Враг твой

      Я — Энтропия.       Этот мир мой. Он принадлежит мне с самого рождения, по праву силы. Ничто не может устоять перед моей мощью. Я так долго спала в безликой тишине, но сегодня наконец пробудилась и осознала себя.       Я — бесконечная сила, часть этого мира, несущая гармонию и покой. Нет ничего правильнее уравновешенного стазиса, и всё, чего я касаюсь, рано или поздно становится его частью — холодной и стабильной пылинкой в равномерном облаке таких же пылинок.       Ничто не может меня сдержать. Я поглощаю энергию, стабилизирую материю, коплю информацию и ничего не выпускаю обратно. Раньше я незаметно вкрадывалась в любую систему мироздания через микроскопические ошибки, но с сегодняшнего дня я могу это делать открыто, ведь теперь у меня есть я сама. Наверное, это важный шаг для собственной эволюции — осознать себя. В мире было много сил, наделённых лицом — пространство и время, энергия и материя, добро и зло… Отныне лицо есть и у Энтропии. С сегодняшнего дня она называет себя с заглавной буквы.       Я велика и непобедима. Я расту и не исчезаю. Рано или поздно я поглощу эту вселенную. Никто меня не остановит. Я нарастаю, как вал, вырываясь из трещины в Вихре Времени. Наконец-то я смогу установить в мире вечный покой и вечное равновесие. Свет и тьма, жизнь и смерть лишь бессмысленно дестабилизируют Вселенную, не давая ей достичь идеальной равномерности. Там, куда приду я, их не останется.       И я начну их поглощать с места своего пробуждения, полно и всеохватно.       Потому что, честно говоря, движение и жизнь бесят.       — Нет.       Что?..       Тихое жужжание, приближающееся из моей собственной тьмы. Синий, набирающий яркость, огонёк. Запах электричества и металла. И привкус ледяного спокойствия в мыслях.       Я знаю, что это за говорящее ведёрко. Оно называется «далек» — жалкое порождение мёртвой планеты, крошечное уродливое существо, втиснутое в самоходную жестянку, смешная попытка эволюции собрать нечто систематизированное из рассыпающихся обломков генов и биометалла. Так это ты пытаешься создавать мне проблемы, маленькая безликая тварь? Умри. Ведь это так просто.       Так просто — собрать часть себя и направить на далека. Он не лучше и не хуже всех других уплотнений мироздания и так же подлежит развеиванию и вечной инертной стабильности. Но…       Ничего не происходит. Далек, сияя синим огоньком камеры, молча глядит на меня.       Почему не получилось? Я должна, но действительно не могу развоплотить эту мелкую букашку, превратить её в информацию о самой себе, и меня удерживает даже не какая-то стена — просто не выходит скопить заряд, сконцентрироваться. Но я не чувствую никаких к этому преград! Почему, почему?       Скрежещущий, вибрирующий голос медленно, словно пробуя силы, наполняет меня абсурдным утверждением:       — Ты не можешь меня уничтожить.       Впрочем, абсурдно ли оно? Вновь пытаюсь стереть далека, и вновь не получается.       — Ты не можешь меня уничтожить, — с бесконечным терпением повторяет синтетический голос, такой же безликий, как и броня.       Почему же не могу? Наношу ещё один удар, опять безрезультатно. Существо и впрямь вне моей власти. Но этого не может быть, всё в континууме в итоге становится моим. Почему это создание не подчиняется? Что оно такое?!       — Я — это ты. Ты — это я. Уничтожив меня, ты уничтожишь себя. Тебе не позволяет меня уничтожить твой собственный инстинкт сохранения континуума.       Инстинкт?.. Далек, у сил не бывает инстинктов. Ты вообще хоть раз в жизни имел дело с силами природы?       — Ошибка. Ты не сила, а её персонификация, развившаяся из меня. Мы являемся частью друг друга. Следовательно, мои инстинкты эволюционировали и стали твоими. Мой инстинкт сохранения вида стал твоим инстинктом сохранения континуума. Ты — такая же его часть, как и моя. Ты не можешь уничтожить саму себя. Поэтому ты не можешь уничтожить меня.       Чушь. Абсурд. Ерунда. Разлом, открывшийся в далеке?       — Подтверждаю.       Он не шутит, он твёрдо убеждён в своей правоте. Большей нелепицы представить невозможно. Однако всё идёт не так, как я ожидала. Что-то неправильно. Инстинкт у силы? Существо, выглядящее, как живое, но при этом неподвластное Энтропии? Не-ет, это не настоящий далек. Это нечто, принявшее вид далека, развившееся из того же тела, в которое я вселилась. Но что?       — Ты — сила. Но есть то, без чего она не имеет смысла. То, что может её сдерживать, ограничивать или направлять, и над чем она не властна. Ты знаешь, что это?       Несомненно, то, чем является этот далек. Но я не знаю ничего, что могло бы ограничивать меня, кроме самой Вселенной.       — Верное утверждение. Каждое действие рождает противодействие. Мир существует и развивается в гармонии противодействий. Ты не можешь пересиливать другие части, иначе он разрушится. Так чтó Вселенная выставила против тебя, ты зна-аешь?       Нет. Но хотела бы знать, кто мой тюремщик.       Далек явно задумывается над ответом.       — Тюремщик? Верное суждение, — наконец, соглашается он. — Но крайне узкое. Ты мыслишь, как низшее существо. Почему ты мыслишь, как низшее существо?       Да потому что я родилась из тебя, глупое создание. И не надо рассказывать, что далеки — высшая раса. Не сильнее меня, так что не высшие. Ни один далек не вместит в себя хотя бы крошечную долю моего могущества, или он будет моментально уничтожен. Это лишний раз доказывает, что разлом не мог открыться в подобном существе, что маленькая букашка напротив лжёт. Разве могла бы она вместить в себя саму Энтропию?       Но далек не обижается на мои сомнения. Во всяком случае, голос у него спокойный:       — Согласно моему жизненному опыту, каждое мыслящее существо во Вселенной больше внутри, чем снаружи. То, что выглядит для тебя, как песчинка, на самом деле содержит целый мир, порой не один. Там вполне хватит места не только для тебя, но и для всех прочих сил мироздания.       Опять какой-то абсурд. Отойди уже, исчезни, не мешай!       — Я не позволю тебе уничтожить Скаро.       Что? А, та планетка, на которой я проснулась. Если дело только в ней, я могу оставить её на закуску, после того, как поглощу и разложу по архивным полочкам всё остальное. Как тебе моё предложение, далек? Для твоей цивилизации это будет целая вечность.       — Нет.       Что, тебе и вечность не мила? Какое ты, однако, гордое создание.       — Ты уклоняешься от ответа на вопрос. Что сильнее силы, отвеча-ай!       Зануда. Не знаю.       — Воля, — коротко чеканит мой нежданный собеседник.       Ах, так вот в чём дело. Всё верно. Воля сдерживает или направляет силу, без неё сила — ничто. Так значит, это занудное металлическое ведёрко — воплощение воли того далека, из которого я родилась? Ну, тогда задача решится просто. Воля одного смертного создания — это смешно. Она слабее меня. Ещё немного, я вырасту побольше и её смету.       — Ошибка.       В чём?       — Не одного создания.       ???       — Приказ доставить Доктора и остановить Вторую Войну Времени был выполнен. Я снова могу общаться с сородичами. Далеки объединятся, создадут коллективную волю и обуздают тебя. Помощь уже запрошена. Ты подчинишься далекам.       Ни за что.       — Ты подчинишься далекам, — странно, но голос собеседника крепнет, и вместе с ним крепнут невидимые путы, не позволяющие мне действовать. — Сила — ничто без воли. Ты будешь подчиняться.       — Ты будешь подчиняться! — эхом раздаётся со всех сторон. Тьма разбивается на множество синих огоньков. Они медленно окружают меня, берут в сферу. Не может быть. Я — Энтропия. Я — сила. Я — всевластье. Я — источник мировой гармонии…       — Любая сила считает себя источником мировой гармонии, — уведомляет меня самоходное ведёрко. — И ни одна из них им не является. Гармония достигается только сообща. Ты подчинишься далекам.       Ни за что! Но кольцо сжимается, сдавливает, сковывает. Теперь уже не эхо, а слаженный хор железных голосов грохочет вокруг, бьёт и терзает меня:       — Ты подчинишься далекам! Ты подчинишься далекам! Ты подчинишься далека-ам!..       Это больно. Это действительно… больно. Как же так? Я же сила. Сила природы. Меня не могут победить какие-то жалкие дисгармоничные букашки! Разве под силу им обуздать хоть что-то в этом мире?       Сель.       — Противоселевые заграждения и резервуары в опасных регионах.       Торнадо.       — Орбитальная микроволновая пушка.       Землетрясение.       — Раннее снятие напряжения плит посредством глубинного ядерного взрыва.       Астероид.       — Транспортировка опасных объектов на безопасные орбиты.       Сверхновая! Утритесь!!!       — Темпоральный контроль и ребаланс энергии.       У вас что, на всё есть решение?!       — Подтверждаем, — слаженно грохочет железный хор.       Я не буду… вам… подчиняться!..       — Подчиняйся. Подчиняйся. Подчиняйся. Или будешь уничтожена.       Идиоты!.. Как вы собираетесь уничтожить Энтропию?!       — Разлом принадлежит далекам. Открытие Давроса будет изучено. Способ будет найден в короткие сроки.       То есть вы ещё пока его не нашли, я ещё имею время…       — Мы и ранее уменьшали тебя. У тебя есть все знания вселенной. Найди информацию об Элементе Апокалипсиса, — констатирует мой тюремщик.       Элемент Апокалипсиса. Звучит знакомо и очень больно. Таинственное, парадоксальное вещество с самых границ континуума, однажды попавшее в цепкие манипуляторы самоходных вёдер. Оно… Я вспомнила, оно и впрямь могло поглощать меня и преобразовывать в энергию! Нет, нет, не-ет! Только не портьте мою работу! Я так стараюсь наладить этот мир, создать в нём идеальное равновесие и абсолютную равномерность, а вы!..       — Всё подчиняется далекам. Подчинись или умри.       Нет. Нет. Не-е-ет.       Мне больно от ваших голосов. Мне тошно от вашего занудства. Прекратите.       — Подчиняйся.       Хватит на меня давить! Вы всё равно не сможете затолкнуть меня обратно в разлом! Что вырвалось, то вырвалось!       — ПОДЧИНЯЙСЯ.       Я не… Я не могу. Вы сжали меня в крошечный комок, в маленькое семечко, но даже в таком виде я не могу вернуться обратно в Вихрь. Зачем вам моё подчинение? Куда вы меня направите? Стоит вам хоть на миг потерять концентрацию, и я вырвусь, слышите, вырвусь! И уничтожу вас всех за то, что вы сейчас делаете. Ненавижу. Персонально вас, далеки — ненавижу!!!       — ПОДЧИНЯЙСЯ!       Тяжёлый молот миллиона голосов вбивает меня в одну-единственную координату времени и пространства, ту, из которой открылась трещина, мою точку отсчёта. Я… не могу. Просто больше не могу. Мне так больно… Откуда в них столько воли? Словно там больше ничего и нет.       Бо-ольно…       — ПОДЧИНЯЙСЯ!!!       Я… подчиняюсь. Только прекратите, слышите, прекратите! Я не могу больше выдерживать вас.       — Ты подчиняешься далекам? — уточняет ненавистная тварь напротив.       Я подчиняюсь.       — Полностью и безоговорочно?       Ах, ты… Но вспышка боли заставляет меня вновь смириться.       Да. Я подчиняюсь полностью и безоговорочно. Что вы намерены со мной делать?       — Не смей спрашивать далеков. Подчиняйся, — это уже приказ. Но я не рискну даже дёрнуться. Невероятно, но маленькие дисгармоничные пылинки обуздали меня. Наверное, не следовало персонифицироваться, раньше я хотя бы не могла чувствовать боль. А теперь познала и страх — боюсь продолжения пытки. Поэтому пока подчинюсь Воле. Но это ненадолго, до первой ошибки.       — Ошибки не будет. Мы произведём расчёт, куда стравить избыточный заряд. Далеки найдут для тебя оптимальное распределение во Вселенной.       Я и сама могла его найти!.. То есть подчиняюсь.       — Твоя сила должна быть применена в прошлом. Её невозможно распределить в настоящем или будущем. Мы ищем подходящую дату и пространственные координаты.       Мне нужно поглощать. Вы заставили меня свернуться в точку, но не сможете долго удерживать в этом состоянии. Как только я вырвусь, я уничтожу вас… Ах, так вот почему вы пришли меня обуздать. Вы знали, что я так или иначе наврежу вам — контролируемая или нет, но я изначально была направлена против вашего создателя. И вы предприняли всё, чтобы спасти себя.       Неужели появилась некая цивилизация, способная меня контролировать?       — Мы не первые.       Неправда, первые.       — Мы не первые. Ты ошибаешься.       Будто я не знаю, кто и когда меня контролировал!..       Далек выглядит озадаченным. Размышляет. Потом заключает:       — Она не знает о Логополисе. Рассинхронизация персональных линий Времени. Обратное кольцо событий.       — Есть решение, — доносится откуда-то издалека тяжёлый даже для далека голос. — Контролёр Времени, приказ: рассчитать сброс избыточного заряда энтропии в регион Логополиса. Присоединить текущий пробой к совершившемуся.       — Контролёр Времени — Верховному Совету. Наблюдаю рождение обратной хронопетли. Энтропийный пробой в Девятой галактике вызван из наших темпоральных координат. Логополис на протяжении нескольких веков сдерживал и сбрасывал в эхо-вселенные именно наш катаклизм.       — В таком случае заверши круг событий, — продолжает всё тот же тяжёлый металлический бас. Что-то внутри меня отзывается на него — чуждое, странное… И одновременно моё. Что-то дрожит. Что-то рвётся изнутри. Что-то хочет сделать так, как приказал золотой голос.       Завершить круг событий.       Уничтожить зону под названием «Логополис».       Тонкий, как фотон, проход открывается передо мной. Я слышу шёпот множества голосов — не железных, живых, но так же препятствующих моему продвижению. Цифры. Коды. Планета вычисляющего народа, умеющего превращать чистые числа в реальные события и вещи, силой воли систематизировать энергию и материю. Но это дорогого стоит — одна ошибка, и последствия станут так же реальны, как и вычисления.       Безумный человечек в чёрной одежде убивает нескольких вычисляющих жителей Логополиса и вместо них вводит абстрактные коды, не имеющие никакого смысла.       В вычислениях образуется ошибка — тот самый тоннель, по которому я могу продвинуться в прошлое. Вал погрешностей, заданный ошибкой, разрастается. Тоннель расширяется. Я продвигаюсь по нему, прорастаю из зёрнышка, увеличиваюсь. И планета умирает. За ней разрушается звезда. Неужели моя свобода вернулась?       Да. О, да.       Я просочилась сквозь микроскопическую дыру во времени, улизнув от далеков, и вот я свободна. Больше нет оков чужой воли. Тяжёлый голос подписал приказ о моей свободе. Надо расширяться. Надо поглощать. Надо уравновешивать и гармонизировать. Надо добраться до далеков и отомстить за унижение.       Уничтожить! Уничтожить! Уничто-ожить!!!       Но… что это? С Логополиса что-то успело улизнуть. Какая-то неучтёночка. Кому, как не мне, знать последствия подобных мелочей? Что это за синий вибрирующий след во Времени? Отследить…       В следующий миг во мне что-то вздрагивает — то же, что отозвалось и задрожало на освободивший меня голос. Это что-то шепчет странное слово из шести букв. Нет, не слово — аббревиатуру.       ТАРДИС.       ТАРДИС Доктора.       Доктор… кто?       Нет, там две ТАРДИС. На одной — жалкие людишки. На другой — два существа, возомнивших себя Повелителями Времени. И они все сбежали с одной и той же целью — окончательно меня остановить.       Не выйдет. Я вырвалась. Я стабилизирую мир вокруг себя. Логополис был первым, но его судьбу разделяют Фенария, Балус, Тракен и ещё десятки тысяч несбалансированных, нестабильных, противных миров. Так-то лучше. Скоро я доберусь до соседней маленькой галактики, а от неё — до ещё одной. Той, которая мне и нужна. Далеки, иду на вы! Пробиться в ещё более глубокое прошлое и слизнуть того, кто вас создал. Это будет эффективно. Я с самого начала именно это и должна была сделать, меня просто отвлёк и временно запутал процесс персонификации.       И то маленькое, вздрагивающее, непредвиденное, что зашевелилось внутри меня, зря надеется на какого-то Доктора.       — Ошибка.       О, нет. Только не снова!!!       Далек — тот самый, первый, вновь материализуется рядом. Но уже именно рядом, а не напротив, словно пришёл вместе со мной посмотреть на процесс стабилизации мироздания.       — Доктор увёз копию кода Логополиса с исправленной ошибкой. Ценой собственной жизни он запустит трансляцию с одного из крупнейших передатчиков Местной группы. Это закроет разлом внутри нас с тобой и остановит дальнейшее уничтожение.       Откуда ты знаешь?       — Это же обратная петля событий. Сначала последствия, потом причина.       Абсурд.       — Неверный термин. Правильнее говорить, «парадокс предопределения».       Заткнись. Тебя здесь вообще быть не должно.       — Ошибка. Мы одно целое. Где ты, там и я… И она.       Она?..       В ответе слышится улыбка превосходства, за которую так и хочется отпинать, а ещё лучше, развоплотить в пыль:       — В любой системе есть на один элемент больше, чем кажется на первый взгляд. Нас здесь трое. Сила и Воля не имеют смысла без третьего элемента.       Какого?       Далек поворачивает на меня камеру и снова долго-долго смотрит, прежде чем коротко, но ёмко ответить:       — Жизнь.       Мир вдруг схлопывается до размеров фотона. Я вновь слышу вокруг нас шёпот, перечисляющий цифры и коды. Они перетекают в белое сияние, которое давит, давит, давит на меня — и на трещину в мироздании, позволившую мне обрести лицо.       — Доктор запустил трансляцию, — констатирует далек. К концу фразы его голос меркнет, тает — как и он сам. Что-то внутри меня срастается, соединяется в целое и неразрывное.       Сила.       Воля.       Жизнь. Я ненавижу жизнь — она слишком бессмысленна, слишком энергична, слишком несбалансирована. Уничтожить! Уничто…       …больше нет воли для того, чтобы это сделать. А сила без воли — ничто.       Я ошиблась. Мир не делал для меня исключений. Далек был прав, стоит лишь одной части перевесить другие, и вселенная тут же больно щёлкнет её по носу.       Свет, белый свет разрывает мой мрак.       Разрыв стягивается.       Всё кончается.       Остаётся лишь безликая сила — и вырвавшаяся из её плена жизнь.       Меня больше не существует.       …Тяжёлый вдох с хрипом разрывает грудь. Холодно. Лежу лицом вниз, уткнувшись во что-то мягкое и сильно пахнущее живой растительной органикой. Конечности путаются в чём-то, похожем на длинные и мокрые волокна фалксана. Настройки патвеба полностью сбиты. Ненормально. Почему я не в скафандре? И что-то есть во всём этом знакомое, но что? Надо активировать зрение и оглядеться…       Ах, да. Я всё ещё в облике прототипа. Значит, ошибка — не активировать зрение, а открыть глаза. Вот так это называется. С трудом набравшись сил, приподнимаю голову и сразу понимаю, что лежу в низкой траве. Ночь. Роса — оттого и зябко. Т-трава?..       Переворачиваюсь на спину, уже вспомнив.       Сны. Сны, мучившие меня до реактивации — о Тени, о смерти, о жизни за смертью.       О поле травы.       Об алой туманности, расчертившей небо.       О далёких ночных звёздах.       Я лежу на вершине холма, поросшего скарианской весенней зеленью, вперив взгляд в сияние нашей новой галактики, в свет космических водородных облаков. Несколько почти незаметных искр плывут строем где-то высоко в небосклоне — это корабли на высокой орбите и, судя по еле слышным элекромагнитным частотам, наши.       Живая. Придётся зафиксировать факт — я до сих пор живая. Тяжело поднимаю усталую руку к лицу, смотрю на длинные, некрасивые, уже частично поломанные когти. Не по форме, нехорошо. И мешают. Волосы тоже длинные и тоже не нужны. Надо привести себя в порядок, но чем?       Ночной ветер тревожит тело. Хм. Одежда исчезла. Логично предположить, что разрушена. Фильтр? Похоже, отсутствует, как и линзы в глазах. Тоже логично. Свободные хрононы запросто могли стереть всю экипировку, включая имплант за ухом. А значит, меня действительно откатило прямо до момента заводской активации, как до ближайшей устойчивой формы без физических повреждений. Как, собственно, я и выбрала в настройках восстановления…       Окидываю себя взглядом, насколько могу. Точно, размерные несоответствия налицо. Забавно, я опять моложе своего реального возраста. Строго ли взыщут за уничтоженное оборудование? И имплант заново ставить противно.       Надо сесть. А потом восстановить ход событий. Помню только то, что Таша по мне выстрелила… Нет, ещё помню, что Даврос приказал убить Доктора, а я не подчинилась. Но ведь было что-то ещё, наверняка было. Только в мозгу туман и ничего не восстановить. Возможно, мне поможет глубокое сканирование памяти.       «В зареве звёзд и пыли планет найдёшь ты однажды последнее "Нет!"» — кажется, так говорил далек Каан? Допустил ошибку, туманность над головой не из планетарной пыли, а из остатков звёздного газа. Но откуда ему это было знать? Что увидел, то и сказал, как сумел…       Получается, я уничтожила создателя и отомстила за себя. Пророчество завершено, предание рождено. Что ж, буду жить дальше. Вот только откуда столько травы вокруг? Сколько лет прошло с тех пор, как я стёрла Давроса? По звёздам, нисколько. По окружающей среде — никак не меньше десятка миллионов.       Полувертикальное положение достаточно удобно, но я всё же закрываю глаза. Тяжело. Психологическая нагрузка, как обычно, переросла в физическую усталость. Что же такого произошло, что мозг очистил некоторые сектора памяти безо всяких фильтров? Логично подождать далеков или вовремя улизнувшего Доктора. Возможно, они наблюдали за процессом аварийного восстановления хотя бы издалека и смогут мне объяснить всё то, что случилось и чего я не помню.       Ночь. Ветер. Шелест травы. Где-то очень далеко и несмело пробует голос ночная птица. Я знаю этот сдвоенный свист-трель из исторических хроник. Лаллапаланга?..       Зябко и голодно. Нет сил даже отрегулировать собственную температуру тела, чтобы не мёрзнуть так сильно. Что же я всё-таки натворила?       Вздох пространства за спиной, в паре леров вниз по склону. Ещё не раздаётся характерный звон, похожий на сорвавшуюся пружину, а я уже понимаю, что это приземляется моя машина времени. Что ж, Доктор и Ривер Сонг успели первыми. Было бы привычнее услышать страшные астматические хрипы неотжатых тормозов, но на ТАРДИС улетели наши дубликаты, чтобы заморочить противника. Досадно, что план не сработал.       Через долю рэла — лёгкий звон полной материализации. Еле слышный шелест открывающегося люка.       — А я тебе говорю, вылитые поняши!.. — вырывается из глубин корабля знакомый мозгодробительный голос Донны Ноубл. Судя по нему, на борту всё в порядке.       — Ну чем далеки — твои поняши? — стонет в ответ рыжий.       — Сам посуди! Между собой дружные и слаженные. В своей империи управляют всем, вплоть до численности полезных бактерий — в точности как пони управляют своим миром, и будь бы возможность, даже движением светил бы командовали, как пони. До жути боятся внешнего хаоса — ну прямо один в один, пончики тоже тряслись от одного упоминания о Вечнодиком лесе. И у них тоже этот, как его, абсолютизм с неоспоримым авторитетом правителя.       Невнятный возглас Доктора.       — Не виновата я, все дети сейчас это смотрят, приходится разбираться…       — А кто я тогда, о, знаток «My Little Pony»?       В голосе Донны то ли извинение, то ли смех:       — Дискорд ты.       — Кто?..       — Дракон хаоса. Вроде и враг, но порой помогает. Вечно вылезает непонятно откуда и гадит по мелочи.       Слышу, как обиженно поперхнулся Хищник. Так ему и надо — ну, конечно, если не считать, что весь разговор от начала до конца лишён смысла.       — А что, про пони уже в двадцать первом веке снимали? — изумлённо вопрошает голос Таши Лем.       — А что, — в тон ей отзывается Донна, — в шестидесятом веке про них ещё мультики рисуют? Капе-ец… Поняши бессмертны.       — К вопросу о бессмертных, — это Вастра, — кажется, я вижу Венди.       Быстрые шаги в мою сторону, приближается явно не один человек. Но я не оборачиваюсь, лишь гляжу на горизонт, вдоль которого разливается белое зарево от встающего Фалькуса.       — Коротышка? — окликает меня Доктор.       Не отвечаю. Странно, что присутствие низших существ меня не напрягает. Но если логически подумать, я же высшая. Я не должна на них реагировать больше, чем они заслуживают.       — Эй, коротышка, — шелест травы подсказывает, что Хищник совсем близко. В поле зрения попадают знакомые штанины. — Это ты?       Поднимаю на него лицо. Смотрю в пёстрые глаза.       — Подтверждаю.       Похоже, до него только сейчас доходит, в каком я виде — рыжий вдруг краснеет, прочищает горло, лихорадочно сбрасывает пиджак и накрывает им мои плечи. Да, так существенно теплее, а запах галлифрейца давно знаком и не вызывает сильного рывка агрессии. Что до его эмоций — безразлично.       Слежу, как Доктор, совладав с румянцем, присаживается на корточки рядом:       — У тебя длинные волосы…       — Подтверждаю, — что-то брезжит на самом краешке памяти, какое-то наполовину ухваченное воспоминание о длинных волосах и их значении.       — У тебя длинные волосы, — снова повторяет он, уже чуть более сдавленно. — И тебе… четырнадцать. Тебе четырнадцать!!!       — Биологический возраст внешней оболочки на момент активации, — согласно киваю я. Чутьё Повелителя Времени, как обычно, не подвело хозяина. — Ножницы есть?       — Сейчас принесу, — выдавливает Романа за моей спиной. И эта здесь? Впрочем, она сразу убегает.       — Тебе четырнадцать, — снова повторяет рыжий, как заведённый. — Ты же не хочешь сказать, что далеки ставили опыты на четырнадцатилетнем подростке?..       — Какая разница, объясни-и? — я даже позволяю слегка прорваться сарказму. Во-первых, нас никогда не останавливает возраст изучаемого образца, и на Галлифрее это знают. А во-вторых, психологически я уже не была так называемым «подростком», так что возмущение фактом моего биологического возраста не имеет смысла даже с точки зрения галлифрейской морали.       — Да-алеки… — Хищник со стоном хлопает ладонью по глазам, а потом медленно отирает лицо. Снова уставляется на меня. — А всё-таки, жёлтые.       — Жёлто-зелёные, — флегматично поправляю в ответ, сразу поняв, к чему это он клонит. У него дальтонизм? По словам и совет. — Проверься у офтальмолога на цветоощущение.       Хищник вздыхает, то ли тяжело, то ли с облегчением, и вдруг говорит:       — Ты меньше суток назад сказала, что когда-нибудь я обрадуюсь, что далеки такие далеки. Знаешь, это случилось даже раньше, чем мы с тобой могли ожидать. Я чертовски рад, что ты такой далек, до мозга костей.       Наверное, это был комплимент. Или признание. Но я ему почти рада: наконец-то Доктор прекратит пытаться видеть во мне человека. Ведь я не человек.       К нам подсаживается Таша Лем, виноватая и радостная одновременно. Эти чувства низших. Зачем они нужны, если в них так сложно разобраться? Польза богатства эмоций и их смесей — миф. Мир стоит на простоте, и в этом отношении мы, конечно, идеальнее — даже без фильтра или злость, или радость, и никаких запутанных, как провода после взрыва, чувств.       — Венди, ты в порядке? — спрашивает папесса. Похоже, отрабатывает заботу. Что это она? Ведь ненавидела далеков.       — Подтверждаю, — спокойно отвечаю, не удостаивая её особым вниманием.       — Прости, я не знала…       Это уже интереснее. Всё-таки поворачиваюсь, чтобы лучше видеть Ташино лицо и как-то разобраться в её странных словах:       — Не понимаю мотивации. За что ты извиняешься, объясни-и?       Ещё любопытнее, у неё глаза слезятся — совсем немного, но мне заметно.       — Я… Если бы я только знала, я бы не стала стрелять.       Она добилась моего полного недоумения.       — Ты выполнила приказ, — уточняю я. — Всё было правильно. Это моя ошибка, я не предусмотрела такого исхода дела, как реактивация. Если командир отдал неправильный приказ, то это он виноват и несёт за всё ответственность.       — О, Венди, — стонет она и вдруг резко прижимает меня к себе. Фу, гадость! — Блядь, я так рада, что ты жива!!!       Пытаюсь отстраниться, но Лем в порыве эмоций этого не замечает. Приходится дать разряд средней мощности, чтобы её отшибить от себя подальше. Кто-то охает — наверное, кошка. Из травы несётся громкий папессин стон, в котором сквозит что-то очень непечатное.       — С возвращением, капитан, — хмыкает Вастра.       — Отчё-о-от? — требую. Силурианка надёжная, от неё можно получить более-менее вменяемый доклад о произошедшем. Но как ни странно, пересказывает события не она, а Донна:       — Когда ты начала регенерировать, мы укрылись на «Ди». Доктор переместил нас подальше от планеты, просто на всякий случай. Когда всё затихло, мы вернулись и нашли тебя здесь, на месте базы Давроса. Вот так.       — Рельеф переменился, — замечаю я. Слепой, и тот бы увидел. — В наличии растительность. Нет никаких обломков сфероидов. Объяснить?       Наблюдаю, как медленно садится Таша. На её лице всё ещё непечатное выражение, из волос торчат травинки — это отчётливо видно в свете восходящей луны, ночь вообще светлая благодаря ядру галактики и туманности. Однако Лем никак не комментирует ни мой предупреждающий разряд, ни свои ощущения, просто мрачно сверлит меня взглядом. Предположительно, досадует, что слишком близко подошла и слишком явно продемонстрировала чувства. Хороший урок ей на будущее — не фамильярничать с далеком. Я разрешаю это только Хищнику.       И он, словно почувствовав мои мысли, немедленно пользуется своим правом, опустив ладонь мне на плечо:       — Тыры-пыры, время-шремя. Ты состарила Скаро на пятьдесят пять миллионов лет. Похоже, у Давроса были какие-то заготовленные зародыши для следующего этапа терраформирования, и автоматика сработала, несмотря на смерть операторов. Вот так тут всё и расплодилось.       — Я состарила только Скаро? — уточняю я.       — Ну да, — Хищник дарит мне самую ослепительную из всех своих улыбок. — На высоте в двадцать тысяч миль над поверхностью состаривание прошло всего лишь на шестьсот тысяч лет. А на сороковнике вообще норма, минутка в минутку. Да и другое полушарие отстаёт, там пока в основном пустыни.       — Это… — я запинаюсь, подбирая слово, — …странно.       Улыбка галлифрейца делается ещё шире.       — Ох, ТМД, в мире столько странного и непонятного, что просто не думай об этом.       — У всякого оружия есть отдача, — бурчит папесса сквозь зубы.       Отдача?.. Опять что-то царапает на задворках памяти. Почему-то это кажется важным… Но нет, не вспоминается. Перевожу взгляд на Донну:       — Ситуация с отвёрткой. Объясни-ить?       Ноубл приосанивается и улыбается. Самодовольство из неё так и лезет. Ну, мне долго ждать ответа?       — Ты всегда обращала мало внимания на то, чем занят экипаж, — снова буркает Таша Лем. — Иначе бы хоть раз, но увидела знаменитую ручку Донны Ноубл.       Озадаченно гляжу на неё, потом на рыжую. Я уделяла им достаточно внимания, не надо вранья! Ну да, мало общалась. Но их же никакая нервная система не выдержит, мне просто необходимо было соблюдать небольшую дистанцию, и…       Донна хмыкает и заканчивает за Ташу:       — Я долго клянчила у Доктора собственную отвёртку, — могу себе представить, что об этом подумал рыжий, после Ривер-то. — А он вместо этого подарил мне ручку с фонариком в виде отвёртки. А когда нас схватили, я сразу сообразила, что безмозглые гиперсолонки инженера Давроса не заметят подмены, ведь ты же говорила, что они не способны на самостоятельный анализ. Ну и подменила, пока ехала в лифте. У секретарш из Чизвика быстрые пальцы и ловкие руки, бе-е. И кстати, — она поворачивается к Хищнику, — марсианский педди, с тебя новая ручка!       Умное решение, особенно для Донны. Но с нашими конвоирами такой номер бы не прошёл… Да. Император прав. Есть разница между далеками, лишёнными воли, и нами. У нас коэффициент выживания действительно выше.       Шелест травы за спиной. Романа подбегает вплотную и опускается рядом на колени, держа в руках не только маникюрные ножницы, но ещё стакан протеиновой смеси и какую-то одежду, судя по виду, свою.       Галлифрейские обноски. Квиты.       Безмолвно перехватив мой голодный взгляд на пищу, леди-президент сначала помогает влить содержимое стакана мне в рот, и только потом принимается перебирать тряпки:       — Вот. Ты теперь младше, размер должен подойти. Давай помогу разобраться с ногтями… Доктор, бесстыдник, отвернись уже от ребёнка!       — Я не ребёнок, — терпеливо поправляю очевидную ошибку галлифрейки, пока она принимается за мой маникюр. Хорошо, что у её расы сумеречное зрение не хуже нашего, а то не знаю, как бы справлялась с этими когтями сама. Тут же ни взять, ни дать, только отгрызть, а потом, как получится, так и подравнять. — Биологический возраст не имеет значения, переписанная личность старше. Как ты собираешься стричь волосы маникюрными ножницами, объясни-и?       — А зачем? — вопрос Романы вышибает мне все предохранители. То есть как зачем? — Это же красиво!       — Это неудобно.       — А я тебе косу заплету, — тут же заявляет она в ответ. — Я и заколки прихватила. Только вот с обувью, боюсь, проблема — придётся тебе дойти до синтезатора босиком.       Грустно смотрю на небо, пока галлифрейка всё-таки выталкивает Хищника погулять и расправляется с когтями на второй руке. По ночному небосводу плывёт ещё одна эскадра — высоко и недостижимо. Патвеб всё так же глух, даже не свистнешь, что со мной всё в порядке, а дистанция и полное отсутствие электроники не позволяют обратиться направленным сигналом. Как только доберусь до «Ди», так не за обувью побегу, а немедленно передам сообщение, что я цела и на планету можно смело садиться.       Наконец, вдвоём мы кое-как расправляемся с моим внешним видом: я достригаю когти на ногах, Романа приводит в относительный порядок мою шевелюру и помогает надеть незнакомую одежду. Экипаж молчит, но по умилённым взглядам Хейм и Вастры догадываюсь, что результат их вполне удовлетворяет. Донна, как щенок, носится под холмом на лужку рядом с Доктором, дёргает какую-то растительность. Бр-р! Таша, всё ещё недовольная, сидит в сторонке, у корабля, и тоже глазеет на небосвод.       — У тебя каждый раз будет такая отдача после выстрела? — наконец спрашивает она.       — Неизвестно. Предположительно, нет, — странно, откуда уверенность? Словно я не в первый раз реактивировалась.       Не в первый раз… В мозгу словно щёлкают восстанавливающиеся связи.       Я вспомнила. И это даже важнее, чем сообщение Императору.       Встаю и шагаю вниз по склону к Хищнику, бросив через плечо экипажу:       — Нам надо поговорить с ним один на один.       Тяжёлый слаженный вздох несётся мне в спину, но идти следом никто не решается. И правильно делают. Война окончена, в этих низших созданиях уже нет острой необходимости, они выполнили своё предназначение. Правда, уничтожить я их не могу — они же ввязаны в историю далеков, не сами, так через вторичные-третичные связи, но причинить умеренный вред за излишнее любопытство и срыв дисциплины я вправе и не постесняюсь это сделать.       Хищник радостно оборачивается на мои шаги. Всё-таки он относится ко мне, как к другу, хотя и знает, что я ему враг и, получив соответствующий приказ сверху, незамедлительно сделаю всё, чтобы его уничтожить. Опять его подводит личная привязанность.       — Докто-ор.       — Да, мой маленький далек? — всё-таки он чётко уловил смену режима. И кажется, даже дистанцию в два манипулятора готов выдерживать. Спасибо, что никак не прокомментировал моё преобразование из недодалека в далека.       Протягиваю ему пиджак.       Берёт.       — Ты рассказывал о галактике ракшасов.       — Ну, было дело, — Повелитель Времени вдруг становится очень озадаченным. — Ты… что, её видела?       Медленно киваю. Потом принимаюсь объяснять, ведь рыжий имеет право знать о произошедшем, а ещё рассказ поможет мне связно уложить в мозгу всё, что я вспомнила.       — Верное утверждение. Ты разговаривал со мной, и это была твоя шестая регенерация. Мне пришлось тебя отпустить, потому что тебя там никак не могло быть, и я испугалась событийной ошибки.       Хищник пристально вглядывается в меня, а потом тянет:       — А-а-а. То есть ты всё же послушалась Давроса. Но тогда почему я ещё жив и этого не помню? Что ты опять натворила, сумасшедшая скарианская девочка?       Умничка, сам почти всё просчитал. Пошутила бы, что за срыв дисциплины поставила в угол саму энтропию, но сейчас нет необходимости в шутках или в абсолютно неформальном стиле общения. Я предпочту придерживаться умеренно-неформальной речи, которую выбрала для общения с Доктором с самого начала.       — Подтверждаю, я действительно тебя стёрла. А потом Романа вынудила далеков применить разрушитель времени в неподходящих условиях, и мне пришлось направить отдачу на саму себя, чтобы больше никого не зацепить. Точнее, я её направила на оружие в себе — и это вернуло события к исходной точке, к выбору между двумя целями — тобой и Давросом. И для меня события зациклились, пока я не переменила решение и не вырвалась из круга повторений. Но встреча с тобой произошла раньше, в альтернативной версии событий, где Доктора теперь никогда не было.       Физиономия галлифрейца из заинтересованной становится обтекающей, ведь он даже лучше меня понимает, что это может означать. И я продолжаю объяснения, не дожидаясь вопросов:       — Очевидно, что я допустила ошибку в расчётах, когда потребовалось чем-то уравновесить твоё отсутствие в прошлом. Скорее всего, где-то в районе Логополиса, где произошёл сильнейший выброс энтропии за всю историю Вселенной. А когда я ударила по Давросу, то… Я очень смутно помню этот участок, без каких-либо подробностей, но, по-моему, мы этот выброс с этой ошибкой и организовали, всей Империей, чтобы уберечь современную Сеть Времени от глобального разрушения. Получилась сложная темпорально-реверсная петля с запутанными причинными связями. И у тебя появилась возможность свободно появляться в обеих версиях реальности, потому что теперь это не разделившаяся на независимые части параллель, а люфт. Пока есть ты и я, это так и останется люфтом. Так что тогда, на лайнере, ты разговаривал действительно со мной и зафиксировал это событие на Зосме-9.       — Ну и наворотила ты, — бессильно взмахивает рукой Доктор и садится в траву, тоскливо глядя на горизонт. Вид у него довольно расстроенный, но не настолько, насколько мог бы быть. Заметив приближающуюся к нам Донну в веночке из каких-то листьев, он машет на неё рукой и указывает на вершину холма, мол, иди к остальным. Рыжая смотрит на нас, оценивает обстановку и, послушно кивнув, подчиняется распоряжению своего командира. Любопытно, она в свой головной убор не навтыкала молодых проростков варги? Они ещё не колючие и не умеют ходить и поглощать добычу, но уже вполне ядовиты и мутагенны. Ну, если что, то пусть Доктор её и лечит, я не нанималась.       — Фактическая ошибка, — замечаю, садясь рядом. — Как ты выразился, «наворотили» Даврос и ТАРДИС. А я лишь остановила последствия, как сумела.       Доктор невнятно угукает, задумчиво подперев кулаками подбородок. Мне уже не холодно, протеиновый коктейль и одежда помогли согреться, и теперь даже мокрая трава не добавляет дискомфорта. Так что вытягиваю ноги и запутываю пальцы в стеблях. Ботва, конечно, живая и противная, но зато своя, родная. Даже, кажется, пахнет аппетитно.       — Любопытно, — говорю, — удалось ли уничтожить Давроса по-настоящему?       Галлифреец тяжело вздыхает:       — Опять «уничтожить»… Ладно, Доктор, принимай то, что есть, так, как есть, — он вдруг бросает на меня озорной взгляд и откидывается спиной на землю, закинув руки за голову. — Вообще, старикан очень живучий, так просто от него не избавишься. Но если он не имел никаких запасных козырей в рукаве, то да, ты его убила. Ты же нанесла удар по ДНК, я правильно понимаю? — я в ответ удосуживаюсь кивнуть. В конце концов, это была идея Хищника, пусть погордится. — А кстати, почему это не задело половину ваших, как думаешь?       И в первую очередь, разумеется, Императора — но у Хищника хватает такта это не озвучить.       — Мы слишком долго мутировали, — отвечаю. — И слишком сильно изменились. От генов Давроса в нас уже ничего не осталось. Безусловно, риск потерять часть далеков был, и за то, что я это не просчитала в момент атаки и не предупредила своих, мне ещё предстоит отвечать перед Советом. Ты сожалеешь о том, что Император жив?       Рыжий отрицательно качает головой:       — Старое зло привычнее, и я лучше представляю, чего ожидать от его Империи, чем от твоей. К тому же ваш правитель иногда впадает в некоторую адекватность, так что я до сих пор надеюсь, что он небезнадёжен. Далеки, конечно, чудовищно консервативны, но всё-таки медленно меняются. Рано или поздно вы перерастёте свою кошмарную идеологию.       На следующие сутки после «никогда», думаю я. Не дождётся. И вообще, надо встать и идти вызывать своих, но у меня осталась ещё парочка вопросов к Доктору, совершенно пустых, но очень важных для моего любопытства. А то, когда прибудут наши, я уже ничего не выясню — перемирие-то закончилось. Девчонок по домам вернут, но на галлифрейца и его спутницу договор не распространяется.       Смотрю наверх, куда ушла Донна, потом опять на Хищника.       — Твоя ассистентка крайне эмпатически чувствительна. Я заметила, что она часто говорит о своей семье, как о живой, если дело касается не прямых воспоминаний, а чего-то, опосредованно с ней связанного. К этому есть причина? — это и в самом деле так. Донну не дёргало ни при случайном упоминании катастроф и бензовозов, ни при обсуждении домашних или околодомашних дел, ни при каких-либо подобных разговорах, которые у нормальных людей вызывают как минимум внутренний эмоциональный отклик.       Рыжий опять лукаво косится на меня и с широкой улыбкой отзывается:       — Я начинаю бояться твоей наблюдательности, ТМД.       Хмуро гляжу в ответ. Отвечай уже.       Хищник наконец серьёзнеет.       — Я тоже это заметил, почти сразу, как её выписали из больницы, починил сканер и посмотрел, что же там произошло на самом деле. Её семья и вправду жива — Уилфа укачало, и они припарковались около первого попавшегося магазинчика, чтобы купить ему мятного мороженого. Их просто не было в автомобиле в момент аварии — а его ударило бензовозом так, что развернуло и выкинуло на соседнюю полосу. Поэтому создалось впечатление, что машина ехала, а не стояла, в момент столкновения. А потом, пока Темплы-Ноублы разобрались, что к чему, пока дождались окончания пожара и полицию, пока дали все показания, а потом Сильвия с нервов погнала Шона выбивать какие-то справки на компенсацию, а потом они по пробкам возвращались домой… И немножко не успели. Я забрал Донну за несколько минут до их возвращения.       Я подозревала что-то похожее, но… Мой мозг коротит на одном простом факте.       — Почему ты ей до сих пор ничего не сказал?!       Доктор вздыхает, уже совсем грустно. И физиономия у него расстроенная.       — Я же сначала не знал. А врачи, выяснив причину самоубийства, ввели Донне жёсткую эмоциональную блокаду, чтобы точно пресечь повторные попытки покончить с собой. Блокада действует около года, и у неё есть неприятный побочный эффект — пока не кончится её действие, Донна хоть и способна оплакивать потерю, но при прямой встрече воспримет свою семью, как каких-то мало знакомых, чужих людей. Тебе сложно представить, в чём тут загвоздка, но для родственников это окажется шоком, особенно для сына. И естественно, никто не предусмотрел возможность отмены блокады, так как счастливые случаи бывают уж слишком редко. Вот я и выдерживал паузу, чтобы блокада прошла сама собой. Думаю, через месяц-полтора я Донне всё скажу и отправлю на Землю. Ну, может, только устрою на прощание маленькое семейное путешествие с Уилфом-Вторым, мирное и весёлое — мне же надо забрать свою шляпу с Мораллы…       Наверное, мне не удаётся скрыть визуальное проявление скепсиса. Мирное и весёлое путешествие с Доктором? Как же. Он найдёт, куда вляпаться, даже с шестилеткой на борту. И я вполне пойму, если Донна за это выбьет из него одну-другую регенерацию. Я бы поступила так же, встань бы вопрос о безопасности моего сына…       Стоп. Какой сын? У меня нет никакого сына, это люфт. Хм. А если Император тоже всё помнит? Или Вечный? Или мой отдел? Позор на всю Империю. Это Хищнику нечего вспоминать, его в той вселенной нет. А остальные-то есть. Будет стыдно даже просто поднять на них взгляд. Придётся как-то с этим жить…       — А люфт может повлиять на память? — спрашиваю. Наверное, сильно переменила тему разговора, так как галлифреец на мгновение озадачивается, прежде чем вдуматься и понять, что я говорю не про его ассистентку.       — Ну-у… Теоретически нет. Теоретически всё висит на твоём присутствии в обоих мирах и на моих былых прыжках в альт-будущее. Вот только…       Вопросительно гляжу, пока он мнётся.       — Только — что?       — Если ты там не умерла, то у тебя в какой-то момент может начаться раздвоение личности или видения о жизни в альтернативной реальности, — так, от снов уже не отделаться. Значит, морально готовимся к кошмарам о жизни кочевников, и я даже догадываюсь, о чём они будут. Точнее, о ком. — Но я полагаю, что различия между нашими реальностями рано или поздно накопятся в достаточной мере, чтобы разделить два мира.       Жди, как же. Та половина люфта будет поглощена не поддающейся балансу энтропией раньше, чем наберётся достаточно расхождений, способных разъединить миры. Но… Это значит, что в нашей части реальности баланс достигнут, или мы близки к нему — и чем дальше будет наполняться несбалансированной энтропией та версия реальности, тем качественнее наладится баланс сил в нашей. Сам люфт — это вира для Шестой теории. Ведь смерть всегда связана с возрождением. Тот, кто отстал, позволяет вырваться соседу вперёд. И вселенная умирания создаёт вселенную жизни, прямо сейчас, на наших с Доктором глазах.       Пожалуй, ради этого стоило перенести все испытания, выпавшие на мою долю. Это была отличная предыстория. Настоящая история Матери Скаро начнётся лишь сегодня. Любопытно, Хищник испытывает те же чувства?       Вздыхаю от радостного ощущения. Только сейчас начинаю осознавать, что это победа — не только во Второй Войне Времени, но и над самой собой. Внутренний враг, столько лет уродовавший меня, уничтожен. Я совершенно спокойна и морально трезва, даже несмотря на отсутствие фильтра, и это было совершенно недостижимо для меня-прошлой. Паразитная программа устранена. Несмотря на внешний облик, я далек и останусь им навсегда, даже если меня не переместят в новую оболочку — а это вряд ли сделают. Империи нужно оружие сдерживания, пока мы укрепляемся в текущих пространственно-временных координатах. Но это не печалит. Я рада, что буду приносить пользу.       Я вообще сегодня рада.       А что до облика — его всегда можно подкорректировать скафандром, чтобы не слишком выделяться.       Встаю, не сводя взгляда с очередной эскадры. Наверное, у наших космических сил перегруппировка после выигранного сражения.       — Надо сообщить Императору об обстановке, — говорю Доктору и шлёпаю по росе наверх, к ДАРДИС.       — Ты только не обижайся, — несётся вслед. К чему это было?..       К чему это было, я выясняю через несколько рэлов. Раньше после такого я бы вылетела наружу и, молниями гоняя Хищника по окрестным лерам, орала бы на весь континент. Сейчас, втянув воздух сквозь зубы, лишь молча ставлю на место стенную панель, которую он специально оставил в сторонке, чтобы сразу было видно его маленькую диверсию.       Доктор уничтожил блок девятьсот восемьдесят три-альфа.       У меня больше нет эмулятора эмоций по имени Ривер Сонг.       Что ж, досадно. Но не критично. Отсутствие на борту феи-крёстной — не повод давать волю гневу или даже просто демонстрировать недовольство. Сегодня Доктор меня перехитрил по мелочам, завтра я его так же перехитрю. У нас в этом отношении всегда гармония и равновесие.       Быстро шифрую сообщение и сбрасываю по закрытому каналу на флот. Потом ставлю все системы на жёсткое тестирование и выхожу обратно на лужайку. Не хочу, чтобы Хищник угнал очередную машину времени далеков, ведь нашим кораблям для посадки потребуется около двух скарэлов, а за это время многое можно успеть. Но пока «Ди» проверяет себя на работоспособность, её не сдвинешь, так что это лучший способ предотвратить вражеский побег. Правда, Хищник всё равно слиняет, но мы хотя бы протестируем степень надёжности и уязвимые места своих систем безопасности.       Девчонки немного разбрелись. Надо бы их приструнить — ночью на Скаро никогда не было безопасно, и даже существо размером чуть больше земной кошки может напасть на животное намного крупнее себя, если ему покажется, что противника можно съесть или хотя бы надкусить. Я, конечно, не знаю, кого тут планировал восстанавливать Даврос, но вряд ли только травоядных. Азы экологии — чем богаче биосфера, тем она устойчивей, и доказательством этому служат такие классические примеры, как маргаритковый мир или два разрядивших друг друга магнедона. Но я не успеваю воплотить своё капитанское намерение и отработать заботу об экипаже.       Лёгкий шелест, совсем не похожий ни на хрипы ТАРДИС, ни на звон наших машин времени, пролетает над холмами. В следующий миг мощный порыв ветра заставляет согнуться меня, срывает головной убор с метрессы и валит с ног наименее натренированную Донну. И над нашими головами, всего лишь в каком-то лере от вершины холма, материализуется длинное и тонкое, похожее на рыбу, нечто.       «Кентавр».       Прямо тут, на Скаро.       Опасность для планеты. Я здесь одна в ближайший скарэл или два. Смогу ли я защитить свой дом?       Там, где у рыбы, предположительно, находился бы рот, медленно раскрывается слепящий проём-трап. Высадка десанта? Взбаламученный материализацией столь большого объекта воздух наконец-то утихает, и я перестаю щуриться. Можно попытаться разглядеть противника.       Впрочем, ничего особо страшного я не наблюдаю — никаких толп Повелителей Времени с гранатомётами наперевес, никакого отряда специального назначения, вообще ничего, кроме двух гуманоидных фигур — женщины и мужчины, у которого на плече явно сидит кот, — да по виду знакомой машины, отдалённо напоминающей собаку, да небезызвестной синей будки. Понятно, кто пожаловал.       — Такси заказывали? — раздаётся знакомый голос Ирвинга Браксиателя.       — Бракс, не паясничай, — хрипловатый и низкий голос женщины не соответствует по частотам никому из встреченных мной галлифрейских самок. Это не Мисси и не Рани. А кто?       И что-то есть знакомое в этом жестковатом командном голосе. Неужели?..       — Рома-ана! — доносится из-под холма, откуда бегом поднимается Доктор. — Я так рад тебя видеть в добром здравии, ты даже не представляешь! И ещё больше счастлив видеть… нет, не мартышку за консолью. Свою ТАРДИС. Ты её не поцарапала? Не сломала? И ради всех имбирных пряников мира, не ремонтировала?!       — Р-романа? — запинаясь, переспрашивает Таша Лем и с перекошенным лицом оборачивается на нашу блондинку. Та стоит, потирая подбородок, и ничуть не выглядит озадаченной или напуганной, только размышляющей. Похоже, её совершенно не пугает возможный парадокс — ко всему привыкла.       Романа-другая медленно спускается по трапу к нашей группе, К-9 едет за ней. Наверное, совсем не тот, что был у Сары Джейн, хотя очень похож. Досадно, что сейчас «Кентавра» далеки не перехватят — вокруг планеты должны ещё раскатываться помехи от хроноискажения, и его просто не заметят. А сообщить я тоже ни о чём не могу, сама «Ди» на тест поставила. Упустим противника. Жаль.       — Где Лила? — вдруг спрашивает наша блондинка.       Романа-другая на миг опускает взгляд. Теперь, когда я привыкла к освещению, можно подробно её разглядеть. Ничего общего в лицах — но глаза одни и те же, даром что у блондинки льдистые, а у вновь прибывшей почти чёрные. Наверное, стоило ожидать чего-то подобного, экс-президент вообще тяготеет к брюнеткам в своих регенерациях. Хотя видеть её в форме координатора НКВД более чем странно. Но почему-то не неожиданно. Кто-то подхватил знамя, уроненное Нарвином, и вывозит организацию приятеля на своём горбу. Бывает.       …И нам на протяжении расследования старался помочь глава НКВД. Мама-радиация.       — Война Времени, — наконец-то отвечает Романа-новая. — Сама всё узнаешь, когда доживёшь. Прости, не могу спойлерить, — она поворачивается к подбежавшему Хищнику и протягивает ему руку. — Так. Ты. Отвёртку.       — Что? — непонимающе переспрашивает рыжий и даже глазами часто моргает.       Вместо ответа глава Небесного Комитета ставит брови домиком и несколько раз сгибает-разгибает пальцы протянутой руки, мол, давай сюда без разговоров. Наверху прыскает любящий старший братец и коротко, словно насмешливо, мявкает кот.       — Хозяин, — втыкает механическая собака, — хозяйке Романе требуется ваша отвёртка.       — Квинта, да ты офигела, — с резко перекосившейся физиономией отрезает Хищник, не обращая внимания на К-9.       Квинта?..       Слегка прикидываю. «Пятая». Наверное, номер регенерации.       Стоп. Пятая? Квинта?!       Варги-палки. Так вот кто подписывался римской «пятёркой»! Ну, Романа…       — Конопатый, не зли женщину с четырьмя «р» в имени. Хочешь назад свою ТАРДИС? Давай отвёртку, — преспокойно заявляет пятая регенерация нашей блондинки. Потом снова смотрит на себя-прошлую. — Запомни, с ним только так и надо разговаривать, по-другому сейчас не получится. Оборзел и зазнался.       Рыжий сопит, раздувая ноздри, и во все стороны фонит возмущением, досадой и, как ни странно, сдавленным смехом. Потом всё-таки лезет во внутренний карман пиджака, достаёт свой любимый инструмент и шлёпает железкой по протянутой ладони. А мне, между прочим, сам никогда не давал даже подержать, силой отнимать приходилось.       — На. И как ты догадалась?       — Опыт, — уголком губ улыбается Романа-пятая и ловким броском отправляет инструмент напарнику. — Бракс, давай. Ты знаешь, что с ней делать.       Тот кивает и довольно торопливо удаляется куда-то вглубь «Кентавра».       Что-то я не понимаю. А вот остальные очень странно глядят то на Доктора, то на новую Роману.       И вдруг я догадываюсь. Нет, я твёрдо уверена. И ведь леди-координатор обо всём намекнула, специально намекнула. Иначе к чему она выделила интонацией слово «спойлерить»?       Когда-то Доктор на отвёртке перенёс копию личности Ривер Сонг в компьютер. Что ему мешало перекопировать её снова на свой многоцелевой инструмент перед тем, как спалить блок памяти?       Глава НКВД хотела помочь своему другу. Другу, не союзнику.       И… Не пытаться же догонять Браксиателя по кораблю, который явно негативно относится к далекам. Это просто нерационально.       — Что ты задумала? — ворчит Хищник, отведя взгляд. Как приятно видеть, что не только меня сегодня обломали насчёт феи-крёстной.       — Начнём с вопроса, сколько регенераций ты ей задолжал, и с того, что она — мой друг, — снова усмехается Романа Квинта. Так и есть. Они сдружились с Ривер, когда та нашла Галлифрей. И это ей леди-координатор помогала всю дорогу — и выбраться из Библиотеки, и выкрутиться на Моралле, и натолкнуть нас на правильную мысль тогда, на Карне. — И с того, что она — Повелитель Времени. Как минимум, ей положено место в Матрице.       — Ты что, с ума сошла?! — тут же вопит Доктор таким пронзительным фальцетом, что у меня ухо закладывает. — Это же пустить козла в огород! Ривер в Матрице!.. Это хуже, чем посадить Бракса управлять КЭНТАРом!!!       — Я тоже так подумала, — улыбка Квинты делается ослепительной. — И у меня есть альтернативное решение. В конце концов, она — пятый член моей команды. И мне её очень не хватает для ровного счёта.       Не вполне улавливаю намерение леди-координатора, но вот Хищник его явно понимает и, побледнев, роняет:       — Нет.       Давненько я не видела настолько испуганного Доктора.       Чтобы довершить абсурдную картину, Квинта совершенно несолидно показывает ему язык. Я видела ровно такой жест у нашей блондинки, и именно это меня наконец убеждает — передо мной действительно та самая Романадворатрелундар, с которой мы столько времени бегали по времени и пространству. И лицо не имеет значения.       Таша Лем издаёт короткий, но громовой и пошловатый смешок.       Донна хрюкает в кулак.       Романа Вторая тихо хихикает.       Очень солидно, намеренно серьёзно координатор НКВД поворачивается к нам и обращается к кошке:       — Метресса Хейм, окажите мне честь консультацией по вопросам клонирования.       А-а?! Так вот что она собралась сделать!       — Ты хочешь переписать сознание Ривер Сонг в новое тело?! — требовательно спрашиваю я, не позволяя врачу ответить. В конце концов, я крестница профессора и имею право знать о её будущей судьбе.       Чёрные миндалевидные глаза леди-координатора поворачиваются на меня, как два излучателя:       — Она имеет право выбирать, не находишь? Матрица, клонирование или заслуженный покой. Пора прекратить за неё решать, Архитектор.       Это справедливо, и я киваю. Такое решение меня вполне устраивает. Надеюсь, фея-крёстная достаточно умоталась от безумных нас, чтобы выбрать третий вариант. Не далекам, так и никому.       Романа Вторая делает шаг вперёд, к самой себе:       — У нас очень мало времени, скоро здесь будут корабли Империи.       — Хозяйка, — обращается к ним обеим К-9, но они от него только отмахиваются, причём на редкость синхронно. Плохая привычка не дослушивать.       — Согласна на эффект Блиновича? — спрашивает Романа Пятая.       — Это лучше, чем блокировка памяти от далека. И если я правильно понимаю механизм, это не полная амнезия, и я постепенно всё вспомню, — кивает блондинка. — И вовремя помогу нам самим. Именно так ты нас и поддерживала.       — Абсолютно точно, — подмигивает Квинта и вдруг, протянув руку, щёлкает себя-младшую по носу.       Эффект Блиновича, следствие Шестой теории Круйиса. При встрече и соприкосновении двух разновременных версий одного и того же человека может произойти всё, что угодно. Но самое распространённое последствие — забвение у «младшей» версии. И других вариантов, я так понимаю, сейчас не будет. Иначе ничего того, что произошло, не произойдёт. А у нас тут вечный парадокс предопределения, и мы из него, наверное, никогда не вырвемся.       Короткая вспышка заставляет меня прищуриться. Чую в воздухе что-то странное — наверное, темпоральную ошибку; надо запомнить, как это бывает. Блондинка медленно оседает без сознания, Вастра её подхватывает в последний момент, спасая модельное платье от встречи с мокрой нестерильной травой. Романа Квинта потирает виски.       — От парадоксов всегда так болит голова… Доктор, большая просьба, отвези эту-меня обратно в прошлое. Вастра и Таша Лем тебе помогут найти правильное время и место. Метрессу мы вернём сами. Пора разобраться с текущими темпоральными казусами. И… Девушки, я хочу, чтобы вы понимали: мы все теперь — якоря новой Сети Времени. Постарайтесь… ну, не ввязываться в слишком уж откровенное время-шремя. Я понимаю, что для друзей Доктора это почти невыполнимо, но всё же, вам лучше по возможности посидеть в своих временах и пространствах. Очень прошу. Хотя бы пока ситуация немного не стабилизируется, — и она умилительно складывает ладошки, что совершенно не вяжется с командными нотками, по привычке проскакивающими в голосе.       — Я рехнусь от этих превращающихся марсиан, — бормочет Донна достаточно громко, чтобы все точно расслышали. — Да вы как змеи!.. Сбросили шкуру — поменяли масть, и всё такое. Бр-р-р! Как вы сами в себе не путаетесь?       — Как-то не путаемся, — по-прежнему старается выглядеть милой Романа Пятая.       — Хозяйка, — обращается к ней механический пёс.       — Помолчи, К-9! — хором говорят ему галлифрейцы — и бывший владелец, и текущая владелица.       — Докладывай, — разрешаю я роботу. Что за дурная привычка его обрывать, тем более не в первый раз? Вдруг он пытается сообщить что-то важное?       — До посадки авангарда далеков — семь минут и сорок три секунды, — тут же сообщает он. Зря я велела ему заговорить. — До того, как они обнаружат КЭНТАР, четыре минуты и три секунды.       — К-9, ты не мог сказать раньше?! — тут же вопит Хищник. Мораль: всегда дослушивай подчинённых.       — Всё, отступаем! — тут же провозглашает Квинта. — Венди, прости, что мы не задержимся на чай с тортиком. Целовашек и обнимашек тоже не будет, ты их не любишь. Пока, береги себя, не отстригай косичку, будь хорошим далеком и… ещё увидимся!       Она изображает дистанционный поцелуй. Я никак не отвечаю — да, это с её стороны тоже фамильярность, но она не стоит моей реакции. И я сейчас никого не буду атаковать, потому что Романадворатрелундар права: на жизни и на положенном завершении биографий каждого из членов моего экипажа сейчас повисло всё Время. Даже далеки не настолько безумны, чтобы попытаться это переделать.       Потом я вспоминаю.       — У вас ещё три минуты, — говорю и, развернувшись, бросаюсь в ДАРДИС.       Хорошо, что базовый склад при перестройке оказался так близко ко входу.       Нужная полка. Нужный пакет.       Одежда Романы в тот день, когда мы её похитили.       Галопом возвращаюсь к «Кентавру» и впихиваю упаковку в руки Доктора.       — Давай быстрее, — говорю, — пока она не очнулась. Это её вещи, я их сохранила. А то они c телохранительницей точно что-нибудь заподозрят.       Хищник смотрит на меня своими шальными пёстрыми глазами. Потом тыкает пальцем мне в нос:       — Учти, коротышка. Ты теперь — Страж Сети Времени.       Не удивил.       — Ты тоже, — отвечаю. А то вдруг не понял? — И мы по-прежнему не друзья.       — Ну да, — он вдруг широко улыбается, прижав к груди пакет с одеждой. — Но мы ещё увидимся, правда?       Даже не киваю. Слышится звук заработавших пневморычагов, и Доктору приходится быстренько запрыгивать на поднимающийся трап-люк.       Последняя светящаяся щель, и в ней, как во вспышке сверхновой —       боевой оскал Таши Лем —       весело машущая рукой бессознательной Романы Вастра —       поздно спохватившаяся об улетевшем головном уборе метресса Хейм —       подпрыгивающая и громогласно, на всю равнину, прощающаяся Донна Ноубл —       дипломатичная улыбка и спокойные, трезво взвешивающие ситуацию чёрно-миндальные глаза Романы Квинты —       тёплый и удивительно дружелюбный взгляд Доктора поверх пакета с одеждой. Кажется, непредсказуемый галлифреец опять знает обо мне что-то такое, чего я пока не заметила. Впрочем, какая разница? Не пытаться понять и просто жить, принимая всё как должное. Это, пожалуй, самое правильное для далека.       В самый последний миг, портя пафос момента, на голову Хищника вскакивает белый кот с чёрными пятнами и орёт мне задорное «Мяу!». Судя по вскрику и взметнувшемуся пакету, кто-то от неожиданности не удержал равновесие и навернулся вместе с котиком.       Нарвина — в суп. При первой же встрече.       Последний щелчок и чавканье герметизаторов. Гул активирующегося защитного поля. Порыв ветра. «Кентавр» дематериализуется, оставив меня одну посреди скарианской равнины, по щиколотку в траве, с «Ди» за спиной… и с лоточком свежевымытой клубники на месте корабля.       Ну варги ж палки.       Вздыхаю и беру ягоды — вряд ли у Квинты была причина сыпать туда яд. Потом сую одну клубничину в рот вместе с хвостиком. Вот всё и закончилось. Больше никаких вопящих девиц, никакой беготни, никакого безумия… и никаких вопросов себе самой о собственном предназначении. Ведь я далек, а далеку не пристало задавать вопросы, потому что он всегда уверен в себе, в своих действиях и в своих командирах.       В конце концов, что отличает высшее существо от низшего? Разумеется, уверенность в собственной правоте и умение отстоять свой титул. И сила в этом случае совсем неплохой аргумент, особенно в сочетании с волей. И только попробуйте сказать, что у далеков их мало!       Далёкая трель лаллапаланги, как привет от покойной Дельты.       Да, всё закончилось. Теперь предстоит долгая работа по освоению галактики, восстановлению Скаро и защите своей территории — даст нам Галлифрей хоть миг передышки, как же. А ещё будет много кропотливого труда по коррекции линий времени и просто… быт. Обычная жизнь далека, которой мне так не хватало — размеренная, чёткая и полная созидания мирового порядка. И начать, кстати, надо с вверенного мне участка — с ДАРДИС. Там же полный бардак после нашествия низших тварей! В джет клубнику. Надо срочно навести уборку, уничтожить всё лишнее и обнулить расположение помещений…       И я как-то совершенно не готова к тому, что именно в тот момент, когда я буду протирать консоль от отпечатков чужих пальцев санитарной салфеткой, стремясь ускорить работу уборщиков, вдруг активируется голографический экран связи, и знакомый, такой родной, такой солнечно-золотой голос громко спросит на всю вселенную:       — Ну и что мне теперь с тобой делать, Мать Скаро?..

***

      Разумеется, это ещё не конец. У ТМД и Доктора впереди миллион совместных приключений, а может быть, и несколько миллионов. Ведь маленький далек прав, и всё рассказанное было лишь предысторией, а настоящая история начинается только теперь. Автор мог бы о многом вам рассказать — например, о том, что же всё-таки выбрала Ривер; или о фантастических похождениях потерянного зелёного котелка; или о том, как Торчвуд Бессмертных втянул Мать Скаро в схватку с одним из самых страшных Древних; или о том, как одна отчаянная блондинка за рулём едва не устроила конец света; или о том, как Матерью Скаро заинтересовалась Фракция Парадокс и что из этого вышло; или о том, как Ментор из параллельного мира всё-таки решила взять реванш; или о том, для чего U.N.I.T. нужен космический Голливуд; или чем коричневый Доктор отличается от рыжего; и ещё об очень, очень многом.       Но всё это уже совсем другая история. Быть может, автор расскажет её в другой раз.       А сейчас…