/ / /
— Со мной всё нормально, Бэкки, — она нахмурилась, когда Бён, наверное, слишком резко схватил её ладонью за руку, заставляя ткань синей кофты спасть вниз и открыть для него всю красоту от побоев. — Нормально? Это ты называешь нормальным?.. — Бэкхён закипал. Именно в эту секунду он осознал, что готов убить за свою сестру. Готов убить ту тварь, которая творит с ней всё, что вздумается, и делает это совершенно безнаказанно. — Я убью его… — его глаза горели ненавистью, а руки дрожали. Бэкхён был не в себе, и Минчжу это чётко видела, она понимала, что он готов держать ответ за сказанные сейчас слова. Она успела схватить решившего уйти брата и оставить его на месте, ловя на себе взгляд, полный непонимания. — Ты готова терпеть и дальше? Я не могу смотреть на твои руки… — в эту же секунду Минчжу сильнее дёрнула вниз край кофты на руках, чтобы Бэкхён н и ч е г о не видел больше. — Не обращай внимания, братишка, — она улыбнулась, будто всё нормально, будто всё действительно хорошо, и потрепала его по волосам, словно он маленький мальчик, который действительно поверит в эту чепуху. — Со мной всё в порядке… Бэкхён не собирался слушать эти слова, которые Минчжу многие часы репетировала, говоря их перед зеркалом в ванной комнате, смотря себе прямо в глаза и стараясь поверить в эту фальшивую фразу: «Всё в порядке». Но сестра сильнее сжала его руку, давая понять, что не позволит ему сдвинуться с места. Пускай Бэкхён уже подрос и вполне себе мог вырваться и пойти отсюда к чёрту, чтобы начистить морду самой гадкой шкуре в этом месте, всё же умоляющий взгляд Минчжу заставил остаться на месте, хотя его сердце обливалось кровью… — Я не хочу, чтобы тебе было больно… — у него просто не было слов, это было сказано одними губами. В ответ Минчжу лишь улыбалась и обнимала Бэкхёна, надеясь, что он поверит в то, что всё наладится, хотя сама понимала всю абсурдность этого…/ / /
Изо всех сил старался верить во что-то хорошее, потому что понимал, что без веры они не выживут с Минчжу. Без веры в сердце это место сотрёт их, лишит всего, что у них могло было быть, и они станут просто никем. Бён страстно желал остаться человеком. Человеком, а не этими страшными существами, которые только прикрываются масками, растя чудовище внутри себя, трепетно относясь к нему и выпуская на волю в нужный момент… Он не имел права становиться хоть на одну тысячную похожим на тех, кто сделал его жизнь адом здесь. Иногда его не ловили, и ему удавалось чуть отодвигать шторку в сторону, и он пытался любоваться, пытался найти радость хотя бы в этом, хотя сердце словно ножом кромсали в эти минуты. И сейчас он смотрел на ночной город. На запыленных часах два часа ночи. Там, в этой жизни за стеклом, кажется, мир не норовил останавливаться ни на секунду… Темнота съедала город. Луна, вышедшая на небо, освещала совсем немного, и даже уличные потрескавшиеся фонари не могли дать света достаточно для того, чтобы не бояться упасть и оказаться в грязи. Где-то поблизости выли сирены, где-то раздавался смех пьяных компаний, а где-то была гробовая тишина, в которую так хотелось окунуться… Только в такие минуты в сердце осмеливалась поселиться надежда на что-то хорошее, на то, что совсем скоро (как же, скоро…) он сможет выйти на улицу и вдохнуть этот воздух полной грудью, стать свободным, наконец начать нормально жить. В эти мгновения хрупкая надежда вновь нашла себе место в сердце, и хотя Бэкхён знал, что она исчезнет наутро, ему всё равно хотелось обмануться, попытаться поверить… Штора была чуть отодвинута пальцами парня, и Бён никому не мешал, он еле дышал, любуясь ночью, и похоже, он совсем забылся, впав в мир фантазий, потому что заметил, что к его кровати подошли слишком поздно. Его не ударяли, как это делали со всеми обычно. На него не орали, потому что могли разбудить всех. Чужая сильная рука только вцепилась в волосы парня, оттягивая их назад, и Бэкхён сцепил зубы, зная, что за тихий стон боли он получит ещё сильнее. Сердце бешено колотило о рёбра. Он понимал, что его могут увести в ту самую комнату, откуда всегда доносился плач. Ему чертовски не хотелось туда… Он не помнил лиц тех, кто создал для него с сестрой такую адскую жизнь, не помнил или не хотел помнить, но что врезалось в его память, так это ненависть. Ненависть глаз, что смотрели на него в ту минуту и норовили прожечь в нём дыры… Похоже, это чудовище шло мимо комнаты мальчишек, наверное, нужно было забрать какие-то документы, или же оно просто решило проверить обстановку. И Бэкхён попался.Неудачник.
Кажется, удар был нанесён битой, а не ладонью, потому что перед глазами у Бёна пролетели звёздочки, и голова тут же упала на подушку. Сердце бешено стучало, оглушая. Последним, что он услышал, были слова, которые он запомнил навсегда, потому что не поверить в них было нельзя, и он знал, что это предупреждение не о том, что его лишат еды на недели или отправят в тёмные комнаты на несколько дней без воды, а о куда более серьёзных последствиях: — Следуй правилам, иначе будет хуже…