За семью печатями

Марти шел рядом с англичанами, то и дело озираясь по сторонам. Его рыжий товарищ по несчастью никаких эмоций и интереса к окружающей действительности не проявлял и, шагая, смотрел в одну точку перед собой. Если бы Марти сам не видел, как резво тот убегал от преследователей, то мог бы предположить, что он слеп. Дорога привела их в небольшой городок, не отличающийся ни чистотой, ни привлекательностью. Каменные и деревянные дома, казалось, были построены по одному подобию, дорога даже на главной улице немногим отличалась от той, по которой они сюда пришли, разве что была слегка поровнее. Относительная чистота наблюдалась только у церкви. Люди разговаривали громко, часто с перебранками. Те, что были одеты получше вели себя спокойнее, но выглядели при этом так важно, будто оказались здесь случайно. Вялый транспорт представляли собой лошади – по дороге им встретились два всадника в красных мундирах, и еще один верховой – в добротном расшитом камзоле, светлых бриджах, начищенных сапогах и похожей на цилиндр шляпе, и несколько запряженных в телеги ребристых доходяг, понукаемых не менее потасканными на вид хозяевами. Пройдя еще немного, они свернули с главной улицы, вошли в небольшое мрачное здание и оказались в тесном темном коридоре, освещаемом лишь одним окном в самом конце изрядно заплесневелой стены. У окна стояла женщина – почти девочка – тоненькая, хрупкая, с длинными слегка растрепанными волосами. Женщины на пути сюда им уже встречались, но эта чем-то особенно привлекала внимание. Она была похожа на других, но в то же время чем-то неуловимо от них отличалась, Марти никак не мог взять в толк, чем именно. Но не успел он как следует над этим задуматься, как боковая дверь отворилась, к незнакомке шагнул высокий мужчина и, сказав ей пару слов, жестом велел войти в внутрь. И, прежде, чем дверь снова закрылась, Марти успел услышать казенно-учтивый голос, произнесший: - Непотребная девка, сэр. Приставала к честным прохожим. И тут Марти понял, что отличало ее от других – лица встретившихся ему здесь женщин были бледноваты, лицо же исчезнувшей за дверью незнакомки играло красками, явно не своими. В современности Марти привык видеть на женщинах косметику, поэтому сразу не обратил внимание на то, что именно она и делала его незнакомку непохожей на других. Прошло еще немного времени, и таинственная дверь поглотила рыжего беглеца, Марти подозревал, что скоро наступит и его черед, и не без волнения гадал, что же может происходить за этой дверью. Рядом с Марти осталось всего двое безмолвных конвоиров. Он было обратился к ним с расспросами, но не добился ровно ничего, кроме парочки обидных насмешек. Дверь отворилась в третий раз, и один их охранников ловко втолкнул Марти внутрь. Марти обнаружил, что попал в небольшой зал со скамейками и широким столом с высоким креслом напротив них. За столом сидел Док. То есть, Марти, конечно, сразу уразумел, что это не Док, а именно тот человек, ради которого они и отправились в прошлое – судья Эмметт Браун, знаменитый в этих местах предок Дока. Но внешнее сходство было столь явным, что сразу расположило Марти к этому человеку. Браун беседовал с другим англичанином, и до Марти долетел обрывок фразы, произнесенный судьей: «Надо полагать, это дело ясное, слушанье будет завтра, понадобится викарий». Он передал собеседнику какие-то бумаги, а затем воззарился на Марти. И тут-то Марти заметил, что несмотря на неоспоримое сходство, судья Браун и Док – совершенно разные. В глазах Брауна из прошлого не было тех живых огоньков, столь характерных для взгляда Дока, выражение судейского лица было жестким, надменным, и каким-то непроницаемым, и Марти внезапно почувствовал себя очень неуютно, и всеми силами захотел оказаться как можно дальше от этого места и, главное, - от судьи Брауна. И желательно в другом от него веке. - Ваша честь, мальчишка хозяйничал в лесу лорда Холланда, неподалеку от того места, где мы взяли злоумышленника Салливана. Он, правда, утверждает, что не действовал с ним сообща. Говорит, что заблудился. Но его слова показались нам неубедительными. - Как называешься? – коротко спросил Браун, буравя Марти немигающим взглядом. Марти потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что обратились к нему. - МакФлай, - ответил он, внезапно почему-то охрипнув. – Марти МакФлай, - добавил он немного увереннее. И тут же почувствовал боль - стоящий рядом англичанин с силой ткнул его кулаком под ребра: - Добавляй «ваша честь», деревенщина! - Что делал во владениях лорда Холланда? – продолжал допрос Браун. - Я... просто заблудился... ваша честь Ну, и это... пить захотел. Потому и был у реки. Браун поморщился, очевидно, не одобрив развернутый ответ. - Кто может подтвердить? - Ну, я был там один, - благоразумно соврал Марти, решив, что ответ «мой друг, когда очухается от разряда усыпляющего генератора» придется явно не к месту. - Кем приходишься Салливану? - Никем, я даже не знаю, о ком речь. Ваша честь, - поспешно поправился Марти, прежде чем охранник успел замахнуться во второй раз. - Кто может подтвердить? – монотонно продолжал Браун. - Никто! Я ведь говорю – был там один. Ну, заблудился же! - Выговор у тебя странный, - заметил судья. – Откуда родом? - Из Хилл-Вэлли, ваша честь, - последние пару слов Марти произнес с некотором отвращением, так как быть вежливым с изрядно доставшим его Брауном не хотелось. - Кто может подтвердить? Это было уже слишком. Марти почувствовал, что последняя струна его выдержки лопнула, и ответ сорвался сам собой. - Говорю же вам – никто! – выкрикнул он. – Что тут вообще происходит? Вы даже понятия не имеете, в чем я виноват и виноват ли вовсе! Что вы за судья, если презумпция невиновности для вас пустой звук?! Может, сначала следует собрать доказательства того, что я совершил что-то противозаконное, а потом донимать дурацкими вопросами? О сказанном Марти начал жалеть еще прежде, чем прозвучало последнее слово. Тишина в зале воцарилась столь жуткая, что Марти слегка замутило от нехороших предчувствий. Браун смотрел на него так, что становилось ясно – минимум лет двадцать это человек ничему не удивлялся. Какое-то время судья продолжал изумленно взирать на Марти, отчего тот почувствовал себя кроликом перед разъяренным удавом. - Наглый отрок... - наконец обрел дар речи Браун. – Полагаю, еще один вольнодумец, посланный сеять смуту. Что же, с тобой я разберусь позже, и уж поверь, ты мне все о себе расскажешь. И хорошенько поплатишься за свою дерзость. Он перестал прожигать Марти свирепыми льдинками и перевел взор на конвоира. - Пока увести, я займусь этим делом завтра. На сегодня все. – он перестал обращать на окружающих внимание, вернувшись к разложенным перед ним бумагам. Марти не успел ничего спросить или возразить, как дюжий англичанин вцепился ему в плечо и чуть ли не пинком отправил за порог. Тюремщик втолкнул упирающегося Марти в полутемное помещение и запер за ним устрашающего вида дверь. Развернувшись, Марти яростно пнул прочное дерево ногой. - Я ничего не сделал! – отчаянно выкрикнул он. - Ничего! Вы не можете вот так просто... А как же права человека? - Вот только этого не хватало, - раздался хриплый голос у него за спиной.- Подкинули нам блаженного. Марти резко обернулся и увидел, что напротив, на свалявшейся грязной соломе сидят двое заросших мужчин и смотрят прямо на него. - Вот ведь пакость какая! - произнес другой. – С другой стороны, лучше уж блаженный, чем какой-нибудь чесоточный. - Не скажи! Помнится, мне доводилось с одним таким сидеть. Так он днем буянил, а ночи напролет ныл да слюни пускал – мерзкое зрелище. У Марти резко пересохло во рту, и он непроизвольно попятился к двери – говоривший вдруг поднялся и направился к нему. - Тебя за что сюда? - спросил он, хмурясь и разглядывая Марти с высоты своего впечатляющего роста. - Я... – Марти запнулся, подбирая слова, - я не знаю. Я ничего противозаконного не сделал. Несколько парней в треуголках привели меня к судье Брауну, а он психан... то есть, разозлился и велел запереть меня здесь. Сказал, потом разберется. - С чего бы ему на тебя злиться? – продолжал допрашивать незнакомец. - Я сказал, что он не имеет права предъявлять мне какие-либо обвинения, не разобравшись с фактами. Он, видимо, счел это грубостью. Второй сокамерник Марти изумленно присвистнул. - Как есть блаженный! – заключил он. – Сказать такое самому Брауну! Но, черт меня дери, мне начинает нравиться этот парень! Пусть даже и мозги у него набекрень. - А вы тут почему? – спросил Марти, ободренный этим заявлением. Поинтересовался он, правда, больше из вежливости, нежели из искреннего желания узнать о криминальном прошлом своих соседей по заключению. - За долги... Да чего уж там говорить. Кстати, я Уилл, а это, вон, Илай. - М-Марти. А вы здесь давно? - Да уж месяц, поди, - отозвался из своего угла Илай. – Да мы то что, как-нибудь обойдется. А, вот, того парня жаль, - понизив голос, добавил он. Марти оглянулся и впервые заметил, что кроме них, с другой стороны каморки сидит еще один человек. Пригляделся и чуть не вскрикнул от удивления – это было тот самый беглец, которого англичане схватили перед тем как докопаться до него самого. В отличие от Илая и Уилла он не отличался разговорчивостью, просто сидел, согнув колени и опустив голову вниз. А... почему? – шепотом спросил Марти, присаживаясь рядом с Илаем. Вслед за ним на свалявшуюся солому тяжело опустился Уилл. - Да ведь Джосайя Салливан убил оленя во владениях местного лорда. С голодухи оно, конечно, ну да какая разница. - Это, что же, такое страшное преступление? – изумился Марти. – Не маньяк же он какой-нибудь. Или у вас тут нельзя охотиться? Уилл с Илаем недоуменно переглянулись. - Парень, ты вообще откуда? С луны? Охотиться можно. Вот вчера перед отъездом лорд Холланд, сказывают, славно поохотился. Да только в своем собственном лесу. А за присвоение чужой собственности орденами не награждают. За это, знаешь ли, вешают. - Что?!! – Марти уставился на Уилла круглыми как у совенка глазами. – Не могут же они... - А не вешают, так на каторгу, - продолжал тот. - А оттуда мало кто возвращается. В любом случае конец. И ему, и семье его. У Марти аж дыхание перехватило. Неверящим взглядом он уставился на говорившего. - А почему что-то должно случиться с его семьей? Их же ведь за это не тронут? - А чего их трогать-то? – полушепотом, рассудил Илай. - Только жена у него слаба здоровьем; и шесть, или, сколько там, ребятишек – старшему и восьми нет. Кто их будет кормить, когда его повесят или сошлют в заокеанские колонии? С голоду помрут, да и все дела. Тут уж дело ясное. Марти перевел потрясенный взгляд на безнадежно застывшего у стены человека. - Но ведь не может же этого быть... Не может быть, чтобы так... Он произнес эти слова почти беззвучно. Только сейчас до него дошел смысл слов Брауна «это дело ясное, слушанье будет завтра, понадобится викарий». - Но ведь судья может смягчить приговор, верно? – с надеждой спросил Марти. - Вот уж этого не могу сказать... да и не станет Браун ничего смягчать, мы-то его уже знаем. Не такой он человек. Марти хотел что-то сказать, но в это момент ключ в отсыревшей дубовой двери противно заскрипел, внутрь зашел один из тюремщиков, поставил на пол корявый кушин с водой, несколько глиняных мисок с каким-то сомнительного вида месивом, по ломтю хлеба к ним, и ушел. Среди новых товарищей Марти возникло заметное оживление. Уилл с Илаем торопливо вскочили, схватили по миске и принялись жадно отхлебывать жидкость прямо из них. Даже Джосайя, рыжий беглец, как называл его про себя Марти, и тот вяло протянул руку, взял грубую посудину и стал хлебать из нее с видом сомнамбулы. Марти заглянул в свою больше ради любопытства – есть совсем не хотелось. Содержимое миски выглядело так, будто его один раз уже ели, и Марти невольно поморщился, поспешно отодвинув от себя тарелку. К тяжелому, вязкому и грязному на вид хлебу он тоже не притронулся. Илай и Уилл тем временем покончили со своей едой и удивленно взирали на Марти. - Ты, что же, есть не будешь? – странным голосом спросил Илай. Марти молча покачал головой. Илай помолчал. - Ты не похож на богача, - наконец сказал он. – А, судя по тому, что отказался от обеда, ешь ты каждый день. Откуда ты? «Конечно, каждый день», - чуть было не ляпнул Марти, но вовремя прикусил язык. - Я... издалека, - осторожно ответил он. – У нас там с едой получше. Так что я сейчас не голоден. Может быть, вам эта еда пригодится? - Странный ты, - покачал головой Уилл. – Не след бы нам это делать, но уж больно жрать охота... С этими словами он отлил часть Мартиной похлебки в миску Илая, часть плеснул в посудину Джосайи, а хлеб оставил не тронутым. - Тебе самому пригодится, когда одумаешься, - решительно сказал он. Марти, болезненно морщась смотрел, как омерзительное варево стремительно исчезает в трех голодных ртах и невольно испытывал чувство вины, вспоминая собственное беспечное отношение к еде. Эти люди, судя по всему, каждый день боролись за кусок хлеба, и не стремление к излишествам, легкой жизни или извращенность натуры, а именно эта борьба привела их сюда. А Марти нередко случалось перекусывать просто от скуки или с кем-то за компанию, он и представить себе не мог, каково это – голодать каждый день. - Пожалуй, сегодня и уснуть полегче будет, - довольно произнес Илай, вылизав миску. Марти кривовато улыбнулся, понимая, что уж он то в эту ночь точно не уснуть не сможет.