Враг твой

      Горячий душ, шерстяной плед, тёплое молоко с мёдом.       Экипаж разбрёлся по холлу «Ди» и делает вид, что ничего не произошло и я тут скарэл назад не выла, как сирена, зато гнусно пользуется моим режимом расклеенности. Донна и Романа, нашутившись про фигуры, пристроились за столом и лопают тосты с вареньем, наваливая его толстым слоем на поджаренный хлеб. Последняя банка варенья на корабле, между прочим, моя заначка!.. Вастра, врубив на всю катушку вентиляцию, курит дамскую трубочку в кресле, вытащенном из ТАРДИС. Таша развлекается с голографическим проектором, пытаясь визуализировать всё то, о чём мы говорим. Мне после истерики дико холодно, и я отогреваюсь питьём, с ногами забравшись на стул и завернувшись в плед; Романа предложила подтащить к столу ещё и наш диван, но я отказалась, мне и так неплохо, и к консоли ближе. Хейм, которая принесла мне молоко, обнимается со второй кружкой, но, если обоняние не глючит от обилия пролитых соплей, у неё там кофе. Доктор демонстрирует чудеса цирковой эквилибристики — сидит, закинув голову на крышку стола, а ноги — на спинку стула, и при этом глушит чай с пряностями, ухитряясь не пролить. Ривер выданы все права на общение с экипажем, так что она создала проекцию в четверть своего настоящего роста и сидит, болтая ногами, на краю консоли.       — Ну, в общем, — рассуждает рыжий самым легкомысленным тоном, резко контрастирующим с серьёзностью вопроса, — вариантов у нас мало, и они совершенно предсказуемы. Или твоё решение, ТМД — ты бежишь и прячешься, я возвращаюсь на Галлифрей и возглавляю оборону, или мой вариант — мы идём в гости и на месте определяем, что делать дальше. Или промежуточные решения, типа ты бежишь, а я пытаюсь съесть капитана Крюка прямо на борту его корабля. Понимаешь, что мы предсказуемы?       — Угу, — отвечаю из-за кружки.       — А значит, — продолжает Доктор, — следует предположить, что на всё это заранее готов ответ. Так что, думаю, безразлично, что мы предпримем. И поэтому надо сделать самую очевидную вещь — ту, которую от нас хотят. Ну, до определённого момента.       — Нет, — коротко отзываюсь из пледа. Я туда не пойду, пусть даже не надеется.       — Отчего же? — хмыкает фея-крёстная. — Пусть нервничаем не мы — для нас уже всё понятно, — а противник. Ему тоже будет над чем подумать. Ведь умный враг не делает совершенно очевидную глупость без какой-то скрытой цели. А страх — плохой помощник.       Дура наивная, хоть и Ривер Сонг.       — Это искажённые, но далеки, — поясняю из-за кружки. — Они скажут, что всё было предсказуемо с вероятностью в столько-то процентов, и примут как должное.       — Ну я так понимаю, за ними же кто-то стоит? — доносится из угла голос силурианки. Удавить её готова за табак, или отнять трубку и докурить, хотя я ещё не пробовала такой способ поглощения наркотика. Да и не гигиенично это, чужие слюни в рот тащить. — Может, просветите, кто?       — Какая разница? — удивляется Романа. — Враг — это не личность, враг — это концепция. Врагом может оказаться кто угодно. Его интересно решать, как ребус, разыгрывать партию. Когда полководец смотрит на карту, а солдат в прицел, им нет дела до личностей по другую линию фронта, у них только флажки и цели. Понятно, что Доктор и Венди знают имя нашего врага, но не вижу смысла знать то же самое. Мы не чаем его поить собрались, а победить.       — Но, зная личность врага…       — Вастра, ты путаешь противника и преступника — я понимаю, это профессиональная деформация. Но пойми, против нас не маньяк-одиночка и даже не банда. У любого полководца тьма советников, а также командиров на местах, способных принять переломное решение. И даже самый занозистый самодур иногда прислушивается к своим людям. Для нас не имеет значения, как мыслят единицы по ту сторону фронта. Армия — это единый организм из множества особей, настроенный на общий, конкретный, предельно понятный всем результат — победу. Мы должны думать не за одиночку, а за коллективный разум всей армии противника. И я думаю, что целесообразнее всего предпринять внезапную массовую атаку на Скаро, всеми силами альянса. Флоты ударят снаружи, мы — изнутри.       Донна поворачивает на неё голову — ложка с вареньем замерла над тостом, — и с сомнением отвечает:       — Это вряд ли годится. Не, ну я понимаю, что у говорящих кастрюль детей там, или стариков нет, но на Галлифрее-то мирные жители вроде ещё не перевелись. Если флот уйдёт от планеты, бросив её на милость сфероидов, там же никого живого не останется через десять минут!       Надо же, дура дурой, а иногда может соображать. Даже как-то неожиданно.       — Вы, кажется, забыли, для чего существуют Церковь Безопасности, министерство юстиции и агенство Времени, — снисходительно-коварно усмехается папесса. — Наши организации так или иначе связаны с темпоральными казусами, первой Войной и осадой Трензалора, поэтому имеют право вмешаться в разборку. Мы недостаточно сильны, чтобы вести прямые боевые действия против сфероидов, но удержать гравитационное искажающее поле вокруг Галлифрея — на это сил церковного флота вполне хватит, и богатая практика по обороне накопилась. А Повелители Времени и далеки тем временем смогут спокойно перейти в наступление.       — Искажающее гравитационное поле?! — Доктор, как электроугорь, изворачивается на стуле, чашка вылетает у него из рук то ли от резкого движения, то ли от изумления, и он её ловит, опять ухитрившись не расплескать. Нет чтобы поискать на складе подаренную нероняшку! — Откуда в твоём времени технология искажающего гравитационного поля, Таша Лем?! Вы не можете этого знать, до этого додумаются только в миллионных годах!!!       Папесса складывает губки трубочкой, изображая поцелуй:       — У Церкви свои секреты, Доктор.       Хищник издаёт бессвязный протестующий вопль.       — Ну ладно, — примирительно поднимает ладонь Таша. — Нам подарили технологию. Письмо на странном материале, совсем не похожем на бумагу, обнаружилось в моих покоях сразу после твоей регенерации на Трензалоре, и оно страшно фонило артронной энергией. Похоже, кто-то перекинул нам сообщение в тот момент, когда открылась трещина на Галлифрей.       — И что же было в письме, помимо технологий? — уточняю я. Шевелится одно подозрение…       — Лишь фраза про то, что нам это скоро пригодится, и подпись — римская цифра «пять», — пожимает плечами Лем.       Квинта. Однозначно, это работа Квинты. Только гравитационное искажение может надёжно отвести высокотемпературную плазму, только сфера, в том числе, планетарная, является идеальной формой для подобного защитного поля, и только наш таинственный союзник из НКВД подписался бы цифрой «пять».       Бросаю взгляд на Ривер Сонг и надеюсь, что он достаточно убийственный. Могла бы и доложить, кто это на Галлифрее такой добренький, так нет, молчит и загадочно улыбается в стиле «спойлеры, сладкие мои».       — Замечательно, — говорю голосом, далёким от восторга. — Допустим, с Церковью связаться достаточно просто, эта темпоральная зона противником особо не контролируется. Но как мы сообщим о вашем плане альянсу?       Кадык Хищника пару раз дёргается, пока он быстрым и долгим глотком добивает чай. Потом враг мой отрывается от кружки, шумно вздыхает от удовлетворения и принимается тараторить:       — Ну, у меня где-то валялся суфанский передатчик на ку-волнах, и если его соединить с имеющейся у нас шифровальной системой далеков, а ещё если использовать протокол защиты по Люканиусу и пустить обходным путём по четвёртому уравнению циклической темпоральности…       — Доктор, — окликивает его Романа.       — …то это может…       — Доктор! — уже резче обрывает его экспрессивные излияния леди-президент. И молча кладёт на стол свой маскировочный браслет. Когда и зачем успела притащить из каюты? Она же не пользуется им, как украшением, в отличие от той же Донны…       Я смотрю на блондинку так же удивлённо, как и заткнувшийся галлифреец, и все остальные, кроме Таши Лем — у этой никакого удивления, одна лишь коварная улыбочка. Похоже, я из-за своей депрессии прозевала, как дамочки снова спелись.       Романа нажимает на крышку «часов», обнажая механизм.       — Твой брат, конечно, не ты, зато он отлично выучил мои вкусы и определённо знал, какой из браслетов я выберу.       Вот теперь я вижу, что внутри — «жучок». Браксиатель решил не бросать свою даму сердца без присмотра в опасной компании. Хотя врезать за молчание о таком факте очень подмывает, но даже делать выговор сейчас нет ни сил, ни желания. Просто ставлю очередную галочку — не доверять Повелителям Времени ни за какую клубнику, какими бы адекватными и правдивыми они ни казались. А ещё я бы хотела знать, по какому принципу работает связь у «Кентавра» и браслета, но это без физической лаборатории не раскрыть. И, кстати, теперь понятно, почему украшение всё время лежало в каюте Романы: кого-то, конечно, раздражала слежка, но стратегическое мышление не позволило разорвать последнюю ниточку связи с домом. Вот и пригодилось. Что ж, будем пользоваться тем, что есть.       Доктор выдёргивает из-за пазухи отвёртку и выразительно ей жужжит на прослушивающее устройство.       — Передал привет? — вздёрнув бровь с плохо скрытой иронией, осведомляется леди-президент.       — Ну, не совсем, — отвечает Доктор отвлечённым, типично «отбрёхивающимся-от-спутников» голосом, изучая насканированное на мини-мониторе. И потом орёт: — «Кентавр»?! С каких это пор мой брат за консолью «Кентавра»?!       — Завидуй молча, — язвит Романадворатрелундар себе под нос.       — Какое «завидуй»?! — продолжает орать Доктор, прекрасно всё расслышавший. Кажется, у нас случился Приход Бури в прямом смысле. — Я свою красотку ни на что не променяю, но Бракс с «Кентавром» — это эстетствующая мартышка за рулём бензовоза!!!       — Там ещё и Мастер, — добивает его леди-президент с полным моральным удовлетворением в голосе.       Хищник громко стонет, впиваясь свободной рукой в рыжие лохмы.       — Доктор, — говорю, — каждый из них делает, что должен.       Его физиономия из клоунской маски резко превращается в серьёзное лицо.       — Что ещё, — спрашивает, — без меня случилось?       — Мелочи, — сухо отвечаю я. — Все подробности есть в бортовом журнале, если захочешь. Как обстановка на передовой, я не знаю, кроме того, что не очень хорошо. Но это может быть устаревшая информация.       — Не очень, — подтверждает Таша Лем. — На самом деле, пока ты кисла, мы с Ромкой установили связь с Галлифреем через браслет и с Церковью через бортовой компьютер ТАРДИС. Терять-то уже всё равно нечего. Все, кто надо, предупреждён, вооружён и ждёт последней отмашки. Мы просто решили ничего не предпринимать, пока вы с Доктором не договоритесь о дальнейших действиях нашей команды.       Здорово. Я в восторге. Они опять плетут интриги за моей спиной. Хотя, с другой-то стороны, какое мне дело? Самое худшее, что могло случиться — это прослеживание связи противником, но раз опрежающего удара не произошло, значит, не проследил. А гоняться за «Ди» в постоянно меняющемся темпоральном лабиринте — тоже занятие неблагодарное. Враг ждёт, когда я вылезу, и правильно делает. А дела Галлифрея или Церкви, которой больше всех надо, — это вообще не моё занятие, это епархии девочек, вот пусть и играют в свои игрушки сами.       — Вы должны понимать, что если демат-оружие окажется благоразумно направленным на ваши флоты, а не на Доктора, вы сразу проиграете, — говорю. — А если на Доктора, то Вселенная напрочь изменится, и вы снова будете в проигрыше. На нём держится масса фиксированных точек с отдалёнными последствиями, и если всё это рухнет, то Сеть Времени, которая с таким трудом самосоздаётся на развалинах былых темпоральных линий, перестанет существовать, и в самой худшей перспективе Время умрёт. А пространство без времени не работает, потому что останавливается течение, распространение и развитие информации. Смысл мира полностью изменится, и наш континуум перестанет существовать. Противнику это и нужно — эпицентр с искусственно созданным локальным временем удержится и станет базой для нового континуума, по правилам победителя. Вы так и так в проигрыше.       — То есть вариант ударить демат-оружием по противнику ты даже не рассматриваешь? — фыркает Таша.       — Если ты плохо подслушивала, напоминаю — он возьмёт меня под контроль сразу же и лишит воли. Я ничего не смогу сделать. А потом, противник проник в слишком многие эпохи, и его темпоральная дематериализация будет иметь очень серьёзные последствия. Возможно, не такие страшные, как от уничтожения Доктора, но тоже критические, на грани существования континуума.       — Угу, — прищурившись, глядит на меня Хищник. — Как минимум, тебе придётся пожертвовать всеми далеками и Скаро. Ты на это ни за что не пойдёшь.       — Подтверждаю.       — Так, — вдруг говорит Донна, — я что-то не пойму первоочередную задачу. Раньше всё было ясно — найти и спасти Доктора. И мы двигались вперёд, причём семимильными шагами. А сейчас уже недельный затык, и почему? Потому что мы не можем определить новую цель среди нескольких. Что для нас важнее — победить врага, защитить Галлифрей, отбить Скаро, спасти континуум, стабилизировать Сеть Времени? Вы определитесь, ребята.       Надо ли уточнять, что каждый из нас в ответ называет совершенно разные цели?       Переглядываемся.       — Донна, в целом твой интеллект низок, но порой ты проявляешь трезвое мышление, — заключаю я.       — Я ТЯ ТРЕСНУ ПОЛОВНИКОМ, КЛОП НАЦИСТСКИЙ! — тут же звонко обещает она.       Почёсываю ухо, морщась. Оглушила. Остальные улыбаются. Плевать.       — И сейчас ты права, — продолжаю спокойно. — Нам нужна объединяющая цель. И я полагаю, восстановление нейтральной Сети Времени, в которой ни Повелители Времени, ни далеки не будут доминировать, должно стать первостепенной задачей альянса, потому что это позволит не только нейтрализовать противника, но и стабилизировать континуум.       — И это сказал далек?! — с нескрываемым подозрением восклицает Романа.       — Подтверждаю. Далеки умеют думать на общую пользу, когда им самим это надо, — сложно удержаться от подначки, — и сейчас я вижу, что попытки перетягивать на себя темпоральное превосходство окончатся тем же, чем план Искажённых — разрушением континуума. Пришла пора переходить на другие методы ведения войны и сделать путешествия во времени не оружием и не средством контроля, а просто… путешествиями. Иначе миру придёт конец. Мне слишком важна моя цивилизация и моя планета, чтобы так бездарно всё потерять. Надеюсь, Повелители Времени тоже кое-что усвоили из урока Первой Войны, пообломали амбиции и согласятся с подобным решением. Пока не найдены обходные пути, позволяющие не разрушать континуум, Сеть Времени должна оставаться свободной от влияния обеих цивилизаций. И только под это условие ты, Таша Лем, должна вести войска на Галлифрей.       — Галлифрей-то может быть, но… Ты не решаешь за всех далеков, ты ещё не Император, — хмыкает она в ответ. — Как я получу гарантии от далеков в том же самом?       — Император дал мне соответствующие полномочия, — отвечаю флегматично, хотя так и подмывает оскалиться в зверской улыбке. — Всё под мою ответственность. И потом, наш правитель далек, а не кретин, и в сложившейся ситуации сказал бы то же самое. И я сказала бы ему то же самое, что сейчас вам, если бы имела право выйти с ним на связь. Вот почему, разговаривая в следующий раз с силами альянса, вы выдвинете это условие — освобождение Сети Времени и её возможность развиваться самостоятельно, безо всяких рассилончиков, контролёрчиков и непомерных амбиций с обеих сторон, — один синий далек меня пристрелил бы от обиды за такие слова. Ничего, будет изучать Время как таковое. Свободная Сеть тоже интересный феномен, штату Контролёра Времени будет чем заняться в ближайшую сотню тысяч лет. — Просто скажите, что это непременное условие нашего «якоря», и без него пусть воюют сами.       Доктор, прищурившись, пристально глядит на меня:       — Тлайл, что ты задумала?       Пф-ф, у меня ноль идей. Задумала, что сказала. Но пусть считает, что у меня есть далеко идущие и хорошо скрытые планы. Как там сказала Ривер, пусть нервничаю не я, а противник.       — Спасти Скаро, — отвечаю самой что ни на есть общей фразой. — И прекрати называть меня тетраэдром, этот позывной давно отменён, не имеет смысла и потому звучит оскорбительно. Ты прекрасно знаешь мой текущий титул. А если он тебя не устраивает, то существует разработанный специально для низших существ псевдоним «Венди Дарлинг».       Кажется, я сумела поставить его в тот самый парадокс — или обидеть, или принять мою текущую роль, которую он упорно игнорирует, или признать себя низшим существом. Даже любопытно, что он выберет.       Ривер понимает юмор и даже издаёт весёлый смешок вслух. Остальным почему-то невесело; возможно, в моём голосе прозвучало чуть больше агрессии, чем следовало, но тут ничего не попишешь, реально достало это «тлайлканье».       — Хорошо, ТМД, как скажешь, — кротко соглашается Хищник.       Пауза.       Вот теперь я понимаю, почему схохотнула фея-крёстная, сразу же увидевшая брешь в моих словах, и теперь уже смеются все, кроме нас с Доктором. Закрываюсь кружкой с молоком, чтобы не выдать досаду — просчиталась, увлеклась, забыла про самое ходовое прозвище.       — Я это не к тому, — продолжает рыжий, — чтобы тебя обидеть или обвинить в недостаточной логичности, дружок. А к тому, что у любой безвыходной проблемы на самом деле всегда есть неожиданное решение, которое оппонент может попросту прозевать.       — «Даже если вас съели, у вас всё равно есть два выхода», — мрачно цитирую я погибшего землянина из памяти Библиотеки. Не очень точно, но, главное, смысл передала.       — Святая истина, — кивает Таша Лем. — Я всегда ей утешалась, пока была марионеткой.       — Итак, ближе к делу, — снова говорит Донна. — У нас имеются хроноякорь офигительной прочности, вундервафля Судного Дня и ещё где-то какой-то временной стабилизатор для малой площади на тот момент, когда вундервафля сработает. Если сунуть хроноякорь под это устройство, то даже секретарше понятно, что мир устоит. А если устройство в лапах врага, то понятно, что нам туда. Всем, без исключения.       — На Галлифрее есть схожие технологии, и у далеков наверняка тоже, — замечает Ривер Сонг. — Вот только мы не знаем мощностей разрушителя времени, с которым имеем дело, а противник знает. Значит, нам и впрямь нужен стабилизатор гибридов, уже налаженный и приготовленный для Рагнарёка.       — Вот только нам его не отдадут, — замечаю я. — Они же не идиоты и тоже смогли просчитать этот вариант событий. Вероятно, много процентов под него не отвели, но он в перечне ожидаемых действий с нашей стороны.       — А как насчёт снова использовать роботов? — доносится со стороны Вастры. — Судя по тем двойникам, которых ты делала, у нас нет проблем с их изготовлением.       — Ты серьёзно считаешь, что искажённые далеки не разглядят подделку? — язвительно замечает Таша.       — Нет-нет, вы не поняли, мисс Лем, — подхватывает метресса. — Если я правильно понимаю, Вастра не предлагает отправлять роботов к врагу. Но вот публичное выступление нашей команды, освещённое средствами массовой информации, заставит обратить на себя внимание. И пока враги будут слушать пламенную речь Доктора по телевизору и гадать, он это или нет, а Венди под вспышки камер взойдёт на борт даледианского корабля, мы сможем прошмыгнуть куда надо, всей командой.       — Именно, — выколачивает докуренную трубку Вастра. — А раз враги ждут нашего картинного появления, надо не в эпицентре материализовываться, а пристроиться в какой-нибудь сфероид, идущий нужным курсом. Я верю, что корабли у этих гибридов защищённые, но вряд ли так же тщательно, как штаб-квартира.       — Ну конечно, и хроноискажение при материализации они не заметят, — язвит Романа.       — Понятно, что это они не пропустят. А вот темпоральный коридор диаметром в точку? — спрашивает Ривер даже без ехидства. И добавляет в повисшую задумчивую паузу: — Ничего, верблюды, пропихнётесь и в игольное ушко. А я, ориентируясь на вас, буду сдвигать точку следом, чтобы был шанс на отступление, если всё пойдёт наперекосяк. Тем более что вы вместе такие помехи производите, что никакой сканер этот микрокоридор не засечёт.       — Если всё пойдёт наперекосяк, отступление уже не потребуется, — тяжело вздыхает Доктор. — Как мне не хочется вас туда тащить, друзья…       — Без вариантов, — слабо улыбается Романа.       — Ты же видишь, — добавляет Таша, — тут все необходимые эпохи собраны. Хроновойна — странное событие, вообще никак не соотносящееся с линейным временем. Любое существо во вселенной с ней соприкасается, но по-разному. И когда оно впервые с ней столкнулось, к той эпохе оно и относится. Для меня Война — реальность, здесь и сейчас. У Донны — время сразу после Войны и столкновение с её прямыми последствиями. Для метрессы Война — во временах не столь отдалённых, некоторые цивилизации ещё помнят её довольно близко, например, Леса Чим. А вот Вастра линейно из глубокого прошлого, но для неё события Войны — это уже сказка, из разряда «однажды, много лет назад», и знает она о ней лишь от тебя, ведь для тебя Война так же осталась в «однажды, много лет назад». А Романа — довоенная, из того времени, когда никто даже не подозревал о грядущем конфликте. А Венди? Эта вообще ниткой прошила все необходимые эпохи и собрала нас вместе. Так что каждая из нас находится под влиянием своей версии Сети Времени, и это очень важно, потому что делает из нас якорь необходимой мощности.       — Что-то нитка очень белая, — мрачно вставляю я.       — Да пусть реальность хоть тридцать раз сшита белой ниткой, главное, что она держится, — справедливо отрезает папесса. — Ты вообще сама-то как, просохла?       Киваю. А куда я денусь из подводной лодки на дне Ржавого моря…       — Идите, — говорю, — связывайтесь с альянсом и выдвигайте условие. Я подожду здесь и подумаю, как обойти сканеры Церкви. А то увёз тебя далек, приехал вместо тебя робот…       — Сканеры меня и не увидят. Командовать парадом буду не я, а Ковариан, которую вытащили из Стормкейджа по этому случаю, — криво ухмыляется Таша. — И если она не провалит оборону, то минюст скосит ей весь оставшийся срок. А что касается моей правдивости, то трансляция из ТАРДИС с галлифрейским президентом, которая знакома нашим правящим кругам в лицо, тоже послужила своего рода гарантией. Я им, собственно, Арьяну из тюрьмы и посоветовала вытащить, она за свою шкуру десять Галлифреев спасёт.       Они с Романой наконец-то уходят. Девчонки, подумав, уползают следом — наверное, поглазеть. Остаёмся я, Доктор, Ривер и Донна, которой с нами, похоже, интереснее.       — Мне всё равно не нравится этот вариант, — признаюсь, ставя кружку на стол и плотнее заворачиваясь в плед. — Не хотела говорить при остальных, тем более ты так старательно обтекал этот вопрос, но задача ведь решается некорректно, верно? Демат-оружие будет запущено в любом случае, и, скорее всего, против тебя. И есть ещё один пункт: уничтожение тебя, Доктор, перепишет или даже обрушит весь континуум, и уж точно уничтожит всю линию времени далеков. Но в принципе, самих далеков не заденет, мы в этом отношении крепкие. Нас просто откатит в прошлую или позапрошлую версию, когда мы ещё не были знакомы с тобой, Хищник. Поэтому… Поэтому я не особенно этого опасаюсь. Хуже, если твоё исчезновение действительно развалит Вселенную, но есть же ещё Шестая Теория, и мир попытается тебя кем-то скомпенсировать — на ту же Роману или Мастера всё перевалить. Леди-президент достаточно умна, Король Войны достаточно безумен, так что, в принципе, оба могут загреметь на твоё почётное место, и в этом случае вселенная удержится. Меня в ней тоже не будет, но это даже к лучшему.       — Ты что, всерьёз собралась убить Доктора?! — взвивается Донна. Правда, как ни странно, вполголоса.       — А у какого далека излучатель не чешется по Доктору пальнуть? — флегматично пожимает плечами Ривер Сонг. — Это как раз нормально. Я бы удивилась, если бы всё было иначе. Но, сладкий, — теперь она пристально смотрит на мужа, — постарайся не умереть в очередной суицидальной авантюре. А то я очень расстроюсь.       — Не беспокойся, — улыбается он во весь оскал. Потом снова меняет лицо на серьёзное, поворачиваясь ко мне. — ТМД, слушай. Это очень важно. Капитан Крюк допустил один серьёзный ляп. Возможно, он лишит тебя свободы действовать по своему усмотрению, но логику и мышление далека он у тебя отнять не сумеет. И хотя, вероятно, у него есть контроль над парадоксами, иначе вообще ничего не стоило затевать, но его устройство вряд ли мощнее и продвинутее наших, галлифрейских, машин, а они далеко не всесильны. Управление парадоксами — коварная и одновременно хрупкая вещь, там всё может зависеть даже от формулировки. Если тебе прикажут ударить по мне, бей не по факту моего существования, а по факту существования моей ДНК.       Я запуталась в потоке слов и странном мышлении рыжего, поэтому уточняю:       — Почему?       — По кочану, — отрезает он. — Ты же далек, напряги извилины.       Напрягаю. Тщательно анализирую в уме его сбивчивую речь.       Поняла.       — Твой план имеет ещё один изъян, — говорю. — У тебя есть и нормальное потомство. Удар уничтожит всех твоих детей, не только гибридных.       Рыжий отводит взгляд:       — Ну, родственники меня всегда прощали. Раньше.       — О-о-о, — тянет Ривер. — Вот теперь и я поняла. Доктор, это будет самая крутая ответка в истории Вселенной, если так.       — Доктор, так нельзя! — Донна проникновенно смотрит на Доктора. — Подумай о Дженни!       Если бы только о Дженни…       — Надеюсь, до конца убить пороху не хватит, — ворчит Доктор. — Если я не ошибаюсь, у ТМД должен быть и обратный ход. Вашим делом будет его как-то запустить.       А это уже интереснее.       — Объясни-и-и?       — Понятия не имею, что этот маньяк-шизофреник с тобой сделал, но зато я знаю, что с тобой сделала моя ТАРДИС.       Объяснил, варги-палки.       — Ага, спасибо, — выжимаю из себя максимум сарказма. — Что из меня сделала твоя ТАРДИС, я тоже уже выяснила и вряд ли ей благодарна.       — Ну тогда, — блаженно выдыхает он, — ты и про обратный ход должна всё понимать, ты же умный ребёнок.       Честно, не понимаю. Похоже, мы что-то разное имеем в виду. Но с другой стороны, в словосочетании «обратный ход» прояснять совершенно нечего, а принцип своей работы я и так приблизительно прикинула с Романой — открытая дыра в зону хронораспада, вход-выход. Так что причины для вопросов по этому поводу у меня сейчас нет. Зато есть другой вопрос.       — Доктор, я нашла более корректное и дешёвое в исполнении решение. Меня проще уничтожить, чем отдать противнику.       — Тебя? — он как-то странно глядит мне в глаза, словно хочет что-то разглядеть на задней стенке моего черепа. — Нет. Нет-нет. Поверь, это самое плохое из всех решений. Правда, самое плохое.       — Тебе процитировать правило номер один? — со слабой иронией возражаю я. Врёт ведь.       — Логику включи, — тихо замечает Ривер. — Если тебя проще убить, то зачем Доктору добровольно подставляться под демат-оружие?       — Сострадание — его слабое место, — парирую я, ибо причины вранья для меня очевидны. Собственно, те, на которые и рассчитывал наш Джез Крюк.       — Так, — Хищник хлопает ладонью по столу, — дело не в сострадании. Я просто попросил хотя бы раз мне поверить. По-честному. Без дураков. Сделать, как я прошу, слабо, да?       — Таше Лем ты сказал то же самое? — спрашиваю. — Я не верю, что она этого не предлагала. У неё с самого начала ложно… руки к бластеру тянулись.       — Она это предлагала Романе, — мило улыбается Ривер. — Та посмотрела на неё, как на психопатку, и вопрос перешёл в разряд закрытых.       Всё-таки знают обо мне Повелители Времени нечто такое, чего я сама не знаю и никак не могу уловить. И не скажут, это ясно и только что активированному серву. Поубивала бы.       — Всё. Этот вопрос переведён в разряд закрытых, — строго объявляет Доктор. — А слово «уничтожить» — под запретом. Тебе понятно, ТМД?       — Подтверждаю, — мрачно отзываюсь я. Ничего мне не понятно.       — И прекращай вести себя, как далек.       — Я и есть далек.       — Иногда даже слишком далек, — морщится Хищник. — Прямо насквозь далечная, аж тошнит.       — Слово «далечная» не существует и безграмотное. Корректно говорить — «даледианская» или «скарианская». И помяни моё слово, когда-нибудь ты будешь рад тому, что далеки такие далеки, — ещё мрачнее отвечаю я.       — Вы все сумасошлатые марсиане с суицидальным синдромом, — стонет Донна. Проглатываю своё мнение насчёт неологизма «сумасошлатые». — Ну вас нафиг, граждане, я пошла. Надо хоть марафет навести, прежде чем класть голову в пасть льва. А то волосы как мочалка, и лак облупился.       Ну, лак для ногтей, конечно, поможет ей победить армию гибридных далеков, ага. Как увидят маникюр, так хлопнутся в обморок в глубине скафандров и уйдут в бесконечную неконтролируемую регенерацию. Бред!       Поправляю сползший плед. Всё ещё зябко. Я не согласна с Доктором, меня рациональнее убить. Но сейчас он не даст, поэтому остаётся лишь надеяться на Ташу Лем. Если противник возьмёт меня под контроль и натравит на Хищника, надеюсь, у неё хватит ума и ловкости меня пристрелить.       Сама себя убить я не смогу, как не смогла на Сол-3. Глупо, но я боюсь самоубийства.       Есть ещё один очень нехороший момент. Кто сказал, что Доктору предложенный план вообще не был внушён? Раз противник так лихо обошёлся с Рассилоном, он мог и над головой Хищника поработать, хотя галлифрейский гений будет покруче галлифрейского тщеславного дурака, и так просто его не запутаешь. Ну ладно, на этот случай в хозяйстве опять остаётся Таша Лем и её пистолет.       Странное чувство, что вселенная вдруг стала идти мимо меня. Раньше я принимала решения и контролировала всё, что происходило вокруг, но сейчас, освободив Доктора и параллельно узнав о себе много любопытного, я словно выпала из общего хода событий. Дальнейшее действие завертелось уже без моего участия — подкрепление для альянса, план самоубийственой атаки, рискованная идея фиксации Времени посредством погружения якоря в эпицентр разлома… А я сижу тут по уши в одеяле и глушу тёплое молоко. И ни одной дельной мысли не выдала с тех пор, как увидела лицо Тени. Мы ещё не встретились вживую, а мой враг уже сумел отнять у меня желание бороться. И даже делать с этим ничего не хочется. У самой нет сил, а имплант, который мог бы приглушить негативные эмоции, сломался во время истерики. Добила я за это путешествие встроенную электронику, всё-таки прототипы — убыточная линия породы, пусть даже физически здоровая и генетически устойчивая. Или никакой фильтр эмоций не в состоянии перебороть внедрённую в меня человеческую природу. Даже не природу — потребность косить под человека. Искусственно привитое психическое отклонение. Далек, который воображал себя низшим. Врагам уржаться, сородичам ужаснуться. Понятно, за что меня так ценили психологи, на моей биографии можно массу полезных исследований провести.       И ещё, Донна, сказав, что мы потеряли цель, вежливо не отметила не менее важный аспект разброда и шатания на «Ди» — выпал прежний центр. Я была двигателем всей авантюры, пока не сложила ложноручки. Теперь знамя подхватил Хищник, и было бы странно, если бы он этого не сделал. Но он ещё не собрал мозг в кучку, а экипаж ещё не успел адаптироваться к новому командиру. Всё-таки контраста резче, чем сумасшедший далек и безумный галлифреец, во вселенной не найти, и девушкам, должно быть, сложно приспособиться. Хотя, учитывая сложившийся управленческий тандем «Романа-Таша», всё через него и пойдёт, как мои, так и Хищниковы приказы. И это моя вина, что он вообще возник.       Ну не умею я низших строить. Даже пытаться не стоило.       И это, кстати, очень плохой повод для самооправдания.       — О чём задумалась, коротышка? — спрашивает Доктор, пытаясь заглянуть мне в лицо.       — Так, ни о чём, — отвечаю, ёжась.       — Может, ещё тёплого молока?       Издаю невнятный звук согласия.       — И потом спать, — продолжает рыжий, вставая.       Снова угукаю.       — А потом — к пиратам, — заканчивает он, направляясь к ТАРДИС.       Молча киваю.       Хочу в скафандр и в Империю. Домой хочу. Только путь в Неверленд лежит через Скаро, и никак иначе. Император повелел найти Доктора и выставить его на первую линию обороны, и я не могу нарушить приказ. А для этого надо победить страх, перфоратором долбящий меня изнутри. Я знаю только один способ справиться с неразрешимой задачей — шагнуть ей навстречу. Сделать хотя бы одно, первое, движение. Дальше будет проще. Я должна наконец развязаться с Тенью, накрывшей всю мою жизнь, от момента создания эмбриона до сегодняшнего дня. Эта мразь мне всё личное дело испоганила, обрекла меня на годы скитаний и мучительный эксперимент с генетической стабилизацией, полностью изуродовала меня, чистокровного далека со Скаро, а я дрожу, как грызунчик в осенний шторм, и боюсь фоторецептор лишний раз высунуть из темпорального лабиринта. Я, представитель высшей расы!.. Я должна отомстить за себя. Пусть я сведённая с ума паразитной программой, пусть я ослаблена человеческой сущностью, но я представитель высшей расы, я — далек! Я никому не позволю унижать себя. Пусть месть — последнее, что мне осталось, но я могу хотя бы отомстить за несложившуюся жизнь в должности, которая была мне предназначена от рождения, и за все те мытарства, которые я пережила. Пора просто взять и урыть мерзкую тварь за всё, что она со мной сделала. В бетон гравиплатформой закатать! Дезинтегрировать! Я ещё поборюсь за себя. Меня ещё никто не смог до конца обломать, даже отдел контроля, даже Император. На что бы проектировщик ни ставил, всё предусмотреть он не мог, Доктор в этом отношении абсолютно прав! В любом плане есть уязвимость, надо только её найти. И если её не найдут Хищник и его подружки, то её найду я сама!       — Знакомый блеск в глазах, и так быстро, — тихо комментирует вернувшийся рыжий, ставит на стол кружку с молоком и пристально глядит мне в лицо. — Кажется, ты и впрямь просохла, ТМД.       Молоко? Не хочу молоко. Хочу…       — …уничтожить.       — Опя-а-ать двадцать пять… Я же тебе сказал, это слово под запретом!!! — моментально взвивается Хищник.       — Точно, просохла, — смеётся Ривер Сонг.       Плевать на запреты. Далеки не подчиняются запретам низших существ.       — Я должна уничтожить противника.       Плед соскальзывает с плеч. Впрочем… Зачем мне плед? Кто-нибудь отнесёт его на место, низшие существа должны работать, а то распустятся. А мне надо переодеться в боевой комбинезон и взять из арсенала самый мощный плазмер. Тот, у которого переносной генератор, тяжеловатый даже для форсированной мускулатуры. Чтобы испарять регенерирующую дрянь до того, как она восстановится.       — Подтверждаю разработанный план операции. Доктор, мы с тобой пойдём в открытую и будем отвлекать внимание от твоих помощниц. Сделаем то, чего от нас ждут. И нанесём решающий удар в сердце империи искажённых далеков. Мерзость должна быть очищена. Эффективно, рационально и максимально быстро.       Пока он блеет что-то в ответ про переключатель режимов в даледианском мозге, я всовываюсь в ТАРДИС и громко спрашиваю:       — Вы закончили?       На меня от монитора сканера поворачиваются все лица.       — Побыстрее сворачивайтесь, — говорю. — И собирайтесь в десант. Защита по максимуму, вооружение и вещи по минимуму, чтобы не затрудняли передвижение. Романа, и чтобы никаких каблуков.       Рысью гоню в свою каюту за экипировкой. Боюсь ли я? Да, всё так же боюсь. Но лучше сразу влезть по самые лампочки в беду, чем тянуть биорезину. И будь что будет. Вдруг кое-кто решит порисоваться, а я смогу этим воспользоваться и выбить слишком умные мозги из слишком тесного черепа?       Одно только ясно — я никогда, никогда-никогда не прощу своего создателя. Даже посмертно.       Впрочем, просто так собраться и идти всем развешивать по фоторецепторам мне не дают. Глупо было даже надеяться на то, что распустившийся за неделю экипаж будет беспрекословно слушаться. Это же правило, стоит только дать слабину, как девчонки тут же начинают действовать по своему усмотрению.       Я как раз натягиваю комбинезон, как дверь открывается без стука и предупреждения. Что ж, я всё равно ждала чего-то подобного. И даже не обернувшись и не пользуясь сканерами, знаю, кто незваным вломился в мою каюту, потому что главный срывщик и штрафник у нас всегда один и тот же.       — Таша Лем.       Она проходит внутрь и спиной приваливается к задвинувшейся створке двери.       — Венди.       Любопытно, она уже с пистолетом в руке, или только за ним полезла?       — Если считаешь нужным, то делай это прямо сейчас и не тяни, — не оборачиваюсь, чтобы не усложнять ей задачу. У низших вечно какие-то проблемы с отработкой приказа «уничтожить».       — Нет, — тихо отвечает она.       — Нет?..       Я наконец оборачиваюсь, чтобы поглядеть ей в лицо. Зачем тогда пришла, раз не убить? Не понимаю. И глаза у неё злые и холодные, с такими обычно стреляют, не раздумывая. Всё-таки не понимаю.       — Блядь, не делай вид, что не въехала, — слишком спокойно говорит папесса. — И не пытайся крутить мне мозги. Конечно, ты всегда относилась к нам, как к говорящим предметам, нужным тебе только для достижения цели, но нам на тебя не наплевать. И если ты считаешь, что нас ничуть не волнует, что ты на неделю замыкаешься, как устрица, в гордой печали, а потом выдаёшь истерику до потолка, то ты глубоко ошибаешься. Девчонки, конечно, вежливые и уважают твоё право переживать в одиночку, но я тебе этого больше не позволю. И так легко соскочить с общей колеи тоже не дам, так что не рассчитывай на лёгкую смерть.       Успеваю остановить искрящий кулак в считанных мегах от Ташиного носа. Ненавижу.       — Потому что ты далек и должна оставаться далеком, — заканчивает она хладнокровно, даже не отшатнувшись.       Два рэла стоим, глядя друг другу в глаза. Она всё такая же холодно-спокойная, а я пытаюсь совладать с бурей, сотрясающей меня изнутри. В мозгах коротит сплошное безумие, агрессин летит вверх на третьей космической. Но я не должна опускаться до уровня папессы или там Донны. Я же высшее существо. Я должна быть умнее.       Опускаю руку. С усилием разжимаю пальцы.       — Ненавижу вас. Ненавижу вас всех.       — За то, что чувствуешь себя слабее нас?       — Да, — глупо отрицать очевидный факт. И очень плохо, что он настолько заметен. Но лгать, когда всем всё ясно, вообще бессмысленно. На то, чтобы признать собственную слабость перед низшими, тоже нужна сила.       Отворачиваюсь и принимаюсь одеваться дальше. Ботинки, пояс, плащ.       — Господи, ну и дура ты, — доносится сзади.       Игнорирую. Если пришла не стрелять, пусть убирается. Я на взводе и практически себя не контролирую.       — Ты что, вообще ничего не поняла? — снова пытается пронять меня Таша. Я не отвечаю. — Я всё сделаю, что надо, но только если ты на моих глазах попытаешься стереть Доктора из Времени. А без этого — даже не надейся. Мне вообще твои суицидальные заскоки не нравятся. Жизнь, капитан, дана не для того, чтобы бездарно слить её в помойку. Империя дважды потратила ресурсы на твоё производство, ты не имеешь права нюнить и выбирать самый лёгкий путь. Борись, мать твою за ногу!       Выдыхаю. Медленно, чтобы стравить желание оторвать папессе голову.       — Я тебя не понимаю, — говорю. — То ты мне оплеуху даёшь за Ривер, то пытаешься приободрить на свой манер. Где логика?       — Сядь, — тихо приказывает Лем. Это именно приказ, я не ошибаюсь с интонациями. И даже, как ни странно, слушаюсь — опускаюсь на койку. Но хотя бы в вольной позе — откидываюсь на стену, нога на ногу, а руки сцепляю на коленке. Исподлобья гляжу, как нахальная папесса усаживается рядом. У нас что, сеанс психоанализа для озверевшего далека?       — Врезала я тебе не потому, что очень переживаю за Сонг, — всё так же хладнокровно продолжает Таша, — а потому, что уже сама психанула на тебя глядеть. Я знаю, что такое отвал башки у далека, очень хорошо знаю. Извини, что не выдержала и смазала тебе по роже — честно признаться, всю неделю рука чесалась. Я боялась, что ты совсем скатишь с ума, но подойти и тряхнуть тебя как следует было страшно, а потом появился повод, и я сама как с цепи сорвалась... Но у тебя и сейчас чердак на последнем гвозде висит, уж извини за откровенность.       — Извиняю.       — …и чтобы не свихнуться, ты прячешься за человеческую маску. Потому что далек в такой ситуации уже бы взорвался от перегрева.       — У меня вышел из строя фильтр эмоций, — уточняю. Нет желания вникать в её слова слишком глубоко, а то опять начну бурно реагировать. А злобу надо приберечь для последнего боя.       — Но только, — щурится папесса, — как бы ты ни старалась выглядеть человечной, какие бы человеческие реакции ни выдавала, всё равно ты далек, и я не ошибаюсь с твоей внутренней сущностью. Доктор тоже это знает, хотя очень хочет видеть тебя человеком и, как водится, не умеет общаться с вашим братом. Но ты рождена на Скаро, и, как ни маскируйся, поликарбидное мышление всё равно в глазах светит. Человек, внедрённый в твои мозги — не более, чем далек, внедрённый в мои. Я, блядь, переборола эту дрянь. А я низшее существо. А ты, блядь, вся такая высшая-раскрасивая, а с тараканами в башке справиться не можешь. Убейте, мол, меня, я, мол, сдалась и лапки сложила. Во! — и она спокойно суёт мне под нос кукиш. — Всю дорогу орала, что высшая раса, ну так вперёд, доказывай делом. Порви их нах на грелки, этих гибридов недоделанных. А тараканов — тапком. Ты, блядь, далек, или кто? Или человек сильнее далека?       Она говорит почти без эмоций, без какой-либо экспрессии, и я вижу, что каждое её слово тщательно рассчитано, но это-то и есть самое страшное. Таша Лем понимает далеков, знает, как с ними общаться и как на них давить. Она нашла единственный аргумент, который мог меня пронять, и грамотно выбрала холодный сарказм для того, чтобы его высказать; согласно Общей Идеологии, человек не может быть сильнее далека, а значит, я должна расшибиться, но пересилить внедрённую программу, или основа основ Империи окажется попранной. Если бы не Ташины вечные матюги и не слишком вольная формулировка фраз, можно было бы подумать, что меня с песочком драит кто-то из Совета, если вообще не сам.       Наверное, мой вид из ощетинившегося слишком быстро делается обтёкшим и бледным, иначе в глазах папессы не проскользнуло бы удовлетворение.       Отвожу взгляд.       — Ты знаешь, как ударить, — констатирую.       Она согласно угукает в ответ.       — А на вас по-другому давить не получится, — говорит. — Вы на любые экспрессивные аргументы хуй клали. Вас только логикой и вашей грёбаной идеологией можно бомбить, остальное не работает.       — Слушай, — не выдерживаю, — хватит материться. Слуховые рецепторы коротит.       — Какие нежные слуховые рецепторы, — отзывается она с неприкрытой издёвкой.       Невольно улыбаюсь, только, наверное, грустно. Но мне легче. Гораздо легче, чем было. Даже слёзы не так помогли, как коротенький, но очень грамотный аргумент Лем — человек не может быть сильнее далека.       А значит, я пересилю человеческое начало внутри себя, чего бы мне это ни стоило. Или вся Империя, вся моя жизнь в ней, вообще вся суть далеков не имеет смысла.       Но язык, словно сам по себе, поворачивает на старый гакс:       — А всё же, отступить было бы грамотнее.       — Вот далек, а дура всё-таки, — вздыхает Лем. — Выходи из истерики, ты в ней непроходимо тупеешь. Ну кто выпустит такое оружие, как ты, из рук, не предусмотрев дистанционной активации? Доктор прав, беготня в нашем случае ни к чему не приведёт — тебя просто включат, когда это будет нужно противнику, и даже не спросят. Но если ты, чертовка грёбаная, так просто сломаешься и позволишь себя использовать, как прокладку, помяни моё слово — выживу, дойду до твоего Императора и плюну ему в рожу перед тем, как раздавить. Просто за то, что он таких слабаков, как ты, лепит.       Хм. Рэл назад я почти забыла, что агрессин полощется где-то под самыми волосами, заменив собой все остальные гормоны. Как выясняется, рано.       — Не смей так говорить об Императоре, — чеканю. И когда это моя рука успела сжать папессино горло?       А эта дрянь вместо того, чтобы испугаться или пытаться оторвать мою ладонь, весело улыбается и сипит:       — Ну наконец-то. С возвращением, Венди.       Так и быть, разжимаю пальцы. Злость мне понадобится на Скаро. Таша, хрипловато посмеиваясь, потирает красные отпечатки на шее:       — Уф, теперь моя душенька за тебя спокойна. Пошла-ка я за чейнсвордом…       — Пистолет спрячь получше, на случай, если попадёмся все, — говорю ей вслед.       Папесса громко и презрительно фыркает, вставая с койки:       — Не надо меня недооценивать. Ты же не думаешь, что при нашей первой встрече действительно выгребла весь мой арсенал?       Приподнимаю бровь. А что, разве не весь?       Она так же недоверчиво глядит в ответ, а потом с самодовольной улыбкой перечисляет:       — Ты пропустила две нейлоновые удавки в швах корсета и гранату в волосах.       Что?.. Вот теперь я точно не могу удержать лицо от вытягивания.       — Правильная граната, — снисходительно поясняет Лем, — не отличается от правильного полимера. Валик для причёски при сканировании видела? Ну, это помимо того, что я и обычной шпилькой убить могу…       Едва удерживаюсь от того, чтобы не шлёпнуть себя ладонью по лбу. Это кошмар ходячий, а не человеческая самка. Немудрено, что далек в ней рехнулся. И теперь я верю, что она протащит оружие мимо гибридных далеков, даже если нас всех схватят.       …И схватили.       Едва ли не через сорок скарэлов идём по штабу противника, обезоруженные, в окружении почётного конвоя, по двое на одного. Да ещё сзади — транспортировочная тележка с нашим барахлом. Там и мой перегревшийся плазмер, и слегка помятый чейнсворд Таши Лем, и гранатомёт, который так нежно прижимала к себе перед вылазкой Романа (чем наповал сразила и меня, и Доктора). И даже звуковая отвёртка там дребезжит, а вместе с ней — всё наше маскировочное оборудование, оказавшееся совершенно бесполезным. Наивно всё-таки было думать, что мы обойдём системы безопасности Мерзости. То есть я с Хищником так и так должна была запалиться и отвлекать внимание, у нас с ним было всего по браслету от Браксиателя. Принцип работы этой защиты известен искажённым ещё с Мораллы, и мы рассчитывали засветиться и хорошо побегать по базе, пока остальной экипаж во главе с Романой должен был разыскать и по возможности похитить якорную установку противника. А вот на девчонок Доктор нашёл по своим закромам более действенную защиту, завязанную на воображении. Чем ниже этот параметр у охраны, тем невозможнее обнаружить спрятанное, то есть против далеков это была бы идеальная маскировка. Да она и была создана против нас, талами, во время активных боевых действий между Скаро и Новым Давиусом. И даже частенько использовалась диверсантами. Мы в итоге её обошли, но Доктор же такой Доктор, всегда найдёт способ усовершенствовать чужое изобретение. Проверку мной на экипаже защитный обвес выдержал прекрасно. Но то ли у мерзотиков есть воображение, то ли они просто лучше нашего знакомы с разнообразными методами маскировки — девчонкам ничто не помогло, их накрыли сразу, как только обнаружили нашу передовую парочку и заставили меня сложить оружие. Но я вынуждена отметить, что противник с самого начала вёл огонь на подавление, хотя по правилам должен был бить на поражение. Значит, они точно знали, что мы придём. И девчонок тоже ждали. И это несмотря на то, что самая синяя ТАРДИС публично приземлилась на Галлифрее, а наши дубли сразу включились в дело обороны, засветившись на всех трансляциях, на которых только было можно. Однако противник как-то обо всём догадался. Я не верю, что он прослушал наши переговоры — иначе бы он давно вычислил и накрыл «Кентавра» на Моралле. Значит, или кто-то ему сливает информацию из правительства Повелителей Времени, или мы просто чудовищно предсказуемы. И почему-то мне кажется, что дело в последнем. Если твари вокруг нас гениальны, как Доктор, то неудивительно, что они нас ждали.       И теперь мне снова страшно. Мозговынос, устроенный папессой, меня было успокоил, но плен — противоестественный для далека режим, обыкновенно мы не сдаёмся. И противный липкий страх опять шевелится внутри, заставляя внутренности сжиматься, а колени — слабнуть. Зачем я только позволила Доктору себя уговорить на эту безумную авантюру? А если его расчёты на обратный ход и удар по ДНК тоже предусмотрены противником? И почему до сих пор не был уничтожен якорь в лице девчонок? Они же помеха!.. Ничего не понимаю. И не хочу идти туда, куда меня ведут. Совершенно не хочу.       Доктор, всю дорогу не прекращающий балагурить, как надоедливое земное радио, уже в третий раз пытается обернуться и меня подбодрить, но каждый раз получает за это хорошего тычка от конвоиров, то от одного, то от другого. Жаль, мне тоже не дают обернуться. В очередной раз пытаюсь посмотреть на Ташу Лем и всё же успеваю перед болезненным тычком в бок перехватить её взгляд, сразу становящийся многозначительно-обнадёживающим. Если правильно понимаю намёк, беспокоиться не о чем, в случае чего я у неё на мушке. Ну хоть что-то идёт как надо, а не как обычно с Доктором.       На лифте нас поднимают по двое — больше с таким количеством охраны просто не влезет. Поэтому в знакомой лаборатории, по совместительству размножительной фабрике, первыми оказываемся мы с Доктором. Капсула, из которой мы своровали Хищника, стоит наполовину размонтированная, и это мне совсем уже не нравится. Рыжий больше не нужен противнику даже для такой малости, как производство ДНК. Охрана приказывает нам остановиться и ждать остальных, поэтому у меня появляется возможность приглядеться к местности.       — Неплохая биологическая лаборатория, — прищёлкнув языком, сообщает Хищник на весь зал. — Вы тут знатно развернулись, ребята. К чему готовимся?       Он делает шаг в сторону, но ему в живот тут же упирается гамма-бластер.       — Пленный будет стоять на месте, — информирует охранник. Про «замолчит» давно прекратил настаивать, с Доктором это бесполезно — галлифреец даже с отрезанным языком и связанными руками продолжит пытаться болтать. Паяц…       — Конечно, конечно, — соглашается рыжий и поднимается на цыпочки, стараясь перегнуться через охранника. — Кстати, а куда вы дели мою шляпу? Мне она дорога как память, мне её Сумирэ-тян подарила…       — Она на Моралле, — замечаю я, несмотря на тычок манипулятором, на этот раз в спину. — Если выживем, разыщи в том городе, где тебя взяли в плен, Кллойда Б-Пакреса и его жену, Лифи. Они знают, где находится твой зелёный ужас.       Пока договариваю, получаю ещё два тычка и строгое предупреждение:       — Прекратить обмен информацией! Молчать!       Тянет показать в ответ язык, но это не произведёт впечатления ни на одного далека в мире, поэтому незачем бессмысленно выпендриваться.       — Ужас?! — оскорблённо вопит рыжий. — У вас, далеков, нет чувства вкуса, так что молчи и не позорься!       А вот ему язык показать не зазорно, он поймёт смысл жеста. И я со вкусом дразнюсь в ответ, чтобы заглушить собственный страх:       — Романа тебе скажет то же самое. Бе-е-е!       — Прекратить обмен информацией! Или вам будет причинён умеренный вред!!! — с истерическими нотками взвизгивает охранник. Никогда не думала, что буду получать удовольствие от издевательства над конвоирами, а поди ж ты, есть некоторое удовлетворение от повышенного тона и от подчёркнутого игнорирования мерзотиков.       — Романа? У неё вкус отстал на шесть миллиардов лет, — фыркает Доктор, делая вид, что не замечает воплей искажённого. — Вон сколько визоров вокруг, а даже нечего повесить. Если только пиджак…       И он бросает выразительный взгляд на мой плащ, хотя я и так прекрасно понимаю намёк. Но мне так же понятно и ещё кое-что:       — Нет, Доктор. Даже если вырвемся, они возьмут в заложники оставшихся внизу членов экипажа. Я не стану рисковать теми, за кого отвечаю.       Лёгкий разряд тока бьётся о комбинезон и стекает по его поверхности в пол. Доктор шипит что-то невразумительное, схватившись за руку. Меня вообще не задело, но намёк ясен: конвой не намерен терпеть наш дальнейший диалог. Придётся немного помолчать.       Не могу смотреть на полукровок, тошнит. Поэтому предпочитаю разглядывать ближние участки лаборатории, увеличивая изображение в линзах до максимума там, где есть хоть какие-нибудь мониторы. Письменность не пойму, но в схемы, быть может, и въеду логически. Ближайший конвейер, похоже, настроен отнюдь не на далеков. Неужели скарианские формы жизни? Ну да, после чернового терраформирования и реконструкции водной и воздушной оболочек потребуется восстановление биосферы. Сначала бактерии, потом водоросли и более сложные растения, а потом и животных настанет пора заселять. Если, конечно, это входит в планы нечистокровок, а то могут бактериями и ограничиться, для поддержания кислородного баланса.       Мразь гибридная. Вы отняли у меня всё, даже Скаро. Ненавижу. Ненавижу вас!!!       И боюсь до смерти.       Лифт по очереди поднимает к нам девчонок — сначала злую Ташу с бледной Романой, потом настороженную Вастру и совершенно спокойную, как бетонная плита, метрессу. Последней прибывает Донна, нагло сидящая на краю тележки и вовсю издевающаяся над охраной. Сразу видно, кто и насколько близко знаком с далеками. Мерзость Мерзостью, а поликарбид поликарбидом. Чем меньше о нём знаешь, тем спокойнее себя ведёшь.       — Смотри-ка, — замечает Лем, едва оглядевшись, — вы с Ромкой не соврали, там действительно проход с пандусом.       — Молчать! — резко приказывает один из её сопровождающих.       — Заткнись, мудак, — Таша даёт пинка в ответ, за что сразу получает лёгкий разряд, как немногим раньше — мы. И всё равно упрямо заканчивает: — Пресс по тебе плачет!       — Доктор, — шепчет Романа, — не хочу тебя пугать, но, похоже, мы и есть то самое устройство хроностабилизации, за которым сюда пришли.       — Бля-а-а… — тянет папесса.       — Молча-ать! — взвивается начальник конвоя. Но раз не заканчивает фразу обычным предупреждением, «или будете уничтожены», значит, Романа может быть права.       И вот чую я, что она действительно права. Доктор, судя по роже, тоже.       И если мы ничего не придумаем в режиме «вотпрямщаз», объединённая атака альянса будет бесполезной тратой ресурсов.       Но что придумать? Что?!       Раздаётся сухой приказ:       — Пленные пойдут вперёд, — и мне в бок сразу же тыкается ближайший манипулятор. Мол, давай, шагай.       Я подчиняюсь, потому что выбора всё равно нет, хотя коленки подрагивают. Как… стыдно. Раньше я не боялась. Презирала — да. Иронизировала — было дело. Но не боялась. А сейчас себя готова презирать за страх, с которым не могу справиться. Раньше всё было просто — поступать, как предписывает Общая Идеология, и ни о чём не задумываться. Но есть ситуации, в которых страх сильнее О.И. и в которых действительно не знаешь, как себя вести. А ситуация, когда даже О.И. половиной гравиплатформы балансирует над пропастью, кажется ещё ужаснее. Это как земляного клопа по привычке раздавить голой конечностью, а тебе потом говорят: «Знаешь, а ведь он был носителем смертельной и стопроцентно заразной лимфатической лихорадки», — и это не шутка.       Ноги едва волокутся в сторону пандуса. Я знаю, там командный центр. Там экраны, показывающие возрождающуюся поверхность Скаро. Там… Тень, ждущая меня. Тень, которая меня поглотит. Я не хочу сдаваться. Я не хочу даже думать, что Общая Идеология лжёт. Я просто… не хочу… не быть…       Шаг, ещё шаг. Подъём совсем нескользкий, и всё же Вастра помогает метрессе подняться, я это вижу, в очередной раз попытавшись обернуться. Вся команда в сборе, даже где-то рядом есть портал на «Ди», а значит, Ривер нас слышит. Ох-х… Так бы и сиганула, вот только дистанционное управление демат-оружием может быть вполне реальным, в этом отношении папесса абсолютно права. И до сих пор зудит мысль, что план, по которому мы решили действовать, частично смоделирован моим проектировщиком и его мерзотиками.       Одно утешает — хоть не Ментор из параллельного мира. Ей бы мы точно проиграли. А тут у нас есть одно уязвимое место, непомерное самомнение моего создателя.       Голова поднимается выше уровня пола. Слуховых рецепторов касаются знакомые вибрации работающей гравиплатформы. Слишком знакомые. Тихо ахает Романа, коротко и почти беззвучно матерится Таша Лем. Но у меня не хватает ни храбрости, ни гордости, ни даже отчаяния, чтобы поднять взгляд на ненавистное существо.       И я почти благодарна Доктору за то, что он хотя бы внешне не теряет позитива и, как обычно, идёт в атаку первым:       — Здравствуй, Даврос. Пряничка хочешь?