В пучине собственных чувств

      Мико хотела сказать: «Вы пришли поговорить с Айсаку», но в силу головокружительного волнения предпочла держать рот на замке. Вновь улыбнувшись старику, она аккуратно вытащила руку из его руки, избавляя себя от его отталкивающей чакры и всего, что с ней связано.       Айсаку поспешил разрядить гнетущую атмосферу, что скрасила неловкая пауза:       — Что привело Вас сюда, господин Качимасу?       Кадо перевёл острый взгляд на его обеспокоенное лицо и начал с главного без долгих вступлений:       — Ты всерьёз решил вскружить голову моей внучке? Похоже, совсем совесть потерял. Ещё небось думаешь, что у вас что-то выйдет. — Его осуждающая усмешка загнала Айсаку в угол и лишила возможности изъясняться членораздельно.       — Я… Мы не… Я не в коем случае…       — Не оправдывайся, — Кадо прервал все его жалкие попытки объясниться и тяжело вздохнул. — Я знаю, что она той ночью осталась с тобой. И ты хочешь сказать, что между вами ничего не было? — старик прищурился, в некоторой мере получая удовольствие от завязавшегося разговора.       — Н-нет.       — Врёшь ведь, паршивец. Пришла домой с такими губами и такими глазами, — жестикулировал Кадо, образно изображая увиденное тем кошмарным утром. — Я ведь с тебя все шкуры спущу, если ещё раз посмеешь тронуть её. Я тебе больше не позволю причинить ей боль. И встречаться вам тоже не позволю.       Чем больше Мико вникала в суть разгоревшегося конфликта, тем чётче недоумение вырисовывалось на её лице.       — Мы не встречаемся, — пояснил Такаги, сжав во влажной ладони связку ключей. Острые зубчики вонзились в кожу, но он не ощутил боли.       — Тем хуже. Спишь с ней просто так! — нахмурившись, выплеснул старик, своим суровым образом и прямолинейностью загнав парня в угол окончательно.       Взгляд Айсаку померк.       — Ч-что Вы… господин…       Кадо предпочитал брать потенциальных врагов непробиваемой настойчивостью. Он громко хмыкнул и завёл руки за спину, бросив мимолётный взгляд на остолбеневшую Мико:       — Пусть твоя подруга слушает и мотает на ус. А там и другие узнают, если не возьмёшься за ум. Ты же не хочешь окончательно загубить свою репутацию, которую с таким упорством пытаешься восстановить?       — Нет, — тихо произнёс Айсаку, вздрогнув от одной лишь мысли об этом.       — Что ж, посмотрим. Но в другой раз я буду действовать иначе, и тогда тебе всерьёз придётся пожалеть о своих поступках, — Кадо пригрозил с пугающим напором, получив от разговора незначительное удовлетворение, вместе с тем — и раздражение. Старик напоследок задумчиво посмотрел на Мико: — До свидания, Мико.       — Д-до свидания, — поклонилась она дедушке, и он неторопливо побрёл своей дорогой.       Наконец, Айсаку больше ничего не мешало вздохнуть полной грудью. Словно из кожи выдернули болезненную большую занозу, которая продолжительное время не давала полноценно жить. Разжав ладонь, он заметил на ней красные вмятины от ключей и безмолвно вернулся к двери, надеясь распрощаться с переживаниями и начать рабочий день в нормальном настроении.       Мико вошла следом за Айсаку в помещение и с ходу схватила фартук. Пауза порядком затянулась, что напрягало обоих друзей, ведь рано или поздно придётся начать разговор. Мико решилась сделать первый шаг, когда Айсаку вытащил ингредиенты для приготовления торта из холодильника и достал из шкафа необходимые принадлежности.       — Клубничный же? — уточнила она.       — Да, — бросил Айсаку и, не сдержавшись, смерил Мико вопросительным взглядом под давлением её внимания. — В чём дело?       — Понимаю, это меня не касается, но… за что он так с тобой? Да ещё и при мне, — приблизилась Мико, что напрягло Такаги и оттолкнуло. Вдруг она таким образом сможет рассмотреть каждую мелкую деталь в его образе, особенно во взгляде, отражающем действительность.       Айсаку вдруг вспомнил о готовых с вечера коржах, которые не достал из холодильника, а потому засуетился, притворяясь увлечённым.       — Видимо, хочет, чтоб и ты меня ненавидела, — вскользь отметил он.       — Что за бред? Почему? — в захлестнувшем её недоумении она забыла, как правильно излагать мысли. — Отличный ведь парень! Работящий, добрый, заботливый.       Айсаку горько вздохнул:       — Спасибо, конечно, но это только твоё мнение. Господин Качимасу считает, что я не пара Цуёки. Да я и сам понимаю, что не достоин её, и что все мои чувства — это пустой звон, — откровения потоком полились из глубин его души. Он понял: ещё один подобный вопрос в его адрес, и он уже не остановится. От переполняющего его страха ком подкатил к горлу, а непослушные руки затряслись и вовсе перестали держать. Нож выскользнул и ударился о плиточный пол, к счастью, не задев Айсаку, что стоял как вкопанный.       — Почему? Понимаю, что задаю слишком личные вопросы, но я вижу, насколько тебя это тревожит. Ты можешь поделиться со мной, может, тебе станет легче, — Мико рискнула сделать несколько шагов, давая возможность Айсаку привыкнуть к мысли, что он не один и есть человек, который готов выслушать спустя столько лет. Кто-то ещё, кроме отца.       — Мне… очень стыдно об этом рассказывать, — унылый безжизненный взгляд Такаги уткнулся в пол. — Я ужасный человек, — сердце сжималось и вторило ему забыть обо всём, но он растерял последние силы и надежду. — И я не заслуживаю ответной доброты.       — Перестань! — нахмурилась Мико. — Ты преувеличиваешь. У всех бывают ошибки, никто не идеален, — приблизившись, она осмелилась взять его за руку. Айсаку принял этот жест и увидел искренность в уверенном взгляде. — Я не собираюсь тебя осуждать, что бы там ни было. Я чувствую твои переживания и хочу, чтоб тебе стало легче. Ты наверняка ни с кем не делился, копил в себе всё это и терпел.       — Откуда ты знаешь?       — Просто… предполагаю. Не волнуйся, ты можешь мне довериться. Я правда хочу помочь, во всяком случае, я постараюсь.       Такаги набрался мужества, чтобы на этот раз не просто прокрутить в голове всё произошедшее, но и озвучить, а, соответственно, услышать свои же слова. Он понимал, насколько они глубоко ранят, но обратной дороги не было.       — Господин Кадо презирает меня, потому что… — он сделал контрольный глубокий вдох. — Три года назад меня назначили капитаном команды, и я позорно провалил свою последнюю миссию. И… — его бросило в жар, но он осмелился признаться: — Мой подчинённый — старший брат Цуёки погиб. Нас было пятеро, мы разделились. Йори пошёл в одиночку, я ему приказал отступить, потому что ситуация была критическая, но он ослушался, взяв всё на себя. А я не смог остановить его и предотвратить последствия. И миссию провалил, и хорошего шиноби потерял. Мне до сих пор кажется, что я собственными руками убил его и заставил страдать его семью, — он присел на стул по настоянию изумлённой Мико, расположившейся напротив. Не поднимая глаз, он продолжил: — Столкнувшись с давлением, я больше не смог оставаться на службе и просто ушёл. Дедушка Кадо был в ярости, а Цуёки перестала общаться со мной, долго приходила в себя, но потом как будто решила всё забыть и заявила, что всё в порядке. Но я знаю, что она никогда меня не простит, потому что Йори был самым близким для неё человеком, даже ближе дедушки. Она очень любит его. Я знаю, как им больно, и я не хочу лишний раз попадаться на глаза господину Качимасу. Какие бы чувства я не испытывал к Цуёки, что бы я не делал, он никогда не примет меня.       На эмоциях Мико сорвалась и крепко обняла друга, когда тот остановился. Ни один рассказ, ни одна история никогда настолько не пронизывали её, не заставляли сопереживать и разделять боль. Она бережно гладила друга по спине, прислушиваясь к его частому, рваному дыханию, и вспоминала свою жизнь. Прошло ещё немного времени, прежде чем она заговорила, тщательно подбирая слова:       — Ты сделал всё, что смог. Если ты будешь намеренно думать, что виноват, то тебе будет тяжело ещё очень долго. Борьба с самим собой неизбежна, если ты хочешь стать счастливее.       Айсаку отстранился и, посмотрев в переполненные сожалением глаза, выплеснул:       — Я, как капитан, не справился со своими задачами! А должен был сделать всё! Но я просто слабак…       Мико набралась терпения:       — Это не так! Это просто судьба, пойми. У каждого свой путь и свой час. Смерть нельзя переписать. Я знаю, о чём говорю, уж поверь.       — Неужели совсем ничего нельзя сделать?.. Невозможно защитить близких людей, когда очень хочешь?       Хоть это был риторический вопрос, но Мико всё же ответила на него:       — Всех нет, потому что мы — обычные люди, а наш мир непредсказуем. Мы должны научиться радоваться каждому дню. У тебя есть любимая работа, друзья, отец рядом. Разве тебе этого мало для счастья? Разве прошлое стоит того, чтобы в настоящем страдать? Не твоя вина, что Йори погиб, это его решение, а ты не вездесущий. Просто прими это и живи дальше. Ты нужен здесь и сейчас своим близким и друзьям. И себе тоже. Нужен счастливый Айсаку, а не заложник прошлого.       — Ты права, — его брови нахмурились. — Иногда я об этом забываю. После смерти Йори я долго думал, что мне делать дальше. Я был в ступоре, думал, сойду с ума… но отец поддержал меня. Я благодарен ему за это.       — Мы все совершаем ошибки, да ещё какие. Но нельзя заострять внимание только на них. Я прекрасно понимаю твои чувства, — застопорившись, призналась Мико.       — Неужто и с тобой такое было? — Айсаку поразился неожиданному стечению обстоятельств.       — Нечто похожее, — сердце Мико неприятно сжалось, а по спине пробежал холодок. — Мой лучший друг погиб у меня на глазах. Он прикрыл меня, когда меня пытались убить. И я винила себя в его смерти, отказалась от всех радостей жизни, считала, что правильно поступаю, но… я сделала только хуже, — горько усмехнулась она. — О чём пожалела. Но я уважаю его решение. С недавнего времени, — голос Мико стал бодрее. — Ведь благодаря ему, и не только ему, я здесь. Я могу продолжать жить и верить. И отныне я должна следовать своему пути, несмотря на боль и трудности, которых будет ещё немало.       — И как ты к этому пришла? Ведь очень сложно себя убедить, особенно если ты один.       Мико пожала плечами, буравя неизвестную точку в пространстве:       — Я и сама не знаю, просто много думала о своей жизни. Что тоже иногда вредно: чем больше копаешься, тем хуже становится от осознания, сколько упущено, сколько ошибок совершено. Поэтому я настоятельно прошу тебя не грузиться. Анализировать, конечно, нужно, но без фанатизма.       — Да-а-а, нелегка жизнь шиноби… Ты молодец, раз смогла справиться, — Айсаку искренне порадовался за неё и похлопал по плечу. — Я тоже много думал и пришёл к выводу, что раз я не в силах защитить деревню и жителей, как полагается истинному шиноби, то хотя бы буду радовать людей своими кулинарными навыками. Я хочу делать хоть что-нибудь для них. Мне прямо жить хочется, когда довольные клиенты благодарят нас с отцом за труд. Значит, это всё не зря и я нашёл своё место в этой жизни.       — Вот видишь, везде свои плюсы, — наконец Мико почувствовала его уверенность и желание двигаться вперёд. — Другое дело, что ты их не замечаешь. Иногда нужно пройти через страдания и боль, чтобы достичь чего-то. Всё, что делается — к лучшему.       — Мне надо чаще думать об этом. Научиться просыпаться каждый день с этой мыслью.       — Всё придёт со временем. Не торопи события, — настаивала Мико. — Только одно мне не понятно: если Цуёки так к тебе относится, то для чего была вся эта показуха? Вы же даже друзьями быть не можете теперь.       — Не можем, особенно после той ночи. Но нам кажется, что быть друзьями — для нас лучшее решение, чтоб окружающие поменьше шептались. Репутация никудышная у нас обоих, так что держаться вместе вполне логично, хоть и порой очень больно. Но я не уверен, что дальше будет так же. Впрочем, я ко всему готов. Я такой слабый всё-таки, — нервно усмехнулся Айсаку, почесав затылок. — Очень стыдно перед тобой сейчас. Выложил всё, расклеился тут; даже сам не ожидал такого.       Мико положила руку на его плечо:       — Ты сильный. Потому что слабые люди сразу сдаются, а ты продолжаешь бороться. Знаю, что моих слов недостаточно, но я верю, что ты справишься.       — Достаточно, — твёрдо сказал он. — Мне не хватало этого разговора по душам. Мне правда полегчало. Прямо камень с души.       — Это главное. Если захочешь поделиться, то я всегда выслушаю, — её губы сложились в улыбку.       — И я буду рад помочь тебе, так что обращайся. Только я попрошу тебя ничего не рассказывать Цуёки. Не думаю, что она обрадуется.       — Да, конечно. Я ничего не скажу, — теперь Мико немного лучше понимала подругу, но не одобряла её поведение за последнее время.       Айсаку поднялся, настроившись на новые свершения, которые поджидали у порога наступившего дня:       — Ну, теперь за работу. Хочу сделать лучший торт для госпожи Кейко. И твоя помощь будет очень кстати.       Мико одобрительно кивнула, загоревшись в предвкушении.

***

      После обеда на пороге кондитерской появилась двадцатилетняя высокая девушка. Проникшись уже такой родной, уютной атмосферой, она осмотрелась и подошла к прилавку.       — Мико, рада видеть! Как дела? — переполненная сладостным волнением, Харуми приветливо улыбнулась.       Мико отметила её привлекательную внешность: по случаю дня рождения мамы Харуми уложила светло-каштановые волосы и надела лучшее платье, виднеющееся из-под расстёгнутого пальто.       — Всё хорошо, трудимся в полную силу как и всегда. А ты уже успела соскучиться по работе? — усмехнулась Мико.       — Очень! Дома рутина надоедает, ничего интересного.       Харуми Ивасаки, сменяющая Мико, за пару месяцев прикипела к своему новому месту и все поручения руководства старалась выполнять наилучшим образом. Отзывчивость и внимательность Айсаку помогли ей справиться с временными трудностями на начальном этапе, поэтому сейчас она была уверена, что это та работа, которую она искала.       В это мгновение из кухни появился Айсаку с дайфуку на тарелке и передал в руки Мико. Без лишних слов она выставила сладости на продажу.       Айсаку взял во внимание Ивасаки и получил ответную улыбку:       — Харуми! Завтра чтоб была здесь в отличном настроении, — подмигнул он, поддержав её желание скорее выйти на работу из-за утомивших бытовых хлопот. — Я тебе заскучать не дам.       Харуми поклонилась:       — Я не подведу, господин Такаги. Если надо пораньше, Вы скажите.       Айсаку весьма радовала её любовь к труду, своим обязанностям и покупателям, а оттого он вдвойне ценил Харуми не только как подчинённую.       — Пока не требуется. Сегодня вот с Мико вышли пораньше, сделали торт для госпожи Кейко. Сейчас вынести или чай попьёшь сначала?       — Чай? Я и не думала… — растерявшись, Ивасаки не знала, как поступить, хотя душа молила остаться и скрасить серые будни.       — Идём, заодно торт заценишь, может, чего добавить надо, — он махнул рукой и исчез в дверях, не оставив Харуми выбора.       Сняв пальто, она пересекла порог кухни, скромно отмерила шаги к столу и замерла.       — Садись, — Такаги налил ароматный чай и достал из холодильника ягодное пирожное, приготовленное специально для посиделок во время перерыва.       — Давайте я помогу, — Харуми настолько рвалась проявить любезность, что обернувшийся Айсаку едва её с ног не сбил. К счастью, он успел ловко задрать руку с блюдцем, а иначе бы пирожное оказалось на её платье. Она робко опустила глаза, считая, что неприлично находиться в непосредственной близости к начальнику и пялиться на него. К тому же, она остро ощущала его тепло, а это было уже чересчур. Ивасаки отстранилась, будто кипятком ошпарилась.       — Ну уж нет, не хочу, чтобы ты испачкала своё платье. Ты сегодня такая красивая, нарядная, поэтому сиди, — не заострив внимание на её смятении, Айсаку вернулся к наполненным чашкам, чтоб, наконец, поставить их на стол.       — Это неожиданно, спасибо за комплимент, — прогнав из головы не вяжущиеся с реальностью мысли, Харуми послушно опустилась на стул во избежание непредвиденных проблем.       — Неожиданно? Значит, надо сделать так, чтоб это было ожидаемо, — Айсаку в очередной раз не нарочно смутил подчинённую. Он закончил с организацией и сел напротив. — Как дела у госпожи Кейко?       Прозвучал вопрос, который мгновенно привёл Харуми в чувства.       — Неплохо, сегодня работает. В её отсутствие хочу приготовить праздничный ужин, — с нескрываемым энтузиазмом поделилась радостью Ивасаки.       — Молодец! Лучший подарок для мамы. Поздравь её от меня с днём рождения, — Айсаку даже не мог вспомнить, когда в последний раз ел домашнюю еду, приготовленную женскими руками без повода. День рождения Цуёки был не в счёт. К старшим кузинам он давно не ходил из-за нехватки свободного времени. Да и обе девушки полностью отдались своим семьям — беспокоить лишний раз не хотелось по пустякам. Он загадочно вздохнул.       Харуми попробовала кусочек бисквитного пирожного и запила чаем.       — Конечно поздравлю. Спасибо. А Вы когда к маме на стрижку? Она спрашивала о Вас, говорит, давно не заходили.       — Да я бы рад, но времени пока нет, — Айсаку отпил чай. — Наверняка она хочет о твоих успехах узнать.       — Да я и так ей всё рассказываю, если спрашивает.       — Приятно слышать, что между вами такие доверительные отношения. Но ведь одно дело с твоей стороны, а другое — со стороны начальства услышать.       — Я надеюсь, Вы всем довольны, — беспокойство заиграло на её сердце.       — Разумеется всем, — деловито сказал Такаги. — Пожалуй, кроме одного.       Харуми напряглась, несмотря на свою, казалось, непробиваемую уверенность:       — Я что-то сделала не так?       — Ты чай не пьёшь! — Айсаку глазами указал на её чашку. — А он почти остыл.       — А, так Вы об этом… — посмеялась Харуми, отпуская тревогу. — Исправлюсь.       Она считала, что заразительная улыбка почти никогда не сходит с его лица, а оттого удивлялась, откуда он черпает столько энергии. И ей никогда бы не пришло в голову, что он всего лишь привык дарить людям тепло и излучать радость.       Прекрасные минуты перерыва утекли слишком быстро. Айсаку не хотелось спешить куда-либо, но он всё-таки поборол временную слабость, вспомнив, с какой целью они здесь собрались.       Кондитер достал торт из холодильника и приподнёс Харуми.       — Вот, гляди, всё ли тебя устраивает.       — Да, отлично! Очень красиво и аппетитно, — она восторженно рассматривала каждую ягодку и детали оформления, придающие ещё больше воздушности белому крему. Когда она оставляла заказ, была уверена, что торт превзойдёт все её ожидания. — Такое даже кушать жалко… — с досадой отметила Харуми, что рассмешило Айсаку.       — Надеюсь, вам понравится.       Она помогла кондитеру упаковать торт и, поблагодарив, поспешила домой.       Мико занесла на кухню использованную посуду и сосредоточенно составила в раковину. Такаги попивал чай, пребывая где-то между суровой реальностью и ослепляющей эйфорией.       — Ты почувствовала, да? — ему не терпелось поделиться с подругой. — Харуми принесла с собой какую-то… лёгкость, что ли. Утром было хреново, а сейчас так хорошо. Бодренько так.       — Господин Такаги! — подловила Мико и покачала головой. — Скажу по секрету: Вы запоздали с выводами, я это поняла уже давно.       — Да быть не может! — поставив чашку на стол, он выплеснул первую попавшуюся мысль.       — Да-да, это говорит о том, что Вы не обращаете внимания на окружающих.       — Наоборот, — наигранно нахмурился Такаги, — очень даже обращаю.       — Значит, на всех, кроме Харуми, — с уверенностью заключила Мико. — Разве присматриваться к работникам — не святая обязанность начальства?       — Да, но с вами этого не требуется. Вы у меня золотые, — искренняя гордость в его словах превышала все допустимые значения.       — Я это запомнила. И да, она правда хороший человек. Смотри в оба, — Мико оставила напоследок елейную улыбку и вернулась в зал. И очень вовремя, потому как в кондитерскую вошёл Итачи, что для Мико стало большим сюрпризом.       — Добро пожаловать, — с первых секунд она боролась с неловкостью, связанной с их последней встречей, и надеялась, что Итачи ничего не заметил.       — Привет.       Мягкий голос Итачи даже немного успокоил её. Она предполагала, что обаяние и ровный тон — природный дар Учиха, но действующий лишь в повседневной жизни при общении с близкими и знакомыми. В остальном Учиха оставались для неё устрашающими шиноби с личными предрассудками и не менее будоражащим шаринганом. Мико поспешила избавиться от докучливых мыслей и сосредоточилась на Итачи, ведь прежде всего он — клиент.       Он изучил ассортимент выпечки и десертов и выпрямился.       — Изуми говорила, что брала у вас тайяки. Положи четыре.       — Как она поживает? — Мико вытащила печенье, чтоб упаковать в бумажный пакет.       — То на тренировках, то на миссиях. Почти не отдыхает, — поделился Учиха.       — Надо с ней встретиться, чтоб был повод отдохнуть.       Итачи улыбнулся, в некоторой степени поддерживая идею Мико, потому как немного волновался за Изуми.       — Я и данго возьму, — он бросил многозначительный взгляд на прилавок, по-прежнему думая о подруге. — Шесть.       — Хорошо.       Пока Мико укладывала сладости в бумажный пакет, времени зря не теряла: вдруг на ум пришла безумная идея. Мико колебалась, но, передав покупки Итачи в обмен на денежную купюру, переступила через себя и спросила:       — Как дела у Шисуи?       — Неплохо. Насколько я знаю, завтра у него выходной и более свободный день, — как бы невзначай поведал Итачи.       Мико едва не воскликнула на радостях от осознания, что звёзды сошлись, да ещё и в самый подходящий момент. С трудом поборов излишнюю эмоциональность, рождающую сумбурные мысли в голове, она постаралась чётче изъясниться:       — Тогда… т-ты мог бы сегодня передать Шисуи кое-что? Я надеюсь, тебе не трудно будет.       Лёгкое удивление не отразилось на лице Учиха, но внутри дало о себе знать.       — Давай, что там у тебя?       — Минуту, — от резкой перемены событий её глаза забегали по столу в поисках карандаша. Оказалось, сегодня Мико им не пользовалась, а значит, карандаш — как и прочие канцелярские мелочи — лежал на нижней полке под прилавком.       Заглянув туда, Мико достала карандаш вместе с небольшим листом бумаги и начертала иероглифы с цифрами. Несколько раз сложив лист, она протянула его в руки Учиха. Ей казалось, что она буквально доверяет ему свою жизнь.       — Вот. Буду очень признательна. Особенно если об этом никто не узнает.       Для Итачи, спрятавшего записку в карман, такие задачи — пара пустяков, тем более когда речь шла о лучшем друге.       — Не волнуйся, я передам.       Итачи покинул кондитерскую и, не теряя времени, направился в полицейский участок.