если сможешь дышать

Всем кажется, что он до одури несерьёзен. Вот всем-всем: учителям, отцу, тренеру, товарищам по команде, своим псевдодрузьям и фанаткам. Чего уж врать, самому себе Такеши кажется таким глупым и юным, что кружится голова и трепещет сердце в груди. Потому что Такеши на самом деле глупый и юный. Сейчас, наверное, можно веселиться, забывая о мириадах важных обязанностей. — Гокудера, дай списать, — Ямамото улыбается своей фирменной улыбкой, с которой покорял сердца и вершины, — Пожалуйста. Хаято фыркает что-то о будущей контрольной: — Её-то списать не дам, — он щурит глаза, — Придётся думать своей тупой башкой. — Рядом со мной сидит Кохецу-тян. — А в будущем с тобой тоже Кохецу будет, а? Гокудера злится, Ямамото не понимает, почему. Списать он так и не дал. Такеши обожает восхищённые взгляды, направленные на него. Он отбивает подачу, зная, что хорош. Возможно, он играет лучше всех спортсменов в Намимори. Такеши обожает бейсбол. Обожает запах утренней травы, вкус победы и шампанское, которое таскают ребята из параллели в честь победы в раздевалку. Такеши обожает ходить в караоке с Тсуной, Хаято, Хару, Киоко, Ханой и с кем-то там ещё. Ямамото даже не старается запомнить их имён. Такеши обожает ритмичные и зажигательные песни, зная, что они прекрасно подходят для его голоса. Такеши обожает свою жизнь. Правда, Такеши не любит, когда Хаято уходит пораньше: — У меня завтра дополнительные занятия в музыкальном классе. — Да останься, Тсуна же пока не уходит. Ямамото знает, что если упомянуть о Саваде, то бесконечно преданный Гокудера останется. Но Хаято не слушает. Такеши солжёт, если скажет, что не хочет быть лучшим. Выше и выше взбираться по ступенькам жизни; брать всё, что можно и нельзя; никогда не опускать руки. Такеши смеётся, когда шампанское ударяет в голову, как маятник на часах: тик-так, подумай о будущем, придурок, тик-так, ты такой замечательный, Такеши-кун, тик-так, нет, я не дам списать, меньше надо было по улицам шляться, Ямми-тян, тик-так, пошли на свидание, Ямамото-кун, тик-так-тик-так-тик-так. Часы останавливаются, а время – нет. . Гокудера уезжает в Рим сразу после выпускного. Ямамото даже не верит, что заучка, который курит и много ругается, больше не будет под боком. Савада решает повременить с институтом, уезжая к своему американскому другу на слёт программистов. Такеши даже не знал, что тот умеет открывать браузер без посторонней помощи. Миура, которая носила смешные чулки и брекеты, неожиданно поступает в лучший университет искусств в Токио. Ямамото тоже переезжает в Токио, поступает в обычный университет на учителя математики. Ему смешно. До тошноты. Потому что мечты не всегда сбываются. Где же остроумная шуточка про какой-то там популярный в соседней стране слоган? Он с трудом понимает, о чём говорит преподаватель на парах, стараясь записывать лекцию слово в слово корявым неаккуратным почерком. «Вот если б Гокудера был здесь», — думает Такеши с тоской, разглядывая записи. Ямамото жутко хочется домой, когда он обнаруживает себя лежащим на кровати в съёмной квартире в совершенно чужой жизни. Нет-нет-нет, всё должно быть не так! Такеши должен был остаться навсегда подростком, играющим в бейсбол, у которого есть свой фан-клуб в школе и не-отношения со своим не-другом. Гокудера, трижды он гори в аду, даже не написал на прощание. Ямамото его ненавидит. Или слишком любит. Такеши исполняется двадцать. Двадцать, мать его! Вчера он пил шампанское в школьной раздевалке, а сегодня зубрит экономику и мысленно уговаривает дожить до воскресения. Он узнает, что Тсуна бросает университет ради собственного бизнеса, а ещё он таки женился на Киоко. Ямамото присвистывает, а у него, вот, собачка две недели назад принесла потомство, щеночек не нужен, кстати? Такеши доучивается с трудом, сдает дипломную работу и вздыхает полной грудью: он свободен. На групповой фотографии сил нет даже на улыбку. . Ямамото двадцать семь лет. У него ровно столько же маленьких спиногрызов и три стопки непроверенных тетрадей. Одна особо стеснительная ученица называет его «второй папа» и дарит маргаритку в честь начала учебного года. Такеши видел своего отца в последний раз три года назад на похоронах. Сердечный приступ. В подростковом возрасте Ямамото не мог предположить, что когда-то потеряет и своего старика. Теперь японец даже не может вспомнить, что в доме может жить рядом с ним кто-то, кроме собаки. И ласточки, но она прилетает периодами и никогда не задерживается. У него потухший взгляд и бессердечная полубольная улыбка. Ещё депрессия намечается, кажется. Самое время завести себе психиатра и рассказать, каково жить в будущем. Такеши обещает себе, если вся эта чужая жизнь окажется лишь кошмарным сном, то он непременно, как проснётся, сядет за математику и скажет Гокудере, что общается с ним не ради списывания, а потому что он самый долбанутый юноша на этой планете, но сам Ямамото ни капли не лучше. А долбанутые должны быть вместе, поэтому, пожалуйста, Хаято, останься сегодня в караоке, и я обещаю проводить тебя завтра на дополнительные занятия или под венец, о мой бог, я даже согласен взять твою фамилию. Ямамото просыпается в шесть утра. У него за три дня пробилась легкая щетина, и если Такеши не найдет в себе силы отправиться в ванную с бритвой, то будет напоминать нищего, а не «Ямме-сенсея». Три ложки сахара в кофе. Кислый дым автобусов и мостовых. . Гокудера объявляется на коротких летних каникулах. Ямамото бы удивиться, что ли, ударить его, смеяться до истерики или захлопнуть дверь, но просто флегматично произносит: — Тебе идёт стрижка. — Я вспомнил, что у тебя день рождения. — Весной. В апреле. Двадцать четвёртого. Гокудера, я тебя ненавижу, слышишь? — Лучше поздно, чем никогда, — Хаято роется в карманах, Такеши замечает, что итальянец, как и пятнадцать лет назад, носит отвратительные вырвиглазные фенечки, — Это сувенир из Нью-Йорка. Простой брелочек с надпись «I love NY». — Кстати, ты знал, что «ny» по-китайски «ты»? — Гокудера старается быть прохладным, но от его прохлады веет позавчерашней зарёй. — «Бейсбольный придурок», что ли? — у Ямамото глаза слипаются спросонья. — Нет. Просто «ты», — Хаято снова, как раньше, щурит глаза, — Бейсбольный придурок, кретин, совсем не меняешься! Ты испортил мне сцену, которую я репетировал грёбаных полгода. — Думал о будущем, да? — Такеши впервые за долгое время смеётся искренне/ — Как всегда, Хаято, как всегда. У Гокудеры три татуировки: алая роза, расцветающая на запястье, колючая проволока, обёрнутая вокруг щиколотки, и замок у самого сердца. Он делится тем, что хочет сделать чайку под лопатками. Хаято, как прежде, плевать на все правила. Такеши, как прежде, очень весело. Такеши очень любит свою жизнь. И до ярости ненавидит чужую.