Враг твой

      Ненадолго пространство вокруг нас искажается, плывёт белым муаром под звук сорвавшейся пружины, и реальной остаётся лишь плотная, слегка вибрирующая синева ТАРДИС под спиной. Потом муар исчезает, обнажая серые переборки «Ди» вместо конференц-зала, и Таша с Хейм дружно волокут меня в сторону, пока Вастра дёргает за собой Донну. В точности по приказу, прочь, прочь! Лёгкий, на грани моего слухового диапазона, гул энергии подсказывает, что силовое поле вокруг машины времени установлено. Пытаюсь обернуться на ходу, но тут мощный толчок извне роняет нас троих на пол. Рядом плюхаются силурианка с рыжей секретаршей. Отлично, никто под поле не попал.       — Что за чёрт, — выдыхает Таша, но едва пытается приподняться, как начинается дикая болтанка. Издалека, со стороны консольной, слышится недовольный вопль Романы.       — Всё нормально, — отвечаю, даже не пытаясь шевелиться, только подкладываю ладонь под лицо, чтобы не отбить щёку о палубу. — Экстренная эвакуация из зоны темпорального искажения в крайне опасный регион континуума. Даже технике далеков плавное смещение не под силу… Но зато сфероиды за нами туда, наверное, не пролезут.       — В сверхновую, что ли, прячемся? — стонет Хейм.       Вместо ответа хмыкаю и терпеливо жду окончания тряски. Не бояться помогает жуткая боль в ногах — тело наконец-то начинает отпускать по-настоящему, и, как обычно после удара током, поражённую зону буквально разрывает изнутри мелкими болезненными иглами. Даже вопли Донны при особо сильных рывках не волнуют, хотя они очень громкие. Я лишь мечтательно улыбаюсь.       — Таша, когда материализуемся, поможешь мне добраться до выхода из корабля. И чем быстрее, тем лучше.       — Куда ты нас тащишь, скажи уже по-человечески! — стонет она под перегрузками, которые сменяются невесомостью — и буквально сразу новой волной перегрузок.       — Я не человек, — поправляю.       — Это точно. Ты су-ука…       Наконец, звон возвещает о материализации. Подтягиваюсь на четвереньки, чтобы встать. Ой, мама-радиация, больно-то как! С подготовительной стадии не было так больно, когда на первых тестах меня подстреливали из парализатора на разной мощности. Впрочем, бывало и хуже. Например, когда ногу в вентиляторе сломала — больно так же, зато дольше не проходит…       Таша грубовато подтягивает меня в вертикальное положение.       — Всем, — говорю, — немедленно покинуть камеру. Она будет изолирована.       — Когда она вообще успела тут появиться? — спрашивает Вастра в спину.       — Карантинник, — поясняю устало. — Наполовину по аварийному протоколу контакта с чужими цивилизациями, наполовину по моим настройкам. Таша Лем, быстро, двигаем. Хейм, задраишь за всеми люк.       — Задраите, — терпеливо несётся в ответ. Тьфу.       Выбираемся в коридор и кое-как проходим до первого поворота, когда к нам навстречу выходит мой двойник. Я ждала чего-то подобного, но для девчонок это полный сюрприз.       — Блядь, — коротко и ошарашенно выдыхает папесса.       — Капитан, разрешите помочь? — спрашивает кибер-дубликат. Я киваю, и механические руки, такие же сильные, как у меня самой, принимают груз у Таши. Странно как-то смотреть на себя со стороны, чистенькую и непомятенькую, но где-то рядом ещё пятеро должны ходить. Если вообще не в консольной ошиваются в ожидании моего возвращения и дальнейших распоряжений. Должно быть, у галлифрейки на этой почве очень перевёрнутое личико, я же ей не объяснила, что за коды она вбивает…       Соединяюсь с бортовым компьютером. Ага, он уже оглядел окружающее пространство, нашёл снаружи даледианский комп и даже получил от него предупреждение об опасности и рекомендацию немедленно покинуть территорию. Конечно, ведь снаружи идёт обратный отсчёт перед уничтожением объекта.       Первым делом перед дальнейшими действиями вырубаю эмоциональный блок. Ничего, Ривер посидит и в тишине. Не хочу слиться по полной программе, пусть и дальше не догадывается, кто я такая.       — Где мы? — встречает нас с порога вопросом Романа. Вот так — ни «здрасьте», ни «капитан, вы целы», ни «на борту порядок, посадка совершена в штатном режиме». Сразу «где мы». Низшая зараза, я вам с Ташей ещё вкачу. Заговорщицы…       — Открыть внешний люк, — приказываю вместо ответа. Она вздыхает с недовольной досадой, но подчиняется сразу и без проволочек. Чует взбучку.       Киборг помогает мне добраться до порога корабля.       — Внимание, — чётко выговариваю я по-стародаледиански в сухой и невкусный воздух. Раньше я даже не подозревала, насколько он тут невкусный, несмотря на родное ощущение статического электричества. — Опознавательный код — ноль, один, альфа, альфа, точка, ипсилон, дельта, лямбда, ноль-ноль-один, запятая, дигамма, шесть-двести три-сто восемь-сорок пять. Пароль для подключения к системе — «Terror, Murder, Destruction».       — Миленький пароль, — язвит мне в спину Романа. — Ещё бы понять, где мы.       Бортовой компьютер подтверждает, что внешнее стратегическое устройство признаёт мои полномочия и будет использовать ДАРДИС в качестве дешифратора для подключения к обновлённой технике импланта. Ну да, я как-то не рассчитывала вернуться в это место и общаться со страшно устарелой техникой — а вот, пригодилось.       — Отложить обратный отсчёт, — приказываю наружу. Сзади слышен изумлённый вскрик силурианки, разглядевшей за спинами меня и моего механического близнеца смутно знакомый интерьер. Разворачиваюсь, опираясь о косяк. — Да, Вастра. Это именно «Возмездие». Вернее, то, во что его перестроили. Добро пожаловать в Цитадель, дамы! И у нас три скарэла до возобновления обратного отсчёта и взрыва реактора.       — Где мы, Рассилон тебя побери? — продолжает рычать Романа, вставая из-за пульта управления. — Тут на всех навигационных приборах полная ересь! Ни одного внятного показателя!       — Говоря по-нашему, Континуум Забвения. А по-вашему — Свалка Истории, — игнорирую резко обтёкшее личико блондинки. — Так. Цитадель меня признала, хотя я не выгляжу далеком. Но на вас это пока не распространяется. Корабль сейчас утрясает судовую роль со стратегическим компьютером базы, но лучше не высовывайтесь, здесь очень продуманная система внутренней охраны, уничтожающая любой неавторизованный объект.       Сосредотачиваюсь, задавая координаты смещения корабля на верхний уровень. Естественно, без ТАРДИС — она останется здесь. Романа смотрит то на меня, то на ходовой монитор:       — Ненавижу, когда ты управляешь кораблём на дистанции! И потом, зачем здесь эти дубликаты? Я чуть не поседела, когда первый зашёл в консольную и спросил, где капитан.       Мой дубль, всё ещё стоящий рядом, улыбается уголком губ. Ну что поделаешь, он же с меня сделан, вот и потроллил Роману. Гляжу на него:       — Где остальные?       — В режиме ожидания, на складе. Инженер приказала не путаться у неё под ногами.       — Собери всех. Для вас есть задание. Сейчас я авторизую всех киборгов для Цитадели, и вы сможете свободно по ней перемещаться. Останетесь здесь с галлифрейским кораблём и выманите из него всех, кто в нём находится. Это далеки с неуточнённой дальностью сканера. Вы обязаны действовать так, чтобы они не смогли разобрать вашу природу и сочли за нас. Заставьте их рассредоточиться по крепости и спуститься как можно ближе к реактору. У вас есть два с половиной скарэла. Нам нужно время, чтобы забрать пустую ТАРДИС и отступить до взрыва Цитадели.       — Но взрыв, предположительно, сметёт даже перибол, — мой дубликат смотрит мне в глаза, внимательно и спокойно, как отражение в зеркале. — Чужие далеки будут уничтожены без приближения к реактору.       — Они регенерируют, как Повелители Времени, — отвечаю. Романа уставляется на меня квадратными глазами, потом переводит взгляд на нашу помятую группу, мол, правда? Таша Лем кивает — правда. — Поэтому им нужно нанести максимально критические повреждения, чтобы отменить любую возможность регенерации. Испарение в эпицентре взрыва — оптимальное решение.       — Я поняла, — отвечает дубль. — Мы всё сделаем, капитан. Отступайте.       Шаги из коридора возвещают появление остальных дубликатов. Рожи экипажа просто непередаваемы, тем более что характеры дублей в точности соответствуют оригиналам, и каждый как-нибудь реагирует на свой прототип. Романа сама себе лукаво подмигивает, Таша советует себе поправить причёску и макияж, Хейм вежливо желает удачи всем без исключения, Вастра отпускает себе фривольный воздушный поцелуйчик, отчего оригинал, кажется, готов сквозь палубу провалиться. А позади всех идёт дубликат Донны и громко возмущается, почему это они должны за всех пахать.       — Р-р-р-разговорчики! — пискляво одёргивает её мой дубль. Варги-палки, неужели мои команды звучат так же глупо? Надо помудрить со связками, а то несерьёзно как-то. Выдастся минутка — попрошу Хейм. Она врач, пусть что-нибудь придумает. А то кукольный голосок не вяжется с командами ну вообще никак, прямо тянет прыснуть. Вот понимаю, у Романы голос так голос. Как рявкнет басом, переборки вздрагивают. А по росту мы с ней вроде почти одинаковые, и она меня тощее. Даже завидно, что у неё такой командный голосище — с ним она не выглядит смешной распоясавшейся куклой.       Довожу до ума последние настройки и полностью блокирую внешнее подключение к компьютеру Цитадели, как прямое, так и дистанционное — отмена приказа возможна, но только через командира, то есть меня. Единственный оставленный канал зарезервирован под бортовой компьютер «Ди». Для далеков, конечно, такой блок — не очень серьёзное препятствие, при желании его можно взломать, но это требует времени гораздо большего, чем осталось до взрыва. Номер Пять не гравиплатформой паёк хлебала, всё-таки она была прекрасным программистом, и времени на извращение с системами безопасности у неё было чуть больше, чем дофига. Возобновление обратного отсчёта будет произведено без сигналов предупреждения, искажённые чудовища даже не догадаются, что их ждёт большой взрыв. ДАРДИС сверяет таймер с Цитаделью, чтобы самой отсчитывать рэлы.       — И последнее, — говорю своему дублю. — Если вы будете не успевать или задержитесь, я смогу ещё раз отложить взрыв. Но лучше справьтесь за отведённое время.       — Есть, капитан, — она отдаёт честь и первой выходит в Цитадель по моей отмашке.       Как я хочу туда же. Пройтись по коридорам. Погладить стены. Вспомнить тех, кто их возводил. Поплевать с перибола на красную равнину. Но на это удовольствие нет времени, кадры из карантинника показывают, что дверь ТАРДИС открыта изнутри, и пока тех, кто из неё ломится, удерживает на месте лишь силовое поле. Я была права. В синей будке засада, и она рвётся наружу.       — Держитесь, — говорю, задраивая люк за последним дублем. И командую кораблю смещение.       Нас опять встряхивает: Свалке не нравится машина времени, которой здесь быть не должно, и я прямо чувствую, как она жаждет нас вышвырнуть. Мне ещё давно казалось, что она имеет что-то вроде разума, но сейчас это ощущение как никогда сильное. Свалка не хочет, чтобы по ней ходил кто-то незабытый. И мы её, откровенно говоря, бесим.       Материализуемся в командном центре — не смогла удержаться и не побывать в нём. Здесь, наверное, всё-таки можно выйти и размять ноги на скарэл — далеки не успеют сюда подняться за такой короткий срок, тем более что этаж сейчас изолирован: передвижение лифтов наверх заблокировано, а гаксы и две транспортные шахты перекрыты тяжёлыми броневыми плитами. Прихрамывая, выхожу из корабля и бреду к своему старому пульту.       — Может, ты нам всё-таки что-нибудь объяснишь? — доносится в спину.       — Выходите, оглядитесь, — отвечаю. — Вы теперь авторизованы, система охраны на вас не сработает.       — Я помню, ты осталась на Свалке, — говорит Вастра, выходя из корабля первой. — Но я даже не подозревала, зачем.       — Это исследовательская станция, — говорю, кладя руку на безмолвный пульт. В груди горько и тепло одновременно. Вот эту панель управления вытачивали и монтировали Шестой с Восьмым, под постоянный тупёж канонира и стон технаря. А подключал лично номер Два, наш старый ворчливый инженер в режиме вечной подозрительности. А потолок крепили мы с Пятёркой и Трёшкой, который вечно хохмил и всех стебал в привате. Как давно это было, словно в другой жизни.       А ведь действительно в другой жизни.       — Я впервые вижу нежность на поликарбидной роже, — вдруг говорит Таша Лем. И громогласно провозглашает: — Не верю!       — Заткнись, — отвечаю спокойно. — Это моя Цитадель, по моему проекту. Мы исследовали Континуум Забвения с двумя целями — или выбраться из него, или хотя бы подольше протянуть, пока он нас не перемолол. Четыре года продержались, а потом Доктор нас вытащил.       — Вас? — уточняет силурианка.       — После погрома выжили семеро далеков. Я взяла их под командование, как старшая по званию.       Романа осторожно спускается на светлый пол и подходит к круглому окну. Задумчиво глядит на бесконечную красную равнину за периболом.       — Я думала, это место — легенда…       Ничего не отвечаю. Пусть наслаждается легендой, а мне надо работать. Не до пуханчиковых нежностей. Пульт не поднять без активации системы, поэтому я разворачиваю голографический экран со своего браслета и вывожу картинку, которую «Ди» получает от систем наблюдения Цитадели.       Нижний зал — зона нашей предыдущей материализации — уже забит далеками. Сколько же их в ТАРДИС? Не меньше сотни, я посмотрю. Сыпятся, как горох из консервной банки. Строятся в колонны, все такие правильные. Наверное, думали, что за Доктором галлифрейцы прилетят и ТАРДИС сразу в Капитолий потащат. Ничего, сейчас выйдут в коридор, и начнётся веселуха — бой Цитадели с посторонними. Её последний славный бой.       Даже если кто и выживет после взрыва… Далеки, с которыми прервалась связь, числятся погибшими. О них никто не вспомнит, будь у них хоть миллион регенераций. Приятного аппетита, Свалочка.       Вастра сидит на полу, метресса обрабатывает ей ссадину на лице. Таша крутится гироскопом, залезая во все углы.       — Вон там, где ты только что прошла, — говорю ей, — валялся Доктор. Как раздавленная гравиплатформой ящерица.       Она хмыкает и подсовывается к Романе, к окну.       — А там он застрял на карнизе под прицелом внешних пушек перибола, — услужливо продолжаю я экскурсию. — Хотя был предупреждён, что по Цитадели перемещаться для таких, как он, небезопасно.       Из «Ди» наконец-то выползает взъерошенная Донна и смотрит не вокруг, а сразу на мой монитор.       — Бли-ин… Я знала, что ТАРДИС резиновая, но чтоб настолько?       — Двести пятьдесят далеков. Вполне достаточно для большой мясорубки в Капитолии и причинения серьёзного вреда на базе «Центр», — соглашаюсь я. — Но похоже, это всё. Больше засунуть побоялись — могло начать сказываться на массе синей будки.       — Не могло, у неё же внешние компенсаторы, — отвечает Романа. — Но ТАРДИС Доктора умеет менять конфигурацию отсеков и любит показывать характер, так как у сороковой модели перестарались с самосознанием матрицы. И уводить отряд дальше консольной небезопасно. Сколько напихали, столько и напихали.       Мама-радиация. Что они сделали с библиотекой Хищника, разбросанной вокруг консоли? Он же их всех убьёт за свои книжонки на санскрите! И за грязные чайные чашки, и за… О. Зато там теперь порядок, как после стерилизатора, точно и абсолютно. Что нужно сделать, чтобы вылизать ходовую рубку ТАРДИС? Всего лишь загнать туда двести пятьдесят далеков и велеть им как-то поместиться. Как раз — консольная, балконы и вечно таинственное подконсолье. Если часть народа заставить висеть на антигравах, то будет в самый раз, под завязочку.       — Слушай, — продолжает Донна, глядя уже на меня, — мне Таша кое-что рассказала, пока мы с ней шли за вами. Но я что-то не очень поняла.       Представляю, что ей могла наговорить Лем.       — Ну ты спрашивай, — говорю. — От спроса язык не отвалится.       — Вы все что, его бывшие ассистентки?       — Не совсем верное утверждение. Официальным ассистентом Доктора была только Романадворатрелундар. Остальные — скорее, друзья, ждущие его в своих эпохах, и к которым он всегда может обратиться за помощью. Или они к нему, — помолчав, добавляю: — И один враг.       — Кто?..       — Я.       — Класс, — восхищённо ставит точку Таша Лем. — Даже врать не стала. Да ты из тех врагов, которых иметь ценнее, чем друзей. «Сама убью Доктора, никому не дам», и всё такое.       — Убивать Доктора бессмысленно. Он… — запинаюсь, подбирая слово, — …ресурсный. В смысле, ценный ресурс. Сам того не желая, он всегда делал нас сильнее и учил выживать. Если его уничтожить, мы потеряем наставника. И вообще, я думаю, что теперь мы просто обязаны его вытащить.       — Ты и раньше это говорила, — доносится от Вастры через лёгкое шипение. Всё-таки ей больно, и под комбинезоном нашлось несколько огромных синяков от обломков искажённого далека.       — Вы, кажется, не поняли, — хмуро говорю я. — Мы подозревали, что его используют для стратегической машины. А его используют совсем для другого. Эти далеки… Они же из него сделаны. Самый гениальный Повелитель Времени. Если уж хочешь всерьёз заниматься евгеникой, то бери лучшее!       Неужели ни до кого не дошло?! Судя по физиономиям, Хейм и Романа предположили нечто подобное, а вот для Донны, Таши и Вастры это сюрприз. Похлопав ресницами, папесса вдруг закатывает глаза и расплывается в пошлой улыбочке:       — О-о-о… Какие картины рисует моё воображение…       Романа заливается краской до корней волос. Донна, подумав, тоже.       — Глупости, — отрезаю. — Для партеногенеза, как и других форм размножения, достаточно любой диплоидной клетки, разделённой на два гаплоида – в некоторых случаях даже перетасовывать гены не надо. Доктора держат подключённым к эмбриональному конвейеру и используют, как восстанавливаемый источник биоматериала. Вопрос, кто служит образцом даледианской ДНК, чтобы провести мутацию…       — Ну вот, — с деланным огорчением всплёскивает руками боевая ворона, — ты мне такую сцену с тентаклями обломала…       И даже пальцами в воздухе шевелит, так ей нравится нарисованная в воображении картина. Хорошо, что у меня нет человеческой фантазии.       — Фи, — смущённо кривится Романа.       — Слишком вульгарно, — поддакивает Вастра.       Таша Лем разворачивается на них и с апломбом провозглашает:       — Старая пошлячка имеет право!.. — потом переходит на более-менее адекватный тон. — Ну ладно, Венди. Мы на твоей базе. Внизу, смотрю, уже пошла погоня за нашими дублями. А мы-то что дальше делаем?       — Забираем ТАРДИС, как только последний искажённый выметнется прочь из зала, и отступаем как можно дальше. Потом можем отсидеться и выдохнуть пару суток. Для нас это безопасно, если не покидать «Ди». Раз сфероиды до сих пор не здесь, они не знают путей в Континуум Забвения. И они нас точно не забудут, а значит, Свалка нас не поглотит.       — Почему ты так уверена? — спрашивает Романа.       Стоит больших усилий сдержать победоносную улыбку и спокойно сказать:       — Время-шремя. Это с их стороны первая с нами стычка. Самая первая. Они ещё не были ни на Эккелине, ни на Амазонке, ни на Парисии — нигде. Они вообще ещё не гонялись за нами. И даже на орбите Скаро нас с тобой, Таша, не встречали. Мой официальный титул для них пока — пустой звук. Вернее, теперь не пустой.       — Мозаичная раздробленность хронопотоков, — понимающе кивает галлифрейка. — Как по учебнику.       — Следствие мощного воздействия на время и события, связанного со Второй Войной Времени, — соглашаюсь я. — Так, все на борт. Скоро нам придётся стартовать.       Сворачиваю проекцию. Экипаж неохотно начинает подтягиваться к входному люку. По виду, им здесь кажется безопаснее. Да, Цитадель очень надёжна, но даледианская машина времени ничуть не хуже и ничего в себя не пропустит даже в режиме материализации. Пока мы на ДАРДИС, мы в безопасности от сюрпризов Свалки Истории.       — Вы — самая странная компания марсиан, с которой я когда-либо встречалась, — подводит итог Донна, заходя на корабль.       — Я попрошу! — тут же голосит Таша. — Мы с Вастрой — земляне!       Тыкаю её кулаком, проходя мимо:       — Не паясничай. Спустила пары, теперь выдохни.       Она вдруг смотрит на меня пресерьёзно и придерживает за локоть.       — Венди, — говорит вполголоса, — что ты думаешь об этих далеках?       — Уничтожу, — так же тихо и серьёзно отвечаю я. От одного воспоминания о Мерзости подкатывает рвотный спазм, даже морщусь. — Такое кровосмешение просто недопустимо.       — Мне тоже кажется, что это перебор, — согласно кивает она кудлатой головой. — Нам, простым гражданам Млечного Пути, и вас-то с галлифрейцами за глаза хватает. Так что я теперь точно с тобой, до конца.       Папесса проходит в корабль, а я только через мгновение догоняю, что именно она имела в виду под последними словами. Ну… Ещё раз, добро пожаловать в экипаж, Наталия-Мария Лем.       Ставлю ногу на порог, но всё-таки не удерживаюсь и оглядываюсь, словно жду кого-то ещё. Хотя ждать тут некого. Командир, как обычно, уходит последним.       Я никогда не забуду ни тебя, Цитадель, ни тех, кто тебя строил.       Прощай.       Прощайте все.       …Через два скарэла на красной равнине на миг вспыхивает белое палящее солнце. Ещё через половину скарэла до «Ди» докатывается ударная волна и протаскивает её по красному зыбкому песку несколько леров, но на этот раз электроника корабля почти полностью нивелирует тряску. Следим за показаниями приборов, пытаясь выловить в кипящем котле термоядерного взрыва признаки выживших, но пока в эфире стоит тишина, нет даже характерных гравитационных возмущений, сопутствующих переговорам Мерзости. Ставлю сканеры в сторожевой режим на максимальной мощности, восстанавливаю отсеки в комфортной конфигурации — привет, гараж и личные каюты, — и наконец обвожу взглядом свой потрёпанный экипаж.       — Так… Романа, отдых после суточного дежурства. Вастра, на полноценный осмотр ушибов к метрессе, и потом обе тоже на отдых. Таша, ты… тоже иди, отдохни. Я подежурю. Все склады восстановлены, если кому-то что-нибудь нужно на бутерброд — знаете, где лежит. Если ничего экстренного не случится, то через десять земных часов устроим разбор полётов. Донна, задержись. Ты устала, но мне надо с тобой поговорить.       — Эй, я тоже хочу! — раздаётся сразу несколько голосов.       — Пущу вам трансляцию по отсекам, если Донна не будет против, — кажется, это неплохой компромисс. Да и рыжая вроде кивнула. — Всё, разошлись.       Девчонки выходят одна за другой. Гроза Далеков стоит, нерешительно приложив ладонь к ротору.       — А с ТАРДИС всё в порядке? — спрашивает она.       — Стоит в карантиннике, под жёстким силовым полем радиусом в де-лер и под камерами широкоспекторного захвата изображения. От невидимости, — перевожу данные с внешних сканеров на себя, чтобы не сидеть прикованной к консольной. — Донна, я постараюсь быть корректной и заранее приношу извинения за возможную грубую прямолинейность. Наши с тобой культуры очень разные, и понятия личных границ тоже. Но мне нужна информация о тебе. Для дальнейшего поиска я должна понять, как и почему Доктор восстановил тебе память и как ты снова стала его ассистентом. Согласно биологическому сканированию, ты старше на десять лет, если считать от даты уничтожения «Крусибла».       Она молчит, так и не отлипая от ротора. Потом поворачивает ко мне лицо, по меркам землян некрасивое, но очень выразительное, и задаёт вопрос, от которого я едва не падаю:       — Нет, ты скажи, это что же получается — далеки с Доктором… того? Хаба-хаба? — и руками как-то странно делает. — Не, ну что ты на меня, как на дуру, смотришь? Думаешь, все вокруг такие умные и ваши высокомарсианские слова разбирают?       Закрываю рот.       — Меньше слушай Ташу Лем, — говорю. — В любой клетке тела есть наследственная информация. Самая быстровосстанавливающаяся структура живого организма — кровь. В обычной английской пинте крови столько клеток с ДНК, что можно создать армию далеков. Сцеживай в сутки по несколько стаканов и как следует корми донора. Вот и всё. Что ещё осталось непонятного?       В общем, запишем: Донна Темпл-Ноубл — контуженная десантура. Слово «локомотив» ей в словарь выдавать только с примечанием, что это такой паровозик, который вагончики катает. Где-то я это уже ела, наверное, на Зосме-9 и Новом Давиусе. Только Луони была весёлой, а эта — крикливая, вот и вся разница.       Рыжая пожимает плечами, мол, вроде всё понятно, и вдруг выдаёт такое, что я мысленно давлюсь своей «десантурой»:       — Так бы и сказала, что прогенация… Я это вживую видела. Чуть не онемела, когда Дженни из машины вылезла и сказала: «Привет, пап!». Ты ведь про Дженни знаешь?       Проглатываю и киваю. А что мне ещё остаётся? Только перевести тему, чтобы не иметь уж совсем бледный вид. Не думала, что эта рыжая может меня, не задумываясь, умыть.       — Зачем ты потащилась с Ташей? — спрашиваю.       — Разучилась отсиживаться в кустах, — отвечает. — Ну, слушай. Я вообще всё забыла про «Крусибл» и про события вокруг него. Знаю всё со слов Доктора. Он же мне и объяснил, почему так и почему я десять лет не помнила о его тощей марсианской заднице. Там был какой-то… — она морщит лоб, вспоминая слово, — …метакризис. Шут его знает, что за дрянь, только потом…       — …ты стала человеком с памятью, знаниями и силой Повелителя Времени, — киваю я. — У далеков есть вся информация о тебе и твоей биографии до момента полного расставания с галлифрейцем. Ты для нас не представляла интереса, так как была впутана в парадокс, и трогать тебя было категорически опасно. Поэтому что произошло дальше, мы не знаем.       — Угу, спасибо, что не надо объяснять эту часть. Ну, а потом… — она снова отворачивается к ротору, — …в общем, произошло всякое. И я нажралась таблеток.       — Всякое? — уточняю. Что именно сподвигло Хищника вернуться за Донной? Что?       — НЕ ТВОЁ ДЕЛО!!! — сдувает меня, как из динамика системы общего городского оповещения, давшей воздушную тревогу.       Молча и выжидающе гляжу ей в глаза. Она наконец не выдерживает и отводит взгляд.       — Ты злишься, — говорю. — Но за злостью ты прячешь боль.       Её зрачки на миг расширяются.       — Очень большую боль, — констатирую.       — Я всех потеряла, — она отворачивается к ротору. — Но тебе не понять, если ты далек. Доктор мне достаточно рассказал про далеков.       — Правило номер один. Доктор врёт, — говорю. — Я потеряла свой отряд со Свалки Истории. Всех до одного. А сейчас — ещё и последнюю память о них уничтожила. Программистку убили мовеллане, когда она спасала твою Землю в 2015 году. Трое погибли на «Крусибле», помогая оставшимся унести в безопасное прошлое важный информационный объект. А оставшиеся… Были списаны, как носители старой и слишком мутировавшей ДНК. И всё это я устроила вот этими руками. Это было необходимо. Но мне до сих пор горько. И ещё горше от того, что пришлось увидеть гибель Цитадели. Глупо, конечно. Когда я её ставила на обратный отсчёт перед прошлым вылетом со Свалки, я подумала, что это всего лишь очередная база далеков, которая перестала быть нужной — ни печали, ни сожалений, просто уничтожить. Но сейчас понимаю, что это была иллюзия. Есть печаль, есть боль. И есть память. Всё, чем они были, осталось во мне и в памяти моего народа. Их труды, их заслуги. Ты уже и сама поняла — глупо бежать в иллюзии, будь то инструкции или таблетки снотворного. Боль и печаль преодолимы. Пока мы помним, все, кого мы потеряли, с нами. Улыбайся для них иногда.       Её уголки губ вдруг обвисают, в глазах появляются слёзы. Варги-палки. Вот на рёв я как-то не рассчитывала. Как и на то, что Гроза Далеков, недалёкая, но отважная, невероятно громогласная и энергичная, закроет лицо руками, опустится на колени и примется тихо-тихо, но обильно плакать.       Ладно, попробую это использовать. В конце концов, патетическую речь я выдала только для того, чтобы её разговорить, и весьма драматизировала свои собственные мысли. Сейчас бы пригодился Пашкин метод — сесть плечом к плечу под общим одеялом, — но это для меня перебор, хотя примоститься на расстоянии меньше де-лера и сочувственно помолчать я, наверное, сумею.       И впрямь, очень скоро Донну прорывает вылить на меня все свои беды. Да, для низшего существа со всеми его слабостями и недочётами это и впрямь было трудно перенести. Сначала вполне естественная смерть деда. Прикинув даты, я благоразумно скрываю то, что Уилфа Мотта ощутимо подкосило заключение на «Возмездии». Донну потеря выбила из колеи на несколько лет, что вполне понятно: через деда у неё оставалась связь с Доктором, которую она чуяла, видимо, на подсознании, так как сознание на тот момент ни о чём не догадывалось. Немножко исправило ситуацию нежно и трогательно любимое прибавление в семействе, новоиспечённая мамашка по уши погрузилась в воспитание Уилфреда Второго, пока не наступил тот самый злополучный день. Достаточно обеспеченная и счастливая семья собиралась куда-то на отдых. Донна перед выездом заскочила подправить макияж, рассчитывая, что семья подберёт её по дороге в аэропорт. А семья неудачно попала в крупную автокатастрофу с бензовозом. Погибли все, кроме неё — мать, муж и сын, и данные она получила даже не по телефону, а чисто случайно, по оперативным новостям в телевизоре, в салоне, пока сушила ногти — узнала горящий автомобиль в рубрике «прямо сейчас». В общем, она позвонила в полицию, уточнить номера пострадавших машин, потом вернулась домой и выпила всё снотворное Сильвии, своей матери. Поступок, выдающий психически слабую личность, потому что нормальное существо не должно быть склонно к суициду, но, с другой стороны, Донну на протяжении десяти лет ослаблял ментальный блок. Когда ежедневно мучаешься дежавю, пытаешься что-то уловить на краешке сознания, но каждый раз воспоминания уплывают в последний момент, мозги начинают улетать в подобие шизофрении, так что даже странно, что Ноубл столько времени продержалась.       И конечно, Доктор не смог её бросить в такой ситуации. У него же есть слабость — сострадание, со всеми вытекающими последствиями. Так что очнулась она в «марсианской» больнице, с прочищенным организмом, полностью заменёнными почками (и это сразу объяснило ворчание Хейм в медотсеке, которым она сопровождала первый осмотр Ноубл) и с памятью о синей будке и её хозяине. А это немного заглушило боль. К тому же, я подозреваю, её нашпиговали антидепрессантами по самые кончики волос, чтобы сгладить потрясение, а Доктор целый год таскал её по самым отчаянным местам, чтобы окончательно вытряхнуть из чёрной тоски.       И вот он, результат, сидит и сморкается в санитарные салфетки, которые я приволокла со склада, и глушит принесённую мной же воду.       — А я его спрашиваю… — (шмыг!), — …зачем он вообще вернулся, если решил не возвращаться… — (шмы-ыг!), — …а он… — (ик!), — …смеётся, что я — его стоп-кран в самолёте. А я ему говорю… — (шмы-ы-ыг!) — …что в самолёте не бывает стоп-крана, ведь он упадёт. А он только хохочет, что в его самолёте всегда нужен стоп-кран… — (шмы-ы-ы-ыг!!!).       Мне в этих излияниях понятно гораздо больше, чем поняла сама Донна. В том числе и насчёт стоп-крана. Хищник не просто внял моим словам, он их очень глубоко обдумал. Но всё же не решался последовать совету, пока его старая подруга не попала в безвыходную ситуацию — наверное, галлифрейская гордость не позволяла идти на поводу у далека.       Но я должна признать — Доктор псих, но всё-таки не окончательный идиот.       — Ладно, — говорю, забирая из её дрожащих рук пустой стакан. — Мне всё ясно. Пойдём, покажу тебе твою каюту, и ляжешь спать. Тут конфигурация отсеков немного изменилась. ДАРДИС ведь тоже больше внутри, чем снаружи, и её можно перестроить.       Я отвожу её в каюту номер шесть, с инициалами «ДТН», и загоняю спать, как ювенильную особь. Потом захожу в кают-компанию и почему-то совсем не удивляюсь, застав там остальных. Сидят, все такие чистые и переодетые, ужинают – ну, или уже завтракают, на меня глядят. Молча наливаю себе воды с глюкозой и так же молча сажусь и пью.       — Ну ты зажгла, — наконец-то тянет Таша. — Я чуть сама соплю не пустила.       — Быстрый анализ земных литературных произведений, где затрагивалась тема потери, и компиляция на их основе, — нейтральным голосом отвечаю я. — Низшими существами легко управлять.       Вид у папессы становится такой, словно я ей по голове пыльной подушкой треснула. Она растерянно оглядывается — Вастра выглядит такой же ошарашенной, Романа закатывает глаза к потолку, Хейм непредвзято размешивает молоко в чае, — и говорит:       — Ну, блядь, а я всерьёз поверила!..       Серебристая ложечка, в молоке и чае, ложится на блюдечко. Метресса встаёт.       — Мисс Лем, можно вас на минуточку в коридор?..       …Через треть скарэла со стороны Ташиной каюты доносятся какие-то невнятные вопли папессы и тихое, вкрадчивое воркование метрессы.       — Разборка духовных лиц, — констатирую я.       — Ну, — пожимает плечами Вастра, как раз проглотив последний кусочек сырого мяса, — врач же предупредила, что будет за мат мыть язык с мылом. А учитывая, какая она сильная и какие у неё когти, у Таши нет ни шанса.       — Давно было пора, — заключает Романа. — Кстати, Венди, раз у нас отдых, можно на «Ди» сделать бассейн?       Угадайте, что я ей ответила…       …Поздняя ночь, все спят. На месте взорванной Цитадели по-прежнему нет никаких признаков жизни. Я сижу в карантиннике, у ТАРДИС, чья дверь приоткрыта щёлочкой — мерзотики за собой не захлопнули, аккуратисты фиговы, — и собираю робота-шпиона. Он нужен, чтобы слазить внутрь, осмотреться и поискать врага в глубинах синей будки. Чисто на всякий случай, вдруг кто-нибудь остался сидеть в засаде? Не могу рисковать никем и ничем.       Нос вкусно щекочет запах паяльника и клубники, вокруг разложены инструменты и стоит лоточек с ягодами, по праву капитана тиснутый со склада. Нужно бы заниматься работой в мастерской и не жевать, рискуя сунуть в рот микросхему вместо ягоды, но мне почему-то спокойнее рядом с ненормальной «сороковкой». Ну и клубника во рту, это святое.       Ах, да. Я же до сих пор не подключила Ривер Сонг обратно. Поболтать с ней, что ли? Можно вообще её оставить нас мониторить, только предварительно следует наладить фильтр, который даст помехи, как только разговор зайдёт о Цитадели и Свалке Истории. А то я в лоб заявила, что мы в моей крепости, да и Вастра меня здесь видела, и если кто-нибудь про это заикнётся, фея-крёстная сразу сопоставит факты. Мне бы не хотелось так позорно спалиться.       Настраиваю фильтр входящего сигнала и наконец снимаю блок с эмулятора эмоций. Разворачиваю себе экран. Ривер опять лежит на диване, носом в спинку. Но на свет сканера всё-таки поворачивает усталое лицо.       — А, это опять ты… — тянет она и, осекаясь, расширяет на миг глаза. Похоже, разглядела ТАРДИС за моим плечом.       — Да, мы спасли машину времени, — киваю ей спокойно. — И установили, что именно произошло с Доктором. Ривер, мне очень нужна твоя помощь. Я думаю, ты сейчас не поверишь, но из разговоров на корабле поймёшь, что это правда. Время послушать и подумать у тебя будет, прежде чем в очередной раз меня послать. Но пока ситуация такая: далеки неустановленного происхождения захватили Доктора в плен и использовали для искажения породы, создав гибридную форму с возможностью регенерации и усиленным чутьём ко времени. Это они стоят за сфероидами. У меня есть все основания полагать, что Приход Бури ещё жив, и его используют, как бесконечный источник ДНК Повелителей Времени. Откуда взялись эти ненормальные и кто их надоумил так надругаться над своей природой, я пока не знаю, да это и не очень важно. Важно вытащить Доктора и остановить эту Мерзость, пока она не смела Империю и Галлифрей.       С середины монолога лицо Ривер наконец-то делается заинтересованным, и она даже нормально садится, облокотившись на подушки.       — Кому это предание о Химере спать спокойно не даёт? — бросает она куда-то в воздух, словно бы риторически. Потом наконец глядит на меня. — Ты-то его слышала?       Она меня за безграмотную дуру считает? Я всё-таки из Новой Парадигмы!       — Подтверждаю. И в нём нет ничего непрозрачного. Далекам известно, что Доктор на самом деле не чистокровный галлифреец*. Его вмешательство в дела Скаро привело к Великой Войне Времени, и он постоял на развалинах родной планеты в последний день Войны. Как всегда, шумиха вокруг пророчества возникла после того, как оно добуквенно исполнилось, и к нему начали притягивать все события подряд, не видя очевидного. Очень в духе низших существ.       Фея-крёстная выслушивает меня, медленно расширяя глаза, а потом принимается хохотать.       — Поражаюсь, насколько трезво и адекватно ты рассуждаешь, — говорит она, отсмеявшись. — На Галлифрее тоже много кто согласен с этой позицией, но только не среди параноиков Капитолия. Но почему тебе, о умный далек, не приходит в голову, что кто-нибудь ещё мог всерьёз повестись на эту чушь про Химеру?       — У тебя есть предположения, кто? — Сонг, похоже, в хорошем настроении и почему-то поверила моим словам, так что надо этим пользоваться.       — Ты же далек. Я бы на твоём месте первым делом заподозрила Давроса.       Чуть не давлюсь клубничиной:       — Даврос погиб на «Крусибле».       — Ага, счаззз! — насмешливо фыркает фея-крёстная. — Как же, жди, птичка-наивняк. Старый хрен выжил и продолжил гадить, полистай отчёты Протокола Теней, они с него глаз не спускают. Не представляю, правда, каким образом он выбрался — но ведь выбрался же.       Ага. Следующая станция — Протокол Теней. Придётся Ташей прикрыться, у неё как раз скверное настроение после санитарной обработки полости рта. Наверное, мыло попалось невкусное. Пусть сбросит негатив на джудунов.       — Я могу предположить, как он выбрался и как он вообще выживает, — задумчиво говорю я. Тьфу, капнула припоем на ботинок. — Ментальный телепатический резонанс высшего уровня.       — Что?..       — Единственная форма связи, которую невозможно отследить ничем и никак, — поясняю. — Потому что она построена на резонансе двух или больше абсолютно идентичных мозгов, один из которых является доминантным, а остальные — подчинёнными.       — Клон!.. — тут же ухватывает суть Ривер.       — Подтверждаю. Создатель начал прикрываться своими подделками ещё на Некросе, но там были грубые эксперименты, а потом он поднаторел и часто использовал этот приём в Войне Времени. Однако его дубли обязательно чем-нибудь отличались от оригинала**. Он же психически нестабильный, у него мозги странно работают, и подделка всегда намекнёт для самых внимательных, что она именно подделка. Возможно, на борту «Крусибла» тоже находился клон, а Даврос отсиживался где-нибудь на луне Пуш, не доверяя своим созданиям с самого начала и манипулируя ими через дубля. Это… очень на него похоже, если верить моим данным по создателю. Но всё же, я абсолютно не верю, что он мог преуспеть в гибридизации такого уровня, как сотворение полукровки между далеком и Повелителем Времени.       Ривер сладко потягивается:       — Если скрестить ужа и ежа, получится полметра колючей проволоки, очень про вашу ситуацию… Почему ты сомневаешься? Даврос — учёный высшего разряда и создал далеков. Что ему мешает создать и гибридов?       Лучший способ мысленно разъярить любого чистокровного далека — сказать ему такую гадость. Проглатываю гнев, призываю к порядку возмущение и отвечаю как можно спокойнее и полнее, ведь это незасекреченная информация:       — Он не учёный и не создал далеков. Ему не принадлежали ни идея, ни исполнение. На нём была лишь координация работ всех лабораторий и определение методов, с помощью которых учёные должны были получить результат. Мы действительно называем его «создателем», и даже иногда «отцом», но это ирония. Даврос никогда не был учёным и не имел научного мышления. Он очень талантливый изыскатель. Найти нечто новое и сообразить, куда и как его применить, или скомпилировать чужие идеи в нечто целое — вот в этом он силён. А нового он ничего не придумал, и в чистой науке за него всегда всё делали другие. Он только приказы раздавал, в каком направлении двигаться. Даже его звание — координатор научной элиты — не подразумевало ничего, кроме административной должности, работы с бумажками и выколачивания средств из правительства.       Надо видеть физиономию феи-крёстной.       — Фигасе мнение… А Доктор знает об этом вашем отношении к… папочке?       — Разумеется, — киваю. — Он проходил по делу Давроса, как свидетель, и присутствовал на суде***. Присвоение себе чужого изобретения у далеков тоже осуждается, и оно шло отдельной статьёй обвинения.       Стук виртуальных ресниц, кажется, слышен через голограмму.       — Слушай, — говорит Ривер, — по-моему, я ничего не знаю о далеках. То есть Тлайл всегда мне это доказывала, но преуспела именно ты.       — Рассчитай сама, — продолжаю. — С тех пор, как Даврос работает над далеками в одиночку, он ничего не добился по улучшению породы. Тогда как мы, первозданные далеки со Скаро, рождённые научной элитой каледов, продвинулись в самосовершенствовании гораздо дальше. Даврос безумец, и всё, что у него получается — это нежизнеспособные игрушечные солдатики. Даже когда он захватил Скаро и убедил часть чистокровных далеков перейти на свою сторону, а остальные вместе с Императором были объявлены отступниками и скрывались по задворкам Местной группы, он проиграл со всеми своими ресурсами и флотами. А мы выжили, вернулись домой и восстановили Империю даже лучше, чем она была. Нас бьют — мы крепнем и набираемся опыта. Его бьют — разбивают наголову, и он зацикленно повторяет одну и ту же ошибку, пытаясь создать армию, непобедимую, но при этом не способную без него выжить, слабеет с каждым витком и даже не видит, что движется по кругу. Новый народ был создан; каледы выжили в своих потомках, которые успешно развиваются; задача выполнена. Но Даврос по-прежнему одержим шизофреническими фантазиями и этого всего не замечает. Если он выжил, мы его найдём и уничтожим, как безусловно опасный объект. Но гибридизация ему не по мозгам.       — Вот тебе и одна извилина, и та «экстерминейт», — разводит руками фея-крёстная. — Но заметь, ты сама сказала, что он изыскатель. А значит, может найти исполнителя.       Очень логичное возражение, но есть одно «но», которое не понять, не имея полной картины. Попробую объяснить Ривер всё, как сумею.       — И всё же, я сильно сомневаюсь в его причастности. Дело в идеологии. Император и Даврос достаточно набаловались с другими видами, чтобы понять — истинный, до последней клеточки мозга, далек может получиться только из каледианской крови. С остальными всегда будет что-нибудь не так. Наша кровь настолько проросла идеологией, что нам даже не нужны предустановки для того, чтобы внутренне оставаться далеками. Я знаю, земляне проводили психологические эксперименты с пленными, в том числе с ворованными, «чистыми» эмбрионами, которые ещё не проходили гипнопедический курс подготовки. Это ничего не дало. Далек есть далек. Надо понимать, что это всё — наследие Тысячелетней, когда младенцы ещё в утробе матерей слышали только патриотические гимны, когда сотни поколений вырастали на одних и тех же речах, когда всё было нацелено только на одно — на выживание, чистоту и идеологическое здоровье нации. Это именно тот пресс, который превратил нас в броню и которого нет почти ни у одной другой расы во Вселенной. Можно веками жить в атмосфере войны, как Сонтар — но загони этот Сонтар с его рутанами в пределы одной планеты с ограниченными ресурсами, и картина резко изменится, верно? Война, которая больше, чем бог-творец. Идеология, которая больше, чем религия. Они — просто вся вселенная. Вся, какая есть, и другой не будет. Только в таких условиях рождаются далеки. И когда переживший ядерный взрыв парализованный инвалид не подвергается обязательной в этом случае эвтаназии, а остаётся в живых по специальному распоряжению правительства, то как ему не уверовать в свою особую избранность, в особую чистоту своей крови, которая, безусловно, спасёт его мир? Я знаю, многих инопланетных исследователей, особенно позднего периода, озадачивал вопрос, отчего Даврос не создал себе новое тело. Так вот — он никогда его не создаст. Он единственный инвалид за более чем вековой период, оставленный в живых. И его не может не тешить мысль о том, что его кровь так сильна, что, даже оставшись без рук, без ног и без глаз, он смог нагнуть всех этих чистеньких, здоровеньких соотечественников и остановить войну — пусть даже путём геноцида. И он будет продолжать доказывать всей Вселенной, что инвалид может. Может выживать, может воевать, может отстаивать свою позицию любыми методами. Он до сих пор воюет с элитой каледов у себя в мозгу. Потому что он шизофреник. И при таком отношении к собственной крови, с евгеникой, превратившейся в бессмысленный фетиш, он никогда не пойдёт на создание гибрида между далеком и Повелителем Времени. Вот доработать своих солдатиков до той же высоты, сделать какую-то альтернативу он мог бы попробовать, но это ему реально не по силам.       — Так, может, и доработал…       Я сразу ухватываю смысл возражения и отвечаю:       — Они мыслят не как далеки. То есть во многом похоже на нас, но всё же местами иррационально, по-низшему. Они не являются чистокровными. Там примесь чужой ДНК. Поверь, я умею отличить. Я же далек.       — А Доктор утверждал, что от наследственности зависит максимум десять процентов характера… — продолжает пытаться подкопаться под мои слова Ривер Сонг.       — Верно. Но вопрос в качестве этих десяти процентов.       Она опять хлопает глазами, а потом несколько раз ударяет ладонью о ладонь, аплодируя моим словам.       — Ну что, — говорит. — Мне пока возразить нечего. Кстати… А почему ты отключала мне обзор?       Вот так бросок в сторону. Но я, хоть и не была готова к такому повороту разговора именно сейчас, ответ придумала заранее, и поэтому вру, ни на рэл не задумываясь:       — Просчитывала, стоит ли тебе знать, что мы спасли ТАРДИС. Потом решила, что всё же стоит. Я понимаю законы низших рас и их смысл. Ты должна была быть оповещена, что случилось с Доктором, как его жена.       Сонг оценивающе глядит мне в глаза, мотая на палец прядь-пружинку:       — Вот не пойму, или ты прожжённая и невероятно убедительная лгунья, или ты действительно хочешь спасти Доктора…       И то, и другое. Но я даже не улыбаюсь:       — Ривер Сонг, твой совет — всё равно прощупать Давроса, чтобы стопроцентно исключить его вмешательство. Так?       — Если ты пытаешься играть в толкового детектива, то да.       Я киваю головой.       — Спокойной ночи, Ривер Сонг.       — Спокойной ночи… Венди Дарлинг.       Надо же, я сумела расположить к себе темпоральную маньячку. Это не к добру.       Отключаю связь и захлопываю корпус робота.       Что ж… Пора двигаться дальше.