О том, что семья Кумо несколько странная чуть ли не по всем меркам, Тенрю поняла давно. Другое дело, что осознание этой странности она увидела только на вторую зиму, проведенную вместе с ними.
Но обо всем по порядку.
Это было практически обычное утро. Оно было бы обычным, если по пробуждению Тенрю не увидела изморозь на сёдзи, что вела на наружную энгаву. В связи с такой прохладной погодкой, девушка, сонно зевнув, повернулась на другой бок и укрылась с головой под одеялом, обнимая при этом коленки в тщетной попытке согреться — ютампо в середине ночи оказалось лежащим снаружи рядом с футоном и успело остыть.
Вот только понежиться в тепле ей явно было не суждено — по энгаве раздался частый топот. Кто-то явно быстро бежал.
— Рю-нээ! — с таким возгласом распахнулись внешние сёдзи и в довольно промозглую комнату влетел Чутаро. Чуть было не споткнувшись обо что-то лежащее на полу возле футона, он остановился и, нахмурив черные бровки, придирчиво начал рассматривать этот предмет. Им оказалась вышивка в виде каких-то цветов и небольшая птичка, сидящая на тонкой веточке, с красно-оранжевой грудкой. Мальчик округлил губки и, довольно улыбаясь, спрятал это рукоделие под низенький столик.
Его улыбка объяснялась просто.
Он самый первый узнал о таком таланте старшей сестренки.
Тем временем черные глазенки внимательно осмотрели футон, в центре которого, свернувшись компактным клубочком, пыталась спать Тенрю, которую разбудило тихое шебуршание Чутаро, а потом лицо мальчишки засверкало пришедшей в голову идеей. С коротким разбегом он навалился на девушку, за что тут же был утащен ею под одеяло.
— Рю-нээ! — Чутаро на ощупь нашел плечо Тенрю и принялся трясти ее, пытаясь разбудить.
— Чего тебе, катастрофа на ножках? — спросила шатенка, приоткрывая один глаз и видя надувшуюся физиономию ребенка. Прозвище «катастрофа на ножках» прилипло к самому младшему Кумо прошедшей весной, когда ребенок, вмешавшись в весеннюю уборку дома, каким-то таинственным образом сумел обрушить несколько полок в одной из кладовых, отчего на разбор завалов пришлось потратить чуть ли не неделю и даже привлечь к уборке Тенку, которого рекомендуется держать от домашней работы подальше. Так сказать, во избежание.
— Снег! Снег! — Чутаро упрямо попытался вылезти из-под одеяла, вот только у Тенрю насчет этого были несколько иные планы.
— Ни про какой снег я не знаю, — произнесла она, вновь закрывая глаза и пытаясь вновь заснуть. Вчера так получилось, что легла она очень поздно и теперь организм буквально требовал еще несколько часов сна. Чутаро, сердито сопя, принялся выворачиваться из стальных объятий девушки, вот только это была явно не его весовая категория.
По энгаве, не смотря на царивший там холод, вновь раздался топот.
И почему людям в такую холодную погоду не спиться? — лениво подумала Тенрю, еще крепче сжимая хватку на Чутаро. Она не знала почему, но сейчас, когда становилось все холоднее и холоднее, ей даже думать лишний раз было лениво. Единственное, что ей хотелось — это лежать и спать.
— Чутаро! Ты куда запропастился? — этот крик сопровождал шум открывающихся и закрывающихся сёдзи, который, как и крик, становился все громче и громче, что явственно свидетельствовало о том, что Тенка, а кричал именно он, приближался к ее комнате. Что ж… Вопрос о том, кто этот герой, что нашел в себе силы выйти в такую погоду наружу, решился сам собой. Другое дело… Как Тенка, любящий лечь за полночь и поспать до обеда, смог подняться в такую рань?
Холодок, проникнувший под одеяло сообщил, что сёдзи, ведущие в ее комнату, вновь отворились. Чутаро, тоже это почувствовавший, моментально увидел в этом возможность выбраться из хватки старшей сестренки.
— Тен-нии! — заскулил он, пытаясь хоть как-то сообщить брату, что он здесь. Тенка удивленно приподнял бровь, смотря на одеяло, которое время от времени принимало форму маленьких кулачков.
— Чутаро? — переспросил Тенка, откидывая край одеяла, отчего самый младший Кумо, радостно взвизгнув, выкатился на свободу. В следующий момент раздался протестующий стон и девичья рука, выхватив край одеяла из хватки Тенки, вновь натянула его на голову.
— Тенрю, — Тенка несколько раз потрепал девушку по плечу через одеяло. — Ты вставать сегодня будешь?
В ответ донеслось тихое бурчание, мол, нет, не буду, ибо холодно. И вообще, вылезу только тогда, когда температура на улице уйдет в плюс.
— Мы в город хотели сходить… — продолжал соблазнять девушку Тенка, на что вновь получил отрицательное бурчание. — Тебе что-нибудь надо? — Тенка смирился с тем, что Тенрю из-под одеяла ему будет не вытащить без применения силы, чего, честно говоря, не хотелось. Он видел вчера как она кривила лицо от боли, когда ее никто не видел. И если она могла себе позволить покапризничать, то он — нет. Так что он с утра пораньше собрался с духом и покинул теплую постельку, отчего его шрам на спине протестующе заныл.
Из-под одеяла высунулась тонкая рука, пошарила под футоном, ничего не обнаружила и вновь спряталась обратно. Тенка вновь вопросительно изогнул бровь, когда другая ладонь высунулась из-под другого края одеяла. Вновь пошарив под футоном, она извлекла на свет сложенный несколько раз листок бумаги, на котором было несколько столбцов наименований.
— Здесь же только продукты, — Тенка быстро пробежался взглядом по списку покупок. — Неужели лично тебе ничего не надо?
Вопрос был проигнорирован.
Вздохнув, Тенка обернулся к закутанному в теплое хаори братишке.
— Идем, Чутаро. Нас ждет насыщенный день! — излишне жизнерадостно произнес юноша, вскакивая на ноги и подхватывая брата на руки. Тот довольно улыбаясь, принялся подскакивать на руках у брата, глядя на то, как он аккуратно закрывает сёдзи в комнату Тенрю. Мелькнула было мысль о том, что надо бы принести в эту комнату грелку, но она моментально пропала, стоило только ему увидеть остальных домашних.
Остальные жители дома в виде Сорамару и Ширасу ждали братьев на улице. И если Ширасу стоял спокойно, то Сорамару наматывал круги вокруг домоправителя.
— А где Тенрю-чан? — приподнял брови Сора, глядя на братьев, что в одиночестве вышли из комнаты девушки.
— В ее планах провести весь день в постели, — пожал плечами Тенка, с некоторой обидой вспоминая, как не далее чем пять дней назад Тенрю, не долго думая, буквально вытряхнула его из постели, когда надо было вставать и идти завтракать.
— Да? — переспросил Сора, обиженно думая о том, что очередная попытка заставить Тенрю купить себе что-нибудь красивое, провалилась.
Потрепав братца по макушке, Тенка подтолкнул его в сторону лестницы, которая зимой представляла из себя чуть ли не горку, упав с которой костей не соберешь. Тенка еще помнил те времена, когда людей в клане было гораздо больше, вот только к концу реставрации Мэйдзи в живых остались только отец с матерью и тетушка с семьей, живущие в городе. С уменьшением численности клана, уборка зимой снега с лестницы больше никого не волновала. Тем более отец использовал заснеженную лестницу в качестве очередной тренировочной площадки для тогда еще формирующегося отряда Ямаину…
Тенка резко тряхнул головой, отгоняя воспоминания о своих бывших друзьях — не хотелось портить предновогоднее настроение.
— Аники? — Сора встревоженно посмотрел на старшего брата — он впервые увидел на его лице боль, причем боль не физическую, другую… Кажется Тенрю называла ее душевной болью. А в следующий миг братец снова натянул на лицо улыбку, делая вид, что Сорамару все привиделось.
Как старший брат он делал все, чтобы младшие росли без сильных потрясений. И если для этого надо постоянно улыбаться… Что ж… Он будет улыбаться!
В Оцу царило предпраздничное настроение. Город заметно принарядился. Из-за близости старой столицы, в Оцу было много иностранцев, которые привезли свои традиции, отчего на первый взгляд город выглядел немного непривычно. Впрочем, ко всему могут привыкнуть и традиционалисты, не то что маленькие дети, для которых такое смешение культур было привычно.
— Аники! — Сорамару требовательно подергал брата за рукав темно-синего косодэ, когда Тенка надолго залип около одного из магазинов. По его лицу можно было понять то, что он на что-то решался. Несколько минут спустя, небольшая морщинка, что появилась на лбу подростка, разгладилась. Он пришел к какому-то соглашению.
— Аники? — теперь в голосе Сорамару появились вопросительные нотки. Ребенок не понимал, что именно творится с его старшим братом. Тем временем Тенка решительно прошел в лавку, торгующую тканями для кимоно, а также производящую сами кимоно.
— Добрый день, — Тенка поклонился хозяйке лавки, что коршуном следила за своими помощницами, чтобы они, не дай ками, не запороли дорогое одеяние. Но стоило только появиться в лавке Тенке, как с хозяйкой произошли грандиозные метаморфозы: вместо сварливой, стервозной особы их встретила милая бабуля. Шоковое состояние было у всех, кроме, опять же, Тенки. Он эту леди знал как бы не десять лет — именно у нее и ее мастериц окаа-сан заказывала все свои кимоно.
— Добрый, Тенка… Ты давно не заглядывал… — подслеповатые глаза чуть гневно сощурились, отчего мороз по коже пробежался даже у Ширасу. Тенка виновато улыбнулся.
— Простите, Исида-сан. Времени катастрофически не хватает…
Услышав эту явную ложь Сорамару аж воздухом поперхнулся, но промолчал, так как Тенка, пользуясь тем, что из-за штанин хакама его движений не особо видно, легонько наступил ему на ногу. Видимо Тенка сам опасался этой бабули, так что не хотел лишних проблем ни себе, ни брату.
— Так, чем может быть полезна такая старушка как я?
Теперь уже Тенка поперхнулся и с возмущением посмотрел на женщину.
— Дай ками всем такими старушками быть, — пробурчал он, потирая висок в попытках вспомнить, что именно он здесь хотел.
— Ну так?
— Ткани для зимнего кимоно, — вспомнил Тенка, отчего старушка превратилась в небольшой ураганчик, бегающий по лавке и вытаскивающий различные образцы ткани.
Через несколько минут около Тенки лежал ворох разнообразного материала, а сама Исида-сан, с гордо сияющими глазами, стояла рядом. Тенка же сверлил ткани сердитым взглядом, время от времени перекладывая ткань с места на место.
— Помочь с выбором? — улыбнулась старушка, как будто не видя того, что глава храма Кумо напоминает собой тучку в миниатюре. Бросив на старую, в прямом смысле этого слова, старушку грозный взгляд, Тенка тяжело вздохнул.
— Вы мне так мстите, да? — спросил он, передавая Чутаро на руки Ширасу. Тот, с мученическим вздохом, принял его, стараясь игнорировать тот факт, что шаловливые пальчики ребенка по всю принялись перебирать его волосы. Ширасу предстояли долгие часы в ванной, проведенные в тщетной попытке расчесать волосы.
— Ну, почему же сразу мщу… — улыбнулась старушка. — Предупреждаю о том, что обо мне, старой, лучше не забывать… Так помочь?
Столь резкая тема разговора немного ошарашивала посторонних, но теперь становилось понятно, от кого Тенка подцепил такую манеру разговора: перескакивать с одного на другое.
— Да, — согласно кивнул Тенка. — Могу сразу сказать, что ей понравятся все ткани, что вы мне показали, но… — он немного замялся, пытаясь сформулировать их денежную проблему так, что бы это не сразу стало понятно.
— А-а-а… Это ты про ту шатенку, которая появилась в храме? — и лукавый взгляд. Тенка застонал, игнорируя полный удивления взгляд братиков — те не привыкли к такому его поведению.
— Вот откуда вы все знаете?
— Земля слухами полнится… — наставительно произнесла старушка, указующе воздев палец. В этот момент в ее глазах можно было увидеть бездну веков, отчего Ширасу вздрогнул. Такой же древний взгляд, но поддернутый пеленой безумия, он в свое время видел на лицах некоторых старейшин. Страшное зрелище.
Тенка передернул плечами. Он знал Исиду Кемэко давно. Она еще его матери различные кимоно шила. И уже тогда казалась неимоверно старой. Но в данный момент ему отчего казалось то, что эта старушка застанет еще внуков Чутаро…
Тем временем Исида-сан неторопливо перекладывала ткани, едва слышно шевелила губами, словно проговаривая про себя что-то. Попытки Ширасу подслушать практически сразу же были обречены на провал — говорила она не непонятном ему языке, но шиноби славились отменной памятью, так что он просто запомнил звучание на тот случай, когда сможет перевести их. Придя к какому-то решению, она метнулась в другую мастерскую и принесла оттуда еще один рулон ткани, который странно отсвечивал на свету.
— Сделаю из этого, — довольно улыбаясь, произнесла она, начиная разворачивать сверток. Обернувшись к покупателям, Исида в удивлении приподняла брови. — Вы еще здесь? Кыш-кыш! — замахала она руками, одновременно с этим подзывая одну из подручных, что вытащила выкройки. — Позже придете!
Тенка, прекрасно знавший «добрый и ласковый» нрав хозяйки этой лавки, довольно оперативно покинул помещение, утаскивая за собой Ширасу и Сорамару.
— Она хорошая швея и это с лихвой окупает ее паршивое поведение, — тихим шепотом и оглядываясь при этом, произнес Тенка, уводя домашних подальше от лавки. На вопросительный взгляд Ширасу он развил свою мысль:
— Обычно, на пошив кимоно требуется, бывает, по несколько лет. Она же, неведомым никому образом, справляется за пару недель. К празднику кимоно будет готово.
Тенка был доволен. Подарок девушке, которая, можно сказать, заменила младшим Кумо мать и старшую сестру, был найден. осталось только дожить до того дня, когда кимоно будет сшито.
Тем временем, пока старшие мальчишки отогревались в ближайшем татиноми, младшие бегали по всей улице, играя в снежки с другими мальчишками.
Снегопад, потихоньку, набирал силу.
***
Поворочавшись в постели еще несколько часов, Тенрю раздраженно откинула одеяло — шрамированную спину тут же прострелила боль. Любое изменение погоды вызывало в Х-образном шраме ноющую боль, отчего она была вынуждена наклоняться и поворачиваться всем телом, ибо согнуть спину была не в силах. Причем она могла поклясться, что и у Тенки тоже что-то со спиной, ибо он тоже старался держать спину ровно и не дергаться резко.
Быстро одевшись, Тенрю бросилась на кухню — в доме это было единственное протопленное место. Там на столе стоял остывший завтрак, так как все остальные обитатели ели несколько часов назад, а на плите булькало ведро кипятка, поставленное кем-то из старших парней.
Приведя себя в порядок, девушка взялась за инспекцию оставшихся продуктов — надо было думать, что приготовить на обед. И желательно, чтобы обед был питательный. Покосившись в приоткрытые сёдзи, Тенрю передернула плечами — поднявшаяся метель была настолько сильна, что в трех метрах от энгавы уже ничего не было видно.
Интуиция, а ей она привыкла доверять за то время, что была здесь без памяти о своем прошлом, шептала, что юноши скоро вернутся, так что лучше ей поторопиться. В любом случае, вода в офуро уже была нагрета, так что они сумеют отогреться.
Готовя плотный обед из тех крох еды, что остался в доме, Тенрю вспоминала тот свиток, что увидела в комнате Тенки, когда искала порошки, кои следовало употреблять при подозрении на развитие простуды. В свитке упоминался великий змей, раз в триста лет появляющийся в провинции Оми, ныне префектуре Шига. И, так как прошлое его проявление было в около пятого года эпохи Тэншо[1], то следующее возрождение должно было быть в этом десятилетии.
Ужас.
А уж подпись что возрождение змея возможно в семье Кумо, вообще чуть не наградила девушку сердечным приступом, ведь Интуиция ясно говорила, что
это правда.
Через полчаса, когда метель усилилась до того, что Тенрю стала опасаться, что стены не выдержат, наружные сёдзи распахнулись, отчего огонь в очаге опасно затрепетал от сильного ветра. В помещение кухни прошли продрогшие до костей юноши. Судя по довольному виду младших, они сначала неплохо поваляли Тенку в сугробах, а потом поиграли в снежки между собой. И только потом их заморозил подоспевший буран.
— Греться-греться-греться, — скороговоркой проговорив это, шатенка выхватила у Ширасу корзину с продуктами и, развернув их, направила в ванную.
— Довольно предусмотрительно, что ты с нами не пошла! — прокричал Тенка, помогая Сорамару выпутаться из одежды, так как тот не мог самостоятельно развязать все узлы окоченевшими пальцами. Передав Сору Ширасу, чтобы тот окатил его теплой водой и вообще вымыл, сам он принялся за Чутаро, который аж посинел от холода.
Вчетвером в маленькой ванной было неимоверно тесно, так что младших довольно оперативно усадили в офуро. Отогреваться.
Пока мальчишки довольно плескались в офуро, часть воды откуда довольно быстро оказалась на полу, старшие юноши терли друг другу спины. Закончив омовение, Тенка и Ширасу присоединились к младшим Кумо.
— Как же хорошо… — протянул Тенка, охватывая согревшегося Сорамару за плечи.
— Я вхожу, — за фусума раздался женский голос и в ванную, неся стопку чистой одежды с полотенцами, вошла Тенрю. Положив одежду на чистый и, что главное, сухой участок полок, она обернулась к порозовевшим, не только от тепла, юношам.
— Когда закончите греться, то чтобы выпили! Только простывших не хватало, — Тенрю кивнула на поднос, на котором стояло четыре глубокие чашки, практически доверху заполненные мутно-коричневым напитком. Тенка скривился, заранее зная, что вкус у этого питья будет ужасен. Как и у любого лекарства.
— И скоро обед, — улыбнувшись, Тенрю поспешила покинуть ванную, так как не хотела намокнуть от пара, что вился по помещению, и продрогнуть, пока будет идти по холодному дому на кухню.
На кухню юноши ступили через десять минут, видимо слово «обед» послужило неплохим стимулом для придания скорости. Ширасу, как самый хозяйственный в этой компании, нес поднос с пустыми чашками. А по скривившемуся лицу Тенки можно было судить, что и его заставили выпить эту гадость.
— Что на обед? — поспешил спросить Сорамару, в надежде на то, что предложенная еда поможет избавиться от противного вкуса лекарства, что остался во рту.
— Ёсанабэ, — Тенрю кивнула на горшок, стоящий на небольшой портативной печи, который был расположен на котацу. Юноши синхронно облизнулись — очень уж хотелось есть.
***
— У меня есть вопрос, — через некоторое время произнесла Тенрю, облокотившись о стену, рядом с которой сидела. Юноши, которые чуть ли не вылизали горшок из-под набэ, вопросительно посмотрели на нее.
— Как спать будем? Честно говоря, мне боязно выходить из кухни, так как дом явно холодный, — она кивнула на наружную стену, за которой выл ледяной ветер. Тенка спал с лица. Ему вспомнилась прошлогодняя простуда Чутаро, от которой он чуть не поседел раньше времени.
— Как вариант, как и в прошлом году спать в одном помещении, — Ширасу прикинул, в какое помещение поместится четыре футона, так как Сорамару и Чутаро спали зимой на одном. Так теплее.
Как оказалось, единственное достаточно большое помещение, куда эти четыре футона влезут и где не придется заниматься перестановкой мебели, была комната Тенки, которая тем более, одной стеной контактировала с кухней.
Тенка поморщился. Идти в холодный дом ему очень не хотелось. Но есть такое слово: надо. Вот и он, тяжело вздыхая, поднялся на ноги и нырнул в холодный коридор, куда выходили внутренние фусума комнат — выходить на наружную энгаву он не стал бы и за все деньги мира, коих, как обычно, их семье не хватало.
За тот десяток минут, что потребовались Тенке для того, чтобы перенести три футона из других спален в свою, он умудрился довольно сильно продрогнуть, отчего по возвращению на кухню чуть не прилип к котацу. Сорамару тем временем пытался отправить единственную в их компании девушку в ванную, дабы та искупалась, пока еще вода теплая. Тенрю сопротивлялась — выходить в холодный коридор ей не хотелось от слова «очень». Однако сопротивление долго не продлилось — противостоять щенячьим глазкам в исполнении Сорамару мало кто мог, ибо моменты, когда сие серьезное дитя начинало вести себя на свой возраст, были очень редки.
— Хорошо, вымогатель, — потрепав мальчишку по черным вихрам, отчего прическа Соры стала напоминать воронье гнездо, Тенрю встала из-за котацу и, поежившись, ступила в продуваемый коридор.
Долго она не пропадала, вернувшись через минут пятнадцать. Удивленному Тенке, который помнил сколько времени могла провести в ванной Кику, если дать ей волю, она пояснила, мол, потом еще холодней идти будет.
Сонную тишину, которую некоторое время нарушал только плеск воды в тазу, в котором Ширасу мыл посуду, треск сжираемых огнем веток в печи и сопение Чутаро, прервал вопрос Тенки, который отложил в сторону книгу, что читал до этого:
— Тенрю, ты вспомнила свой мон?
— А? — Тенрю оторвалась от очередного рисунка, который создавала на плотном листе бумаги с помощью чернил. На нем уже вполне угадывалась фигура Тенки, а более сведующие могли и угадать момент, который был запечатлен. Тот момент тренировки, когда старший Кумо отмахивался своим веером от десятка маленьких сюрикенов, что запустил в него Ширасу.
— Я просто подумал, что тебе не помешают вещи с твоим клановым гербом.
— А с чего ты взял, что он у меня есть? Может, я и не японка вовсе? Внешность-то у меня явно не национальная… — отложив рисунок в сторону, Тенрю склонила голову к плечу, отчего еще влажные каштановые волосы, кои кое-как удерживала заколка, свободно рассыпались по плечам.
— Ты японка, — покачал головой старший брюнет. — Некоторым особенностям менталитета можно научиться только будучи урожденным представителем нации. Несмотря на амнезию, ты вполне нормально пользуешься вещами, которыми пользуемся только мы, даже некоторые иностранцы, прожившие здесь несколько лет, в этом до сих пор плавают… Ну, так что?
Тенрю прикрыла глаза, пытаясь найти в том ворохе всплывших воспоминаний то, которое хоть намеком говорило о том, из какой она семьи. Почему-то вспоминался взрослый мужчина с ярко-каштановыми волосами и янтарными глазами, подкидывающий ее в воздух, а затем прижавший ее к груди. На его рубашке, как раз на том месте к которому он ее прижал, было изображение…
Из носа, заливая воротник косодэ, потекла алая кровь. Почувствовав знакомый привкус железа на губах, девушка тихо чертыхнулась и, прижав платок к носу, открыла глаза.
— Ну? — поторопил ее Тенка, на что получил неодобрительный взгляд от Ширасу. Шиноби вообще удивлялся напористости Тенки, казалось, от ответа на этот вопрос зависит вся его жизнь.
— Кажется… Это круг с четырьмя выступами, а в центре круга ромб, разделенный крестом… Но не уверена…
Тенка несколькими движениями кисти нарисовал предполагаемый мон и показал его девушке. Та отрицательно покачала головой.
— Выступы загнуты… Вроде.
В воздухе изобразила полукруг. Тенка понимающе похмыкал и отложив пишущие принадлежности в сторону, посмотрел на братьев. Младшие Кумо практически заснули, точнее Чутаро уже давно девятый сон видел, а вот Сорамару упрямо отрывал голову от поверхности котацу, на которой он полулежал от внезапно накатившего приступа сонливости.
Несколько минут спустя, вся их компания устроилась на ночевку на изначально четырех футонах — если в прошлую зиму Тенрю еще могла спать отдельно от парней, то в эту явно нет. Слишком холодно было в непрогретой комнате и от замерзания ночью их спасло лишь то, что они уместились на трех футонах вместо предполагаемых четырех, накрылись двумя оказавшимися лишними одеялами и что в ногах у них было несколько грелок ютампо.
Впрочем, быстро заснули лишь братья Кумо и Канэко, а вот Ширасу беспокойно ворочался. Какое-то смутное предчувствие не давало ему заснуть. И лишь через полчаса, когда его взгляд зацепился на выложенный им на пол безопасности ради фумасюрикен и за раскрытый веер Тенки, он понял.
Мон, который описала Тенрю, очень походил на совмещенные моны их кланов.
Фумасюрикен и четыре квадрата, расположенные ромбом.
И как это понимать?
***
— Не думал, что когда-нибудь вновь увижу тебя шьющую одежду из этой ткани… — в полутемном помещении, что освещалось лишь несколькими лампадами, раздался мужской, чуть хрипловатый, голос.
Старушка, до этого склонившаяся над шитьем, гневно вскинула голову.
— Ты… да как у тебя совести хватило здесь появиться! — прошипела она. В ее сморщенных от старости ладонях сверкнул остро заточенный кинжал, отчего мужчина нервно повел плечами. Такое оружие может даже убить бессмертного, такого, как он.
— Ты все еще злишься? — приподнял в изумлении он брови и присел прямо на пол.
— Злюсь? С чего бы это? — пожала старушка плечами, убирая кинжал в складки кимоно. — Из-за тебя каждые триста лет Ямато стоит на пороге гибели!
— Почему это именно из-за меня? — огрызнулся мужчина, глядя на старую женщину, которая как будто разом скинула около столетия — настолько силен был ее гнев.
— Почему? — по змеиному прошипела она, глядя золотыми глазами на мужчину, в глубине серых глаз которого также начало пробиваться золото. — Почему? Ты нарушил договор между кланом Орочи и нашим родом!
— Если ты о цикличном возрождении младшего Орочи, то не волнуйся. Это его перерождение будет последним. Я об этом позаботился.
— Мне прям спрашивать страшно о том, как ты об этом позаботился, — пробурчала женщина, вновь принимая облик практически немощной старушки. Мужчина, деланно безразлично, оправил рукав серого кимоно.
— Я просто объединил рода, — и исчез, оставив старую знакомую ошарашенно открывать и закрывать рот. Вот уж чего-чего не ожидала последняя, как она сама считала, из рода, так это такого решения Такэхая. Но в чем-то он был прав. Орочи, из-за нарушенной клятвы ее родителей, был вынужден перерождаться уже которое тысячелетие в тщетных попытках заставить мертвый клан выполнить свою клятву.
— Значит… Тайко… — тихо пробормотала она, аккуратно обводя вышитого феникса на подоле алого, как кровь, кимоно, которого она доделала практически перед самым прибытием старого знакомого. Что ж… Теперь, хотя бы, понятно, почему этот мальчишка так был похож на членов клана Кумо, в которых спала кровь первого Орочи. Все-таки родственники, хоть от родственных уз и осталась только капля крови, которую они унаследовали со стороны своих далеких прародительниц.
Исида Кэмэко, как ее ныне звали, вновь согнулась над кимоно, которое решила сшить загодя. что-то ей подсказывало, что оно очень скоро может понадобиться. А может и не скоро, но все-равно понадобится.
ПРИМЕЧАНИЕ:
[1] Пятый год эпохи Тэншо — 1577
