отдыхать чаще, чем я запланировала, крайне нежелательно. И она не так много значит для своей эпохи, как, например, Романа. Можно рискнуть ей пожертвовать, хотя свою полезность она уже доказала.       Ещё через шесть скарэлов едем на конвейере все. Я не устала, но остальные-то низшие, им нужно время для отдыха. Меньше всех из них выложилась Вастра, а Таше не пошло на пользу просиживание юбок в кабинете, несмотря на регулярные тренировки. Хейм уже успела шутливо пожалеть, что мы не заготовки, которые перемещают между цехами по пневмодоставке — для нас эти трубы слишком узки, чтобы ими воспользоваться. Вот честно, складывается впечатление, что отсюда вообще нет выхода, хотя он должен быть. И даже если это пневмолифт, ящики достаточно крупные, чтобы мы пролезли в шахту для подъёма грузов. Но вообще, должен быть какой-то аварийный выход. Хотя бы трансмат на сфероид. А действительно, почему бы не угнать сфероид?       Бред какой-то в мозги лезет, это от волнения. Фильтр совсем не работает, а воображать себя в скафандре некогда. Остаётся лишь диктовать себе правильные пункты Общей Идеологии и выполнять приказ с кружечки Браксиателя — «сохраняй спокойствие и уничтожай». До уничтожения дело пока не дошло, но первая половина фразы очень нужна. Надеюсь, я хотя бы внешне выгляжу хладнокровно, потому что внутри у меня какой-то проклятущий бардак, разброд и эмоциональное шатание на почве Мерзости и собственных отчаливающих мозгов. Легко ничего не чувствовать под контролем аппаратуры внешней оболочки — поди успокой себя другими методами… Больше всего боюсь стать такой же, как Мерзость или вот эти три существа, сидящие на полотне конвейера рядом со мной. Боюсь даже больше, чем Тени. Хотя нет, не больше.       Где же выход с этого проклятого завода?..       Внезапно впереди по ходу ленты возникает какое-то смятение. Рабочий шум механизмов разбивается отчаянным женским криком:       — Я больше не могу!       Одновременно вытягиваем шеи, ища источник звука.       — Я так больше не хочу! — одна из работниц, вскочив со своего места и отшвырнув микросхему, трясёт кулаками в потолок. — Я не буду больше ничего делать!       Не сговариваясь, спрыгиваем с конвейера. Это глупо, я умом понимаю, что это абсолютно иррационально — сейчас набежит охрана, одиночный бунт будет подавлен быстро и эффективно, а нас под это дело могут обнаружить. Но истерящая самка, похоже, не под наркотиком, и это слишком любопытно, чтобы молча проехать мимо.       — О, Лифи, — тихо стонет мужчина рядом с бунтаркой, не поднимая головы от деталей. — Лифи, перестань! Сядь скорее и продолжай работать, или тебя убьют! — ага, этот тоже трезвый. Как это они ухитрились? По виду, не первый день работают.       — Пусть! — со злостью кричит она соседу. — Мне всё равно! Карра была права! Они убили наших родителей, наших детей, всю нашу семью, а мы, как последние подонки, гнём на них спины и дрожим от каждой их тени! Можешь дальше горбатиться на этих мразей, но я больше пальцем не шевельну! Пусть убивают!       Тревожный звонок и лиловая лампа, замерцавшая на стене напротив взбунтовавшейся рабыни. Издалека, от входов в цех, грохот ботинок. Как это знакомо во всех отношениях…       — Ты ничего не добьёшься своими воплями! — почти стонет мужчина. — Лифи, они только догадаются, что ты не ела ту дрянь из пайка, и оттащат тебя в могильник! Ну пожалуйста, Ли-ифи!       Местная. Не под контролем наркотика. Знавшая, где в пайке спрятана контролирующая сознание отрава. Да и одежда у неё, хоть ободранная и грязная, но добротная. И трусливый абориген, явно с ней близко знакомый — судя по её горячей речи, брат или муж, — так же хорошо одетый и не слишком заморенный. Всё это крайне любопытные признаки, и я уже вижу способы использования этой парочки.       Решение приходит в один миг.       — Таша, запасные часы, быстро, — а сама лезу в карман за тем же самым.       Два маскировочных устройства защёлкиваются на запястьях истерящей самки и перепуганного самца, вздрагивающих от внезапного прикосновения из пустоты и осознающих, что они тут не одни.       — Бежим, — говорю и тяну их за руки в сторону ближайшего выхода из цеха. Краем глаза успеваю заметить вспыхнувшие глаза моей троицы и понимаю, что они счастливы хоть кого-то вытащить из этого кошмара. А я бы не радовалась, сейчас такое начнётся…       Зажигается вторая лампа, напротив места мужчины. Хотела бы я знать, камера засекла его несанкционированное движение или просто исчезновение? Ах, ну почему я не расспросила Браксиателя о его часиках подробнее?       — Быстро! — тащу аборигенов едва ли не волоком. — Мы должны покинуть цех раньше, чем патруль подтвердит побег и начнёт обыск.       — Ранцы? — предлагает Вастра, догоняя и равняясь с нами. — Оглушить охрану?       Антигравитация понадобится потом, лучше поберечь аккумуляторы. Оглушение охраны — тревога на всё производство. Тут и так побег, а если противник заподозрит внешнее вмешательство, мы вообще не выберемся.       — Нет. Просто бежим со всех ног.       — Кто вы? — изумлённо выдыхает мужчина.       — Просто беги! — варги-палки, им всё по десять раз повторять надо? Низшие твари!!!       — Когда это ты успел регенерировать в женщину, Доктор? — смеётся сзади Таша Лем.       Уничтожу. Или хотя бы дам в зубы, когда выкрутимся из этого безумия.       — Там охрана!.. — вскрикивает Лифи, указывая вперёд.       — Они нас не видят, — разъясняет Хейм. Конечно, она отдохнула, но как ей дастся эта пробежка?       — Таша, Вастра, метресса на вашей ответственности.       Троих я не утащу. Грузоподъёмности хватит, но не хватит рук.       Вихрем проносимся мимо механически топающих охранников. Пока наша скорость передвижения выше, но надолго ли? И патрули выдвинулись раньше, чем мы. Как только они доложат о побеге, далеки со сфероидов наглухо блокируют цех и разберут его на атомы, чтобы найти беглецов. Мерзость Мерзостью, но некоторые вещи не меняются, как ни пытайся исказить природу далека, и одна из них — реакция на неподчинение и сопротивление. Я взбудоражила муравейник. Надеюсь, безнаказанно. Пока противник не имеет причин подозревать внешнее вмешательство и ищет непокорных в собственном штате, у нас всё ещё остаётся шанс сбежать. И я знаю далеков, потому что сама далек. Пока хоть кто-то из ответственных за порядок на производстве лиц предположит существование диверсионной группы и соберёт достаточно доказательств, чтобы рискнуть озвучить это вслух, мы точно успеем смыться. Тупёж — плата за стабильность и ограничение низших рангов…       …Ах, так вот почему Пси-Контролёр настаивал на моей самостоятельной работе! Я ненавижу тупёж и у всех, кто попадает мне в ложноручки, стараюсь развить самостоятельность и действия без внешнего приказа. Именно поэтому мне никогда не доверят большое количество подчинённых — я их испорчу своим стремлением к максимальной рабочей эффективности и скорости решения проблем, потому что эти бонусы приходится дорого оплачивать Гаммами и Дельтами. Сервам не положено самостоятельное мышление, да и младшему командованию вредно много размышлять дальше своего заведования...       Варги-палки, ну о чём я думаю? На мне уже фактически висят две низшие твари, изнурённые пробежкой в шесть десятков леров, до выхода в соседний цех осталось лера три, взвыла сирена, общий связующий конвейер остановлен и разомкнут, даже пневмотранспортёр под потолком не свистит, мне навстречу несётся подкрепление роботизированной охраны, через которую ещё предстоит перепрыгнуть, чтобы не столкнуться и не запалиться, а я в себе копаюсь! Жми, девушка, и быстро! И надейся, чтобы слегка отставшая из-за кошки троица успела проскочить вместе с тобой и пленными за ворота!       Два лера. Прыгаю вверх изо всех сил, активировав ранец и врубив антигравы в ботинках. Выше, выше! Мораллианка тихо взвизгивает и зажмуривается, стиснув руки на моих боках не слабее прототипа. Даю приказ лететь вперёд, чтобы затянуть прыжок и миновать отряд подмоги; обернуться и посмотреть на свою троицу некогда.       Лер. Иду на снижение, несмотря на риск задеть последних охранников по башке. Приземляюсь. Нет, ворота в соседний цех закрываются! Задерживать их нельзя, это сразу заметит автоматика, и тогда тут дадут общую тревогу с блокировкой сразу всех цехов, риск спалиться возрастёт многократно. Значит, только вперёд. Рыво-ок!       Пять де-леров. В качестве барьера — телескопическая плита, выдвигаемая из стены. Наверное, на гидравлике… О чём я опять думаю! Я же приняла решение её не ломать!       Де-лер. Мы ещё успеваем, но надо понять, как мы будем выкручиваться, если девчонки не смогут проскочить…       Есть! Ураганом влетаю в следующий цех, где под свист и лязг механизмов как ни в чём не бывало продолжается работа. Торможу у начала местного конвейера, роняю на пол похищенных аборигенов, которых уже не держат ноги, и наконец оборачиваюсь.       Вастра.       Хейм.       Таша… Таши нет.       — Где Таша Лем?       — Втолкнула нас в щель, сама не успела, — пытаясь отдышаться, сообщает силурианка.       Быстро выдёргиваю рацию. Зажмурившись, восстанавливаю обстановку цеха, из которого мы сбежали. Смотрю на ближайшую камеру наблюдения. Приблизить изображение… Вычислить кривизну линзы и угол видеозахвата…       На ощупь вытаскиваю рацию, не отводя взгляда от камеры.       — Таша Лем. Приём.       — Я слушаю, — доносится в ответ через рэл. Папесса заметно запыхалась после спринтерской пробежки, это хорошо слышно сквозь микрофон.       — Уточни своё местоположение.       — У двери, — отвечает она.       Снова зажмуриваюсь, пытаясь себе представить вид с её ракурса.       — Встань к ней спиной и подними глаза. Слева от тебя, под потолком, красная труба.       — Вижу.       — Надень респиратор — противник может закачать в цех усыпляющий газ, у охраны были с собой противогазы. Теперь активируй ранец и постарайся взобраться на красную трубу. Проползи по ней два де-лера… приблизительно два метра до вентиляционного кожуха и находись там до отмены тревоги, по возможности из-за него не высовываясь.       — Поняла, — отзывается она очень приглушённо, и из рации доносится активный шорох и поскрипывание. — Так, я на трубе, хотя она держится на соплях.       — Тогда не отключай антиграв, — продолжаю я. — Если расчёт правильный, то ты будешь находиться в слепой зоне для ближайших камер. Мы не можем дожидаться конца обыска, нам придётся идти без тебя. Как только снимут блокаду и тревога уляжется, пробирайся обратно на «Ди». Состояние засовов уже не будет иметь значения.       — Поняла, — повторяет она.       Есть ещё один приказ, который я должна ей отдать. Странно, почему я чувствую себя некомфортно от того, что это надо? Ведь это… просто надо.       — И последнее. Постарайся, чтобы тебя не взяли в плен живой. Тебя, безусловно, опознают и мёртвой, но с мёртвого мозга сложнее снять информацию. Вероятно, тогда удастся скрыть местоположение корабля и его возможности.       — О, не беспокойся. С меня хватило допросов по методике далеков, я сделаю всё, чтобы не попасться второй раз, — нервно посмеивается она.       Я должна ей что-то сказать сверх обычного «конец связи». Что-то, что её поддержит. Она ведь действительно необычный образец низших и заслуживает уважительного жеста с моей стороны.       — Удачи.       — Что? — судя по шороху, она едва не теряет равновесие на своём неудобном насесте.       — Я желаю тебе удачи. Не хочется тебя потерять.       — Не дождёшься, — весело отвечает рация.       — Тогда — отбой.       Отключаю рацию и прячу обратно в карман. Вастра решительно берёт меня за локоть:       — Мы что, так и бросим её здесь? — встревоженно спрашивает она.       — У нас нет выхода. Мы не планировали разведку боем, и я не настолько сильна в программировании, чтобы незаметно для сфероидов создать ошибку в электронике двери и её приоткрыть. Таша Лем достаточно опытная авантюристка и достаточно хорошо оснащена, чтобы благополучно вернуться на борт ДАРДИС.       — Доктор ни за что бы так не поступил! — шипит на меня силурианка, словно готовясь выстрелить ядовитым языком.       — Но я — не Доктор, — отрезаю холодно. Сравнение с Приходом Бури уже попахивает откровенным оскорблением. — И я сделала всё, чтобы обеспечить её безопасность в сложившихся условиях. Идём, нам нельзя тут задерживаться.       — Но она спасла нас, — возражает Хейм.       — Подчиняться приказу, или пристрелю обеих! — взрываюсь уже в полный голос. Достали. Опять рискуют препираться, словно забыли, у кого в подчинении.       Разворачиваюсь к похищенным мораллианам, пытающимся отдышаться на полу. М-да, проблема, придётся потратить несколько рэлов на их реанимацию. Организмы обоих ни в джет не годятся, настолько выжаты каторжной работой — одышка-то не от физической нагрузки, бежала в основном я, а они так, ногами подгребали и мешались. Но во-первых, они не молоды, а во-вторых, изнурены тяжёлым трудом и скудным питанием. Но не настолько измучены, насколько другие пленные, и, как я уже отмечала, не настолько оборваны. У женщины даже серьги сохранились и на шее что-то блестит, хотя пленных должны обыскивать и лишать всяческих побрякушек. Словно этих двух мораллиан выдернули откуда-то из высшего круга и швырнули сразу за конвейер.       В ответ на мой взгляд мужчина подгребает к себе женщину, словно стремясь её защитить, и с запинкой на каждом звуке спрашивает:       — К-кто вы?       Метресса Хейм подходит к ним и присаживается на корточки, сбрасывая рюкзак.       — Не враги, для вас это главное.       В ответ на неё — два диких взгляда. Женщина инстинктивно пытается задвинуться за мужчину. Ну да, мораллиане впервые в жизни видят говорящее двуногое животное, сплошь покрытое шерстью. И ещё второе, зелёное и чешуйчатое. Бывает.       Хейм зарывается в свою аптечку и достаёт мини-сканер.       — Я врач, — говорит она. — Позвольте?..       Да у них сил нет возразить. Если верить моим приборам, парочка сейчас вообще в обморок навернётся, настолько они потрясены. Придётся кратко объяснить им ситуацию, пока метресса занимается осмотром:       — Мы враги тех, кто захватил вашу планету. И да, мы тоже из космоса, — мораллианам вполне достаточно такого объяснения. — Цель пребывания — разведка в глубоких тылах противника и поиск пропавшего агента. Вы не выглядите простыми обывателями, — тоже присаживаюсь на корточки, чтобы оказаться глазами на одном уровне с аборигенами, — и знаете о наркотике, контролирующем сознание. Кто вы?       Вслед за моими словами самка переводит взгляд на самца, мол, ты умнее — ты и говори, а он, мгновение подумав, спрашивает:       — А насколько вам можно доверять?       — Насколько считаете нужным, — отвечаю. Как бы их расположить к себе получше? А, идея. — Меня зовут Венди, это Вастра, а это Хейм.       — Приятно познакомиться, — вворачивает кошка. Грамотное дополнение, я бы забыла.       — Я — Кллойд Б-Пакрес, — нерешительно сообщает он. И почему я терплю его мямлянье? — А это моя жена, Лифи. Я… был секретарём премьер-министра.       Ага. Так и есть. Коллаборационисты, попавшие в немилость.       — Вы знаете, где находится выход с завода? — задаю животрепещущий вопрос.       — Их два, — отвечает Лифи, пытаясь кое-как подтянуть растрёпанную косу. — Один тут, недалеко. Второй у плавилен, но это на другом конце линии.       Тьфу. С самого начала пошли не туда, но, с другой стороны, не попади мы в сортировочные цеха, не догадались бы, с кем имеем дело.       — Сможете идти?       — Минуту, капитан, я сейчас дам им подкрепляющее, — говорит метресса, уже водящая медицинским мини-сканером вдоль лица мужчины. — Они слишком изнурены для нагрузок, которые вы обычно даёте.       Она так же проверяет женщину, достаёт сиреневый флакон и вытряхивает из него мораллианам по две капсулы. Я замечаю, что метресса себя тоже не обделяет дозой стимулирующего средства. Ещё одно правильное решение, ей тоже не помешает глотнуть какой-нибудь забористой смеси витаминов и энергенов. Эта кошка начинает быть в моих глазах не только хитрой и себе на уме, но и чуть более симпатичной, чем казалась сначала.       — Готово? — спрашиваю. — Тогда вперёд.       Поднимаю глаза и вижу, что к нам навстречу идёт ещё один патруль, и во главе его вышагивает явно не роботизированный экземпляр. Хуже того, он смотрит прямо на меня.       Запалили. Не надо было повышать голос.       Выпрямляю спину, вынимаю пистолет и холодно гляжу на их приближение. Раз до сих пор не атаковали, значит, им есть что сказать. Выслушаю, а потом перестреляю.       Вастра, заметив группу и мою реакцию, молча встаёт рядом с оружием в руках, а Хейм, напротив, прижимает к себе мораллианскую парочку, словно стремится их защитить. Сразу видно, где солдат, а где медик.       И вот что странно, по мере приближения к нам выражение лица коллаборациониста становится всё более подобострастным. Не поняла?..       — Простите, — выпаливает он самым что ни на есть заискивающим тоном, — меня не предупредили о столь высокой инспекции, и я искренне сожалею о чрезвычайном происшествии…       Фильтр. Проклятый фильтр восприятия, едва не заставил меня проявить испуг. Ну конечно, я повысила голос и сорвалась на привычные приказные нотки. Нас не могли не заметить, но воспринимают так, как могут и на что хватает воображения и ожидания. Это как с психобумагой, что захочешь, то и увидят. И похоже, видят… далека?..       Гулять так гулять, тряхнём армейским прошлым.       — На вашем производстве срыв дисциплины, — жёстко выговариваю я, сверля взглядом самца. Предположительно, начальника завода. — Объясни-ить?!       — Была попытка побега, мы приняли предписанные инструкцией меры, — бормочет в ответ представитель планктона, дрожа, как плохо закреплённый громоотвод в осеннюю бурю. Ох, как было бы приятно его сейчас пристрелить. — На данный момент ведётся проверка помещения… Господа, я, право, не…       Ага, он видит как минимум двоих, и это естественно, учитывая местоположение Вастры.       — Молчать! — почти взвизгиваю я в ответ. — Низшие существа заснули при выполнении работ! Они были уничтожены! Почему в цехе недостаточно надзирателей, чтобы обеспечивать надсмотр за поведением рабов и отличать побег от полной дезинтеграции?! Ты лично ответишь за каждую бракованную деталь, пропущенную контролем!       Краем глаза вижу неописуемую физиономию Вастры. Неожиданно, да? Для меня тоже. Но почему бы не использовать ситуацию себе на руку, не стряхнуть погоню с хвоста и не предотвратить перехват Таши Лем?       — Снять блокировку помещений и отменить тревогу, — продолжаю я нагло. — Мы продолжим проверку цехов, ты пойдёшь с нами.       В крайнем случае сгодится, как заложник. Не для мерзотиков, на мерзотиков никакой шантаж не повлияет, если под прицелом не стоит их собственное командование. Но на подчинённых этого управляющего, как роботизированных, так и не очень, заложник сработает. И пока начальник рядом со мной, он не будет запрашивать вышестоящие инстанции, с какой такой орбиты на него упал инспектор, и даже вряд ли задумается, каким образом мы так быстро переместились от места происшествия за пределы цеха и ни с кем по дороге не столкнулись — достаточно удерживать у него высокий уровень страха, это у низших напрочь отшибает адекватное мышление и логику. Любопытно, а как этот шлак видит Вастру, тоже далеком? Троих остальных, наверное, не замечает — я хорошо оттянула на себя внимание, фильтр должен отвести глаза от Хейм и украденной парочки.       Начальник отпускает охрану, передав через неё приказ отменить тревогу, и идёт впереди нас. Смотрю, средства быстрой связи мораллианам не дали во избежание слива данных партизанам — не может быть, чтобы на планете не было Сопротивления, оно всегда есть там, где коренное население оставлено в живых. Исподтишка маню рукой застывшую на полу троицу, мол, идите за нами и не отставайте.       — Кого они видят? — почти беззвучно спрашивает у меня Вастра на ухо.       — Догадайся, — отвечаю ей одними губами. С каждым шагом всё больше ощущаю себя в своём гамачке, давно передо мной так не лебезили, как этот низший.       А он уже затылок от пота вытирает. Огромным красным платком. Ка-акая мишень…       — Доложить прогноз по выработке назначенной нормы, — приказываю ему в спину. Я же знаю, как побольнее ударить в мягкое брюшко лизоблюдам вроде него и какие проблемы бывают на заводах, где трудятся рабы.       — Мы делаем всё, что можем, — мямлит начальник, рефлекторно втягивая голову в плечи.       Поня-атно. Сейчас он у меня вообще думать перестанет.       — Конкретнее?       — Мы очень постараемся довести выработку до ста процентов за эту декаду! — дрожит коллаборационист.       — Это неудовлетворительный ответ, — чеканю. — Слово «постараемся» неприемлемо.       — У меня недостаточно рабочих!.. — ну вот, совершенно обычное оправдание. Мой опыт в четыре концлагеря и семь производств на их базе позволял предположить именно эти слова, и я не ошиблась. Ну, каково возражение, таков и ответ:       — У тебя есть твой штат и ты. Если вы не справитесь с нормой, вы будете переправлены в цех, за конвейер, в качестве рабочей силы.       Начальник давится с тихим писком. Вот будет забавно, если мой прогноз оправдается.       Доходим до середины цеха, когда наконец снимают блокировку и запускают основной транспортировочный конвейер. Смотрю, тут всё выполняется крайне медленно и бестолково, и это не может не радовать. Надеюсь, у Таши Лем хватит интеллекта выполнять приказ, а не пытаться нас догонять? Мы уже достаточно далеко, и охрана взбудоражена. Правильнее для папессы будет пересидеть и отправиться к Романе и Донне.       — Я ещё ни разу не видела тебя настолько в своей тарелке, Венди, — всё так же на ухо сообщает мне Вастра. — Только сейчас начинаю по-настоящему верить, что ты далек.       — Закрой рот и держись нагло, — осаживаю я её. Вспоминать и посмеиваться будем позже, когда выберемся с Мораллы. Сейчас нельзя выходить из роли далеков-инспекторов. Поэтому, по мере продвижения вперёд, я делаю замечания начальнику завода то за ржавчину на трубопроводе, то за катышек пыли под конвейером. Давно я не имела возможности говорить с низшими так, как предписано Общей Идеологией, и как же это, варги-палки, приятно!..       Наконец-то склад — бесконечные ряды ящиков и шум погрузчиков далеко впереди.       — Инспекция завода завершена, — обращаюсь к багровому и вспотевшему начальнику, уже готовому выжимать платок и пиджак, промокший на спине насквозь. — Мы ещё раз проверим состояние завода, когда сочтём нужным. И если останутся хоть какие-то упущения из тех, что были отмечены сегодня, или добавятся новые, ты будешь снят с должности, как некомпетентная особь.       — Да, да, конечно, — лепечет он, заикаясь, — разумеется, само собой… Мы всё исправим, как вы сказали, в самые короткие сроки.       — Мы сами проследуем к выходу, сопровождение не требуется, — жёстко заявляю ему. — Можешь возвращаться к своим обязанностям.       Начальник завода пятится назад, едва не врезаясь в охранника и продолжая бормотать какие-то извинения и уверения. Сейчас удерёт к себе в кабинет и будет отпиваться местным аналогом спиртного или кофе. Учитывая проявленный уровень интеллекта, трезвая оценка ситуации у него включится не ранее, чем через три скарэла, за это время мы должны успеть слинять. Провожаю его долгим многозначительным взглядом и нагло марширую за штабели контейнеров, бросив на ходу вроде как Вастре, но на самом деле, всем:       — Следовать за мной.       Только оказавшись вне поле зрения низших, позволяю себе остановиться и перевести дух. Остальные собираются вокруг, а Вастра сразу же переходит в сторожевой режим.       — Какие полезные у вас часики, — с кривой улыбкой замечает Кллойд Б-Пакрес.       Задумчиво киваю в ответ.       — Я сама не ожидала подобного эффекта, но значит, им можно пользоваться и в дальнейшем. Так, вы, двое. Как охраняется выход, знаете?       Женщина приваливается плечом к ящикам. Судя по показаниям моих приборов, её почти не держат ноги, слишком много переживаний и слишком большая дистанция, проделанная пешком. Лицо совсем бледное, лоб в испарине. Слабая. Проще было бы уничтожить или вообще не забирать, но мне нужна информация о городе и об обстановке в нём, которой она явно обладает.       Лифи делает глубокий вдох и наконец отвечает:       — Да. Там много охраны с промытыми мозгами, и всегда торчит несколько кофейников… ну, пришельцев. А ещё наверху постоянно загружают транспорты, один за одним. И там тоже сплошные кофейники роятся.       Многовато на нас пятерых.       — А ящики с грузом как проверяют?       — Я не знаю, — отвечает она, пожав плечами.       — Скорее всего, на соответствие указанной массе, — предполагает Хейм, ковыряя коготком пластик коробки на уровне своего лица. — Смотри, тут есть какая-то маркировка, и, скорее всего, это шифр груза, дата упаковки и вес брутто.       — Логично, — соглашаюсь я. — Хотя полностью уверенными мы быть не можем, я не знаю эту письменность. Возможно, пробраться на выход в ящиках — плохая идея.       — А пройти так, как вы шли? — спрашивает Кллойд. — Ну, выдать себя за кофейников?       — Это пройдёт с низшими существами, но не с ними самими, — отвечаю. — Возможно, они увидят во мне себе подобного, здесь шансы пятьдесят на пятьдесят. Но они немедленно запросят центр о нашем несанкционированном присутствии, и как только выяснится, что на завод никого не отправляли, нас тут же задержат для расследования, а это провал. Поэтому остаётся самое простое — попытаться пробраться под прикрытием фильтра и надеяться, что автоматика на выходе так же примитивна, как и на самом заводе, а на сфероиде все слишком заняты своими делами. Я пойду первой, вы трое следом, на небольшой дистанции, Вастра — замыкающая. Если Мерзость меня увидит, вы сможете переждать и вернуться на корабль. Или проскочить, когда я отвлеку всех на себя.       — Мерзость?.. — переспрашивает кошка.       — Они не заслуживают того, чтобы называть их далеками, — рефлекторно морщусь. — Не вздумай меня с ними сравнивать. Это чужаки, и они тем более опасны, что близки к нам. Но сначала я хочу кое-что выяснить, — подаюсь вперёд так, чтобы встать нос к носу с мораллианином. — Кллойд, незадолго перед атакой инопланетян или где-то после неё, во время формирования правительства из числа коллаборационистов, ты мог слышать следующие ключевые слова: «Доктор», «синяя будка», «ТАРДИС», «Мать Скаро». Было что-нибудь такое?       Он задумчиво чешет небритый подбородок.       — Нет… Вроде бы ничего…       — А ты, Лифи?       — Нет.       Странный у них обоих взгляд, словно я их чем-то обнадёживаю. Но чем? Я ничего не сделала, кроме того, что обвела вокруг манипулятора заводское начальство и вытащила их из-за конвейера. И я ничего не собираюсь делать для их планеты. Более того, если бы не их знание местности и прочих мораллианских мелочей, которые могут нам сегодня пригодиться, я бы даже забирать их не стала или пристрелила здесь и сейчас, раз они ничего не знают о Докторе, и не верю, что они этого не чувствуют. Так откуда эта надежда? Почему они сразу и безоговорочно в меня поверили, хотя я на их глазах оставила соратника за дверью и в опасном положении? Где их логика? Нет, мне никогда не понять низших существ.       — Тогда выдвигаемся!