Пленник мертвого сна

Наконец, наступил день суда… И если бы не та, единственная короткая записка от Гермионы, Гарри даже и не знал бы, куда его повели. А так, он спокойно встретился глазами с судьями Визенгамота, и с радостью заметил в дальнем углу зала небольшую клетку с затуманенным содержимым. Так на суд Визенгамота прибывали особо опасные преступники: в клетке и под покровом магического тумана. Впрочем, сам Поттер такой чести не удостоился. К великой радости Гарри слушание было открытым: в выступившем из темноты зале он разглядел множество знакомых лиц. Ему даже показалось, что он слышал голос Гермиона и Рона, хотя их самих не было видно. Верховный судья выступил с короткой речью, в которой подчеркнул особенность личности подозреваемого в тяжком преступлении. Потом главный судья сел на своё место, и обвинитель принялся зачитывать судебные формулировки. Гарри услышал множество непонятных и неизвестных ему терминов. Обвинение было длинным, пожилой волшебник, которого Гарри знал только в лицо, читал его не менее получаса. Наконец он закончил и поднял голову. Глава Визенгамота кивнул ему. И волшебник огласил: — Воссозданный чёрной магией мистер Северус Снейп, в дальнейшем именуемый как «предмет преступления»… У Гарри в жилах закипела кровь… И эти люди смеют называть Северуса – «предметом». — Он не предмет! Он живой нормальный человек! — крикнул он. — Подсудимый, вам дадут слово в конце заседания. А до этого молчите, иначе будете наказаны. Гарри опустил голову в знак согласия. Он испугался, что «наказание» может коснуться Снейпа. Клетка с затуманенным содержимым выехала в центр зала суда, туман рассеялся и Гарри увидел Северуса Снейпа. На нём был маггловский пиджак с белой рубашкой и в этой простой одежде и с забранными в хвост волосами он выглядел так обыденно и безобидно, что Гарри сразу сообразил, что это дело рук Гермионы: выставить Снейпа как совершенно заурядного и безвредного человека. Зал выдохнул… С восторгом, или с ужасом, Гарри не взялся бы судить… Он смотрел на Снейпа, и ему было так спокойно и хорошо, будто не было недельного заключения в Азкабане, нет никакого суда и вообще всё это только дурной сон. А Снейп смотрел на него. Гарри хотел бы видеть в этом взгляде больше чувств, но там не было ничего кроме сосредоточенного внимания. — Гарри Поттер, вы признаёте, что воскресили этого человека, пользуясь тёмными заклинаниями? — Да. — Вас принудили или это было ваше собственное решение? — Да, это было моё решение. — Почему вы решили воскресить Северуса Снейпа? Гарри чуть было не сказал, что сделал это, потому что просто мог это сделать, но вовремя прикусил язык. Гриффиндорское бахвальство было ни к чему. — Я воскресил этого человека, господин судья, потому что… полюбил его. Ни главный судья, ни другие члены Визенгамота, казалось, совсем не удивились. Наверное, тема их запретной любви уже не один день муссировалась в прессе. Однако со стороны публики к Гарри снова прилетел вздох то ли восторга, то ли ужаса. — Вы полюбили Северуса Снейпа до его смерти в Финальной битве или после? Гарри задумался. В вопросе слышался подвох. Он посмотрел на Снейпа, но тот опустил взгляд. — До. До его смерти в финальной битве, — сказал Гарри. — Вы готовы подтвердить это под присягой? — Да, готов, — Гарри решил идти до конца. Но свод магических законов, на котором нужно было приносить клятву, не несли, и судья продолжил задавать вопросы. — Ваши отношения с Северусом Снейпом до его гибели носили интимный характер? Гарри увидел, как Снейп в своей клетке закрыл лицо руками. — Э… нет. — Почему между вами не было интимной связи? Этого не хотел Северус Снейп? Он не разделял ваших чувств? — Я просто боялся признаться ему. А когда собрался с духом, оказалось, что он — исчез. А потом из его воспоминаний я узнал, что он беспокоился обо мне… очень сильно. Я подумал, что небезразличен ему и мои чувства вспыхнули с новой силой. Гарри немного помолчал, а потом добавил: — Я ужасно мучился все эти годы от своей любви. Поэтому, когда появилась возможность воскресить Северуса Снейпа, я не раздумывал ни минуты. — Вы знали, что совершаете преступление? — Да. Судья кивнул: — Суд готов выслушать доводы защиты. Гарри наконец увидел своего адвоката. Его лицо тоже было ему знакомо, но при каких обстоятельствах он его видел, он не знал. — Скажите, Гарри, почему Вы не воскресили Северуса Снейпа сразу после его смерти? — Никто не знал, жив он или мертв. Я надеялся, что он жив… — А потом… Как вы узнали, что он мертв? — Ко мне явился его призрак и попросил, чтобы я похоронил, как положено его останки. Ему казалось, что из-за того что тело не похоронено как следует его дух не знает покоя. Но дело оказалось совсем не в этом… — А в чём? — спросил судья. — Перед смертью Северус Снейп принимал зелье «Призрачный стражник» чтобы следить за порядком в Хогвартсе постоянно. Это зелье начинает действовать, когда человек засыпает. Часть сознания выходит из тела и бодрствует, следит за тем, что происходит вокруг. — Вы хотите сказать… — перебил Гарри адвокат, — что «Призрачный стражник» который начинает своё действие, когда человек засыпает, подействовало на Северуса Снейпа тогда, когда он потерял сознание от укуса змеи? — Да, пожалуй, — согласился Гарри. — Следовательно, дух Северуса Снейпа не был обычным духом умершего человека, а являлся частью подлинного сознания Северуса Снейпа. Поэтому мы можем утверждать, что Северус Снейп не был полностью мертв, когда Гарри Поттер решил его воскресить. Судьи Визенгамота переглянулись. — Думаю, так и было, — сказал Гарри. — Следовательно, Гарри Поттера нельзя обвинить в воскрешении мертвого. Северус Снейп не был мертв! В зале поднялся шум, который Гарри не мог расценить ни как дружественный, ни как враждебный. Впрочем, ему было всё равно. Его волновало только, как всё это воспринимает Снейп. Под его обманчиво спокойным видом наверняка томились сотни невысказанных чувств. Судья стукнул по столу молотком. — Неокончательная смерть Северуса Снейпа не отменяет сути преступления Гарри Поттера. Он использовал запрещённые заклинания и чары. И его судят за это. — Но ведь это не навредило никому — наоборот, Поттер вернул к жизни хорошего человека, которого нам всем не хватало. — Выпускники факультета Слизерин – это ещё не «все»! — съязвил с места один из судей Визенгамота. — Да, я выпускник факультета Слизерин! — Заявил адвокат Гарри, — И вы как минимум будете иметь дело с половиной магического общества состоящей из выпускников Слизерина и Гриффиндора, если не прекратите процесс немедленно и не снимете с Гарри Поттера все эти нелепые обвинения! — За угрозу суду на адвоката Поттера возлагается штраф в тысячу галеонов. Суд объявляет перерыв на два дня. — Нет! Нет! — запротестовал адвокат Гарри, — суд должен назначить магическое обследования Северуса Снейпа для признания его полноправным и неопасным членом магического общества! — Суд уходит на перерыв на неделю! — Рявкнул судья и стукнул по столу молотком. Гарри почувствовал как внутри него зарычал тот самый гриффиндорский лев. Никогда ещё он не был в такой ярости. И не сохранял при этом спокойствие удава. Он вдруг подумал, что начинает узнавать себя с какой-то другой, новой стороны, возможно с той, с какой его увидела Распределительная шляпа семь лет назад… Он даже не успел кивнуть Северусу на прощание — клетку заволокло туманом. После заседания суда камера Азкабана показалась Гарри совсем крошечной и тёмной. Он принялся метаться по ней, как пойманный молодой хищник. Дело на суде никак не продвинулось, и впереди снова маячила сплошная неизвестность. Как бы было хорошо, если бы их с Северусом сослали на какой-нибудь островок в океане. Они бы жили бы там, в самодельном домике под соломенной крышей, согревали бы друг друга ледяными ночами и с каждым днём всё сильнее и сильнее дорожили своей близостью. Гарри не хотелось магии, ни чудес, ему, несгибаемому гриффиндорцу хотелось покоя и простого человеческого тепла. Никакая магия не даст ему это. Это могут ему дать только люди. Только мудрость и великодушие членов Визенгамота в состоянии исправить всю эту чудовищную несправедливость. И Гарри, скрепя зубами решил написать в Визенгамот покаянное письмо. Откуда ему в голову залетела настолько странная мысль, он даже не пытался понять. Может, это чувства к Снейпу так на него действовали, что он готов был использовать все шансы, даже самые дохлые… Не успел он подумать о покаянном письме, как перед ним возник Кричер со свернутым листом бумаги в одной руке, и чернильницей в другой. — Хозяин! Мисс Гренджер попросила вас написать обращение для «Пророка», полное раскаяния… Собственноручно… — Кричер протянул Гарри бумагу и чернильницу. Гарри машинально их взял. — Мисс Гренджер прислала вам черновик, откуда-то из-за пазухи Кричер выудил аккуратно свернутую бумажку. Дивясь, как мысли Гермионы совпали с его собственными, Гарри принялся читать текст. Пробегая взглядом обращение полное раскаяния и недвусмысленных намёков на собственные заслуги, Гарри, вдруг начал испытывать что-то вроде нечто жалости к самому себе. Наверное, на это послание и было рассчитано — магическое общество должно пожалеть и простить Героя. И конечно, Гермиона, потрудилась над посланием не одна — за текстом чувствовалось твёрдое знание магических законов. Тем не менее, Гарри смял черновик и засел за сочинения своего манифеста самостоятельно. Он получился коротким: «Я всегда поступал, как велело мне моё сердце и моя совесть. Я не искал никакой выгоды для себя, воскрешая Северуса Снейпа. Я лишь хотел облегчить его страдания, которые он испытывал, будучи призраком. Только это желание и руководило мною. Я никому рассказал об этом, потому что жалость или праздное любопытство посторонних людей могло задеть гордость бывшего директора Хогвартса. Он доверился мне одному, и я должен был оправдать это доверие. Чёрная магия — это зло, но если бы она позволила мне воскресить всех моих друзей и одноклассников, погибших в прошедшей войне, такими, какими они были, я бы не раздумывал, ни секунды!» Слова сами лились на бумагу, и Гарри даже не стал перечитывать написанное. Сунул лист Кричеру когда тот появился снова. Ответ Гермионы прилетел немедленно: «Гарри, это не покаянное письмо! Это манифест неисправимого долбоёба возмутителя спокойствия!!!!!!!!» Гаррри только пожал плечами и отправил Кричера восвояси. Написание манифеста странным образом выкачало из него все силы. Он лёг, обнял подушку, как если бы это был Снейп, и сразу заснул. Пробуждение его было таким странным, что можно было подумать, будто он проспал сто лет. А может и в самом деле он проспал сто лет? Гарри посмотрел на свои ладони. Вроде они были такими же как и накануне. Впрочем, он не мог точно сказать. Он давно не обращал на себя внимания, почти не смотрелся в зеркало в последние годы, коротким заклинанием сбривая растущую на лице щетину. Но что-то стало другим… Странная пропасть отделяла его от момента, когда он был на суде Визенгамота! Может, Гермиона подсыпала какого-нибудь зелья забвения в чернила, и он надышался им, пока писал письмо? Может, так и должно быть в Азкабане? Гарри облизал пересохшие губы, казалось, он не пил воды целую неделю, если не больше. Интересно, со Снейпом происходит то же самое? Лучше бы он не вспоминал о нём! В несколько секунд потребность обнять или хотя бы прикоснуться к Северуса стала такой сильной и невыносимой, что Гарри стала бить крупная дрожь. А потом эта дрожь перешла на его ложе, на пол и на стены. Это могло быть иллюзией, но капли воды, мерно капающие откуда-то сверху вдруг стали падать чаще, и их стало больше. Гарри хотел бы унять дрожь стен, но не мог совладать даже с собственными губами, они твердили: «Северус, Северус, Северус...» Маленькие искры стали срываться с потолка и стен и падать вниз, перегорая на лету. В камере стало не то чтобы жарко, но значительно теплее. Внезапно, среди этого нарастающего шума послышался звук открываемого замка. В стене напротив Гарри отворилась маленькая дверь. — Выходите, Гарри Поттер, — раздался голос неизвестно откуда. В тот же момент цепь, удерживающая Гарри разомкнулась. Он соскочил с каменной кровати и подбежал к двери. За дверью он увидел странный квадратный коридор, освещённый неизвестно как, и побежал по нему. На суд Визенгамота его доставляли с чем-то вроде порт-ключа, и путешествовать по коридорам тюрьмы, да ещё и без всякого сопровождения было более чем странно. Коридор изгибался как живой, словно Гарри бежал внутри огромной змеи, было жутко, и молодой маг ускорял шаг. Внезапно коридор кончился и Гарри очутился перед большой квадратной дверью, она распахнулась, и Гарри увидел странно голубое, низкое небо. Он перешагнул порог и очутился на узкой каменной тропинке, виляющей между нагромождениями невысоких скал, поваленных деревьев и засохших зарослей непроходимой колючей травы. Он сделал несколько шагов вперёд, а потом оглянулся. Позади не было ничего — ни двери, из которой он вышел, ни самого Азкабана. Он как будто бы только что упал с неба… По мере того, как он шёл, бурелома становилось меньше, камни становились мельче и светлее, а кое-где между ними пробивалась зелёная трава. А небо, будто отодвигалось от земли и становилось всё выше и выше. Гарри хотелось быстрее выбраться из этого странного места, из его звенящей, неживой тишины. Он уже почти бежал, как вдруг после одного из поворотов увидел человека, сидящего на большом камне. Его фигура в серой одежде почти сливалась с камнем, но у Гарри на секунду остановилось сердце — он узнал Снейпа. Тот, завидев Гарри, встал с камня и пошёл ему навстречу. Северус Снейп был самый настоящий. Гарри узнал и его запах, и крепость рук, когда они обнялись, даже не обнялись, а слиплись, как два магнита. Не было не поцелуев, ни слов, они просто стояли, вжавшись друг в друга целую вечность, пока у обоих не онемели руки, и почти не остановилось дыхание. Переводя дух, они отодвинулись друг от друга. В тёмных глазах Снейпа сверкали искорки смеха, а губы извивались в насмешливой улыбке. Эта улыбка была для Гарри как самый Расчудесный Рождественский Подарок, он обнял Снейпа за шею, притянул к себе и впился в его губы губами. Снейп ответил ему таким изощренным и сладким движением губ, что Гарри снова перестал дышать: — Я сейчас упаду. — Я тебя держу, Поттер. — Мы где? — Нигде. Это дорога из Азкабана для тех, кто помилован. — Откуда ты… Я забыл… Ты же уже был здесь… — Пойдём, осталось немного пройти и мы будем в обычном лесу, — Снейп взял Гарри за руку и они быстро пошли по дороге, которая теперь стала резко забирать в гору. Они будто выбирались из какой-то ямы. Наконец дорога пошла ровнее и вдруг стала светлой лесной тропинкой. Гарри взял Снейпа за руку, но тут же отпустил её — впереди мелькнуло что-то серое. Снейп придержал Гарри за плечо и незаметным движением отодвинул его немного за себя. Однако тревога обоих магов была напрасной: навстречу им по тропинке шла обычная домашняя кошка. Конечно, было странно увидеть ухоженную и довольно упитанную кошку в глухом лесу, но Гарри просто устал удивляться и опасаться. Снейп его беспечности не разделял. Он продолжал удерживать Гарри у себя за спиной. И присмотревшись к кошке, Гарри понял почему: в её короткой густой шерстке сверкнули золотая цепочка с медальоном в виде четырёхлистного клевера. — МакГонагал… — прошептал Гарри. Кошка подошла к Гарри и потёрлась об его ногу. Можно было подумать, что это действительно обычная кошка, выклянчивающая у умиляющихся прохожих что-то вкусное. Однако Снейп умилятся и не думал. Он застыл на месте и не сводил с кошки глаз. Гарри передалась его тревога: почему кошка не превращалась в МакГонагалл? А хвостатая красотка там временем продолжала вертеться вокруг них, мурча и потираясь об их брюки. — Может, она таким образом приносит извинения… — губы Снейпа сложились в кривую неопределённую улыбку. Гарри позабавило, как это предположение прозвучало в устах бывшего слизеринского декана, и он рассмеялся. Кошка ещё быстрее закружила возле них, словно пытаясь что-то сказать. Гарри наклонился и взял кошку на руки. Она потерлась носом об грубую ткань его одежды, выражая полное доверие. — Смотри, тут у неё на цепочке серебряный брелок с ключом. Как только брелок оказался у Гарри в руках, кошка выпрыгнула у него из рук, сделала два прыжка, и буквально растаяла в воздухе. Брелок остался у Гарри в руках. — Что это такое? — Гарри разглядывал брелок в виде какой-то массивной загогулины, похожей на зверька. — Там что-то написано… — Это ключ, — едва взглянув на брелок, сказал Снейп. — От чего? — От дома, который принадлежал семье Дамблдора. Он хотел оставить этот дом мне, но потом передумал. Сомневался, что я переживу войну и отписал его МакГонагалл. — Он так тебе и сказал? — спросил Гарри. — Что оставит мне дом? — Нет. Что ты не переживёшь войну? Так и сказал? — Да. Что в этом такого? Это было ясно с самого начала… Гарри только вздохнул: — Как им пользоваться? — Ты хочешь им воспользоваться? В этом доме Дамблдор одно время жил со своим любовником… Гриндевальдом… Неизвестно ещё, какие тени там витают… — Снейп посмотрел на Гарри испытующе. — Ого! Я хочу туда!— Гарри снова взял Снейпа за руку. — И тебе не кажется, что в поступке МакГонагалл есть подвох? С чего бы ей отдавать нам ключ от любовного гнездышка директора? — Гриффиндорцы бьют сразу, а не ждут, Мордред знает сколько времени… МакГоногалл пришла извиниться, разве ты не понял? Просто она такая же гордая… Ей проще было в виде кошки… — Ну, хорошо, пусть будет по-твоему… — тихо проворчал Снейп. И они взялись за брелок с двух сторон.