Наказание, наказание, наказание…
Темнота улицы давила на неё. Минчжу огляделась, ища взглядом какое-нибудь здание с вывеской или ещё чем-нибудь, на что она могла бы ориентироваться. Проклиная себя за то, что была не в состоянии тогда толком расспросить, чем будет заниматься и куда конкретно прийти (ей дали лишь название улицы и примерный ориентир), она достала сигарету, тут же пристроив её между губами. Сейчас всё почему-то давило на неё. Дома вокруг казались устрашающими, далеко не во всех окнах горел свет, и казалось, что даже в них люди сгорают заживо — свет мелькал, размывался, иногда Мин слышала чужие крики в голове, такие громкие, и несчастная закрыла глаза, стараясь прийти в себя, справиться со всем этим. Что-то определённо не так. Внутренности начало скручивать в какой-то тугой ком, и Мин тяжело вдохнула в лёгкие свою отраву. Ну где же тот человек, который… — О, ты пришла? — Минчжу чуть не уронила сигарету, чувствуя на своём плече чужую ладонь. Как же она ненавидит, когда её трогают. Вдохнув воздуха в лёгкие, Минчжу как можно аккуратнее сбросила чужую руку со своего плеча и обернулась, увидев смутно знакомое лицо. И только сейчас чуть не затряслась от страха. Это лицо… Таким людям нельзя доверять. Похожие маски были в детском доме… Злые глаза, недобрая ухмылка, всё это… Девушка чуть было не вскрикнула, осознав, что её крепко схватили за руку, потянув в сторону. — Погодите, я… — она не понимала, куда её вели сейчас. А вели в один из старых пустынных дворов, где было много заброшенных строений и одно особенное здание, красивое, то, что привлекает внимание людей ночью… Минчжу резко остановилась, не находя в себе сил двигаться дальше. Чужая рука всё ещё держала её крепко-крепко, но темноволосая не обращала внимание на неё — взгляд бегал вокруг. Очень темно, и стены единственного знания здесь окутывает чернота, но девушка поняла очень быстро, что это за место. Едва осознание всего происходящего сейчас ударило в голову, и Минчжу прошептала не своим голосом: — Я не хо… — её резко дёрнули вперёд, заставляя идти следом, и Минчжу услышала чужой голос, интонация которого не предвещала ничего хорошего: — Все не хотят, — человек усмехнулся, стиснув пальцами ладонь «новенькой» крепче, чтобы та наверняка не вырвалась, — но потом привыкают, и им это начинает нравиться. Он обернулся. И от этого взгляда у Мин чуть подкосились ноги, боже, почему он смотрит так уничтожающе, так, так, так… — Пошли, я покажу тебе твоё новое место работы… — но девушка снова остановилась на месте, прямо у входа в здание, и посмотрела на человека не своими глазами. Осознание, страх и ужас… Все эти эмоции можно было легко прочесть в её взгляде. Загнанная, уничтоженная, она не предполагала, что всё станет только хуже.Наивная.
Минчжу не хотела этого, нет, она должна найти нормальную работу, и… — Думаю, — Мин попыталась улыбнуться, правда, так и не поняла, зачем, — я не подхожу вам, — девушка потянула руку, чтобы освободиться от чужой хватки, — вы найдёте кандидатуру получше, — но мужчина стиснул её пальцами до боли, заставляя шипение вырваться из чужой глотки, — пустите… — она не поняла, как оказалась грубо заведённой в здание. Не поняла, как села на какой-то потрёпанный диван, не поняла, что вообще начало происходить, кто эти люди вокруг, кто эти девушки и мужчины, что тут…Почему в груди так больно?..
В висках громко стучал пульс. Что же делать, что же делать, что же ей делать… В те минуты ночь дала ей обещание быть очень интересной, и квартал красных фонарей замер в предвкушении того, как очередная наивная бабочка сломается в темноте…