если сможешь дышать

Ямамото запивает горечь двумя таблетками. Мир на мгновение не кажется ему таким уж ужасным. Нет, он не становится идеальным. Просто более терпимым. Но мир до сих пор ужасен. Сколько уже бейсболист лечится от депрессии? Месяц? Два? Всю жизнь? Это норма? — спрашивает он себя. Это норма — отвечает статистика по Японии. Рука гудит. Чёртова сломанная рука. И нет, Ямамото не думает обвинять кого-то в собственных просчётах. Нос всё ещё заложен. Такеши врёт медсестре, что здоров. И даже не знает в физическом или психическом плане. Учитель математики спрашивает, сколько на этот раз он пропустил? Каких-то две недели, а сразу после больничного сломал руку. Я в порядке. Тсунаёши смотрит на него то ли виновато, то ли со страхом. Нет, Ямамото — не другие, он не бьёт слабых. С бейсболом придётся повременить — смеётся тренер. Ямамото кивает, придётся. Где его таблетки? * Идти на крышу — что-то вроде выхода, когда выхода нет. И нет, Ямамото идёт наверх по-тихому. Уголки его губ приподнимаются, когда он слышит очередной почти обязательный комплимент, сделанный в спешке. Комплименты к внешности — это приятно. Но так ли они важны, когда у тебя есть что-то, кроме внешности? Ямамото просто уверен, что внешность — не единственный козырь в его рукаве. У Ямамото серая жизнь, скучная школа, честь которой он межсезонно защищает, плохие отметки и сплошное одиночество в толпе что-то кричащих друзей. Идти на крышу — что-то вроде шанса. * Однажды Ямамото где-то услышал, что в жизни каждого наступает тот момент, когда всё привычное переворачивается с ног на голову. Когда же чудо произойдет с ним? Где старый волшебник? Крёстная фея? Или Питер Пэн? * На крыше, как и всегда, ветрено. Ямамото любит сюда приходить. Хибари тоже любит здесь спать или сидеть, сложа ноги по-турецки. Это чревато для Такеши угрожающим взглядом, но ничем большим. Кёя его понимает, что ли. Нет, сейчас он не поймёт. Ямамото перешагивает за шаткий забор. — Самоубийство, путем прыжка с крыши, — не лучшее решение, — слышит Такеши, — не факт, что коньки отбросишь, а славу самоубийцы заработаешь. Ямамото оборачивает голову. На забор облокотился, куря, странный подросток с кучей браслетов на запястьях. — Ты панк, да? — Такеши смотрит на серебряные волосы незнакомца. — Я тебе, вообще-то, о самоубийстве рассказываю, придурок, — подросток кидает непотушенный окурок вниз. — Ты мог бы порезать вены, но нужны обе руки. Ямамото понимает, что незнакомец издевается. — Или мог бы наглотаться таблеток, но блевотина имеет не самый приятный вкус, — продолжает он. — Откуда ты знаешь о её вкусе? — спрашивает Такеши. — Подловил, — уголки губ школьника трясутся. — Короче, по-красивому уйти не получится. — Я не хотел делать шоу, — говорит Ямамото. — Получилось, блядь, — подросток хмурится. - Ну, прыгай — повесели меня напоследок. — Ты тоже пришел прыгать? — догадывается Такеши. — Я пришел покурить, — отвечает незнакомец. — А вот тебе не советую. — Я прихожу сюда обычно во время обеда, если хочешь, то можем приходить вместе. — Ты же прыгать собрался, а, придурок? — незнакомец неприятно улыбается. — А ты меня не отговаривал разве? Ямамото ловко перепрыгивает обратно через забор и замирает перед школьником. Ямамото выше. Примерно на голову. Ямамото младше. Примерно на вечность. — Ты сам себя отговорил, — незнакомец роется в сумке и достаёт чёрный маркер. Он подходит на шаг и пишет по-английски узловатым почерком: «Выздоравливай, ГХ». — Спасибо, — говорит Ямамото. — Кто это сделал? — школьник проводит пальцем по гипсу. — Я могу их взорвать, если хочешь. — Эм, — до Ямамото доходит суть сказанных слов. Такеши смеётся. Кажется, его приняли не за школьную звезду, а за кого-то вроде Тсуны. Неужели он производит впечатление забитого неудачника? — Чего смеешься, уёбок? — незнакомец шаркает ногой. — Я сам себе руку сломал, — Такеши пожимает плечами, а здоровой рукой чешет затылок. — Пиздец ты мазохист, — школьник шмыгает носом. — Ладно, давай ходить на обеды вместе. Прослежу, чтобы ты ничего себе не сломал. — Я не самоубийца, — хочет возразить Такеши. — Я видел, — подросток достает сигарету. — Будешь? — Нет, — Ямамото поджимает губы, —, но спасибо. — Как тебя зовут? — спрашивает новый… друг? И дверь на крышу открывается. Запыхавшийся Тсуна чуть ли не сразу падает на колени. Ямамото успевает заметить, что Тсунаёши в одном нижнем белье. — Ямамото! — кричит он. — Прости меня! Я не хотел, чтобы ты ломал руку из-за меня! А потом прыгал с крыши! Мгновение — и Тсуна нелепо краснеет, отползая подальше. — Эм, — первым молчание нарушает новый знакомый. — Так ты сломал руку, защищая Джудайме? Его голос становится совсем фальшивым. Если Такеши всё правильно понимает, то Джудайме — это Тсуна, и они с незнакомцем друзья. — Нет, — Ямамото смеётся. — Я случайно. Савада, здесь нет твоей вины. — Правда? — на лице Тсуны появляется улыбка. — Так ты меня не винишь? — Нет, — уже нет. — Тогда, — Тсуна несмело протягивает руку, — Друзья? — Друзья! — Ямамото ее пожимает. * Гокудера хорош в математике, Гокудера популярен, Гокудера дружит с Тсуной, Гокудера помогает Такеши с уроками. Мир постепенно пропитывается этим сигаретным подростком. Ямамото редко обедает с ним вдвоём. Чаще с Тсуной, с малышом, Киоко, Ханной, Рёхеем. Они смеются, громко разговаривают. Гокудера опасно молчит, в любой момент грозясь сорваться и разъебать эту школу к хуям. Ямамото постепенно забывает о таблетках за такими посиделками. Но на какое-то странное мгновение их с Хаято взгляды пересекаются. И мир будто больше не ужасный.