Плачущие небеса

Бэкхён слишком много мечтал в этой жизни, чтобы так просто поверить в то, что эти самые мечты будут исполняться. Слишком много вопросов, на которые он хотел найти ответы, не отпускали его… Но этим утром он проснулся, понимая, что сны о Минчжу отступили. Проснулся, чувствуя, как что-то скребёт по сердцу... В голове снова сидела мысль о родителях. Настоящих родителях… За что? Взгляд Бэкхёна устремился в потолок, пальцы крепко сжали волосы, и вздох вырвался из груди. Почему же они оставили его один на один с собой, не позволяя вдохнуть семейной жизни? Бэкхён понимал, что могло быть множество причин, по которым он не знал семью сейчас. Может, они вовсе не хотели его, а может, у родителей что-то случилось и они не смогли бы поставить его на ноги. Прекрасно понимал, что всё это может быть, но легче не становилось… Так почему?.. Почему, почему, почему Бэкхён был сейчас один, почему в детстве ему некому было сказать: «Мам, я боюсь темноты», почему он так и не услышал голоса отца… Всё это заставляло голову болеть. Слишком тяжёлое утро… Звонок, резко раздавшийся в комнате, чуть не заставил сердце Бэкхёна остановиться. Он уставился на аппарат как на какое-то страшное существо, но, успокоившись, взял телефон в руки и взглянул на экран уставшими глазами. Десять утра. Кому он нужен в такое время? Бэкхён нажал на кнопку и поднёс трубку к уху, потирая свободной рукой глаза, и уже открыл было рот, чтобы устало протянуть простое «Алло?», как вдруг сердце пропустило удар, ведь… — Привет, — тихий бас лёг в уши, и перед глазами промелькнуло лицо Чанёля, их недавняя встреча, от воспоминаний о которой в груди разлилось тепло. В воспоминаниях тот поцелуй, и резкий выдох вырвался из груди. Эти тихие слова, которые были последним воспоминанием из прошедшего вечера, эхом отдавались в голове, не позволяя до конца осознать в то, что произошедшее — правда не сон. Прежде он не испытывал подобного. Желания быть рядом, оберегать. Не чувствовал такого волнения, стоит услышать голос лишь одного человека. Никогда раньше он не переминался с ноги на ногу от непонятного волнения, когда чужое тихое: «Привет» доносится до сознания. Прежде он… Так почему сейчас?.. — П-привет… — растерялся. Сейчас Бэкхён растерялся. Растерялся так, будто первый раз на линейке в школе, так, что ладони даже вспотели от волнения. Да что с ним происходит? — Не ожидал, что ты позвонишь. Сон как рукой сняло, хотя всё это было слишком похоже на шутку фантазии. — Я не разбудил тебя? — раздался тихий смешок, полный неловкости. — На часах уже одиннадцать, но я не знаю, во сколько ты уснул, и… — все мысли о том, как Бэкхён ненавидит тех, кто тревожит людей по утрам звонками, куда-то исчезли, и вместо того, чтобы злиться, он с удивлением для самого себя осознал, что на его лице играет широкая улыбка просто оттого, что он слышит голос этого парня, который, наверное, и не завтракал сегодня… Впрочем, может, от вчерашнего ужина что-то и осталось, Бэкхён не помнил уже. — Нет, я уже не сплю. — Вчера я… — голос, полный неуверенности. Голос, пропитанный сомнением. Бэкхён понял, что этот парень тоже думал о произошедшем. Мысль, что это всё-таки не было сном, грела сердце. Грела как никогда сильно. Хотелось плакать. Прямо сейчас. От этого трепета в груди, от чувства, которое… Бэкхён не мог понять, как описать его. Слишком много ощущений сразу. Хотелось пролить слёзы, заплакать от счастья, а может, и от горя, ведь Бён никогда не пожелал бы Чанёлю жизни с таким человеком, как он, человеком, который медленно сходит с ума из-за каких-то слишком уж реальных снов, жизни с параноиком, который боится самого себя. Птицы на улице красиво пели свои песни. Впервые в сердце поселилось желание открыть эти пыльные окна и наконец взглянуть на улицу, на которой уже кипела утренняя жизнь. Взглянуть и улыбнуться, а не завыть от тоски. И прижав телефон к уху плечом, он подошёл к окну и распханул его, вдыхая аромат улицы. Ветер слегка ударил в лицо, свежий воздух заставил с наслаждением раскрыть лёгкие, и кажется, в самом сердце что-то снова начало жить, то, что давным-давно погибло, то, во что многие перестают верить, то, что… То, что заставило поселиться под рёбрами надежду с именем «Чанёль». — Я хочу встретиться, — голос дрогнул, и Бэкхён неуверенно сглотнул. В этот момент он почувствовал себя маленьким мальчишкой, который чуть ли не признаётся кому-то в самых светлых чувствах. Но ведь он всего лишь… — Мы можем?.. Он хотел увидеть его. Как же хотелось этого… Хотелось приготовить Чанёлю хороший завтрак, помочь убраться в квартире, посмотреть с этим лопоухим парнем, улыбка которого действительно настоящая (когда он рядом с Бэкхёном), какое-то глупое кино и сказать на этот раз не лживое: «Всё будет хорошо», сказать, чтобы в его глазах разгорелась надежда. Надежда, которая поможет и самому Бэкхёну забыть эти ночные кошмары, мысль о которых никогда не покидала его голову. Минчжу, его сестра… Страшная боль охватывала сердце, стоило вспомнить это лицо, которого он никогда не касался в реальности, но которое видел чаще собственного отражения в зеркале. Когда он видел это всё перед глазами во сне… Была такая же надежда. Такая маленькая, хрупкая, но всё же надежда, что всё будет хорошо, что он сможет всё исправить, что не всё в жизни потеряно, что у него получится сделать их жизнь счастливой. Этот сон не обрадовал Бэкхёна своим финалом. Лицо мёртвой девушки, что во сне была его сестрой, навсегда в его памяти. Но жизнь — не сон, и что, если в реальности он сможет осуществить все свои мечты, заставляющие просыпаться по утрам, мечты, которые он долго прятал глубоко внутри, мечты, вкус исполнения которых должен знать каждый? Что, если... — Я буду ждать тебя. И ноги резко подкашиваются, буря эмоций захлёстывает, и Бэкхён шокировано сбрасывает вызов, наверное, даже чересчур. Очень много чувств. Слишком. Почему сердце так быстро бьётся? Почему Бэкхён так боялся услышать этих слов? Почему всё ещё трудно поверить, что Чанёль… Ждёт? Почему…

Почему людям так трудно верить, что когда-нибудь всё плохое всё-таки заканчивается?