***
Хотака Ямада вышел на пенсию три месяца назад, как сообщили Казуки, когда он навёл справки. Найти адрес бывшего полицейского оказалось не так сложно, но обнаружилось, что коротать дни старости тот отправился на Хоккайдо. — Ещё дальше не мог забраться? — проворчал Казуки, вешая трубку. Он предпочёл бы обсудить всё при личной встрече, не хотелось по телефону касаться наверняка опасной темы. Но выбора у него не оставалось. Когда Казуки вышел на обед, с трудом избавившись от увязавшейся за ним Юуки, он сел в свою машину и только после этого набрал полученный номер. Возможно, у Казуки развилась мания преследования, но ему казалось, что в любом другом месте его обязательно подслушают. — Добрый день, — поприветствовал Казуки собеседника, когда ему ответили. — Меня зовут Казуки Сатоо, я детектив убойного отдела. Больше всего Казуки опасался, что Ямада не захочет с ним говорить. Мало ли, кто мог позвонить вот так и представиться полицейским — тот имел полное право потребовать официальный запрос или чтобы Казуки лично пришёл к нему с документами, подтверждающими личность. Но Хотака Ямада оказался не слишком зацикленным на формальностях. — Чем могу помочь? — вполне доброжелательно поинтересовался он. Когда Казуки положил трубку, он понял, что такая открытость и готовность к сотрудничеству полицейского на пенсии объяснялась просто: по сути, ему было нечего рассказывать. — Хидето Такараи? Конечно, помню. У меня хорошая память на имена и на лица, я могу назвать всех, кто проходил по моим делам. Вы что-то накопали на него? — Не совсем, — к таким вопросам Казуки подготовился заранее. — Я расследую серию убийств в Токио. Имя Такараи косвенно упомянул один из причастных, и теперь мы проверяем его как зацепку. — Удачи вам, — невесело хохотнул его собеседник. — Я сколько ни копал, так ничего и не нашёл. Но да может вам повезёт. — Ну, а сказать хоть что-то, чего нет в досье, вы можете? — устало спросил Казуки. — Могу, но информация непроверенная. Как-то раз один информатор упомянул, что этот тип, Такараи, личный помощник Камуи Гакуто. Знаете, кто это? — Слышал, — Казуки сглотнул. — Ну вот. Это и всё, что я могу сказать. Парень молодой совсем, непонятно, как он так быстро выслужился для такой должности, — в последнее слово Хотака Ямада вложил всё своё пренебрежение. — Поэтому я сомневаюсь в правдивости этого заявления и в досье его не внес. А всё остальное, что мне известно, полагаю, вы уже прочитали. — Да, прочитал. — Кстати, этот тип пропал из поля зрения в марте, — вдруг добавил Ямада, когда Казуки подумал, что тот уже ничего ему не скажет. — В марте какого года? — уточнил Казуки. — Этого. Несколько месяцев назад. Об исчезновении человека никто не заявлял, что неудивительно, полиция его не искала. Но поговаривали, что его искали свои. Под словом "свои" Ямада явно подразумевал группировки якудза. Казуки задумчиво барабанил пальцами по приборной панели и лихорадочно думал. — Зачем его искали? Что он сделал? — Вот об этом мне ничего неизвестно. — Я так подозреваю, не нашли? — Сами понимаете, Сатоо-сан, тут сложно сказать что-то однозначно, — в трубке вздохнули. — Это не те люди, у которых можно справиться о делах. Если и нашли, я ничего об этом не слышал. Но всё это происходило уже перед самым моим увольнением. Может, что-то изменилось. Вот и всё, что смог рассказать Казуки бывший детектив. Но если после прочтения досье у того было чувство, что такого отчёта для шантажиста будет маловато, теперь он понимал, что открывшейся истины многовато уже для него самого. Казуки не был трусом, всё же не зря он стал полицейским, но существовали дела, в которые лучше не лезть. Дела якудза, например. "Хватит ссать, — зло скомандовал себе он, отправляя телефон в карман и выбираясь из машины. — Быть может, просто какая-то уличная шавка ищет другую шавку, оказавшейся пешкой в рядах одного из кланов якудза. Всего-то". Однако предчувствие нашёптывало Казуки, что всё не так просто. До неизвестного Хидето Такараи, бесследно пропавшего в марте этого года, Казуки не было дела, разбираться дальше он не желал. Теперь он ждал звонка своего вымогателя и надеялся, что полученной информации тому хватит за глаза.***
Тощий мудак, как его мысленно обозвал Казуки, ждал его после работы возле участка, как и прежде в тени, чтобы не попасть на камеры и на глаза прохожих. Он позвонил Казуки в тот же день — видимо, лопался от нетерпения, и пожелал встретиться на нейтральной территории. Но тут уже Казуки проявил твёрдость и заявил, что никуда не поедет. Если встречаться, то только на прежнем месте. Казуки не боялся, что уличное отребье решит с ним разобраться — постоять за себя он умел. Опасался он другого: не хватало попасть в объектив ещё чьей-нибудь камеры или на глаза кому-то опасному. Всё же Казуки не знал, кем являлся тощий мудак, а возле участка почти в темноте вряд ли у их встречи могли быть свидетели. — А ты смелый стал, я смотрю, — насмешливо протянул его шантажист, и голос его звучал так приятно и почти бархатисто, что у Казуки задергался глаз: как-то это не очень соответствовало образу уличного ободранца в дебильных шмотках. — Или так, или никак, — отрезал Казуки. — Только не нервничай, — неожиданно покладисто согласился тот. — В восемь возле твоего участка. Мысленно Казуки пожелал мудаку попасть под грузовик и до восьми не дожить. От внутреннего напряжения подрагивали руки, Казуки надеялся поскорее пережить предстоящий вечер. В этот раз он даже не стал идти к своей машине, а сразу свернул в глухой тупик, образованный двумя стенами, где было относительно темно. — Пришёл уже, — прокомментировал Казуки, увидев знакомый силуэт. — Разумеется, — в этот раз человек не улыбался. — Что скажешь мне, друг? — Сначала фотографии, — потребовал Казуки. Незнакомец во второй раз за день проявил непонятную покладистость и откуда-то из-за пазухи вытащил залапанный бумажный конверт. Казуки заглянул внутрь. Фотографий там не было — их тощий мудак отдал в прошлый раз, зато были негативы. Казуки не стал вынимать их и рассматривать на свет фонаря: всё равно наверняка ничего не разберёшь, да и если уж на то пошло, гарантий все равно никаких не было. Его вымогатель, прежде чем отдать плёнки, мог отпечатать сотню фото, которых хватит, чтобы похоронить Казуки вместе с его мечтами и карьерой. — Если ты не обманешь меня, я не обману тебя, — тот словно мысли его прочитал. — Никто не узнает. — Не слишком верится, — процедил Казуки, сунув конверт в карман. Незнакомец только плечами пожал. Вся его поза выражала ожидание, глаз за стеклами очков не было видно. — Мне не многое удалось узнать, — честно предупредил Казуки. — Твой тип ни разу не привлекался, и в базе на него ничего нет. Ни единый мускул на лице его собеседника не дрогнул. — Полагаю, у тебя есть одно "но", — флегматично прокомментировал он слова Казуки. — У меня есть даже два "но". Кое-что мне рассказали по знакомству. Первое: Хидето Такараи — помощник человека по имени Камуи. Казуки специально сделал паузу, пристально всматриваясь в лицо шантажиста, но на нём снова ничего не отразилось. Однако Казуки был уверен, что новость не стала для него радостной. Видимо, имя Камуи было ему знакомо. — Ты долго будешь эффектно молчать? — равнодушно спросил тот. — Второе — этого Такараи с марта не видели. Вроде как он исчез, и свои его искали, — ответил Казуки и ядовито добавил: — Может, нашли, а если не нашли, то ищут до сих пор. На этот раз тощий мудак не сохранил выдержку. Он шумно выдохнул через нос и отвернулся в сторону, попутно сунув руки в карманы штанов. Казуки почудилось в этом жесте уязвимость — как некоторые скрещивают руки на груди, чтобы отгородиться хотя бы психологически, так этот человек подбирался и прятал их карманах. "Так тебе и надо, козел", — злорадно подумал Казуки. Похоже, идиот перед ним сам не знал, во что лез, когда пришел его шантажировать. — Это всё? — спросил мудак, которому Казуки как раз придумывал более подходящее прозвище. Пока он остановился на "полном кретине". — Чем богаты, — развел руками он. — И только попробуй сказать, что тебе этого мало. У тебя морда сейчас цвета серой больничной стены. — Не знал, что ты видишь в темноте, друг, — улыбка его вымогателя сейчас больше напоминала судорожную гримасу. — Этого достаточно, мы в расчете. Казуки только взглядом проводил его, пока тот шёл вдоль стены. Прежде чем свернуть за угол, он снял очки, и Казуки, который видел его со спины, показалось, что после этого он то ли провёл пальцами по переносице, то ли просто прижал ладонь к лицу. Совершенно нелогично в душе Казуки шевельнулась жалость. Тощий мудак выглядел пришибленным. Интересно, что его поразило больше? То, что искомый им человек сидит рядом с главой якудза, или что того след простыл? Может, он сожалел о его исчезновении и — почти наверняка — смерти?.. Казуки почесал затылок и приказал себе выбросить дурь из головы. Не хватало ещё сопереживать тому, кто его бессовестно шантажировал.***
К своему дому Казуки подъезжал совершенно измотанный и морально, и физически, зато немного успокоенный. Отчего-то ему казалось, что горе-шантажист сдержит слово и фотографии нигде не всплывут, хотя для таких мыслей объективных причин у него не было. Теперь Казуки следовало сосредоточиться на других не менее важных вещах. В частности, на Манабу, на том, что его пытаются оклеветать и подставить, и на том, что теперь делать самому Казуки. Ситуация казалась тупиковой: он был знаком и, что вообще ни в какие ворота не лезло, спал с главным подозреваемым. При этом Казуки точно знал, что тот не мог быть убийцей: когда зарезали последнюю девушку, он был рядом с Манабу. "Подозреваемый невиновен: в ночь убийства мы долбили косяк на детской площадке, а потом он делал мне минет", – прозвучало в его голове, и Казуки обреченно выдохнул. Он вообще не представлял, как в случае необходимости защитит Манабу. "Завтра. Все завтра", – скомандовал себе Казуки. Сейчас ему надо было выспаться – в прошлую ночь, несмотря на страшную усталость, он не мог сомкнуть глаз. Когда Казуки припарковался, как обычно, возле дома, вместо того, чтобы выйти из машины, он откинулся на спинку сидения и опустил голову на подголовник. Главным теперь было не вырубиться, но Казуки хотелось хотя бы пару минут позволить себе передохнуть. Тишина успокаивала. Сколько он так просидел, Казуки не знал, но когда понял, что проваливается в сон, с усилием заставил себя открыть глаза. И тут же подскочил в кресле, шарахнувшись в сторону. Сердце рвануло к горлу, чтобы следом опуститься куда-то в желудок. Возле его машины, прямо у дверцы со стороны водителя стоял человек – стоял вплотную и смотрел на него через поднятое стекло. Казуки понадобилась секунда, чтобы узнать его. – Блять... Твою мать! Манабу, какого хрена ты подкрадываешься! Я чуть не сдох! Казуки сам не заметил, как начал орать, пока Манабу всё продолжал флегматично смотреть на него из-за стекла автомобиля. Запоздало до Казуки дошло, что тот едва ли слышит всё, что он говорит. Тряхнув головой, он жестом показал Манабу, чтобы тот сел на пассажирское сидение, и снял блокировку замков. – Какие слова ты, оказывается, знаешь, – насмешливо произнес Манабу, когда забрался внутрь. – А я-то думал, что ты паинька. Он выглядел плохо. Стоило отступить первому шоку, как к Казуки вернулась способность наблюдать и анализировать. В этот вечер Манабу был без своей толстовки, лишь в неприметной чёрной футболке. Руки в полумраке салона автомобиля казались очень тонкими и бледными, как и лицо Манабу в обрамлении не слишком чистых волос, патлами опускавшихся на плечи. На осунувшемся лице черные глаза казались больше, чем они были на самом деле, и смотреть в них у Казуки почему-то не получалось. Манабу был похож на наркомана в его последние дни жизни. Или на типичного персонажа японского фильма ужасов. – И давно ты тут стоишь? – спустя несколько долгих секунд спросил Казуки. Голос от волнения звучал хрипло. – Достаточно, чтобы оценить, какой ты ангел, когда спишь, – Манабу наградил Казуки такой улыбкой, что у того мурашки по спине побежали. – Если ты не хочешь, чтобы я обделался, в следующий раз не подкрадывайся как привидение, – произнес в ответ Казуки. Он снова откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, пускай при этом подумал, что рядом с таким человеком, как Манабу, расслабляться не стоит. Было в нём что-то такое, что заставляло внутренне подбираться. – Следующего раза может не быть, умник, – зло отозвался Манабу. – Ты в курсе почему? – Уже знаешь? – Казуки повернул голову и посмотрел на Манабу. – Тебя ищут. – Знаю. А вот ты знаешь, что я не трогал эту девку. Когда её потрошили, ты кончал мне в рот. "Если бы дело было только в девке. Тебе шьют ещё несколько трупов", – устало подумал Казуки, но вслух говорить не стал – наверняка Манабу это и так было известно. – Ты ничего не хочешь обсудить, олень? – судя по голосу, Манабу терял терпение, и отрешённость Казуки его раздражала. – Хочу, – покорно согласился Казуки. – На самом деле, хорошо, что ты пришёл сегодня. Поехали. – Куда? "Если бы я знал куда", – про себя огрызнулся Казуки. – Куда-нибудь. Ты уж извини, но я не горю желанием приглашать тебя в гости. "Не хватало ещё получить фото, где я тебя за ручку веду к себе домой", – закончил про себя он. Его неожиданный пассажир не нашёлся, что ответить, и потому Казуки повернул ключ в зажигании. Очевидно, отдохнуть и этой ночью ему не светило, но от прежней сонливости не осталось и следа. Если бы Казуки сейчас даже насильно уложили в постель, вряд ли он смог бы уснуть.