***
С первого раза Казуки не повезло. Он прождал Манабу почти час, но тот так и не появился. Казуки предположил, что парень мог и соврать, чтобы отделаться от приставучего незнакомца на тёмной улице, и на самом деле никогда он в это кафе не ходил. Или, другой вариант, Казуки мог что-то перепутать и зайти не в то заведение. Торчать за столом и жевать лапшу весь день он не мог себе позволить, но, выйдя на улицу и оглядевшись, понял, что не перепутал: в поле зрения был МакДональдс и какой-то фешенебельный устричный ресторан. Вряд ли Манабу, если он все же сказал Казуки правду, имел в виду какую-то другую закусочную, а не ту, в которой Казуки потерял целый час своего времени. "Вот и к черту его", – решил Казуки. Случившееся следовало расценить как знак свыше – нечего ему было связываться с сомнительным типом, от которого пользы ноль. А предположение, что у Манабу просто могли быть в этот день неотложные планы или что он пообедал в какой-то другой раменной, Казуки настойчиво гнал прочь. В итоге, когда на следующий день без двух минут три он стоял у дверей той же самой забегаловки, перед этим отказавшись пойти на обед с коллегами, Казуки уже не мог придумать себе ни одного адекватного оправдания. При этом он заранее настроился на провал, убедив себя, что снова впустую потратит время. Он толкнул дверь решительно и уверенно, переступил порог и чуть не оступился на ровном месте, когда его взгляд уперся прямо в Манабу. В закусочной было малолюдно – время обеда давно прошло, далеко не во всех офисах, как в участке Казуки, разрешалось передвигать перерыв на ланч по собственному желанию. У дальней стены о чем-то оживленно, но приглушенно общалась пара пожилых мужчин, чуть поодаль расположился парень, листавший яркий красочный журнал. Манабу же, как будто специально, устроился дальше от всех немногочисленных посетителей. Он сидел у окна над полной тарелкой, но не ел, а задумчиво стучал пальцами по столу и смотрел за стекло. Погода выдалась дрянной, день был ветреным и пасмурным, и выражение лица Манабу соответствовало тому, что творилось снаружи. Казуки он не заметил, даже головы не повернул на звук открывшейся двери. Тормозить у входа и глазеть было попросту глупо. Казуки быстро взял себя в руки и направился прямо к столу Манабу. Тот явно никого не ждал, даже не взглянул на Казуки, когда тот подошёл, а может, и правда не обратил на него внимания. – Привет, – бодро поприветствовал его Казуки, без приглашения усаживаясь за стол напротив. У Манабу не дрогнул ни единый мускул на лице, он лишь медленно повернул голову и уставился на Казуки немигающим взглядом, из чего тот сделал вывод, что на самом деле Манабу давно обнаружил его присутствие, но не подал виду. Может, надеялся, что Казуки передумает и уйдет или вовсе растворится в воздухе. Улыбаться под таким недовольным взглядом у Казуки получалось с трудом, но он упрямо не отводил глаз от лица Манабу. "А он красивый, – вдруг пришла в голову неуместная мысль. – Пускай выглядит совсем хреново". Прежде Казуки даже не думал, что так бывает: человек может быть одновременно хорош собой, но при этом своим видом не вызывать восхищения. С Манабу дело обстояло именно так. У него было интересное лицо, высокие скулы и правильной формы губы. Впечатление немного портила чрезмерная худоба и острый взгляд черных глаз – под ним становилось не по себе. Но от природы у Манабу и правда были неплохие данные. А вот то, что лицо было осунувшимся, что под глазами залегли серые тени, да и в целом Манабу выглядел истощенным и усталым, теперь, при свете дня, Казуки разглядел за секунды. В предыдущие их встречи лицо Манабу скрывал яркий макияж и полумрак ночных улиц. Теперь же, при свете дня, Казуки видел, что парень выглядел скорее паршиво, и без грамма косметики, как сейчас, вызывал лишь одно желание – накормить и дать выспаться. – Ну и чего уставился? – спустя несколько секунд тишины грубо поинтересовался Манабу. – Ты меня не помнишь, – догадался Казуки. Вероятно, Манабу толком и не рассмотрел его, чтобы вот так сразу узнать. Казуки думал о том, что если бы не красная толстовка, он бы сам не признал в этой серой мыши Манабу из "HighWay". Тем временем в глазах Манабу мелькнула тень узнавания, и он безрадостно усмехнулся: – А, это ты, дятел. – Можно просто Казуки, – обиделся тот. – Как скажешь, просто Казуки. Пришел все же. – А ты не ожидал? – ещё шире улыбнулся тот. – Я о тебе вообще не думал, – Манабу равнодушно пожал плечами и взял палочки. – Что заказывать будете? – Казуки так засмотрелся на Манабу, что прозевал появление официанта. – Мне то же, что и ему, – кивнув головой в сторону своего невольного собеседника, попросил Казуки. Официант тут же ретировался, а Манабу криво усмехнулся, но комментировать никак не стал. – Как тебя зовут? – спросил Казуки, не давая повиснуть неловкому молчанию. – Нафига тебе? – ощетинился Манабу, отчего Казуки окончательно утвердился в предположении, что видеть его Манабу не рад и уже наверняка проклинает на все лады тот час, когда сказал, где его можно найти. – Должен же я к тебе как-то обращаться. – Обращайся как хочешь, – Манабу презрительно скривился. – Даже так? Если до этого Казуки улыбался натужно, то теперь ситуация начала его забавлять. Манабу, когда смотрел не в глаза, а за окно, по стеклу которого ползли первые дождевые капли, не вызывал непонятного волнения, и Казуки позволил себе негромко рассмеяться. – Ладно, буду звать тебя Акайо, – предложил он. Манабу покосился на него, как на идиота. – Или лучше Дейсьюк? Или, может, Йошихиро... – Мерзость какая, – парень сдался быстро, только поморщился как от зубной боли. – Зови меня Манабу, раз тебе очень нужно имя. "Так бы сразу", – подумал про себя Казуки, но вслух говорить ничего не стал. – У тебя машина? – спросил вдруг Манабу. – Что?.. – Машина есть, спрашиваю? – Есть, – растерялся Казуки. – Отлично, тогда в машине все и сделаем. Полчаса тебе хватит? Манабу вопросительно уставился на Казуки, а до того лишь через секунду дошло, о чём говорил Манабу. Что точно не входило в сегодняшние планы Казуки – это секс с дешёвой проституткой мужского пола. К тому же Манабу мог оказаться свидетелем. Но как избежать этой близости при том, что вроде как от большой заинтересованности Казуки пришел сюда, он не придумал. "Проблемы будем решать по мере поступления", – скомандовал себе Казуки. Провисать за долгими размышлениями явно не стоило, когда Манабу пытливо и чуть насмешливо вглядывался в его лицо. Тарелка, которую поставил перед ним официант, на секунду отвлекла Манабу, а Казуки наконец сочинил ответ. – Я думал, ты против машин, – протянул он, игнорируя последний вопрос. – Можешь пригласить даму в отель, – закатил глаза к потолку Манабу. – Почему я должен быть против? – Ну, я к тебе недавно подъехал на улице, а ты меня послал, – Казуки решил строить наивного дурачка до конца и усмехнулся. – Неужели не помнишь? – Ко мне много кто подкатывает, – равнодушно бросил Манабу. – Как ты мог забыть, – деланно возмутился Казуки. – А я вот за тебя почти переживал. Еду по тёмной улице, а тут ты, совсем один, ночью, когда где-то рядом маньяк. – Какой ещё маньяк? – Манабу, до этого в очередной раз отвернувшийся к окну, повернул голову и прищурился. Казуки был готов поклясться, что впервые с начала этого разговора на лице Манабу отразилась заинтересованность. – Ты что, газет не читаешь? – ответил вопросом на вопрос Казуки. – Может, я читать не умею? – невозмутимо заявил Манабу. – Да обсуждают же все, – отмахнулся Казуки. – Пресса поздно очнулась. Ямаду ещё две недели назад грохнули... Или три? Казуки озадаченно почесал лоб, как будто и правда не помнил, когда началась его персональная головная боль. – Что за Ямада? Манабу спрашивал скучающим тоном, он вальяжно поставил локти на стол, а подбородок пристроил на сложенные ладони, но теперь Казуки был уверен, что интерес его собеседника ему не померещился. И если до этого Манабу отмалчивался и лишь вопросительно смотрел, явно не желая поддерживать разговор, то теперь он наконец начал говорить. – Хозяин комбини одного мелкого, за два квартала отсюда, – Казуки махнул в сторону рукой, указывая направление. – Там ещё автобусная остановка и дверь такая желтая. Он мне денег был должен, гад. – Вот как? – Да. Все обещал вернуть, да никак, а потом я прихожу, а дверь заперта и никого. Начал интересоваться, что да как, и узнаю, что его прирезал псих какой-то. – И много он был должен? – невзначай Манабу отодвинул от себя пустую пиалу и снова поглядел на Казуки. – Не очень. Но сам факт. Ямада был тем еще унылым говном, теперь и не спросишь ни с кого. Даже бабы у него не было. Повисшая за столом тишина показалась Казуки очень долгой – он даже успел испугаться, что все его попытки завязать нужную для дела беседу сейчас пойдут коту под хвост, потому что Манабу отмахнется от этой неинтересной темы, а начинать ее заново будет глупо и подозрительно. – Ты ошибаешься. В первый миг Казуки испытал облегчение от того, что Манабу все же не промолчал, и лишь спустя доли секунды до него дошло, что именно тот сказал. – В чем ошибаюсь? – удивился Казуки. – Он не был унылым говном. Манабу провел пальцем по столу, словно рисуя одному ему видимую линию, и Казуки на мгновение засмотрелся. У Манабу были красивые руки, ладони тонкие и изящные – они были бы похожи на женские, если бы не длинные пальцы, казавшиеся очень сильными. Пожалуй, даже слишком длинные, как у пианистов. Или у хирургов. "Когда ты поймаешь хирурга, тебя ведь не только повысят", – некстати мелькнуло в голове воспоминание, но Казуки отмахнулся от него. – Ты что, был знаком с ним? – осенило его. – Нет. Но я бывал в том комбини, – Манабу оторвался от созерцания невидимых, им же начертанных узоров на столе и поглядел Казуки в глаза. – А, – протянул Казуки и постарался, чтобы его улыбка была достаточно пошлой и глумливой. – Клиент твой? – К сожалению, нет, – Казуки почудилось, что упомянутое сожаление было вполне искренним. – Но я хорошо его помню, этого Ямаду. У него очень красивые глаза. И спустя секунду, показавшуюся Казуки достаточно долгой, Манабу добавил: – Кстати, у тебя тоже. В произнесенной фразе не было ничего особенного. Даже наоборот: разве Манабу не следовало ублажать потенциального клиента? Казуки должно было удивлять его поведение до этого, незаинтересованность и почти грубость, а не попытки польстить. Вот только сам Казуки почувствовал себя не в своей тарелке. Манабу смотрел на него откровенно голодным взглядом, голодным и насмешливым. Наверное, так смотрят кошки на мышей за минуту до того, как проглотить. "Ну ты дебил! Что за фантазии?" – мысленно возмутился Казуки, вырываясь из-под неприятного гипноза взгляда Манабу. – Спасибо, Манабу-кун, – усмехнулся Казуки. – Ты тоже очень красивый. – Приятно слышать, просто Казуки, – саркастично улыбнулся Манабу впервые за весь разговор, и Казуки отметил, что улыбка у него была очень неприятной. – Вижу, еда тебя не интересует. Предлагаю перейти к делу. Где ты припарковался? Это было так неожиданно, что Казуки стоило немалых усилий удержать улыбку на лице. Он покосился на свою полную тарелку – за разговором он даже позабыл хотя бы для вида притронуться к еде. – Недалеко отсюда. Я заплачу за тебя, – словно со стороны он услышал свой голос. – Да уж будь добр, – усмехнулся Манабу и решительно встал. Казуки старался делать все нарочито неторопливо, пока доставал бумажник и отсчитывал нужную сумму. Манабу ждал его на улице, где накрапывал дождь. Капюшон толстовки он натянул на голову, руки сунул в карманы. Остановившись с ним рядом, Казуки снова отметил, каким же тот был хрупким. Неудивительно, что в первый раз он принял его за девушку. – Ну? Куда идём? – спросил его Манабу, и Казуки, в голову которого никак не приходило ни единой спасительной идеи, уже открыл было рот, чтобы ответить, когда у него завибрировал мобильный. Удача в этот день была определённо на его стороне. На дисплее светилось имя Юуки. – Минуту, – Казуки шутливо поклонился Манабу, прося прощения, и нажал на кнопку приёма вызова. – Да, Юуки? Казуки постарался говорить как можно ласковей – идея, как избавится от предстоящей близости с Манабу, родилась за секунды. – Казуки, где тебя носит? – Юуки говорила сдавленным шепотом. – О, я вышел ненадолго на обед со старым другом, – Казуки лучезарно улыбнулся Манабу, и тот ответил хмурым взглядом. – У нас собрание через пять минут! – Юуки была почти в отчаянии. – Бё в бешенстве. Если ты не появишься... – Не надо так сердиться, дорогая, я скоро буду... – зачастил Казуки, хотя на самом деле хотел лишь со злостью хлопнуть себя по лбу. Как он мог забыть о запланированным собрании по делу маньяка? Его – Казуки – дела! – Поторопись, – прошептала Юуки. – Я постараюсь прикрыть тебя, но надолго меня не хватит. Девушка нажала отбой, но Манабу не мог этого слышать, и потому Казуки вдохновенно продолжил: – Всё, всё, я уже еду, не надо психовать... Нет, конечно, ты не психуешь, ты просто сердишься, но, милая... Эй, ты ещё здесь? Казуки оторвал от уха мобильный и сердито посмотрел на дисплей. – Бросила трубку, – сообщил он, ни к кому не обращаясь. Манабу усмехнулся и смерил его красноречивым взглядом. "Подкаблучник", – читалось в нём, но в этот момент Казуки меньше всего интересовало, что о нём думает Манабу. – Дерьмо, – пробормотал Казуки, с досадой глядя на Манабу. – Мне надо ехать. – Могу отсосать по-быстрому, – невозмутимо пожал плечами тот. – Я не хочу по-быстрому, – со злостью ответил Казуки и поразился тому, как правдоподобно звучит это заявление. – Ждать, пока ты возишься со своей женой, я точно не стану. – Она – не жена, – пробормотал Казуки, пряча телефон в карман. Неожиданно Манабу негромко и хрипло рассмеялся. – В чем дело? – одёрнул его Казуки. – Бля, ну ты и мудак, – выдохнул тот и посмотрел на Казуки снизу вверх. – Еще не жена, а ты уже так за ней носишься. При этом она тебе на хер не нужна, раз трахать ты собрался меня. Пожалуй, я погорячился, не нравятся мне твои глаза, просто Казуки. Просто-напросто. – Причем тут глаза? – окончательно запутался Казуки. – Не бери в голову, – Манабу махнул рукой и пошел прочь по улице, ловко лавируя между прохожими. – Эй, подожди! – Казуки бросился за ним следом. Схватить Манабу за локоть он почему-то не решился, но и отставать не хотел, неуклюже семеня следом. – Давай в другой раз. Я приду завтра, сюда же. Идёт? – Завтра меня тут не будет. – Тогда послезавтра? Манабу в ответ фыркнул и ускорил шаг, а Казуки остановился, глядя в его удаляющуюся спину. Красная толстовка выделялась ярким пятном среди серых и чёрных костюмов и курток снующих вокруг людей. "Ну и что это было?" – спросил себя Казуки. Он ничего не выяснил, скорее, только убедился, что Манабу ему ничего полезного не расскажет, кроме того, что у убитого были красивые глаза. Но при этом Казуки зачем-то несся за ним по улице и пытался договориться о новой встрече, у которой, к слову, могла быть только одна цель. Несколько секунд он в нерешительности топтался на тротуаре, а потом опрометью бросился в сторону, противоположную той, где скрылся Манабу. Нужно было вернуться на работу ещё пять минут назад, и Казуки понимал, что ему не избежать выговора. Обо всем остальном можно было подумать позже.7
13 апреля 2016 г. в 00:45
– Зато, прикинь, какой у тебя будет карьерный прорыв, если ты раскроешь это дело!
Казуки хмуро посмотрел на заходящегося от позитива Джина и устало затянулся.
– "Если" – хорошее слово.
– Ну не "если", ладно. Когда! Когда ты поймаешь хирурга, тебя ведь не только повысят. Это будет настоящая слава, возможно, тебя даже покажут в новостях.
Если бы сейчас была не середина рабочего дня, а вечер пятницы, Казуки не усомнился бы, что Джин в стельку пьян. А так он подумал лишь о том, что Джин издевается.
С вездесущим коллегой Казуки случайно столкнулся в курилке, и Джин тут же набросился на него с вопросами. Все знали, что в участке Джин был главным сплетником, хуже всех работавших здесь женщин, и потому при нем надо было следить за языком. Об этом Казуки себе и напомнил, потому вымученно улыбнулся. Не хватало еще, чтобы по всему отделению пошли разговоры о том, как он, молодой выскочка, заполучивший такое серьезное дело, сдулся и опустил руки.
– Хирурга? – как можно безмятежней переспросил он.
– Да в отделе так его теперь называют, – махнул рукой Джин. – После того, как он разделал того, последнего, из приличной семьи.
Казуки подавил мученический вздох. Как показывал вековой опыт криминалистики, прозвища давали тем маньякам, которые были особенно кровожадными и неуловимыми. Большинство из них так и не удалось поймать, а об их подвигах и тщетных попытках полиции найти убийцу писали книги и снимали художественные фильмы. Казуки так и видел, как через пару десятков лет в каком-нибудь голливудском блокбастере невразумительной внешности актер будет играть его – Казуки, следователя-простофилю, который никого так и не нашёл.
Но в чем-то прозвище, придуманное коллегами Казуки, было верным. Вскрытие показало, что у последнего погибшего не хватало печени и обеих почек.
– Работа проделана чисто, – пояснял судмедэксперт Казуки, отдавая отчёт. – Прочитаешь обо всем сам, но если в двух словах, работал точно медик.
– Может, это не наш убийца, – рассеянно спросил Казуки, листая страницы отчёта. – В смысле, не тот, что убивал до этого?
– Тот, именно тот. Убийца явно тот же самый, оружие то же – один точный удар в шею, мгновенная смерть. Просто после того, как парень скончался, его еще и выпотрошили.
– Знать бы зачем... – отозвался Казуки.
– Мало ли извращенцев, – хмыкнул патологоанатом, и Казуки хмуро взглянул на него исподлобья: за годы работы в полиции он так и не научился понимать ни юмора, ни извечного оптимизма работников морга. – Может, он их ест?
– Кого ест? – оторопел Казуки.
– Не кого, а что. Потроха. Был ещё сериал о таком маньяке. Не смотрел?
– Нет, – буркнул в ответ Казуки. – Мне в жизни этого сериала хватает.
И поспешил попрощаться.
Как он и предполагал, очередной убитый оказался мальчиком из приличного круга, студентом последнего курса юридического университета, несостоявшийся дипломат, едва ли не консул и еще бог весть кто. Именно так о нем написали в газетах – не сразу, только в четверг. Казуки уже даже успел понадеяться, что новость не просочится в прессу, но журналистам понадобилось всего лишь несколько дней, чтобы разведать о сенсации. Замолчать смерть человека, по которому убивалась огромная семья, любимая девушка, два десятка одногруппников и преподавателей, не удалось.
– Дерьмо. Какое же дерьмо, – прошипел Бё, когда шлепнул на стол Казуки свежий выпуск бесплатной газетёнки, которую можно было получить на каждом выходе метро. Казуки никогда не слышал, чтобы начальник ругался, и потому сперва опешил, а после осторожно заглянул в газету.
Первую страницу украшала фотография покойного парня. Он сиял белозубой улыбкой, и даже на газетном, не самом качественном снимке казалось, что его глаза сияют. "Третье жестокое убийство в Икебукуро: почему полиция молчала о первых двух?" – гласил громкий заголовок.
– И правда дерьмо, – тихо произнес Казуки. На языке у него крутились куда худшие слова.
– Через пять минут в моем кабинете, – рявкнул Бё и широким шагом направился прочь по проходу, попутно успев гаркнуть на кого-то из стажёров.
Но самым худшим оказалось то, что помимо огласки в прессе новое убийство не принесло ничего – ни единой зацепки. Казуки до дыр зачитал отчет патологоанатомов: каждый раз открывая его снова, он ждал, что взгляд зацепится хоть за что-нибудь, но попытки оставались тщетными. Ещё через день Казуки был вынужден признать, что они снова в тупике. Впрочем, из головы не шла мысль о том, что одна слабая идея у него все же есть.
Или даже две.
Первый, о ком думал Казуки, сидя в четверг за столом и перечитывая показания свидетелей – жителей окрестных домов в месте последнего убийства, был Ватару. Показания эти не стоили выеденного яйца: никто ничего не видел, никто ничего не заметил, "вроде бы был на улице какой-то шум, а вроде бы и нет..." и так далее, и так далее. Глаза Казуки скользили по строчкам, а мысли были далеко.
К Ватару его бывший напарник обращался только в самых крайних случаях, но странный парень каждый раз оказывал ему дельную помощь. От отчаяния можно было сходить к нему и спросить, не слышал ли он чего об убийствах – может, Ватару мог дать хоть какую-то зацепку? Но надежда была слишком уж эфемерной, а Казуки хорошо помнил предупреждение Ватару, что помогать за спасибо больше не станет. Казуки не имел ни малейшего представления, о чем тот может попросить, но не сомневался, что просьба эта ему не понравится. В глубине души Казуки побаивался Ватару, хотя никогда не признался бы в этом даже себе.
Второй слабенькой зацепкой оставался загадочный парень Манабу, который, согласно словам того же Ватару, приехал недавно и был сам по себе. Умом Казуки понимал, что обращаться к нему глупо. Он и зацепился за этого Манабу только лишь потому, что его яркая толстовка несколько раз мелькнула на видео с камер наблюдения комбини. Носи Манабу менее выразительные вещи – или будь то видео черно-белым – Казуки вообще его не заметил бы. Да и что такого в том, что парень несколько раз заходил в комбини? Там было немало покупателей, и означало все это лишь то, что Манабу жил неподалеку.
"Такие, как Манабу, много и часто шатаются по улицам, – объяснял свой собственный интерес к этому парню Казуки. – Кроме того, они наблюдательны, они должны быть настороже, чтобы глупо не попасться полиции и не проворонить клиента. Тем более если Манабу одиночка, что вообще дикость для этого бизнеса..."
Обоснования были откровенно вялыми, Казуки сам себе не верил, но как ещё объяснить явно беспочвенное желание отправиться в упомянутую Манабу закусочную, он не представлял.
– Он такой краси-ивый...
Казуки вздрогнул и повернул голову.
Стол Юуки стоял рядом с его столом, их разделяла лишь невысокая стеклянная перегородка, и Казуки мог прекрасно видеть свою горе-напарницу. Юуки откинулась на спинку стула, мечтательно смотрела в потолок и крутила в тонких пальчиках чашку с кофе.
– Кто? – настороженно спросил Казуки. По непонятным ему самому причинам он ощутил странный озноб.
– Коджима-сан, – охотно пояснила Юуки.
Казуки испытал странное облегчение, за которым тут же пришло раздражение. Что могло быть привлекательного в Бё с его вечно перекошенной от недовольства физиономией, он не понимал.
– Надо же, – не без сарказма ответил Казуки, но Юуки не заметила издевки.
– Ага. Интересно, почему он не женат?
– Интересно, почему ты в рабочее время думаешь о нем, а не об убийце, – сердито парировал Казуки.
– Прости, Казу, – Юуки мгновенно подхватилась, села ровно и отставила чашку в сторону. – Я просто сейчас с ним разговаривала, пока кофе делала, и чуть отвлеклась. На самом деле я всё время думаю о работе.
Юуки виновато улыбнулась, а Казуки бросил взгляд украдкой в сторону кабинета Бё. Дверь была закрыта, и пускай в мыслях шевельнулся вопрос, о чем босс разговаривал с напарницей, задавать его Казуки не стал.
– Я отлучусь ненадолго, – вместо этого заявил он, вставая из-за стола.
– Мне поехать с тобой? – воодушевилась Юуки.
– Нет, я просто на обед выйду. Сегодня не ходил ещё.
О том, что обедать в этот день Казуки собрался в одной конкретной забегаловке возле Tokyu Hands, Юуки было знать не обязательно.