After Dust

      Понедельник. Утро.       Баффи уставилась в темноту, пытаясь побороть страх. Если сон был правдой, то, несмотря на её жертву, Дон всё ещё была в опасности. Её затопило отчаянием и чувством беспомощности.       Она не знала, что делать. Баффи была Истребительницей, она могла сражаться. Но этому не было конца. Нам просто нет конца. Ты можешь убить сотню, тысячу, тысячу тысяч и самого дьявола в придачу, но всё, что нам нужно, это когда у одного из нас — всего лишь одного — рано или поздно, появится то, на что мы все надеемся. Один... хороший... день. Если бы она была сама по себе, то смерть бы её не страшила. Хоть она больше этого и не хотела, но всё равно не боялась. Но что, если её смерть останется бессмысленной? Что, если она умрёт, а силы зла всё равно будут преследовать Дон?       Господи, как она хотела, чтобы Джайлз был здесь. Ей не хватало его холодной логики. Она могла представить, как он обсуждает её сновидение, протирает свои очки, а затем находит правильную книгу с правильным предупреждением. Но он уехал. Да, он сказал, что это для того, чтобы научить её быть ответственной. Но часть её задавалась вопросом — не потому ли он уехал, что знал, что всё бесполезно и не хотел смотреть, как она умирает? Может, он просто не хотел находиться здесь, когда силы тьмы окончательно доберутся до её сестры.       Она поднялась и стёрла слёзы со своего лица. Завернувшись в свой тёплый серый халат, Баффи спустилась вниз.       Силуэт на фоне кухонного окна её испугал. Включив свет, она поняла, что это Спайк. Он заморгал, а затем нахмурился и наклонил голову.       — Баффи, что-то случилось?       Он почти двинулся к ней навстречу, но потом сдал назад.       — Я... я просто спустилась попить воды.       — Я хотел приготовить чай. Хочешь?       Она кивнула и села за стол. Было приятно позволить кому-то поухаживать за собой. Её пробрала лёгкая дрожь.       Баффи наблюдала, как Спайк перемещается по кухне. Казалось, ему здесь всё знакомо, и она вдруг поняла, что он, должно быть, привык за то лето, когда помогал заботиться о Дон. Она жадно искала различия, что-то, что отличало бы этого мужчину от монстра, которого она знала все эти годы. Что-то драматичное, подобно превращению Ангела из Ангелуса, когда лицо врага внезапно оказывается озадаченным лицом её возлюбленного. Но Спайк действовал и говорил как... Спайк. Проворно двигаясь, он, наконец, принёс две чашки и сел напротив неё.       Они пили чай в тишине. Баффи грела ладони о чашку и позволила горячей жидкости смягчить её сухое горло. Закончив, она осознала, насколько уютно она себя чувствовала. Она бросила взгляд на его лицо, побитое, но всё равно прекрасное. На раненых губах играла мягкая улыбка, будто только находиться рядом с ней ему было достаточно для счастья. Говорят, в глазах человека можно прочесть его душу, но взгляд Спайка был всё тем же, когда он был направлен на неё. Он всё ещё любит меня, потрясённо осознала она. Он смотрел на неё так же, как и в ту ночь, когда она только выбралась из могилы. Это напомнило ей о том, кто ничего не требовал, кто сражался на её стороне. Спайк, который прислушивался к ней и никогда не осуждал.       Может, это и позволило ей признаться.       — Мне приснился кошмар и я боюсь, что это может быть сном Истребительницы, — посмотрела она на него. — Ты знаешь, что это значит?       — Слышал о таком, — тихо кивнул он. — Они могут предупреждать о грядущих событиях.       Конечно, он знал о пророческих сновидениях, он охотился за истребительницами больше века. Она пыталась увидеть Истребителя Истребительниц в сидящем напротив неё мужчине. Но не было никакого намёка на монстра, просто тихо слушающий её человек.       — Сначала я снова пережила некоторые события. Я рассеивала твой прах.       Он моргнул.       — Ты рассеяла мой прах?       — Извини, я не смогла придумать какую-нибудь церемонию, или что-нибудь такое. Так что, да, я рассеяла твой прах в лесу.       Он выглядел захваченным врасплох.       — Полагаю, приятное место.       — Затем твой прах закружился вихрем и превратился в портал, и я увидела Дон. Всё было так, как когда Глори добралась до неё. И мне пришлось снова прыгнуть в портал, чтобы его закрыть.       Его лицо потемнело.       — Мы не можем позволить этому снова случиться.       Мы! Он тут же принял эту проблему, как свою собственную. Она улыбнулась и с сомнением произнесла:       — Это может быть и просто ночной кошмар. Просто переживание плохих воспоминаний.       — Баффи, — понизил он голос, — я кое-что привёз от Ангела. Очевидно, что есть множество пророчеств о «Ключе». Есть вероятность, что Дон всё ещё является Ключом, и всё ещё есть силы, которые захотят использовать её. Мой латинский, может, и запущен, но я понял достаточно.       Она не хотела рассказывать ему о приснившейся Таре и её спутанной исповеди светловолосой ведьме. Но кое-что ей всё-таки пришлось сказать:       — Во сне оставалось только пять дней.       — Пять дней до чего?       Но она не могла ответить ему. Она не знала. Пять дней перед тем, как кто-то снова придёт и попытается убить её сестру? Пять дней, прежде чем ей опять придётся умереть? После того, как она боролась так долго, процарапывая путь к жизни. Она с таким трудом старалась научиться жить заново. Она не хотела снова встретиться с болью и страданием. И если ей снова придётся это сделать, кто защитит Донни в следующий раз? Опасность будет всегда, всегда будут люди, которые захотят убить ребёнка, чтобы использовать Ключ.       Баффи не могла произнести ни слова. Её глаза начали наполняться слезами. Когда она поднялась на ноги, то поняла, что её трясёт. Спайк обогнул стол. Поначалу он едва мог коснуться её, его останавливала эта странная нерешительность. Она всхлипнула, её наполняло отчаяние, и внезапно он обнял её. Она прижалась к его груди и почувствовала, как её охватывает его сила и тепло.       — Этого не случится снова, Баффи. Мы не позволим им забрать Дон.       Он приподнял её лицо и нежно поцеловал в лоб.       — Послушай, pet. Из этих бумаг я понял одну вещь. Есть множество различных историй о Ключе. И в некоторых из них не было насилия — они были о том, как она позволяет различным существам переходить в другие измерения. Мы спасём её, Баффи, и она проживёт долгую жизнь.       Она посмотрела в его чистые голубые глаза, в которых была любовь и искренность, и впервые за всё время почувствовала себя в безопасности.       Конечно, счастливые моменты не могут длиться вечно. Позвонил её менеджер. Этот ублюдок не стал долго ждать для выполнения её обещания выйти на двойную смену. Кто-то из работников не вышел, так что ей пришлось идти.

******

      Это был долгий день. Спайк разрывался между беспокойством по поводу нависшей над Дон опасностью и едва ли не эйфорией от воспоминаний о Баффи в его объятиях.       Утро началось с переполоха, стоило Дон и Уиллоу проснуться, чтобы идти на занятия. Он улыбнулся, вспомнив Рыжую. При взгляде на него её лицо просветлело, и она крепко его обняла. Из всей Скуби-банды она всегда больше других принимала Спайка, он был её лейтенантом в то долгое лето, когда Баффи была мертва, и даже успокаивала его, когда впервые сработал его чип и он не смог её убить.       С Дон было несколько сложнее. Заспанный подросток, которому надо идти в школу в понедельник утром — не самое приятное зрелище. Но даже она обняла его, прежде чем пойти на автобус. А затем он оказался один в Каса-дель-Саммерс. Дом, в котором он был приглашён остаться. Он вспомнил те месяцы, когда ему было отказано в приглашении, и это тепло ему было недоступно. Как он жаждал простого человеческого участия, которое он чувствовал в этих стенах, смотря «Страсти» с Джойс, поддразнивая Дон, и просто находясь рядом с Баффи. А теперь ему разрешили здесь спать и за одно утро обняли целых три раза.       В некотором смысле это приводило в замешательство. Он так долго пытался заслужить одобрение Баффи и её друзей, но его всегда отвергали. Теперь все знали, что у него есть душа и — бум — наступил день «Обними Спайка».       Однако он не собирался проверять на прочность гостеприимство. Ему нужны были деньги, и, со временем, своё жильё, более безопасное, чем кладбище.       Спайк вернулся в склеп собрать одежду и найти что-нибудь, что можно продать. Поразительно, как мало он накопил за эти сто двадцать лет. Его одежда и туалетные принадлежности умещались в коробке, и, помимо нескольких цепочек и дешёвых панковских колец, ценного было немного.       Он вздохнул. Как ему не была ненавистна эта мысль, но придётся продать мотоцикл.       Это была его радость и гордость. Мотоцикл не был так полезен как его любимый ДеСото, но к образу Биг-Бэда подходил идеально. Но эти деньки уже прошли. Они закончились довольно давно, по крайней мере, с тех пор, как его захватила «Инициатива», а может ещё с той ночи, когда он увидел Баффи, танцующую в «Бронзе». Теперь ему пришлось признать, что Биг-Бэд ушёл навсегда, и он понятия не имеет, кем ему теперь предполагается быть.       Он больше не был Уильямом, и он не хотел снова ту жизнь. Но былые лёгкие дни дрейфования по миру, беря всё, что захочешь, ушли безвозвратно. Ему придётся найти работу, платить налоги, покупать еду, укладываться в графики и прочая унылая рутина человеческого бытия. Однако каким-то образом, чем больше он думал об этом, тем больше это представлялось неким новым приключением. Он был очень хорош в роли мастер-вампира, достаточно для того, чтобы они с Дру могли странствовать по любым городам и громко заявлять о себе. Он даже, по воле случая, смог стать Мастером Саннидейла, родным домом Адской Пасти. Это был новый вызов, и он собирался устроить свою жизнь куда лучше, чем это делал бедняга Уильям.       Большую часть дня он провёл, закладывая и продавая вещи. Он купил себе новые ботинки, продукты, парочку словарей, и умудрился попасть домой до того, как вернулась Дон. Он не думал, что она уже была в опасности, но решил быть осторожным. Он купил жареную курицу с овощами в супермаркете и смог разогреть всё на ужин.       К семи часам вечера он уже не мог усидеть на месте. Весь день он был хорошим мальчиком и даже провёл пару часов, сражаясь с манускриптами на латинском и древнегреческом. Этого было достаточно для того, чтобы захотеть что-нибудь убить. Он был немного удивлён, что в нём выжило желание хорошей драки.       Уиллоу согласилась присмотреть за Ниблет, так что он отправился к Клему. Ему нужна была помощь для получения удостоверения личности. У демонского подполья имелись свои неплохие ресурсы, но для человека доступ к ним был ограничен. К сожалению, любителя вечеринок Клема дома не оказалось.       Оставалось ещё пара часов до возвращения Истребительницы домой, и он отправился в «Бронзу». Он попытал счастья за бильярдным столом и не остался разочарован. Различия между его человеческим и бывшим демоническим телом, как оказалось, не повлияли на выработанные навыки игры. Когда он, наконец, достанет очки, то сможет поднять неплохие деньги.       Выиграв последнюю партию у какого-то университетского щёголя, он направился в бар, чувствуя почти былую самоуверенность. Заказав себе пива, он обернулся и увидел уныло пьющего за столиком Харриса. Он скривился и подумал о том, чтобы уйти. Но, если он надеялся на хотя бы шанс с Баффи, то ему придётся научиться ладить с этим щенком хотя бы немного.       После недолгого спора самим с собой Спайк решил захватить порцию жареных луковых колец в знак примирения. Харрис понемногу превращался в шар, и должен был хорошо отреагировать на еду. Взяв закуску, он прошагал к столику и уселся на стул.       — Вали отсюда, — сердито уставился на него Харрис.       — Просто подумал, что ты сможешь помочь мне с этим. Я не настолько голоден, — он знал, что должен попытаться помириться, но не дразнить мальчишку было просто выше его сил. — Плотно поел у Баффи. Знаешь, я живу у неё.       Харрис уставился на него. Парень становился всё дороднее, и с этими потухшими глазами он напомнил Спайку Харриса-старшего. Пока он жил у Ксандера в подвале — определенно, одни из худших дней его существования — он видел отца мальчишки, и теперь семейное сходство становилось всё сильнее.       — Я сказал ВАЛИ!       С рычанием Харрис смахнул корзинку с луковыми колечками со стола, отчего кружка Спайка перевернулась.       Осматривая свою залитую пивом одежду, Спайк почувствовал, как в нём поднимается приятно знакомый гнев.       — Ни к чему быть таким мерзким, Обезьянка. Я не уводил у тебя маленького демона возмездия. Если меня не подводит память, ты сам решил сделать ноги.       Ксандер поднялся, возвышаясь над ним. Это будет просто чудесно. Я так ждал момента разобраться с Харрисом без этого сраного чипа в голове. Спайк медленно встал, улыбаясь.       — Не лучше ли нам выйти?       Когда они вышли в аллею, Спайк отметил, что щенок выше него на несколько дюймов и, по меньшей мере, тяжелее фунтов на пятьдесят. Но у него не было за плечами столетнего опыта грязных барных драк.       — Ну, давай, жалкий придурок. Посмотрим, получится ли у тебя побить того, кто на самом деле сможет тебе ответить.       Харрис ринулся, как бык, и Спайк быстро увернулся, ударив его в нос. Пошла кровь. Чудесно! Затем Харрис ударил его в челюсть, и он отлетел назад. Кровавый ад! Тряхнув головой, он снова осознал, насколько он слабее, будучи человеком. Возможно, у него и сохранились бойцовские инстинкты Уильяма Кровавого, но мышечный тонус был таким же, как у Уильяма-Поэта.       Он быстро шагнул в сторону, когда Щенок на него набросился, и ударил его по шее. Ксандер заблокировал удар и вывернулся.       — Нам позволить им убить друг друга, или помочь им в этом деле?       Спайк распахнул глаза, вглядываясь в темноту позади Харриса.       — Зачем оставлять людям всё веселье? Давайте убьём их сами.       Из тени выступило трое вампиров.       Вот ведь дерьмо!