Героин

      Дни шли медленно. Я пыталась забыть его. Общалась с друзьями и пару раз даже сходила на групповое свидание, чтобы накормить журналистов наживкой. Парни старались завладеть моим вниманием, понравиться, но все их попытки тщетно проваливались, потому что перед глазами стоял он, и на его фоне они все стирались. У них изначально не было шансов – они не были им. Пристрастилась к чипсам, сопливым дорамам и кока-коле, вредной моему здоровью. Только вот пить просто колу я не хотела, поэтому по вечерам позволяла себе глоток вина. Я не пила и не умею пить, но я уже не ребенок. Как-то Черин-онни сказала мне, что каждый взрослый человек должен уметь пить алкоголь, потому что будет неприлично, если ты откажешься на какой-нибудь премьере, светских вечеринках, в гостях, на свадьбе и других мероприятиях, где собирается элита, только потому, что не хочешь или не умеешь пить. Она и познакомила меня с алкоголем, научила, показала и напоследок дала совет: «Даже если алкоголь тебе не по душе, ты должна относится к нему с уважением!». Еще моя интернет-зависимость усилилась из-за одержимости этим подлецом. Так я называла его не потому, что он такой и есть, а потому что я тонула в нем. Хотя, он такой и есть. Сколько бы я себе не запрещала, душа рвалась набрать его имя в поисковике и застрять на очередном сайте, где ежеминутно появляются его фотки. В такие моменты я чувствовала себя какой-нибудь преступницей, которой никак нельзя попадаться в руки правосудия, потому что нет ничего ужаснее, чем оголять чувства перед чужими людьми, когда ты сама не в силах заглянуть глубоко в свое сердце. Меня с каждым днем поглощала тяга к нему, а я не могла сопротивляться. Я чувствовала себя потерянной. Днем переключалась с него на работу. Мне нужно работать усердно, чтобы выпустить этот долгожданный гребанный альбом, над которым мы с Табло-оппой мучаемся долгие месяцы. Но в ночи мне негде было спрятаться от него. Мне нечем было запить его. Заставляла себя рисовать, чтобы выбить его из головы, но и это не получалось. Я слишком глубоко погрязла в нем, и это было трагично.       В моей квартире поселился тлен и, кажется, небесам это не понравилось: решили вмешаться в мою тоскливую жизнь. К слову, вмешаться решила Сухен. Она негодовала, где это я витаю все время.       Как-то на выходных она предложила сходить в общежитие iKON, и первое, что я ответила, было:       – С ума сошла?       Она лишь закатила глаза и начала пищать:       – Онни-и-и! Ну пожалуйста! Разве тебе не интересно, как пахнет комната Чжинхвана-оппы?       – Сухёни, поверь, мне абсолютно фиолетово на то, как пахнет его комната! – ответила я и рассмеялась. Ну что за девочка? Совсем не умеет контролировать мысли. Хотя я завидую ей. Если бы я могла также свободно делиться своими желаниями. Нет, мне приходится трястись над каждым словом, чтобы оно не коснулось его. Я все время напряжена, и это расстраивает.       – Ну, это ясно. Онни, давай сходим. Тем более, Бобби-оппа сам звал нас. Помнишь? Нам бы только прихватить еды, как он сказал. Возьмем с собой моего брата. Думаю, будет весело, – она активно пыталась меня уговорить и в конце подмигнула. Хотела меня подкупить эгьё.       – Ну ладно. Только предупредим их. Еще… не клейся к нему так открыто!       – Я не клеилась, – буркнула она в ответ.       – Ну да, – повела я плечами.       Вечером мы уже стояли у дверей парней. У меня сердце ходило ходуном. Нажимая на звонок, я молила Бога, чтобы не он встретил нас. Кто угодно, только не он. Пока они брели к двери, я успела десять раз пожалеть о том, что повелась на предложение подруги.       – Как я выгляжу? – она начала перебирать локоны, нервно закусив нижнюю губу.       – Ты прелестно выглядишь. Оппа заценит твое короткое платье! – подколола я, и Чанхёк хихикнул в мою поддержку.       – Она целый час выбирала платье. Я чуть не слетел с катушек, – надул он губы.       И тут нам открыли дверь. Это был соблазнитель несовершеннолетних!       – А вы не шутили, когда звонили. Я проиграл, – улыбнулся он.       – Оппа-а-а! – расцвела Сухён.       – Ай, хён, чего ты их не приглашаешь? Нуна, Сухёни, хё-ён, заходите, – Донхёк улыбчиво пригласил войти и поставил тапочки перед нами, когда мы зашли.       – Как ваши дела? – спросила я, а наш друг-грузчик пожал им руки, попутно приветствуя.       – Теперь отлично. Как ваши? Чего это с вами? – они засыпали нас вопросами.       Все тепло нас поприветствовали, а потом накинулись на еду. Кто-то потерялся с пакетами на кухне, а остальные возились с нами, располагаясь на диване в гостиной. Бобби-оппа и Биай как всегда дурачились, Чану стеснялся и, может быть, поэтому ходил хвостом за Юнхёном-оппой. Среди них не было именно того, кого я одновременно избегала и желала увидеть.       – А где Чжунэ? – поинтересовался Чанхёк.       – В душе. А вы не слышите его? – удивился Ханбин. – Все на минутку притихните! – приказал он, и мы замолчали. Откуда-то доносилась лайв-версия "Rhythm Ta".       – Он поет в душе? Так то, что вы говорили, правда?! – спросил Хёки, расширив глаза в удивлении.       – И не только в душе.       – Везде!       – Всегда!       – Несмотря ни на что!       – Этот ребенок думает, что его никто не слышит! – зашумели ребята с разных сторон. У каждого из них было, что высказать насчет поющего Чжунэ. Сложилось такое ощущение, будто он глобальная проблема, которую нужно обсудить и решить, но на их лицах заранее читалась обреченность. Я ухмыльнулась мыслям, что он не только моя проблема. Но проблема ли это? В отличие от моей безответной любви, бесплатный концерт Чжунэ в домашних условиях – ничто. Я была бы благодарна за такие почести.       – А вот мне нравится, когда он поёт, – высказался Чжинхван-оппа, когда у ребят закончились претензии к Чжунэ.       Мы все хохотали над шутками ребят и ели закуски, которые прихватили с собой, и вдруг пение стало громче, ближе, четче, ярче. Я вся собралась в одну кучу, предвкушая встречу. Сердце сжалось. И тут он полуголый прошел в кухню, суша волосы полотенцем и при этом распевая «I want you». Эту гребанную, сводящую с ума песню, из-за которой все пошло не так. Все произошло мгновенно. Мы – ну или я – ошарашенно остолбенели. Кажется, никто не был готов к такому. Я вот лично была не готова. Вся куча, в которую я собралась, молниеносно распалась. Вдруг пение остановилось – и через несколько секунд он появился в проеме между гостиной и кухней, потягивая воду из бутылки. Полотенце мирно покоилась на его плече, скрывая правую часть тела. Тишина стояла до того момента, когда он оглянул гостиную и поперхнулся водой, и следом закашлялся. Он, не веря, вновь оглянул нас и задал немой вопрос сидящему с краю Чану.       – К нам гости пожаловали! Тебе надо одеться, – ответил тот и смущенно застыл. Казалось, что он пытается как-то урегулировать ситуацию, но не знает, как.       – Чжунэ, ты же не модель с обложки! Не стой истуканом! Тут же девушки! Не только они, я тоже залился краской! – завопил Ханбин, перешагивая через всех и утаскивая его куда-то.       – Просим прощения! Давайте продолжим! Такое случается, – проговорил Чжинхван-оппа, стараясь избавиться от внезапной неловкости.       – Да… он не знал, что вы придете. Думал, что мы одни, – вставил слово Бобби.       – Ничего страшного. Такое же возможно. Спасибо, что он голышом не вышел, - расхохотался Чанхек. Ему лишь дай повод, чтоб посмеяться.       – Да! Кажется, Господь сегодня благосклонен к нам. Он обычно голышом выходит из душа. Повезло нам, что он решил полотенцем обмотаться, – Юнхён-оппа продолжал пихать в себя кимбап, смущенно бросая на нас быстрые взгляды.       – Полотенце еле держалось на его… на его… ягодицах…Спасибо, что оно не слетело! – Донхёк соединил ладони, будто в молитве, а потом залился смехом, заражая им всю мужскую половину. Они продолжили говорить о всяких выходках вокалиста, активно жуя закуски и хохоча во все горло. Мы снова вернулись к обсуждению глобальной проблемы под названием Чжунэ. Так было правильней, нежели держать неловкую паузу и смущенно мямлить что-то. Так мы постепенно сблизились и отвлеклись от произошедшего.       Опять я сближалась не с тем, с кем больше всего хотела. Я сама была в смятении все то время, когда он весь такой полуголый появился перед глазами и маячил минуту, а потом исчез. Мы с Сухен опустили взгляд куда-то в колени, как подобает воспитанным девушкам, поэтому я в нем толком ничего и не успела разглядеть. Я не успела понять, хочу ли я лицезреть его полуголого. Его во мне было много, слишком много, так что я даже не успела задуматься о нем же. Это насколько я была помешана на нем, чтоб лишиться возможности контролировать все? Как я умела. Как всегда. Как подобает моим принципам.       Спустя какое-то время он с Ханбином появился в гостиной весь такой смущенный и вежливо поприветствовал нас, последовательно извиняясь. Каждый по-своему отчитал его, а он кивал им в ответ, будто говоря: «Да, ты прав, а теперь отстань!».       Даже если он сидел там вместе с нами, мысленно он был в другом месте. Мало говорил, съел немного и больше ковырялся в телефоне. Можно было подумать, что он смущен произошедшим ранее, но это было не так. Он тупо не был заинтересован в нас. Никто не заметил его безучастность, одна только я, потому что все, что интересовало меня – он, а его больше привлекало то, что в телефоне, или та, кто писала ему. От этого мне становилось все хуже и хуже. Обида нарастала. Я ненавидела его и себя. Его – за то, что одновременно и манил, и отталкивал, а себя – за то, что тянулась к нему. Сердцу не прикажешь! Ни его, ни своему…