Небо для Змея. Книга 1: Будни эпохи Мэйдзи

За тонкой стеной послышался торопливый топот. Сорамару сразу же узнал походку брата — тот всегда торопился к ним, возвращаясь со своей работы на благо родного города. — Ну, как вы тут? — сёдзи распахнулись, и в комнату вошел черноволосый мальчишка не старше четырнадцати лет. Практически сразу же он увидел очнувшуюся девушку, но не успел спросить у нее ни слова — Сорамару подскочил на ноги и, подбежав к брату, подергал за полы его кимоно, вынуждая наклониться к себе. — Она не знает, кто она, — трагическим шепотом произнес он, смешно округляя черные глазенки. Щечки девушки покрылись нежно-розовым румянцем, отчего у Тенки возникло желание потрепать ее по голове и сказать, что все будет хорошо. — Сорамару, — Тенка присел на корточки перед братом и серьезно посмотрел ему в глаза. —Хидэ-оба-сан ведь научила тебя готовить кашу? Мальчик кивнул, подавив неуместную в данный момент улыбку. Хидэ-оба-сан еще год назад поняла, что попытка научить Тенку готовить обернется лишь тратой продуктов, и обратила все свои усилия на Сорамару, который, к ее радости, мог вполне сносно готовить. — Тогда приготовь, а? Думаю, наша гостья проголодалась, — и, как в подтверждение этих слов, в животе у девушки заурчало, отчего та покраснела до свекольного оттенка. Оставшись наедине с юношей, девушка настороженно наблюдала за ним, внимательно отслеживая любое его движение, чем напоминала Тенке поведение Ширасу в начале их знакомства. Тенка, тем временем, достал новую упаковку бинтов и подошел к ней, внимательно осматривая перебинтованные руки и плечи. Заметив, что в одном месте бинты пропитались кровью, он присел рядом с нею и принялся аккуратно разматывать бинты на левом плече, открывая довольно страшную рану, которая только по воле ками не стала смертельной. — Значит, ничего не помнишь? — спросил он, отвлекая девушку от неприятных ощущений, когда он отдирал прилипший к коже бинт, поминая про себя злым словом то, что не догадался захватил воды, чтобы смочить заскорузлые бинты. — Угу, — отозвалась девушка, смущенно потупив глаза и нервно теребя край одеяла. — Тогда тебе нужно имя! — провозгласил Тенка, снимая последний слой бинтов и внимательно осматривая рану. Края, аккуратно сшитые, не воспалились, отчего он облегченно вздохнул. Если бы они были воспалены, то пришлось бы вскрывать рану, вычищать ее и вновь зашивать, то есть звать Ооту-сенсея. А этого ему ой как не хотелось. Каждый внеплановый визит врача заканчивался для него внеплановым осмотром и приемом горьких лекарств. — Аники! — в комнату прошел Сорамару, аккуратно неся на вытянутых руках поднос, на котором стояла тарелка, от которой исходил легкий пар. За ним проследовал Ширасу, несущий на руках самого младшего из братьев. Вот только реакция на беловолосого юношу у девушки была странная по всем меркам. Карие глаза затопил настоящий ужас, незнакомка пискнула и резко подалась назад, буквально вдавливая себя в сидящего позади нее Тенку, что смотрел на нее с истинным удивлением. Многие боялись представителя клана Фуума, но такая реакция на его памяти была впервые. Сама же девушка не могла объяснить себе, почему так испугалась беловолосого юношу, но она чувствовала, что он смертельно опасен. Она буквально ощущала, как его окутывает удушливый запах крови, оседающий на кончике языка ржавыми хлопьями. И… Она видела, как внутри беловолосого дремало нечто безжалостное, нечто, что уже не единожды отнимало жизнь. И мальчик… тоже имел это нечто в себе, разве только у него оно еще спало и не проявляло себя. Да и… Старший брюнет имел нечто похожее, вот только это нечто было более активно, нежели у первых двух и, одновременно с этим, более тихо… Как отзвук былого величия. — Что случилось? Почему ты так испугалась? — заботливо спросил Тенка, начиная по новой забинтовывать раненое плечо, чтобы дать девушке возможность поесть, так как правая ее рука была сломана и находилась в данный момент в гипсе. — Не знаю… — девушка не знала, как объяснить то, что она видела, да и не знала, стоит ли? Ее левая ладонь, вцепившаяся в одеяло, медленно разжалась, но все равно заметно тряслась. Еще сильнее это стало заметно, когда по окончанию перевязки, она взяла в левую руку ложку и попыталась зачерпнуть кашу. Каша только чудом не оказалась на одеяле. — Та-а-ак… — улыбнувшись, Тенка аккуратно отобрал ложку и, зачерпнув рисовую кашу, поднес ее к губам девушки. Та вновь покраснела, но послушно открыла рот. Когда глубокая тарелка показала дно, Тенка вернулся к вопросу об имени. Братья предлагали имя за именем, вот только девушка чувствовала, что они ей не подходят. — Тенрю? — Сенсей, а кто такая Тенрю? — маленькая рыжеволосая девчушка показала на имя, написанное на одном из старинных рисунков. Чуть хриплый голос ответил на вопрос ребенка: — Тенрю очень таинственная фигура. Благодаря ее способностям она вывела одного из Глав из окутавшего его безумия, благодаря чему изменилось их решение о судьбе клана, и клан спасся от гибели… — А? — девушка вопросительно посмотрела на незнакомца, выплыв из… Воспоминания? Как-то так получилось, что они не представились. Впрочем, они были в одинаковой ситуации. — Как насчет Тенрю? — повторил свой вопрос Тенка, складывая грязные бинты и откладывая их в сторону. Девушка кивнула. Имя ей понравилось. Пусть оно и не было дано родителями, имя чувствовалось родным. Что-то внутри нее откликалось на него. — Приятно познакомиться, Канэко Тенрю, — Тенка не удержался и придумал даже фамилию, подобрав, на его взгляд, самую подходящую. Вся внешность девушки, от непривычного цвета волос до янтарно-ореховых глаз, так и говорила «золотая». Тут он вспомнил, что они сами не представились и поспешил исправить оплошность: — Я Кумо Тенка, старший брат этой парочки, — он кивнул на двух темноволосых детей, которые с любопытством смотрели на гостью. — Старший — Сорамару, а младший — Чутаро, — представил он младших братьев, оставив не представленным только беловолосого. По мнению Тенки, тому следовало стать более общительным, и разговор с новенькой мог стать неплохим началом. И мнение самого беловолосого его не волновало! Именно это говорил взгляд черных глаз, направленный на последнего не представившегося человека. — Кинджо Ширасу, — тихо назвался шиноби, сидящий в тени комнаты. Он прекрасно видел первую реакцию девушки и временно решил не мелькать перед ее глазами, дабы не пугать. Ему не впервой было видеть страх на лицах людей, да и было за что, но такого истинного страха он еще не наблюдал. Девушка, а сейчас, будучи отмытой от крови и при ярком осеннем солнце, было ясно видно, что она на пару лет старше его с Тенкой, просто миниатюрная, как будто видела его насквозь. — Ширасу, — Тенка посмотрел на друга. — Попозже, или лучше, завтра с утра сходи за Оотой-сенсеем. Пусть еще раз осмотрит Тенрю. Ширасу согласно кивнул.

***

На следующий день Тенрю познакомили с доктором, который помогал ее лечить. Вот только ей постоянно казалось, что доктор не единственная его профессия, слишком уж цепким взглядом тот смотрел на Тенку. Как на какой-то… Подопытный объект! Тогда она еще не знала, что подобралась очень близко к тайне Тенки. К той самой тайне, которую он скрывал от всех, кого знал. Доктор тем временем внимательно осмотрел новую пациентку, пощупал ее голову, уделив особое внимание ее затылку, на котором была просто огромная шишка, и начал задавать вопросы. На простые вопросы, по типу «два плюс два» она еще отвечала, а вот когда вопросы стали сложнее… Пустота. Все попытки хоть что-то вспомнить до пробуждения в этой комнате приносили сильную боль в висках и довели до носового кровотечения. — Скорее всего, амнезия вызвана ударом головы при падении, так что рано или поздно память или ее фрагменты вернутся, — констатировал Оота-сенсей, собирая свои вещи. — Позовете через три недели, когда надо будет снимать гипс, — проинструктировал Тенку доктор, на что тот согласно кивнул.

***

Через несколько дней Тенрю попыталась встать, что удалось с некоторым трудом — ощущала себя она несколько однобоко, так как не чувствовала ребер справа. Пока она пыталась вспомнить, каково это вообще ходить, Тенка закопался в старые запасы храма, откуда он менее чем год назад вытащил наряд для Ширасу. Там же он нашел похожий наряд, но выполненный в красной гамме, а потом, открыл то, что не трогал с самого дня трагедии. Гардероб матери. Комната родителей с момента их смерти не убирались, так как у Тенки не хватало силы духа, чтобы войти в них даже для обычной уборки, что ж говорить о разборе их вещей. Но в этот день силы нашлись. Он аккуратно перебирал различные кимоно и ткани, откладывая часть из них в сторону, а другие убирая обратно в ящики. — Аники? — около дверей мялся Сорамару, так же как и ранее брат, боясь ступить в комнаты родителей. — Да, Сорамару? — Тенка обернулся, отчего украшение, с недавних пор носимое на шее, руках и ногах неприятно царапнуло кожу шеи. — А? — он вопросительно посмотрел на пару материнских кимоно, что лежали отдельно. — Все равно их больше некому носить, — взяв их в руки, Тенка вышел из комнаты и, прикрыв фусума, неловко потрепал брата по голове. — А у Тенрю совсем нет одежды. Не может же она постоянно ходить в спальной юкате? — улыбнулся Тенка, на что Сорамару отзеркалил его улыбку.

***

— Тенрю-чан, можно? — спросил Тенка, стоя за сёдзи, что вели в комнату гостьи. Раздался писк и звук падения, отчего Тенка тут же открыл дверь. Гостья, раздраженно сопя, потирала левой рукой пострадавшее бедро, отчего Кумо-старший покраснел и повернулся спиной к комнате, пытаясь забыть увиденное. Сейчас, будучи не вынужденным стирать с нее кровь, он обратил внимание на то, что девушка довольно красива, только вот в его ситуации заводить близкие отношения с кем бы то ни было — непростительная роскошь и неоправданный риск в первую очередь по отношению к любой девушке. — Тенрю, ты в порядке? — обеспокоенно спросил он, кося краем глаза в комнату, где девушка спешно пыталась привести себя в порядок. Ну, насколько этот самый порядок был доступен с одной рукой. — Да. Прошу прощения за шум. Ноги подкосились. — Ну, это не мудрено. Ты неделю пролежала без движения, вот мышцы и отвыкли правильно выполнять свою работу, — Тенка знал, о чем говорил. Сам был вынужден практически заново учиться ходить пару лет назад. Да и сейчас, после каждого дождя спина напоминала о себе резкой болью, от которой хотелось свернуться в компактный клубочек и зарыться глубже под одеяло. Вот только он не мог. Ответственность за братьев, Ширасу и храм не давала. А с недавних пор к этой ответственности прибавилась и новенькая. Пройдя в комнату, он присел рядом с девушкой, которая уже успела вернуться на футон и прикрыть ноги одеялом. — Я вот по какому делу, — Тенка протянул ей несколько кимоно, которые лежали поверх традиционной храмовой одежды. — У тебя ведь нечего одеть? У нас все-равно носить это больше некому… — в голосе прозвучала неприкрытая боль и Тенрю поняла, почему кроме этих четырех человек она больше никого не видела. Они были сиротами, и Тенка должен был присматривать за младшими братьями. — Спасибо, — улыбнулась девушка, аккуратно прикасаясь к цветной ткани. В глазах защипало. Что-то ей подсказывало, что даже до своей амнезии она не носила такие красивые кимоно. Да что там! Она была почему-то уверена в том, что одевала кимоно всего лишь пару раз в году. И то на какие-то праздники. — Да не за что! — Тенка почесал затылок, прикрыв глаза. Он не видел ничего особенного в своем поступке, а вот Тенрю, не помня прошлого, интуитивно думала так, как думали в ее времени. Там, бывало, помощи от незнакомого человека не дождешься. — Когда ты достаточно оправишься, то сходим в город и закажем пару кимоно специально для тебя. Тенрю молчала, чувствуя, как от непролитых слез щиплет глаза. Мало кто был способен без лишних вопросов, просто так, предоставить свой дом для жилья, взвалить на свои плечи еще один голодный рот.

***

Спустя три недели Оота-сенсей вновь посетил храм Кумо — пришло время снимать гипс с руки и ребер. И если при снятии гипса с руки не было никаких сюрпризов, то при снятии гипса с ребер… На спине девушки был безобразный Х-образный шрам, идущий от лопаток до тазовых костей, который только чудом не стянул мышцы спины до такого состояния, что она не смогла бы наклониться. Впрочем, неведомый врач, обработавший все ее раны, сделал все, чтобы этого не случилось. Как несколько позже признался Оота-сенсей, то он и сам бы был не прочь взять у этого врача пару уроков. После этого двух взрослых жителей храма волновало два вопроса: Кто нанес девушке такие раны? И… Как она с ними выжила? На эти оба вопроса ответить может лишь сама Тенрю, вот только с ее амнезией ответа можно долго ждать. И не факт, что они его дождутся.

***

Прошло уже около месяца с тех пор, как девушка, получившая от главы клана имя Канэко Тенрю, очнулась. Приближалась зима. Особенно ярко это было заметно по утрам, так как на внешних стенах, что выходили наружу, стал появляться еще полупрозрачный, но уже постоянный, иней. Тенка, прекрасно помнивший то, как тяжело им было в прошлую зиму, старался не мешать, когда Ширасу, с попустительства Сорамару, проводил инвентаризацию вещей. Это длилось уже неделю. С самого утра в Облачном храме стоял шум и гам. Тенка, сбежавший от хозяйственных хлопот и ныне прячущийся от праведного гнева Сорамару в комнате Тенрю, пояснил, что к ним собираются прибыть родственники, проверить на всякий случай, все ли у них готово к зимовке? — В прошлом году, — Тенка смущенно почесал затылок. — Если бы не эта проверка, мы бы зиму не пережили. Слишком уж снежная зима была. Не ожидали. — А разве… — Тенрю не знала, как потактичнее спросить у Тенки то, откуда взялись эти родственники. Она чувствовала, что кровная семья братьев мертва, храм до сих пор не оправился от смерти старших Кумо, да и не скоро оправится. Она буквально чувствовала гнев земли, стоило только ей выйти во двор. И гнев, в некоторой мере был направлен именно на Ширасу. Нехорошее предчувствие съедало ее. — Очень дальние родственники, — понял ее заминку Тенка. — Восьмым главой клана были близнецы. Эти родственники — от связи Барена с какой-то девицей. После его смерти, его сестра, Окуни, взяла родившегося мальчика под опеку. Дать ему клановую фамилию она не могла, поэтому записала как Кумояма. Сейчас от этой ветви клана осталось четверо. Революция сильно проредила ряды клана… — тихо вздохнув, произнес он. — Аники! — крик Сорамару вывел Тенку из состояния задумчивости, отчего тот резко подскочил на ноги. Сёдзи громко хлопнули, и в комнату заглянула черноволосая голова второго брата Кумо. — Оба-сан уже на лестнице! Выйди и поприветствуй! Тенка надулся. Ему тринадцать, а его отчитывает пятилетний малец! Что за невезенье! Сорамару решительно повторил выражение лица старшего брата, отчего тот рассмеялся, да и Тенрю не удержалась от тихого смешка в рукав юкаты. Очень уж забавно выглядел ребенок с округлившимися щеками и поджатыми губами. — Хорошо-хорошо, — улыбнулся он, отчего Тенрю лишь недоуменно моргнула. Что-то ей говорило о том, что людей, способных так быстро менять эмоции, она еще не видела. — Тенрю-сан, — мальчишка обратился к девушке, — вы тоже можете выйти, познакомиться. Мало ли что… — под конец он смутился. Тенка расплылся в широкой улыбке и, потрепав братца по всколоченным волосам, согласно закивал. — Точно? — Точно-точно! — болванчиком закивал Сорамару, скрываясь за дверьми, дабы хоть таким способом обезопасить свою прическу от посягательств Тенки. Тот в любой удобный момент начал трепать их, отчего волосы напоминали настоящее гнездо. — Хорошо, — несколько задумчиво произнесла Тенрю, с некоторым усилием вставая на ноги. Гипс с нее сняли, но за то время, что она пролежала в постели, ноги несколько отвыкли выполнять свою функцию, так что ее несколько шатало. Среди тех кимоно, что ей передал Тенка, нашлось одно черного цвета с красно-золотыми кленовыми листьями. Стандартный рисунок для осеннего кимоно. Когда она аккуратно, по стеночке, покинула свою комнату, гости уже находились перед домом. Главной у них была миниатюрная брюнетка, сходство которой с братьями Кумо было неоспоримо. До чего же крепкий у этой семьи генофонд! Поймав себя на таких мыслях, а что главное, зависнув на слове «генофонд», ибо она затруднилась дать ему определение, Тенрю перевела взгляд на остальных. Единственный мужчина мог похвастаться растрепанными волосами цвета древесной коры и глазами цвета ореха, а вот две их дочери явно пошли в мать. Такие же черноглазые и черноволосые. Старшая из них могла похвастаться своим первым десятком лет, в вот вторая была ровесницей Сорамару. Кумояма тоже заметили неучтенное раньше лицо и женщина с любопытством посмотрела на Тенку. Тому хватило совести смутиться. — Хидэ-оба-сан, Рензо-одзи-сан Макото-чан, Мияко-чан, позвольте вам представить Канэко Тенрю. Тенрю, это наши родственники, про которых я тебе недавно рассказывал, — Тенка поспешил исправить недоразумение и познакомить их. — Рада познакомиться, — улыбнулась Хидэ-сан, вот только глаза ее были предельно серьезны. Последний, кого Тенка притащил в свой дом, оказался пусть и бывшим, но шиноби Фуума, и чтобы девушка не имела никаких скелетов в шкафу… Она в это не поверит, пока сама не убедиться в обратном! — Взаимно, — ответила Тенрю, прекрасно читая это в глазах своей собеседницы. Другое дело, она знала, что Хидэ-сан ничего такого не найдет, ибо Тенка даже с помощью Ширасу ничего на нее не нарыл. Сам недавно плакался по этому поводу. Хидэ-сан, сбагрив всех детей, а к ним она относила даже четырнадцатилетнего Ширасу, на своего мужа, и, вооружившись небольшим бумажным листом и перьевой ручкой, купленной у гайдзинов, отправилась инспектировать жилище родственников. Осмотру подверглось все: от качества зимних вещей до количества еды на первое время. Как ни странно, но на этот раз бумага осталась почти без записей. На первые недели зимы всего было достаточно. А уж когда Тенка сообщил, что за это ответственна Тенрю, которая из-за своего состояния пока что могла перемещаться на небольшие расстояния, вместе с Ширасу провела инспекцию их дома. Очень уж ее впечатлил рассказ Сорамару на той неделе о том, как они провели прошлую зиму. Уже вечером, после сытного ужина, приготовить который Хидэ-сан помогла именно Тенрю, женщина отвела Тенку в сторону и сказала, что привести эту девушку в свой дом была его лучшей идеей. И что она будет не против того, чтобы в будущем она стала носить фамилию Кумо. Тенка после этих слов находился в ступоре ровно до тех пор, пока родственники не скрылись на лестнице. На вопросительный взгляд Ширасу, он лишь грустно улыбнулся. Он еще не знал, что точно к такой же мысли, хоть и по другим причинам, в свое время придет и Сорамару.