Чанёль давно мёртв…
Руки начали замерзать, и он закутался в едва греющий светло-коричневый плед. Зима приходит, и совсем скоро пойдёт первый снег. Он всегда любил зиму, с детства ему нравились гулянки в это время года, он обожал играть в снежки с… друзьями… с людьми, которых так когда-то называл, нравилось чувствовать на своих пальцах первый снег, нравилось… Чанёлю уже давно не видел его, и очень хотелось не пропустить это зрелище. А сейчас очередной глоток, и приходит здравая мысль, что ему нужно что-то менять в этой жизни. Но потом следует вторая и третья — а что? Что он может изменить? И главное… Есть ли смысл? Нет. Для Чанёля… нет. Так и думал Чанёль, снова запуская замёрзшие пальцы в волосы и взъерошивая их, прямо как когда-то делала его мама, в эту секунду его губ касается улыбка при воспоминании об этой доброй женщине, тут же мгновенно исчезая… Так и думал этот парень, ещё не зная о том, что живёт он ради одной судьбоносной встречи, которая будет либо случайностью, либо везением… Той самой встречи, которая заставит его снова захотеть жить…/ / /
Вся их жизнь смешалась в один жуткий ад, из которого не видно никакого выхода. Бэкхён работал до изнеможения, получая не самые приятные комментарии со стороны начальства насчёт своей работы. Но что он мог сделать? Ничего. Бён совсем не высыпался, каждая ночь мучила его кошмарами, но работать надо, и он пытался, старался, правда старался, но всегда найдутся те, кто чем-то недоволен. Поэтому Бэкхён еле передвигал ногами, разнося ненавистные подносы с едой посетителям, и в его голове вертелась одна-единственная мысль, как там дела у Минчжу… «Всё хорошо?» — сообщение, отосланное в обеденный перерыв. Парень не хотел отвлекать сестру, вдруг она сейчас очень сильно занята, и он решил подождать. Делая глоток остывшего и почему-то отвратительного на вкус кофе, которое помогало держаться на ногах, не сваливаясь из-за дикой усталости, он ждал. Ждал, ждал, ждал и не мог дождаться ответа. В грудь закрался страх, и через мгновение стиснул сердце крепко-крепко. «С ней всё в порядке, не накручивай себя» — разговоры с самим собой стали для Бэкхёна привычным делом, и порой это помогало. Перед закрытыми глазами неожиданно промелькнуло улыбчивое лицо Минчжу, и он устало вздохнул, ведь так давно не видел её улыбки. Настоящей улыбки… Минуты, часы работы смешались в бесконечность, Бэкхён уже стало соображал, где что находится, и когда его уже попросили притормозить и отдохнуть, только тогда у него получилось очнуться. И уже через десяток минут он стоял на улице, с тоской взирая на небольшое, совсем не уютное кафе, которое стало ему очередным местом работы. Мышцы очень сильно ныли, страшно хотелось отдохнуть, и мысль о том, что сегодня ему, может быть, придётся ещё и пиццу развозить, заставляла тихо выть. — Привет, Мин, всё в порядке? — из горла выплывал светлый пар, и Бэкхён поёжился от наступающего холода. К вечеру температура заметно падает, а он натянул только джинсы, да футболку с лёгкой курткой. Не заболеть бы. — Перезвони мне, как сможешь, я иду домой, — на последнем слове его передёрнуло, и он порадовался, что сестра не видит сейчас его лица. Устало передвигая ноги, он надеялся, что увидит Минчжу дома, когда придёт, но он не знал, что ей придётся задержаться на работе. Очень… очень сильно задержаться. И сейчас, пытаясь дозвониться до сестры, он старался не впадать в тихую истерику, потому что голос в трубке, говорящий, что абонент не в сети, наталкивал не на самые радужные мысли, и Бэкхён правда очень старался не допускать мыслей о том, что с Минчжу что-то случилось, он надеялся, что она просто заработалась. Заработалась… К сожалению, он бы прав, и Минчжу пришлось и правда… хорошо поработать. Он узнает это через несколько часов, когда сестра вернётся домой. Вернётся такой, какой он не мог бы её представить и в страшном сне…