After Dust

      Воскресенье. Полдень.       Стало трудно дышать. Она пришла забрать его домой, будто бы это было самой естественной вещью в мире. Он уставился на неё и смог выдавить только:       — Спасибо, luv.       И в комнату вошёл Ангел.       — Баффи?       — Ангел!       Вот и закончилось время для посещений Спайка. Баффи прошагала через комнату. С той же лёгкостью, что и Дру, она оставляла его ради объятий его сира. Они улыбнулись друг другу с лёгкостью и спокойствием, как никогда не было со Спайком.       Почему нет? Персик же её сраный соулмейт, супермен с человеческой душой.       Он опустил взгляд на записи, боясь показать выражение своего лица, если они посмотрят на него. Он осторожно разгладил бумагу жестом прилежного ученика, которым он был когда-то. Он кинул быстрый взгляд — его сир стоял с видом благородного мученика, а Баффи гладила его по щеке. Правильно, тот же жест, который пару минут назад привёл его в бурный восторг. Просто ерунда. Если ей попадётся раненый хомячок, она, должно быть, тоже будет гладить его маленькие пушистые щёчки и смотреть с таким же сочувствием. Он проклинал человеческий слух за недостаточную остроту, чтобы услышать их разговор, но, вероятно, это было и к лучшему.       Дон вернулась с горячим шоколадом, и когда она увидела Ангела, повторилась сцена с тёплыми объятиями. Старый Пуф хоть и был опустошённым после потери своего ребёнка, но всё равно умудрялся быть на высоте, выглядя благородным страдальцем и, одновременно, любезным хозяином.       — Ангел, я думаю, что эти манускрипты могут быть важны.       Может, было неприлично прерывать это маленькое семейное воссоединение, но всему есть предел.       — Я могу забрать их с собой?       Как только его великодушный сир согласился, Спайк собрал бумаги и понёс их в холл. Ему не стало легче от того, что он застал за столом эту девчонку Фред, сидящего рядом с ней Ганна, и источаемую ими слащавую романтичную ауру.       Почувствовав старую знакомую боль, он горько усмехнулся над иронией всего этого. Неделями он убеждал себя, что какая-та странная неисправность в чипе заставляет его хотеть любить и защищать женщину, которую он должен был убить. Теперь у него не было чипа, а он всё ещё был влюблён в неё. Если он и думал о том, что было бы, будь он снова человеком (а это, хоть и редко, но бывало), то считал, что его эмоции будут не такими пылкими, а более викторианскими и куда более сдержанными. Они не были. Вот он, без чипа, в другом теле, укомплектованный душой, и всё ещё отчаянно влюблённый в Баффи. Не было никаких чудесных изменений личности, никаких переключений как от Ангелуса к Ангелу. Он всё ещё был тем несчастным придурком, любившим женщину, которая его не хотела.       Он уныло взглянул на бумаги. Он что, действительно думал, что душа что-то изменит? Чёрт, если бы это было так, щенок Харрис добился бы её ещё давным-давно. Или Капитан Америка продержался бы куда дольше.       — Спайк, вот ты где, — он с облегчением обернулся навстречу Дон. — Пошли в машину. Тебе нужна помощь с этими бумажками? — когда он покачал головой, она спросила. — А зачем они вообще?       — Просто заметки. Ангел сказал, что, возможно, они помогут объяснить происходящее.       Дон задержалась, чтобы попрощаться с Ганном и Фред, и он присоединился к ней, поблагодарив парочку. Часть него просто тошнило от этих пристойных британских манер.       Входные двери находились в тени, но за ними светило яркое калифорнийское солнце. Рефлексы, выработанные за столетие, заставили его затормозить на границе тени, а затем он шагнул под солнце. Несколько мгновений он просто стоял там, чувствуя, как тепло греет его кожу. В тот день, когда он недолго носил Гемму Амара, то был слишком занят попыткой убить Баффи, чтобы обратить внимание на солнце. Но теперь свет окружал его, и его великолепие было подобно благословению. Цвета были ярче, даже цвета его тошнотворной одежды, и он был просто ослеплён. Он понял, что улыбается, словно идиот.       — Нравится?       Он посмотрел вверх, на насыщенную небесную голубизну.       — Это великолепно, Ниблет. Не могу дождаться, когда у меня появятся веснушки.       Он обернулся и увидел позади себя Баффи. Спайк вспыхнул, вспоминая, что когда он говорил это в последний раз, он пытался её убить.       Лицо Баффи осталось спокойным.       — Хочешь повести?       — Пожалуйста, Спайк. Отвези нас домой. Ты не хочешь увидеть Баффи за рулём.       — Прости, pet, но я не могу. Моё зрение не в лучшей форме.       Дон застонала и полезла на переднее сидение. Истребительница с неохотой заняла место за рулём. Спайк немного задержался, не желая менять солнце на полутьму автомобиля. Он оглянулся и увидел Ангела, стоящего в дверях отеля. Несколько минут назад он настолько завидовал своему сиру, что едва мог это выносить, а теперь в нём вспыхнула жалость. Несмотря на всю свою силу и весь свой опыт, вампир с душой никогда не сможет познать простого удовольствия от прогулки под солнцем. Ангел навечно был пленником тьмы. Он послал своему сиру грустный взгляд и забрался на заднее сидение внедорожника.

******

      Это была воистину адская поездка. Для Баффи достаточно страшен был и утренний воскресный траффик, но к полудню пятая автострада была забита. Автомобили еле тащились, было невозможно поменять полосу, и они минули пару ДТП. Через минут пятнадцать оба её пассажира притихли, позволив сконцентрироваться на том, чтобы довезти их домой живыми.       К тому же, Баффи отвлекало отражение Спайка. Она смотрела в зеркало заднего вида, и видела его, тихого и задумчивого. Его избитое лицо было таким знакомым. Он так выглядел после того, как я избила его в аллее. Он был просто вещью, бездушной вещью. Лицо позади неё выглядело таким израненным и таким человеческим. Он был человеком с памятью о том, как она обижала и использовала его. Она пыталась сосредоточить внимание на дороге, а сама вспоминала, как избивала его, оскорбляла и отвергала малейшую его попытку вести себя как человек. Теперь он был человеком. Человеком, видевшим и испытавшим на собственной шкуре её тёмную сторону.       Когда они, наконец, вернулись в Саннидейл, Баффи устала и проголодалась. Уже перевалило за пять вечера, так что обед они пропустили. Она могла бы прихватить что-нибудь по дороге, но после оплаты счёта за электричество у неё едва хватало денег, чтобы дотянуть до следующей зарплаты. Она остановилась у кладбища.       Спайк вышел, а затем снова заглянул в машину.       — В склепе у меня припрятано немного денег. Позволь мне угостить вас пиццей или чем-нибудь ещё. Ты не в той форме, чтобы готовить.       Баффи начала протестовать, но Дон была с ней не согласна. Поэтому она с удовольствием проиграла в споре. Он зашёл в свой склеп и вернулся в привычных джинсах и чёрной футболке.       В пиццерии она была, скорее, зрителем. Дон и Спайк спорили по поводу выбора пиццы, и, в конце концов, сошлись на половине вегетарианской и половине с двойным мясом и сыром. Её сестра настаивала на салате, с чем неохотно согласился Спайк. Он ворчал, но, кажется, в тайне наслаждался всем этим.       Всё это время создавалось ощущение, что он использует её сестру как щит, чтобы не обращаться к ней напрямую. И это был тот, кто постоянно преследовал её и требовал поговорить. Теперь, когда он смотрел на неё, он выглядел почти робким.       Когда Дон потребовала, чтобы он рассказал, как стал человеком, то он превратил это в эпос. Это же был Спайк, который мог даже истории об убийствах семей превратить в занятные рассказы для её сестры. Его выходные прозвучали почти как комичное приключение. Дон смеялась, а Баффи размышляла над тем, почему он так сопротивлялся тому, чтобы его снова обратили в вампира.       Они почти закончили есть, когда она спросила:       — Спайк, где ты собираешься оставаться?       Улыбка, предназначенная для Дон, слегка увяла.       — Со мной всё будет в порядке в моём склепе.       — На кладбище. Окружённый свежеобращёнными вампирами. Я так не думаю.       — Я могу позаботиться о себе, Истребительница. Делал это больше века.       — Это небезопасно. Тебе надо ненадолго остановиться где-нибудь ещё, по крайней мере, пока ты не оправишься от своих ран.       — Они не такие уж и серьёзные. К тому же, — его голос стал тише, — мне на самом деле больше некуда…       — Баффи, он может остаться у нас. Хотя бы пока не поправится.       Он нахмурился.       — Вам не о чем беспокоиться. Если всё станет совсем плохо, я всегда могу договориться с Клемом.       — Баффи, ты не можешь позволить ему вернуться на кладбище. Он теперь человек, и они его там достанут!       Баффи приняла решение.       — Спайк, ты должен остаться у нас, — когда он начал протестовать, она добавила. — Дон волнуется о тебе. Всего лишь на несколько дней, пока мы не найдём тебе что-нибудь получше.       Дон уставилась на него большими щенячьими глазами, и он фыркнул, соглашаясь. Позже Баффи решила, что это было всё-таки игрой на показ. Несмотря на своё ворчание, он уснул на диване через пять минут после приезда. Она едва отошла в заднюю комнату, чтобы принести его плащ и фотографии, а он уже спал. Спайк уснул, как и сидел, так что она осторожно уложила его. Она стянула с него обувь, заметив волдыри и порезы на ногах.       Баффи укрыла его принесённым Дон одеялом. Пока никто не смотрел, она позволила себе нежно убрать волосы с его спящего лица.

******

      Она стояла в лесу, медленно рассеивая прах Спайка. Бриз закрутил его вокруг неё, окутав запахом кожи, виски и сигарет. Она вдохнула его, а потом тихо заплакала.       Её голова лежала на коленях у Тары. Светловолосая ведьма гладила её волосы, пока та плакала.       — Ты любишь его? Эт-то нормально, если да. Он сделал много хорошего, и... и он на самом деле тебя любит. И-и Баффи, это нормально, если не любишь. У тебя сейчас сложный период, а осталось только пять дней.       — Пять дней?       Она подняла взгляд на Тару, но викканка смотрела в пространство, и на лице её застыл ужас. Баффи перевела взгляд. Прах закручивался всё быстрее, и в этом вихре мерцали всполохи пламени. Пламя было белым, и сквозь него был виден силуэт Дон, привязанной к башне, кровь стекала из пореза на её животе. Она плакала.       Баффи обняла Дон, пытаясь остановить слёзы. Но Дон уставилась на неё испуганными глазами.       — Я знаю. Баффи, я знаю про ритуал! Я должна его остановить.       — Нет!       — Я должна! Посмотри, что происходит! Баффи, ты должна меня отпустить! Кровь это начала, и пока кровь течёт, это никогда не остановится. Ты знаешь, что ты должна мне позволить… Это должна быть кровь…       Теперь Баффи бежала, ныряя в открытый портал. Среди страха и боли она чувствовала слабый запах кожи, виски и сигарет. Прах щекотал её губы.       Она проснулась. Дрожь прошлась по её телу, и она взмолилась, чтобы этот сон был обычным ночным кошмаром. Только бы это не оказалось сном Истребительницы! Пожалуйста, путь ничего из этого не будет в будущем! Но глубоко внутри она уже знала правду.