«Возьми себя в руки, возьми себя в руки, возьми себя в руки…»
— Можно в ванную? — Минчжу не знает, почему спрашивает об этом, но стоит ей выйти из комнаты, как «везёт» встретиться с людьми, которые стали ей родителями. — Да, конечно, иди, — женский голос сухой интонации, взгляд безразличный, не любящий, и Минчжу понимает, что в этой семье они не получат ничего хорошего, ничего, ничего, и… Когда она закрывается в ванной, девушка слышит в ушах только биение своего сердца, и прямо сейчас очень хочется, чтобы оно наконец остановилось. Ноги дрожат, как же дрожат её ноги — кажется, Минчжу чувствует, чувствует то, что происходило с ней ночью — эти грубые прикосновения мужских пальцев о тело, прикосновения, обжигающее дыхание, и, и… Получилось прийти в себя только в тот момент, когда она рухнула на колени на кафель — боль ударила в ноги , и темноволосая чуть было не взвыла, но вовремя пришла в себя, зажала рот ладонями, уставившись перед собой с широко распахнутыми глазами. Руки трясутся, она снова грязная, эти руки, эти ноги, это тело, оно… Взгляд лихорадочно бегает по ванной, и он цепляется за висящее на стене зеркало. Поднимаясь на трясущихся ногах, девушка облокачивается о раковину и смотрит на своё отражение, ужасаясь. Трясущиеся искусанные губы, спутанные волосы, на лице лёгкая царапина — в какой-то момент Чондэ озверел, а в глазах пусто, просто… Только в этот момент она понимает, что не может дышать — лёгкие сдавливает, глаза широко раскрываются, пальцы стискивают горло, и она не видит ничего, кроме белой пелены перед глазами, но вовремя успевает схватиться за раковину. Она не знает, сколько секунд стоит так, сколько секунд, часов, суток, и воздух снова пробирается в лёгкие, как только в голове звучит фраза: «Давай постараемся стать счастливыми?» — голос Бэкхёна, о, он очень громко ударяет в голову, она слышит его в тысячи раз громче, чем когда-либо, он крутится, крутится, крутится в черепной коробке, и кажется, девушка сходит с ума… Перед глазами всё та же пелена, Минчжу не видит, что происходит вокруг неё, не понимает, что делает, голос в голове сейчас так реален, прошлое продолжает преследовать её, сейчас она, сейчас… Ноги отказываются держать, и та практически падает, но успевает прийти в себя (насколько это возможно) и ухватиться за грязный край раковины — она такая жёлтая, немытая, грязная (как и эта девушка), старая, и взгляд останавливается на ладони. Минчжу понимает, что в трясущихся пальцах лежит лезвие.Грязная, грязная, грязная…
«Я должна была что-то сделать… »«Ненавижу, ненавижу, ненавижу себя...»
На губах лёгкая улыбка, по щекам текут слёзы, а ноги уже не дрожат — пальцы стискивают бритву так крепко, как никогда, кажется, что она уже давно должна была сделать это, тяжесть этой смертоносной вещи заставляет разум отключаться, и она надавливает на нежную, тонкую кожу руки, заставляя первые капли крови катиться вниз, как вдруг… Раздаётся стук в ванную комнату, и она шокировано выдыхает, смотрит на дверь, в голове пульс бьёт непозволительно часто и громко, она не понимает, что происходит сейчас, кто она, где она, и… — Мин? — голос Бэкхёна заставляет лезвие выпасть из рук. — Минчжу? — вопрос становится всё более громким, Бэкхён касается двери ладонью, понимая, что что-то не так, и он уже готов открыть её… — Я… — она видит перед собой обеспокоенного брата и понимает, что сломалась, когда Бэкхён подбегает слишком близко и падает на колени, прощаясь со своим спокойствием, из последних сил стараясь держать себя в руках: — Господи, господи, господи… — слыша эти слова, она чувствует, как пальцы брата путаются в её волосах — он прижимает сестру к себе близко, так близко, насколько может, и укачивает, продолжает шептать слова, словно в бреду, и кажется, в этот момент он сам сломался, потому что сознание уже беспощадно рисовало ему картину, которая светила бы сестре, опоздай он на мгновение… — Господи… — но господь не видел, что происходило сейчас с этими двоими, и пока он занимался своими делами, мир одного человека дал заметную трещину. Осталось подождать совсем немного, и вселенная другого тоже разрушится…