Ночные огни города казались всё более яркими, и с каждой секундой шествия они становились для молодого человека всё более ослепляющими. Пак Чанёль, парень девятнадцати лет, шёл домой, думая о том, что в это позднее время стало слишком холодно — руки никак было не согреть, и он прятал их в карманы недавно купленного чёрного пальто. Сегодня он очень устал — учёба требовала много свободного времени и сил, и ничего, кроме желания наконец добраться до дома, принять душ и рухнуть в постель, в его мыслях не было.
Ветер в тот холодный апрельский день заставлял его жалеть о том, что он как обычно не надел лёгкий шарф, и прибавлял сил для того, чтобы поскорее вернуться в тёплый дом, где Чанёль, скорее всего, примет горячий чай и наконец отдохнёт.
Ничего не предвещало беды. В позднем Сеуле всё было, как и всегда. Ночная жизнь только начиналась. Весёлые компании, которые по-настоящему начинают жить именно в это время, ходили по округе, ища себе приключения на одно место. Кто-то уже давно спал в своих кроватях, лишь бы накопить в себе силы для грядущего тяжёлого рабочего дня. Были и те, кто как и Чанёль, шёл к дому, вымотанный учёбой.
Вот так, опрометчиво шатаясь по улицам, он ничего не ожидал, особенно встретить вооруженных битами парней. Казалось бы, до него им дела нет, однако их голодный взгляд говорил об обратном. От них так и несло жестокостью.
Стараясь как можно спокойнее и быстрее пройти это место, Чанёль прибавил шагу. Ему крайне не по себе от такого, буквально каждый шорох или другой звук говорил об опасности. Странно, когда они здесь появились? Раньше ведь не было, или он просто не замечал?
Уже отвернулся, чтобы уйти с концами, но чья-то сильная рука потянула его за воротник пальто назад.
На секунду Чану показалось, что он задохнется. Наравне с испугом он почувствовал, как воротник давит шею, как воздух перестал поступать в лёгкие, а перед глазами все поплыло. С первой попытки разглядеть обидчика не вышло, но уже чуть позже парень заметил, что его слегка приподняли над землёй и до сих пор держат на весу. Подняв голову, он встретился со взглядом того самого амбала, что смотрел на него, как на добычу, пойманную на охоте.
В следующую секунду Пак полетел на капот припаркованной рядом легковой машины, почувствовал удар головы о стекло и сполз вниз, но каким-то чудом сумел подняться на ноги спустя несколько секунд.
Черт подери, Пак Чанёль, во что ты вляпался?
От неожиданного нападения сбоку он вновь упал. На колени. Скрючился от боли. Удар прошелся по голове, и на мгновение в глазах снова все помутнело. В это же время мимо пролетел мотоциклист, видимо, один из банды. Понимание того, что его снова ударили, только уже битой, пришло не сразу. В следующее мгновенье Чанёль, что уже предпринял попытку приподняться на локтях, снова полетел на землю.
Происходящее вокруг было видно сквозь пелену слез, лица расплывались. Новый удар пришелся уже в спину. А те, что все это время развлекались, не стояли столбом, продолжали.
Это был душераздирающий крик. Крик боли. Крик отчаяния.
Они не переставали его бить до тех пор, пока не услышали вой сирены. Чанёль уже не чувствовал ничего, его тянуло в полузабытье, такое сладкое, дарящее облегчение… Где нет боли.
Проверили, жив ли вообще и посчитав, что жить будет, обшарили карманы. Забрали деньги и направились туда, куда собирались, оставив его как вещь лежать на улице, словно никакой ценности его жизнь не представляет. Вскоре к месту происшествия подъехал патруль. Вой сирен оглушал теряющего связь с миром парня. С каждой секундой он затихал всё больше. Кровь лилась в глаза, и он, грязными от прикосновения к пыли асфальта ладонями, вытирал их, размазывая по лицу кровь, которой было чертовски много.
Кожа будто горела. Он слышал собственное дыхание, и оно оглушало его тоже, сердце билось, как сумасшедшее, но с каждой секундой всё больше замедлялось, и Чанёлю казалось, что из него уже уходит жизнь.
Когда он заметил людей в форме, бегущих к нему, мир перестал быть чётким — силуэты людей слились в одно целое, и веки Чанёля налились свинцом. Он устал. Устал так, что сам не заметил, как погрузился во тьму…
