Как же страшно.
Он слышит шорох. Бэкхён вздрагивает, с ужасом понимая, что не ослышался. Ему не показалось. Чёртов шорох был, и правую ладонь ударило дрожью. Прижав её к груди, Бэкхён понимает, что сердце бьётся в сотню раз быстрее, чем нужно. Оно должно остановиться. Прямо сейчас. И оно останавливается. Какого чё… — Бэкхён… — перед глазами чернота вспыхивает пламенем, этот голос, раздавшийся со спины, крадёт дыхание парня окончательно, и он что-то тихо воет, словно собака, словно избитая псина. Словно человек, потерявший всё. — Бэкхённи… — этот голос… Перед глазами вспыхивают огоньки, и Бэкхён понимает, что они рисуют ему что-то. Складываются в слова. Бён обретает способность двигать руками и хватается за плечи, боясь, что сейчас ему сделают больно. Огни начали складываться в слова. А когда Бэкхён читает их, из глаз начинают лить слёзы, которых он вовсе не ждал. В груди колет с удвоенной силой, и парень не может сдержаться. Не может, потому что…Я ненавижу тебя.
— Кричи, — голос раздаётся сзади, раздаётся тихо, слишком тихо, но барабанные перепонки не выдерживают этого. Из ушей Бэкхёна теперь медленно текут струйки крови, рисуя узор кривой линии до острых ключиц. Бэкхён резко выдыхает, чувствуя страшную боль на руках. Закатывая рукав какой-то кофты, он проводит ладонью по всей длине руки и чувствует липкую, тёплую… Кровь. Порезы.Эти шрамы не сделают меня мужчиной?
Бэкхёна неожиданно ведёт в сторону, и он падает на колени, трясясь от страха, ударяясь ладонями об пол. Кровь. Как же много крови.Зачем ты это делаешь?
Огни вспыхивают перед глазами вновь, ослепляя в секунду. Пульсирующая боль в висках заставляет вскрикнуть. Бэкхён не слышит собственного голоса. Не слышит биения сердца больше. Руки, резко обхватившие его со спины и сдавившие лёгкие, выносят из мира. Это заставляет Бэкхёна потерять сознание окончательно. Горло резко словно давит чьей-то сильной рукой, воздуха становится катастрофически мало, он не может вдохнуть и…Всё хорошо, Бэкхённи, сейчас всё будет хорошо…
Бэк с ужасом открыл глаза, чувствуя, как много слёз бежит по щекам, как часто он дышит, как болит грудная клетка, как его тело бьёт дрожью. Осознание происходящего не приходило в голову, он не понимал, где настоящая жизнь, а где сон, где эта грань между адской ночью и наступившим утром. Дыхание остановилось. Бэкхён осознал, что сейчас лежит в постели. В постели, которую не мог вспомнить сейчас. И чьи-то руки обнимали его. Чьи-то сильные руки крепко держали его рядом, не позволяя сдвинуться с места… Эти руки… Чанёль. — Чанёль… — волна облегчения охватила сердце, и он с радостью выдохнул, всё ещё с трудом мирясь с тем, что то, что Бэкхён видел, лишь сон. Просто чёртов сон, который разрушает его жизнь. Он спал сейчас. Неосознанно обняв Бэкхёна, который неизвестно каким образом оказался здесь, Чанёль спал, делал то, чего не мог делать уже очень давно. Бэкхён дышал ему в грудь. Подняв взгляд, парень заметил, что Чанёль абсолютно спокоен, нет этой боли больше, он наконец… Живёт сейчас. Бэкхёна не смущало это. Сейчас — нет. Было так… спокойно? Прямо сейчас его бешено стучащее сердце стало успокаиваться, сейчас, когда он понял, что Чанёль рядом, что он не один, что есть тот, с кем можно успокоить своё сознание и не позволить ему скатиться в бездну, сейчас так… Сейчас так хочется жить. Жить, именно жить, а не играть роль живущего. Сейчас это всё… Чанёль открыл глаза только тогда, когда понял, что на его щёки упали капли. Открыв их, он сначала не осознал, что происходит, и не успел — секундный поцелуй в губы и крепкое объятие, прячущее его лицо в чужой груди, заставили вздохнуть спокойно. — Не оставляй меня… Это должен был говорить Чанёль. Именно он, тот, кого оставили все, в кого он верил и все, кому доверял, это должен был говорить он. Но сейчас Бён, этот парень, переживший в своём жутком сне страшные вещи, но старающийся не сломаться окончательно в реальной жизни, окончательно дал слабину, позволив себе зависеть от этого человека. Губы Ёля легко жгло такого секундного касания, сон как рукой сняло, он не понимал, что происходило сейчас, но этого и не нужно было — сомкнув руки за спиной Бэкхёна, Чанёль позволил ему быть ближе к себе, укрыв от всей боли, разбивающей жизнь на части, позволил себе самому начать жить Бёном. В их мыслях была невесомая надежда и вера в то, что этот момент будет длиться вечность. Что получится остановить время и остаться здесь навсегда, забыв обо всём и позволив себе сделать глоток покоя, и только бешено стучащие сердца знали, что надежда не всегда спасает людей, и что вера порой приводит к поражающему своей жестокостью финалу…