В пучине собственных чувств

      С похорон Рюдзи прошло несколько мучительно тянущихся дней, нагоняющих тоску. Даже новогодний праздник не привёл Мико в чувства, а проводившийся в Конохе фестиваль она и вовсе решила не посещать. На смене в кондитерской закрепилась Харуми, поэтому единственным отвлечением являлись тренировки и медитация. Но заниматься целыми днями на полигоне означало встречаться с Кэтсу. Воспоминания о нём, как о жестоком убийце, вытесняли приятные мысли о Шисуи, который настолько загрузился работой после возвращения с горячего источника, что не находил возможности для встреч. Казалось, судьба отвернулась от Мико и не предвещала ничего хорошего на ближайшее будущее.       Стоило только подумать об этом, как по дому разнёсся стук. Мико не сразу осознала, что он ознаменовал появление гостя. Она повернула голову левее, к коридору, и сидела в ступоре ещё несколько секунд, находясь на тонком волоске между реальностью и тяготящими мыслями. Собравшись духом, всё же поднялась, преодолела путь до двери и открыла её.       Неожиданное появление Шисуи вызвало улыбку, но когда он прошёл в дом и оттолкнул своим серьёзным, чересчур деловитым образом, надежда на прекрасный совместный вечер исчерпалась. Теперь его визит не казался спасительным, а представить, чем закончится встреча, она и вовсе боялась.       — Проходи, садись, — сказала Мико, жестом приглашая Шисуи в гостиную.       — Я ненадолго и по делу, — отказался Шисуи, остановившись посреди комнаты. — Не буду ходить вокруг да около и спрошу напрямую: ты знала о смерти Рюдзи?       Вопрос, которого Мико опасалась, прозвенел в её ушах. Переживая, что кратковременный ступор выдаст волнение, она отрезала:       — Нет.       Сила властного взгляда Шисуи, какую Мико ощутила впервые, болезненно проникла в сердце и пронзила насквозь. Предположительно, Шисуи смотрел так только на предателей и опасных преступников. И в настоящий момент он старался разоблачить все секреты Мико, вытащив их из потаённых уголков её сознания. Ещё и руки упёр в бока. Осталось лишь притушить свет в комнате и запереть дверь гостиной, чтоб психологически сильнее надавить. Богатое воображение помогло Мико воспроизвести картину во всех подробностях, отчего стало дурно.       — Но ведь ты же… лжёшь мне, — констатировал Шисуи, но как-то неуверенно. Судя по его слишком глубокому шумному вздоху и запрокинутой голове, он вымотался и не желал тратить силы на выяснение деталей.       — А какой ответ тебе нужен, не пойму? — несдержанно выплеснула Мико, нахмурившись. Как бы она ни относилась к Шисуи и что бы их ни связывало, на его бестактность она ответит без малейшей жалости.       — Правда — только и всего, — пояснил Шисуи, вернув ей прежний взгляд. — Почему ты скрывала это с того самого вечера? Ведь если бы ты предупредила Рюдзи или его семью, то удалось бы избежать…       — Не удалось бы, — перебила Мико и скрестила руки на груди, готовая к атаке и обороне.       — Но почему?       — Ты дурак? Действительно не понимаешь? — распрощавшись с тактичностью, гаркнула Мико. По её ощущениям, ещё немного, и из глаз посыпятся искры. Она точно знала: Шисуи будет жалеть, что поднял эту животрепещущую тему, да ещё и не в самый подходящий момент.       Его прыткое любопытство переросло в злость. Тем не менее, он ответил сдержано, но жёстко:       — Попрошу тебя выбирать выражения, когда говоришь с уполномоченным лицом. Я пришёл к тебе не как твой друг, и разговоры у меня вовсе не дружеские. — Он подошёл слишком близко. — Мне бы очень не хотелось отправлять тебя в допросную или ещё хуже — в пыточную камеру Ибики Морино.       Но, кажется, Шисуи сам прекрасно понимал, что это бессмысленно и глупо. Всё же Мико решила уточнить:       — Давай. — Она в упор смотрела на него и дерзко улыбалась. — Вот только в моей голове стоит печать, которую так просто никому не сломать. Думаешь, из насильственного допроса выйдет что-то дельное? Ох, если бы всё было так просто со мной и моим кланом… — посмеялась Мико, довольствуясь таким важным преимуществом перед одним из сильнейших Учиха.       — Тогда почему бы тебе прямо здесь и сейчас не рассказать мне всё? В домашней, тихой обстановке, когда вокруг нет лишних глаз.       — Ну, хорошо, давай я объясню на пальцах: я не могу видеть будущее, не подключив свои способности, — говорила Мико, как с несмышленым ребёнком, и жестикулировала. — Видения не берутся из воздуха, я могу лишь чувствовать, у меня интуиция чересчур развита. Но я не увижу картинку в голове просто по хотению. Это первое.       — Мой шаринган считал поток чакры, когда ты схватила Рюдзи за руку. Что тогда это было, как не твоя техника?       — Так вот, мы и подобрались ко второму пункту: даже если я что-то увидела, то никому не обязана об этом говорить. Рюдзи сам виноват в своей смерти. Его погубила алчность. Так что скажи я ему о смерти или нет, он бы всё равно погиб!       — То есть, исходя из твоей логики, даже если твой близкий друг будет в опасности, ты не предупредишь его? Просто закроешь на всё глаза? — Шисуи переступил тонкую грань жизненно важных, философских вопросов, на которые у Мико никогда не было точных ответов.       Даже вспомнив о смерти отца и свои рассуждения об этом, сейчас она понимала, что не смогла бы уберечь от этого несчастья ни его, ни Дайсуке. Как бы она ни пыталась. Потому что нести ответственность за всех людей попросту невозможно. Каждый сам выбирает свой путь и является хозяином своей судьбы. Ей пришлось смириться, принять и продолжить жить дальше.       — Если человек должен умереть, он умрёт в любом случае. Даже если удастся каким-то образом отсрочить смерть, бестолку. Потому что его жизнь подошла к концу. Всё! Часики остановились! Понимаешь?       — Я считал, что ваш клан и нужен для спасения человечества, чтобы уберечь от бед невинных, — не останавливался Шисуи.       Градус её раздражения зашкаливал. Она чувствовала себя рыбой, бьющейся о толщу льда.       — Спасение... Как это громко сказано. Моего клана больше не существует, я совершенно одна. Мне нужно выжить в этом жестоком мире, а не собирать себе проблемы, рассказывая всяким психам об их кончине. Люди давно отвернулись от нас. Я никому ничего не должна и не обязана. И я сама решу, как мне использовать свои способности. Ясно тебе?       — Ты же понимаешь, что идёшь против закона, покрывая тем самым преступника?       — Каким это образом? — изумлённо воскликнула Мико.       — Если ты видела, кто покушался на Цуёки и убил Рюдзи, но при этом отмалчиваешься, то фактически ты…       — А как это расследование касается военную полицию и уж тем более лично тебя, объясни-ка? — пуще разозлилась Мико, не выпуская из виду суровый взгляд Шисуи, которым, он, по всей вероятности, решил прожечь в ней дыру. — Полиция Учиха занимается внутренними делами деревни, а вот внешними — Анбу. Убийство Рюдзи случилось за пределами Конохи, насколько я помню, так пусть Анбу этим и занимаются, ты-то чего лезешь не в своё дело? Или у тебя слишком много свободного времени для собственных расследований? Потому приходишь ко мне и бросаешься подозрениями, — на одном дыхании протараторила Мико и, потянувшись ещё ближе к недовольному лицу, выразилась спокойнее: — Нет, чтоб просто спросить: «Как у тебя дела?» и приятно провести со мной вечер.       Пробить его броню оказалось не так легко. Шисуи не отступил ни на шаг, продолжая битву взглядов, и произнёс ровным тоном:       — Так ты знаешь личность убийцы? Спрашиваю ещё раз.       Лгать Шисуи — всё равно что окунуться в кипящее масло. Заглушая отголоски совести, Мико протяжно выпустила вместе с воздухом накопленное раздражение и терпеливо сказала:       — Не знаю я. Потому что я не могу видеть все детали и всех участников конфликта, их лица, слышать голоса, ключевые фразы, знать имена. Увидеть реально, только если я очень постараюсь. Ты просто не представляешь, сколько сил и какая концентрация требуется, чтобы вытащить детали из будущего. А ты видел, чтоб я стояла и собирала чакру, да ещё и на глазах у всех? Концентрация была настолько смешная, что я попросту ничего не успела увидеть, тем более лицо убийцы. Чтоб ты понимал, я не такая способная, как моя покойная бабушка. — Мико перевела дух и осмелилась добавить с удвоенной серьёзностью: — И вообще, я не должна тебе тут раскрывать все тайны нашего клана. То, что ты уполномоченное лицо, не даёт тебе на это никакого права. Я же не лезу в твой клан со своим уставом и вопросами.       Пусть по её меркам Шисуи узнал слишком много, всё равно он оставался крайне неудовлетворённым исходом разговора.       — Я не в игры играю, Мико, а пытаюсь таким образом защитить деревню. Рюдзи был гражданским, и кто его убил, очень важно. Мы должны быть готовы к любому удару. Будь он со стороны враждебно настроенной деревни, группы людей или даже кого-то из наших. О чём я даже думать не хочу.       — Так и не грузи голову, займись другими делами. Нашёлся тут паникёр… — фыркнула Мико.       — Тебе совсем не хочется помочь Харуми?       — Вот давай не надо! Не пытайся вывести меня на эмоции и манипулировать слабостями. Я и так оказываю ей помощь и поддержку, и ты это знаешь.       Продолжать диалог, завернувший в тупик, стало невыносимо и слишком утомительно для обоих.       — И всё-таки, есть догадки? — уточнил Шисуи.       — А что, если это мог сделать его кузен? — задумчиво предположила Мико, как бы невзначай коснувшись губ указательным пальцем. — Мало ли, что они не поделили. Рюдзи ведь хотел занять денег. К тому же, у такого, как он, наверняка были недоброжелатели. Достаточно вспомнить его последнюю выходку перед смертью. Вариантов много!       — Возможно, — недоверчиво отрезал Шисуи, всем своим измотанным видом спрашивая: «Ну и что за чушь ты несёшь?»       — Странно, что ты не особо принимаешь это к сведению, зато тебе хватает совести винить свою подругу и искать подвох, — Мико продолжала морочить ему голову. Играть, так по-крупному и, главное, беспощадно.       — Я лишь пытаюсь выяснить, что тебе известно. Улики не сходятся с твоими предположениями.       — М-м, вот как. А откуда у тебя улики? Что-то сильно сомневаюсь, что отряд Анбу тебе их с удовольствием предоставил.       — Медицинские заключения — для этого мне не требуется разрешение Анбу. Есть большая вероятность, что Масао не убивал его. Только если между ними не произошло что-то ещё…       — Ну вот, раз ты настолько осведомлён, больше ни о чём меня не спрашивай. Я тебе ничем помочь не могу, потому что ничего не знаю.       — Ладно, побеседую с Цуёки. Её показания будут очень кстати. Может вспомнит какие-то детали, — придя к выводам и умозаключениям, какие были удобны только ему, Шисуи удалился из гостиной.       — Ну да, не забудь и её в чём-нибудь обвинить. Она же была там. Вдруг это она убила Рюдзи? — добавила ему вслед Мико и посмеялась над столь нелепыми предположениями, провожая здравый рассудок.       Входная дверь закрылась, ознаменовав полную свободу действий и чувств для Мико, оставшейся под особым впечатлением от состоявшегося разговора. Она схватилась за сердце, не понимая, каким чудом смогла пережить последние десять минут, не выдать себя и не превратиться в горстку пепла под прицелом Шисуи. В некоторой степени она благодарила Кэтсу за его профессионализм подчищать улики, но если бы не его желание защитить её, то и потребности бы в этом не возникло. Мико не представляла, на сколько её ещё хватит.       Её злило абсолютно всё, но больше всего — рвение Шисуи докопаться до истины и своя несовершенная подготовка к последствиям последней миссии.       «Сколько не злись, а от судьбы не убежишь», — с этими мыслями она поспешно собралась на очередную изнурительную тренировку, проигнорировав подкравшуюся ночь.       Через полчаса в штабе Корня Мико столкнулась с Кэтсу возле раздевалки и вцепилась в его запястье.       — Ты нужен мне.       — Сейчас? — в его голосе даже промелькнуло удивление, ведь раньше Мико с трудом соглашалась на вечерние тренировки после работы, не говоря уже про ночные.       — Да. Пошли.       Полигон окутывала тишина ровно до тех пор, пока Мико и Кэтсу не закружились в спарринге, безжалостно нанося жёсткие удары сначала без оружия, затем подключив танто и кунаи. С каждым резким, уверенным движением из Мико извергались осевшие в душе горечь и злоба. Пощипывающий кожу мороз уступал внутреннему жару и не казался слишком навязчивым, как в первые минуты выхода на улицу. Здравомыслящий человек вряд ли пожелал бы высовывать наружу нос, да ещё и в разгар ночи, но на нормальность Мико рассчитывать не приходилось.       С Кэтсу время ускользало сквозь пальцы. В момент он нанёс последний удар, и Мико отскочила.       — На сегодня достаточно, — объявил он, спрятав танто в ножны.       Мико послала два куная ему вслед, и те с треском вонзились в дерево, когда Кэтсу увернулся.       — Я ещё не закончила, — рассердилась Мико, находясь в боевой позиции.       — Завтра вообще не встанешь.       — Прекрасно, — без капли сарказма ответила она.       — Мне тоже нужен отдых, — нехотя признался Кэтсу, в чьи слова верилось с трудом.       — Что, достала тебя уже? То ты требуешь, чтоб я пришла сюда, то тебя не заставишь заниматься со мной.       Он покосился на Мико, и она добавила значительно тише:       — Ну да, во всём должна быть мера.       — Глупее и безумнее тебя ещё надо поискать.       — Когда тебе снятся кошмары после той ужасной ночи, будешь выматывать себя настолько, чтоб погрузиться в спячку от бессилия. Будешь только рад всё забыть, — неожиданно для себя Мико поделилась слабостью. Разумеется, поддержки от него она не ждала, хотелось лишь выплеснуть наружу переживания. Чтобы её выслушал хоть кто-нибудь.       — Так страдать из-за какого-то отброса…       — Да, ты прав, — лукаво улыбнулась Мико, — ты не заслуживаешь моего внимания в таком количестве.       В мгновение ока Кэтсу оказался за спиной и прижал лезвие куная к её горлу. От холодка, пробежавшего по телу, хотелось съёжиться и забиться в угол, но больше нельзя позволять себе проявлять слабость перед ним.       — Следует усмирить твою дерзость, — процедил Кэтсу.       Схватив его за руку, Мико рывком отвела её и обернулась.       — А чему ты удивляешься? Я веду себя с тобой точно так же, как ты обращаешься со мной. Думаешь, мне хочется конфликтов в команде? Я здесь не за этим.       Кэтсу шагнул к ней, но она продолжила стоять на месте, несмотря на то, что он нарушал её личное пространство. Чересчур нарушал.       — Тогда почему бы тебе не заткнуться? — Кэтсу поднял кунай к её лицу. Мико потянула раскрытую ладонь к его шее. — Твоя печать против моего куная: как думаешь, кто быстрее?       — Мне поперёк горла твоя ненависть, — ровным тоном напомнила Мико, хотя внутри всё бурлило. — Давай покончим с этим раз и навсегда: просто скажи, что во мне не так? За что ты меня так ненавидишь? Что я тебе сделала?       — Неважно.       — Нет, это очень важно! Объясни мне прямо сейчас, чтобы больше между нами не возникало недопонимания. Ты выскажешься, я узнаю причину, и всем станет легче.       — Легче?.. — недоверчиво вопросил он.       — Да! По крайней мере, я буду держаться от тебя подальше. Попрошу Данзо распустить нашу "дружную" команду.       — Ну уж не-ет, — угрожающе протянул Кэтсу и заставил Мико попятиться. — Ты будешь рядом каждый день. Ведь нам обоим это нужно, не так ли? Я нуждаюсь в ненависти так, как ты нуждаешься в нём. Хоть ты и убила его собственными руками, теперь сожалеешь.       Ей не приходило на ум никакой мысли, оправдывающей Кэтсу: с чего вдруг прозвучало настолько мерзкое сравнение, выводящее её из себя?       — Ты в своём уме? Я ненавижу это ничтожество! И я только рада была!..       — Но где-то там, — Кэтсу ткнул пальцем в её грудь, — ты хочешь его вернуть, потому продолжаешь видеть его во всех, даже во мне. И называешь меня его именем.       — Чего?       — Да, ты помешалась. Сошла с ума от этой чёртовой любви и неумело пытаешься её прикрывать за масками. За всё это время ты так и не научилась подавлять свои чувства. А чтобы они все вылезли наружу, тебе достаточно потерять контроль над собой. Как в ночь после его убийства…       Из разума Мико, наконец, начала рассеиваться гуща тумана, и странностям Кэтсу за последние месяцы нашлось нелепое объяснение. Только озвучить настолько бредовые мысли язык не поворачивался.       — Т-тогда ты… эти нездоровые взгляды на мои… губы, — Мико по-прежнему не осознавала, что за чушь несёт, и очень надеялась, что они не переспали. Что угодно, только не это!       — Да. Ты сделала это со мной. Не помнишь? Может, хочешь освежить в памяти? — он встал плотнее и склонился к губам, обдавая дыханием, намерено делясь с ней частицей себя. Замершая Мико продолжала слушать его откровения с распахнутыми глазами, пока в голове кружило отрицание. — В ту ночь, когда мне пришлось тащить тебя домой, ты чуть не уничтожила нас обоих, — вполголоса вспоминал Кэтсу, находясь всего в нескольких миллиметрах от безумства. — Ты бредила и называла меня "Дайсуке". А теперь хорошо подумай, как мне правильнее к тебе относиться. Ненавидеть или же…       Земля ушла из-под ног. Мико не сразу осознала, что чувствует его губы на своих, и вздрогнула, не в силах понять, с какими эмоциями столкнулась: негодованием, отвращением, а может, удовольствием? Или обыкновенной пустотой? Но это не имело никакого значения. Сердце кровоточило, пока она думала о содеянном и как до такого докатилась. И о Дайсуке. Но ещё больше её удивила лёгкость, невесомость поцелуя, какая противоречила агрессивному характеру Кэтсу: он делал это слишком осторожно, будто сам пытался разобраться в правильности опрометчивого поступка.       Её щёки пылали на морозе. Всё тело до кончиков пальцев оцепенело, словно его окунули в ледяную воду. Мико не отвечала на поцелуй: не могла или не хотела. И, похоже, Кэтсу это не удовлетворило, потому как целовать он стал более увлечённо. Вошёл во вкус, потихоньку похищая её разум. Большего Мико не могла допустить, потому оттолкнула его.       Он заглянул в её переполненные ужасом глаза и рассмеялся, выплёскивая накопленное отчаяние не столько за четыре месяца, которые они провели бок о бок, сколько за всю свою сознательную жизнь. Она же — тряслась, как осиновый лист.       Наконец Кэтсу успокоился и продолжил:       — Теперь понимаешь? Всё это — прошлое, которое ты никогда не забудешь, потому что не хочешь этого. Ты раздражаешь меня, потому что я вынужден видеть тебя и твои страдания каждый день и терпеть твоё присутствие. И если раньше ты сопротивлялась и любая встреча со мной для тебя была невыносимой, то теперь ты сама пришла ко мне.       Сглотнув, Мико постаралась вернуть былую уверенность, хоть ей и казалось, что это невозможно.       — Т-тогда… зачем же ты терпишь? Просто откажись от меня! Скажи об этом Данзо. Вот прямо сейчас пойдём и скажем, что мы больше не напарники!       — Нет, — гневно бросил он, — теперь об этом можешь даже не мечтать.       Мико не на шутку вскипела, с трудом сдерживаясь от истерики:       — Почему это? Тебе нравится издеваться над нами обоими?       — Я стремился перечеркнуть всю свою жизнь, будто её и не было. Но стоило тебе появиться, я понял, что не могу и не хочу забывать — это будет неправильно. Я хочу, чтобы ты каждый день напоминала мне о моей ненависти. Чтобы я ни на секунду не забывал о том, что для меня было важно. Господин Данзо пытается убить в нас все чувства, но ты будешь рядом со мной и не дашь мне забыть.       — Ты сумасшедший…       — Говорит мне такая же сумасшедшая. Любишь того, кто тебя предал, — с насмешкой заключил Кэтсу.       — Я не люблю его! — Мико сорвалась на крик. — Об этом… не тебе судить. Ты ничего не понимаешь в любви!       Мико уже сожалела о своём неуёмном любопытстве узнать его получше. Что позволила ему открыть рот, объясниться, обрисовать ситуацию. Ведь последующие слова Кэтсу ввели её в настоящий ступор.       — А кого же ты любишь? Шисуи? Не обманывай себя, с Шисуи тебе просто удобно, ты пытаешься забыться рядом с ним. Или может… меня? Ведь я так напоминаю тебе твоего Дайсуке.       И тут у Мико сорвало голову — тонкие границы её терпения были окончательно стёрты. Она вцепилась в горло Кэтсу ледяными пальцами.       — Ещё хоть раз заговоришь о нём, сдохнешь. Я убью тебя, ты понял?!       Высвободившись из хватки, Кэтсу откашлялся и уверенно сказал:       — Тогда зачем же ты пришла ко мне? Всё пытаешься найти утешение и почувствовать себя желанной, но если ты хочешь что-то получать, будь готова давать в ответ. Только представь, как разочаруется Шисуи, если узнает тебя получше.       Угроза не из приятных, но и не блещет оригинальностью. Мико фыркнула:       — Думаешь, он тебе поверит?       Самодовольная усмешка Кэтсу почему-то вызвала дрожь и дурное предчувствие.       — Поверит. И в отличие от меня, тебе есть, что терять.